Барон все еще воевал, слал короткие письма с выражением любви и
скорого возвращения. Но, видимо, там, где он воевал, ему нравилось больше,
чем дома, и он не спешил с возвращением.
Баронесса, выслушав рассказ Азриэля, заметно оживилась и предложила
ему сесть рядом с собой.
- Знаете ли вы, Азриэль, что все имущество Ганбаля является
собственностью барона, который платил ежемесячно Ганбалю небольшую сумму
на расходы и существование ученого. И данное вам завещание дает лишь право
работать за Ганбаля на тех же условиях...
Она замолчала, точно ожидая от него ответа.
- Я согласен, - сказал Азриэль.
Баронесса вспыхнула, поднялась, подошла к камину. На ее белом лице
мигали отблески огня.
- Вы можете работать и в замке, - помолчав, добавила она. - Я велю
освободить вам несколько комнат и эту залу. Не надо будет тратить время на
приготовление еды, да и мне было бы веселее, - она вздохнула. - Сейчас
зима, и неохота никуда выбираться, а сидеть одной в этом мрачном замке
скучно...
Она посмотрела ему прямо в глаза, и лицо ее вспыхнуло, щеки ожег
слабый румянец.
- Да... - помолчав, ответил Азриэль.
На следующий же день в двух повозках он перевез приборы и вещи в
замок, желая до лета провести несколько опытов, дабы убедиться в верности
открытого Ганбалем эликсира и исчезнуть навсегда, чтобы начать новую жизнь
бессмертного человека.
Он провел опыты на лошадях и собаках. Старый облезлый дог превратился
в щенка, а беззубый мерин в жеребенка. Самое же главное состояло в том,
чтобы приготовить как можно больше сухого концентрата эликсира. Азриэль
сразу делил его на части и рассовывал по ладанкам, на которых вышивал
цифры: 100, 200 или 300 лет. За этим рукодельем его и застала Эльжбета.
Почти неделю она не показывалась, видимо, полагая, что Азриэль сам найдет
способ увидеть ее. Но он, дорвавшись до работы, отчаянно спешил, спал часа
по четыре в сутки, точно кто-то подгонял его. Поэтому приход Эльжбеты, ее
долгие томительные взгляды вызвали в Азриэле лишь раздражение, и едва она
ушла, он с новой энергией взялся за прерванное дело.
Однажды в декабрьский вечер баронесса через служанку попросила
Азриэля принести ей снотворное. Азриэль заварил Эльжбете корень валерьяны,
надеясь, что служанка придет за настоем сама, но она не появлялась, и
Азриэлю пришлось подняться в покои баронессы.
Эльжбета молилась, стоя на коленях перед распятием. Светлые волосы,
разбросанные волнами по плечам, тонкая шея, красивое лицо, освещенное
пламенем свечи, - все это неожиданным образом вдруг взволновало Азриэля,
хотя, поднимаясь в покои баронессы, он с мукою думал о том, как бы
побыстрей улизнуть и вернуться в свой подвал.
Прошло немало времени, прежде чем Эльжбета поднялась и улыбнулась ему
той кроткой ангельской улыбкой, которая сразу же запечатлелась в его
сердце.
- Прошу простить меня, я заставила вас ждать, - еле слышно
проговорила она. - Мне неспокойно последнее время, тяжелые предчувствия
теснят душу... Мы так долго не могли увидеться, у вас ведь найдется для
меня свободная минута?.. Или вы спешите?..
- Нет-нет, - ответил Азриэль и сел, ощущая сильное сердцебиение и
дрожь во всех членах.
Постель под зеленым балдахином слепила белизной простынь и подушек.
- Как ваша работа?.. Довольны вы ею?.. - спросила Эльжбета. - Каждую
весну мы нанимали для Ганбаля человек сорок женщин для сбора разных трав.
Вы тоже будете собирать их по весне?..
- Скорее всего нет, баронесса, - помолчав, ответил Азриэль.
- Вот как?! - удивилась она.
Азриэль молчал. Он чувствовал, что и Эльжбета вела этот разговор
вовсе не для того, чтобы узнать, будет ли он собирать травы. Она сидела
как на иголках, ее темно-синие глаза тронула густая поволока, и лишь
врожденный этикет не позволял ей броситься тотчас же в его объятия.
- Так жарко почему-то!.. - пробормотала она. - Щеки горят! - она
встала, подошла к окну, и он поднялся со скамейки, подошел к ней, обнял ее
за плечи. Она вздрогнула, прижалась к нему и шумно задышала, закрыв глаза.
"Может быть, это пройдет, - подумал он, - и я излечусь от этого
нервного недуга?.."
Но болезнь не прошла. Она сильнее разгоралась день ото дня, и Азриэль
снова забросил свои опыты. Он целые дни пропадал с баронессой. Они
выезжали в зимний лес, целовались на морозе и возвращались в замок к
обеду.
Раньше Азризль столовался на кухне, вместе со слугами, теперь стал
обедать с баронессой за дубовым столом в большой зале, стены которой
украшали ковры с изображением невиданных деревьев и животных, а во время
обеда музыканты услаждали слух пением и игрой на лютне. Прислуживал за
столом сенешаль барона, старик Бергер, он даже не удивился, увидев однажды
на столом Азриэля. Зато камергер Винзенштайн, ведавший комнатами замка и
домашней утварью, проявил немало любопытства к неожиданному фавориту, явно
невзлюбив его.
Почти неделю Азриэль не обращал внимание на ядовитые реплики
камергера, пока тот впрямую не стал его шантажировать.
- Каждый месяц в замок прибывает гонец с посланием барона и отвозит
обратно письмо баронессы, - многозначительно выговаривал Азриэлю толстый
Винзенштайн. - И в один прекрасный день барон может получить письмо от
своего верного слуги, который сообщит ему, что новый доктор большую часть
своего времени проводит в спальне баронессы... - сказав эти слова,
Винзенштайн расплылся в наглой улыбочке, полагая, что сумел нагнать страху
на бедного докторишку.
Наутро Винзенштайн отдал Богу свою душу. В замке недолго скорбели о
его смерти. Эльжбета нашла нового камергера, который по многим вопросам
советовался и с Азриэлем.
Казалось, все пошло по-прежнему, как вдруг через неделю после смерти
Винзенштайна в замок нагрянул сам барон.
Он отсутствовал три года, и его приезд застал врасплох Эльжбету и
Азризля. Их любовь окрепла, они жили счастливо и спокойно. Азриэль даже
вернулся к своим опытам, а баронессу перестал мучить страх за свое
грехопадение. Она уверовала, что сам Бог отворил для нее врата великой
любви, оказавшейся сильнее супружеских оков. Это объяснение успокоило ее
душу, и она открыла для себя новый сад наслаждений - тенистый, без яркого
солнца, счастливый и томительный, как само блаженство.
И вдруг под утро глухие удары в ворота, резкий звук походной трубы,
ржание коней, бранные выкрики и двадцать всадников вместе с бароном
Генрихом Оттенгеймом ворвались в замок, чтобы отдохнуть от смертельных
схваток. Роман с баронессой протекал на глазах у слуг, и кто мог
поручиться за то, что не найдется гнусный доброхот, сберегавший честь
хозяина более чем свою. Вот уж выйдет тогда потеха озверевшим от крови и
смертей рыцарям...
Эльжбета сама предложила ему бежать, но куда?.. Стояла суровая зима.
Исчезновение Азриэля тотчас обнаружится, и вся эта оголтелая банда
бросится на его розыски, да и к тому же он не может все бросить и
скрыться. Эликсир важнее, чем страхи из-за встречи с бароном...
Днем во время обеденного пиршества Эльжбета представила Азриэля мужу
и его спутникам. Барон оглядел Креукса, спросил о Ганбале и, выслушав
весть о его кончине, хмуро покачал головой, ни на минуту не прекращая
обгладывания куропатки и обильных винных возлияний. Судя по тому
равнодушию, какое проявил барон к Азриэлю, гадкие слухи еще не успели
достичь его ушей. Внезапная смерть Винзенштайна, превращение дога в щенка,
а старого мерина в жеребенка, видимо, нагнали немалый страх на обитателей
замка, и пока он действовал. Пока...
У Азриэля уже имелся сообщник, один из поваров, готовивший кремы и
соусы. На третий день барон устроил большую псовую охоту, чтобы потом
продолжить великий пир.
К желанной радости Азриэля, барон настолько одряхлел за годы походной
жизни, что все три ночи спал мертвецким сном, похваляясь утром перед
рыцарями о небывалых мужских победах. Но молодых рыцарей трудно провести
вокруг пальца, и многие из них уже недвусмысленно намекали Эльжбете о
своих чувствах.
"Если понадобится, они возьмут ее силой, - подумал Азриэль. - Война
отняла у них разум и навыки человеческого общения. Оки привыкли к захвату,
насилию, убийству, стоит только вспыхнуть искре, и пожар не остановить!"
Азриэль представил себе будущую картину разгула, и холод пробежал по
коже. Он решил не мешкать, принес повару крепкое зелье, погружающее
человека в почти трехдневный сон. Креукс знал, что баронесса не любит
острый перцовый соус, и велел напитать зельем именно его.
Начался обед, но двое рыцарей к соусу не прикоснулись.
- Заставь их любым путем!.. - потребовал Азриэль от повара. - Пусть
попробуют хотя бы каплю его!..
Входить в зал поварам не разрешалось, но все уже были пьяны, чтобы
тотчас пресечь столь явное нарушение этикета. Повар, выйдя к гостям, на
руках, как шут, объявил о небывалом соусе, перец для которого был
специально завезен слугами барона из Африки, а жгучая трава из Австралии,
и благодаря ему самый трухлявый мертвец не уступит в страсти
восемнадцатилетнему юноше!..
Столь необычная речь вынудила одного из двух рыцарей с улыбкой
отведать необычную приправу. Второй же лишь усмехнулся.
- Господин, вы не верите мне?! - обиженно проговорил повар,
обратившись ко второму рыцарю.
- Попробуй, Иоганн, это мой знаменитый соус!.. - заикаясь, попросил и
барон.
- Я люблю острые приправы, барон, - бросив взгляд на Эльжбету,
ответил рыцарь, - но другого рода!..
Через полчаса девятнадцать рыцарей вместе с бароном погрузились в
странный сон. Эльжбета, не ведавшая об этой затее Азриэля, была потрясена.
Иоганн, единственный, кто остался бодрствовать, выскочил из-за стола,
выхватил шпагу.
- Кто ты, злодей! - вскричал он. - Выходи, я снесу тебе голову!
Просвистела веревка, и петля ловко окрутила тело воинствующего
рыцаря. Он упал, Азриэль, выскочив, быстро связал его и под страхом смерти
заставил проглотить ложку соуса. Повар одел мешок рыцарю на голову и
утащил его в соседнюю комнату. Все это было проделано молча, на глазах у
потрясенной Эльжбеты.
- Что с остальными?.. - спросил Азриэль у повара.
- Я раздал соус всем слугам. Часть из них уже спит...
- Возьми столько золота, сколько тебе надо, - сказал Азриэль, - и
уходи! Найдешь меня там, где я сказал!
Повар ушел. Азриэль и Эльжбета остались одни. Он попробовал взять ее
за руку, но она в страхе отдернула ее.
- Извини за этот спектакль!.. - пробормотал Азриэль. - Но если б я
этого не сделал, они через час вломились бы к тебе в спальню! Они
полоумные, война вытравила в них все человеческое. Я не убил их! Через три
дня они проснутся как ни в чем не бывало и продолжат свое пиршество!
Эльжбета не слушала его, уставившись в одну точку. Азриэль снова взял
ее за руку, но она опять отдернула ее.
- Не трогай меня!.. - прошептала она.
Азриэль вздохнул, выпил вина. Окаменев, стоял стольник с двумя
слугами, оба успели лизнуть огненный соус с тарелок. Вошел третий слуга,
стал собирать кости со стола, чтобы освободить место для рыбных блюд.
Почти минуту он сосредоточенно работал, не обращая внимания на спящих
рыцарей, и, лишь оглядевшись, застыл в ужасе.
- Подойди сюда!.. - приказал Азриэль.
Слуга закивал головой, но не смог сделать ни шага. Азризль сам
подошел к слуге, зачерпнул ложку соуса и засунул ему в рот.
- Запей! - приказал Азриэль, подав ему кубок с вином.
Слуга выпил вино.
- А теперь сядь, посиди! - Азриэль усадил его на лавку. - Побежишь,
превращу в петуха!
Слуга покорно закивал головой. Азриэль вернулся к Эльжбете.
- Сегодня уже поздно, а завтра с утра нам придется покинуть замок, -
проговорил Азриэль. - Выпей, вино взбодрит тебя!..
Эльжбета трясущимися руками взяла кубок.
- К ночи в замке не останется ни одной живой души, - проговорил
Азриэль. - Мы уедем вообще из Германии! В Италию или Францию, куда
захотим!..
- Ганбаля ты убил?.. - спросила Эльжбета, и Азриэль промолчал. Он не
мог ей солгать.
- Когда они проснутся?! - гневно спросила она.
- Через три дня, - ответил Азриэль. - Они ничего не будут помнить! За
три дня мы доберемся до моря...
- Я никуда не поеду! Это мой дом!.. - выкрикнула вне себя Эльжбета.
Она вскочила и убежала из зала. Он уговаривал ее весь вечер и всю
ночь. Спокойно старался внушить ей, что таким способом он спас ее от
насилия и убийств, что рано или поздно рыцари бы подвергли замок страшному
опустошению и разору. Она не могла в это поверить. Она не слышала, что он
говорит ей. Наверное, не могла поверить, что через три дня они очнутся и
все пойдет по-прежнему. Наверное, мысль, что она убила своего мужа, не
давала ей покоя. Азриэль выбился из сил, кричал, топал ногами. Дважды,
сорвавшись, он ударил ее. Наконец выдохся совсем. Собрал свои вещи, запряг
повозку. Выехал со двора и снова вернулся за ней. Но она закрыла дверь и
не хотела с ним разговаривать.
Лишь через семь лет он вернулся в эти места. Замок продавался.
Азриэль купил его. Старый слуга рассказал ему, что рыцари, проснувшись,
снова напились вдребезги, убили барона, изнасиловали его жену, и она
выбросилась из окна спальни, разбившись насмерть. Азриэль побыл на ее
могиле, поставил склеп и повелел, чтобы его похоронили рядом. Он еще не
знал, что ему совсем не захочется умирать.
Глава 14
В ней Грымзина предстает в необычном для себя облике;
Алик Лавров узнает о своем будущем, а читатель кое-что новое
Алик Лавров, не сходя с места, просидел у окна четыре часа. Он сел в
половине второго. Очнулся в половине шестого. Взглянув на часы, даже
подумал, что они стоят. Однако будильник беспечно тикал.
Квартира, где жил Алик с родителями, находилась на втором этаже
кирпичной пятиэтажки. Окна выходили в садик, где несли боевой дозор
старушки, обсуждая не только правительство, их жен, отсутствие сахара или
туалетной бумаги, но и темы более вечные: болезни, предстоящие роды
молодой соседки без мужа и все возрастающие цены на похоронные услуги.
Повседневно Алик, обозревая старушечий хор, включал кассету Майкла
Джексона и отрешался от мирских забот. Так он сделал и на этот раз.
Прослушал одну песенку, потом вторую. На третьей кто-то словно подтолкнул
его в спину и пробурчал: "Сядь к окну!"
Алик, лежавший, задрав ноги, на тахте, даже приподнял голову: кто это
мог шепнуть такую глупость? Но никого не увидел. Он снова было погрузился
в острый синкопный ритм песенок Джексона, представляя, как они с Флорой
закрутят брейк на школьной дискотеке, как голос повторил нахальное: "Ну,
что я тебе сказала?! Сядь к окну!.."
Алик подпрыгнул и сел на тахте. Джексон закончил песенку и вдруг на
ломаном русском языке сказал: "Альек, сьядь кьё кну!"
На этот раз у Алика мурашки пробежали по спине. Он проследил, как
последняя спрыгнула со спины, и поднялся. Стул, который аккуратно стоял у
стола, вдруг медленно пополз и встал у окна, словно приглашая его сесть.
- Обвал Петрович!.. - прошептал Алик.
Ноги его сами двинулись к окну, и через секунду он уже сидел.
Алик выглянул в окно и увидел, что на скамейке, где обычно восседал
старушечий парламент, греется на солнце одна Грымзина*.
_______________
* Грымзина Мария Ивановна (Анна Мандоне), род. в 1792 г. в Милане, в
семье рыбака Джованни Мандоне. 13-й ребенок от третьей жены торговки
Франчески. Уже в 1811 г. она вынуждена была бежать из Милана по подозрению
в краже церковных денег. Известная мошенница, сводня и развратница,
несколько раз приговаривалась к различным срокам тюрьмы, но постоянно
сбегала, вследствие чего сделалась персоной "нон грата" ряда европейских
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг