превратил в животных, часть околдовал, как ее, и что в старинных книгах
будто написано, что только ей под силу сокрушить его чары. И он просит ее
вернуться в свою девичью комнату. Она приходит туда, а там сидит маленькая
старушка, которая была нянькой еще его отца. Эта старушка дает ей
волшебный напиток, старое веретено, клубок ниток и острую спицу. Эльжбета
выпивает напиток, чтобы стать невидимой. Пробирается в замок. Нитями
клубка обвязывает всех пленников, а из оставшейся шерсти вяжет шапочку,
которую ночью надевает на Азриэля, потом колет его острой спицей, и ток
его страшных сил по шерстяной нитке идет из него к пленникам, они
освобождаются от злых чар, а он остается без своей магической силы,
превратившись в сморщенного старикашку... Так страшно читать, когда она
ночью крадется к нему, как она надевает на него шапочку, как он
просыпается, они борются, он уже чуть не убивает ее, но в последний миг ей
удается уколоть его спицей и происходит это невероятное превращение!.. Я
помню, мне в детстве бабушка читала, я вся дрожала от страха!.. -
захлебываясь от возбуждения, пересказала сказку Маша.
- Я даже не слышал об этой сказке!.. - хмыкнул Алик. - Как она
называется?..
- "Замок с превращениями"...
- А кто автор? - спросил он.
- Автора нет... Это средневековая история, нашли ее недавно в
каких-то богословских книгах... Предполагают, что написал какой-то монах,
переписчик старых книг. Написал втайне от всех...
- Прекрасная сказка! - вздохнул Петухов-отец. - Странно, что я в
детстве тоже ее не читал!..
- Ее просто кашли недавно, поэтому ты и не читал!
Петухов-отец задумчиво покачал головой.
- Я все-таки ее дочитаю! - проговорил он, забрав книжку, и ушел к
себе в кабинет.
- Ты думаешь, все это правда? - помолчав, спросил Алик.
- Я думаю, все это могло быть, - ответила Маша.
В эту секунду в наступившей тишине раздался звонок, и Маша с Лавровым
вздрогнули. Маша пошла открывать дверь. На пороге стоял Азарий Федорович
Крюков.
Глава 19
Анна Мандоне становится помощником Азриэля
Ночью Крюков имел обстоятельный разговор с Грымзиной. Последняя
повинилась во всем, предоставив Крюкову и копию своего отчета, где Великий
Маг представал вне всяческих подозрений. Азарий Федорович подумал, что
такой благополучный отчет о нем будет даже желательнее, нежели его
протесты.
- Вы, чернушники, видите романтику в том, чтобы кого-то
скомпрометировать, избить, что-то украсть, и сами не понимаете того, что
все эти методы только закаляют людей. Ибо, потерпев поражение, человек
качает мышцы, готовит себя к отпору и подчас у него это неплохо
получается... - мудрым тоном наставника говорил Крюков Грымзиной, которая,
точно школьница, сидела перед ним на стульчике, теребя оборку выходного
платья. - Лет двести назад я пришел к выводу, что пора кончать вести дела
таким образом, и создал отряд Тихих, отличавшихся мудростью... Они не
задирались на улицах, не вламывались в квартиры, а потихоньку изучали
людей, их нравы и умело использовали эти знания. Оказывалось гораздо легче
натравить людей друг на друга, их самих заставить грабить, убивать друг
друга, гораздо эффективнее, используя людские слабости, рушить могучих
колоссов, против которых и с бандой выходить опасно. И мне есть чем
гордиться в этой области. Сейчас все правление СТД - мои ученики... -
Азриэль вдруг горько усмехнулся, и глаза его вспыхнули черным пламенем. -
Но ученики не любят, когда учитель живет слишком долго, они сами хотят
быть учителями, поэтому я и удалился от дел, чтоб не мешать им, а им все
равно неймется, и, видимо, сам факт моего существования их так сильно
волнует, что они не могут творить зло спокойно...
Азриэль увидел горящие глаза Грымзиной, ее нервно подрагивающие
пальцы и подумал, что в юности Грымзина была довольно сочной милашкой и
порядочной ведьмой, вскружившей головы не одному легиону распутников. И
сейчас еще энергии у нее хоть отбавляй, любой девчонке она сто очков форы
даст, ибо нет ничего соблазнительнее невинных глазок, застенчивой улыбки и
этакого нервного перебирания пальчиков, в которых уже накапливается сок
будущей страсти.
- Из тебя бы мог выйти отличный "тихушник", - задумчиво сказал
Азриэль, не сводя с нее глаз. Грымзина вспыхнула и дряблые щеки ее
разрумянились. Жаль, что я раньше не знал ее, вздохнул про себя Азриэль, и
мысли его снова унеслись к Эльжбете... Нет, он никогда не был пьянен
медным телом восточных рабынь, их бешеной страстью, жесткими, черными
скрученными змеиными волосами, что-то дьявольское было всегда заключено в
хрупких сосудах их души, колдовское и роковое... Он приходил в
неизъяснимый трепет от белого мягкого тела, от некоторой холодности и
отчужденности взгляда, ему доставляло огромное удовольствие созерцать, как
медленно приходит в кипение страсть равнинной девы, ибо он сам был таков.
Боже, о чем он думает в его-то лета!
- Я училась у Вас, мессер, - прервав его задумчивость, проговорила
Анна.
- У меня многие учились, - ответил Азриэль, - всех трудно
запомнить...
- Для меня было бы великим счастьем работать с Вами, учитель! - с
волнением в голосе выговорила она.
- Я, пожалуй, возьму тебя к себе, - помолчав, сказал Азриэль. - Мне
как раз нужен был помощник, и я искал такого, кто бы был предан мне...
От волнения щеки Анны так разрумянились, что даже старческие морщины
стали расправляться и кожа на мгновение приобрела гладкий матовый блеск,
какой бывает еще у сорокалетних женщин. "Теперь ей больше сорока пяти не
дашь", - усмехнулся Азриэль, любуясь этой неожиданной переменой. Глаза
Мандоне-Грымзиной столь призывно вспыхивали, что особого ума не
требовалось, дабы понять, какого подарка ждала Анна от Азриэля, и он решил
подарить ей на мгновение это ощущение счастья, надо же делать добро не
только людям, ибо потом, когда он станет жителем Вечерней страны - в
последнем Азриэль не сомневался, Эльжбета все еще любит его, он чувствовал
это - бедную магистершу все равно превратят в пыль только потому, что она
была связана с ним. Эту участь Мандоне выбрала сама, тут ничего не
поделаешь.
- Только не надо торопиться... Когда ты возвращаешься?! - спросил
Азриэль.
- Через неделю!..
- Вот и прекрасно!..
Азриэль поморщился, взглянул на часы: три часа ночи, изжога вступала
в свои права. Он попросил Грымзину достать ему бутылку "Буратино" из
холодильника и с наслаждением сделал несколько глотков, ощущая на языке
горьковатый привкус эссенции. Именно эссенция наперекор всем правилам
помогала забыть проклятую изжогу.
- Что ж вы желудочника-то выбрали, - усмехнулась Грымзина. - Моя вот
ряженку обожала!.. Приходится вставать ни свет ни заря, чтобы успеть
купить на день...
Азриэль хмуро взглянул на Анну, и та осеклась, поняв, что сболтнула
чушь.
- Это мое собственное тело, - помолчав, не без гордости сообщил
Азриэль, радуясь тому, какое ошеломляющее впечатление произвели эти слова
на Грымзину. Несколько секунд она не могла вымолвить даже слова.
- А я думала...
- Да, я единственный, кто носит это платье, скроенное еще Господом.
Это великий комфорт носить те одежды, с которыми сроднился за много веков.
Желудок только сдает... Но это маленькое неудобство с лихвой искупают
другие достоинства, - глядя пристально на Грымзину, проговорил Азриэль. -
Я оценил вашу работу, не надо думать, что я спешу забыть свою ошибку...
Щеки Грымзиной снова вспыхнули румянцем.
- Я надеюсь, ты будешь предана мне?.. - тихо спросил Азриэль.
- Да... - прошептала Грымзина. - Я только хотела спросить о Вечерней
стране...
- Первое правило преданности гласит: не задавать никаких вопросов,
все понимать с полуслова, не интересоваться делами мессера! Если
понадобится, я сам посвящу тебя в то, что тебе положено будет знать. А
второе правило преданности ты знаешь?
- "Все услышанное тобой, должно тотчас умереть в душе твоей", -
отчеканила Грымзина, и он удовлетворенно качнул головой.
- На всякий случай проштудируй "Правила преданности", когда-то я их
сам составлял и за долгие годы убедился в мудрости сочиненных положений.
Ну и конечно, - Азриэль оглядел Грымзину с головы до ног, - смени
оболочку!.. Слишком молоденькую не надо, это здесь вызывает подозрение, но
где-то лет двадцать пять, двадцать семь, не больше...
- А какую фигурку вы бы хотели видеть Ваше...
- Азарий Федорович, - перебил ее Крюков.
- Азарий Федорович, - послушно повторила Грымзина. - Блондинку брать
или брюнетку?..
- Я привык к блондинкам, но не слишком ярким... Светло-голубые глаза,
светлые волосы, длинноногонькая, но не высокая, крепкая грудь, развитая,
ровные белые зубы, лицо слегка продолговатое, но, главное, должен быть
шарм, понимаешь?!
Грымзина все записывала в блокнотик.
- Такими чаще всего бывают либо немки, либо польки, чаще смешанный
тип, там и надо поискать, но прежде чем занимать их место, ты проследи,
как они ведут себя в разных ситуациях, чтобы не утерять сам аромат такой
женщины, - вздохнул Крюков. - Я-то все же настоящий! - И он тихо
засмеялся, заливчато, как дитя.
- Я постараюсь, - торжественным тоном объявила Грымзина. - Я сделаю
все так, как вы сказали!..
- Вот и хорошо. - Крюков помолчал, раздумывая о своем. - Сообщение,
как подготовишь, принеси просмотреть!
Грымзина кивнула.
Крюков выпроводил ее и лег отдохнуть. Разговор его встревожил. Он
плохо поверил в пионерско-смиренные чувства Анны Мандоне, он хорошо помнил
ее еще ученицей. Курсовой работой ее стало наследство в пять миллионов
эскудо, которое отписал ей португальский граф, к которому она втерлась в
доверие, стала его любовницей, через пару месяцев женой, а еще через пару
месяцев он благополучно отлетел на небеса, оставив деньги коварной
злодейке. Деньги она сдала в казну Магистрата, за что и заслужила похвалу
его Совета, да и сам Азриэль был тогда в восторге от лихой работы. На
защите она неплохо теоретически обосновала метод особой доверительности,
на который всегда клюют самые мудрые из мудрейших, ибо все на свете можно
купить за деньги, но доверие, как это ни странно, у людей все еще
считается неподкупным, его надо заслуживать, завоевывать упорным трудом,
послушанием, но уж тогда можно открыть любые двери, в любую душу...
Сейчас ее приход вполне объясним, она боится попасть в эти ножницы
раздора между ним и правлением СТД. В любое мгновение ее устранят как
свидетельницу, и все пойдет своим чередом.
Но с другой стороны, она уже не робкая ученица, чтобы вот так сидеть
истуканом перед ним. Значит, она слегка подыгрывает, но зачем?! Какой
смысл во всем этом?!
Азриэль устал за всеми этими мыслями и стал тихонько подремывать,
забываться. Сонная поволока приятно дурманила мозг, и разные видения из
разных эпох вылезали из своих нор и проносились перед его внутренним
взором. Некоторые пугали его, а другие, наоборот, успокаивали, ласкали
душу. Пронеслась в своем темно-вишневом платье и Эльжбета, и Крюков
подумал, что завтра надо, не откладывая, пойти самому к Маше и
переговорить начистоту, ибо ее уже оболванили, а маленькие девочки - самые
страшные...
Глава 20
В которой Маша на равных разговаривает с Великим злым Магом
На этот раз дверь открыла сама Маша, а Сидоркина в коридоре не было.
Легкий испуг промелькнул на ее лице, и Крюков тотчас огорчился: все-таки
она верит во все эти сказки!
- А где наш главный тренер? - весело спросил Азарий Федорович.
- Он в ванной, я сейчас его позову! - с готовностью проговорила Маша,
но Крюков ее остановил.
- Не надо, я пришел к тебе, - вкрадчиво и мягко сказал Азарий
Федорович. - Ты разрешишь с тобой побеседовать?..
Маша пожала плечами.
- Проходите... - сказала она.
Крюков прошел в ее комнату, и Лавров, увидев его, тотчас поднялся.
- Ну, я пойду? - вдруг заторопился он.
Маше не хотелось, чтоб он уходил, но она почему-то промолчала.
- Я пойду! - решительно сказал Лавров и вышел из комнаты. Хлопнула
входная дверь.
"Он струсил, - подумала она. - Боже, как это все противно!"
- Да, я тоже не люблю трусов, - усаживаясь в кресло, вздохнул Азарий
Федорович. Он взглянул на Машу и вдруг ахнул: в профиль она как две капли
воды была похожа на Эльжбету! Так вот почему выбор пал на нее, у них глаз
зорче, чем у него. Впрочем, могли быть еще сотни других причин.
- Не буду скрывать, Машенька, что я не привык выступать в роли
просителя, ибо самое страшное для любого Великого злого Мага и Чародея -
это ущемление достоинства, - заговорил Азарий Федорович.
- А вы действительно злой Маг и Чародей? - спросила она.
- Я - Великий злой Маг и Чародей, - поправил ее Крюков. - Я понимаю,
что для тебя сегодня все это звучит так же фантастично, как, к примеру,
для средневекового жителя полеты в космос или обыкновенный телефон. Однако
для средневекового жителя слова "Маг" и "Чародей" звучали вполне обыденно,
и, услышав их, он уважительно снимал шляпу! - вздохнув, проговорил Азарий
Федорович и от волнения расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке. Галстуков
он не носил, ибо к любой петле на шее относился крайне неприветливо, но и
не любил, когда выставляли напоказ морщинистую шею, а тут у него что-то
запершило в горле.
- Время - странная штука!.. Я многое пережил в своей жизни, но вот
спроси меня, что самое главное в человеке, и я бы, не задумываясь,
ответил: это его великая способность удивлять и удивляться! Человек
изобретает стальных птиц и удивляется примитивной букашке, он сметает с
земли целые народы и государства и удивительно жалостлив к безродному псу,
ибо сохранил в себе способность удивляться, то есть подпадать под власть
простейших чувств, заметь, Машенька, простейших!.. Они вот уже не одно
тысячелетие владеют нами, и я уважаю эти великие древние чувства. Вот и я,
разбив сердца многих красавиц мира, будучи их властелином, до сегодняшнего
дня сохранил в своей душе любовь к гордой полупольке-полуеврейке Эльжбете,
и ничего не могу с собой поделать, ибо она была первой, кто заставил меня
страдать, кто не покорился мне до конца, и это уязвило меня на всю
жизнь!.. Поэтому единственная мечта моя - это снова увидеть ее, и вот еще
одно удивление: исполнение сие зависит от тебя! Странно, не правда ли?.. -
он улыбнулся.
- Ничего странного нет, - вдруг серьезным голосом сказала Маша.
- Вот как?! - удивился Азарий Федорович.
- Мне кажется, что всю прошлую свою жизнь я прожила пленницей вашего
замка, только покорить вам меня не удалось, и это дало мне право на то,
чтобы сделать окончательный выбор в вашей судьбе, - Маша взглянула на
Крюкова, и он прочитал легкую усмешку в ее взоре. Он чуть не задохнулся от
столь решительной самоуверенности, но сумел совладать со своим гневом.
- Если, уважаемая Мария Елизаровна, вы имеете в виду ту гнусную
сказку, которую перечитывали вчера, то все события в ней сплошь
выдуманы, - спокойно проговорил Крюков. - Я посчитался с обидчиком, имени
его никто никогда не узнает, но злой талант, увы, оказался неподвластен
даже моим чарам!..
- Кто же ваш злой гений?! - спросила Маша.
- Вы хотите знать - извольте, я вам скажу! - с готовностью проговорил
Крюков. - Это родной племянник барона Генриха Оттенгейма, сын его младшей
сестры, вышедшей замуж за графа Эссекского. Его звали граф Томас
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг