трезво мыслить. Когда же она отступала, Иван уже забывал о своих
сомнениях...
Так было и на этот раз. Голову словно тисками сдавило. Перед глазами
все закачалось, ему пришлось ухватиться рукой за плетень, чтобы не упасть.
На лбу выступили крупные капли пота. Его мутило...
Прошло не менее десяти минут прежде, чем Иван пришел в себя. С
удивлением он огляделся вокруг, не понимая, что он тут делает. Постепенно
память вернулась к нему. Он вспомнил, что шел к Алене, но что-то задержало
его. Потом начался приступ. Иван пытался вспомнить, что его задержало, и не
мог...
В конце концов, он плюнул на это занятие и пошел дальше.
* * *
Кряхтя от натуги, Степан Прокопьевич таскал на мельницу мешки с зерном.
Белый от мучной пыли мельник со своими подмастерьями, молол пшеничку и
ссыпал муку в мешки, которые Гришин относил обратно на подводу. Уход Михаила
тяжело сказался на его хозяйстве, и теперь ему приходилось все делать
самому. По крайней мере, до той поры, пока не найдет себе нового
работника...
Закончив грузить муку, Степан Прокопьевич расплатился с мельником и,
сев около арбы, скрутил самокрутку. Прикурив, с наслаждением затянулся,
чувствуя приятную истому во всем теле от работы.
- Здоров, Степан Прокопьич! - услышал он вдруг голос.
У его арбы стояли зажиточные хуторские хозяева - Тит Фролов, чьи
взрослые сыновья сейчас таскали свой хлеб на мельницу, Афанасий Курков и
Фрол Бородин.
- Здорово, станишники! - буркнул в ответ Степан Прокопьевич.
Он не жаловал местных кулаков, хотя и сам был зажиточным хозяином. Но
уж слишком разные они были люди. Фроловы, Курков и Бородин делали все, чтобы
еще больше разбогатеть: нещадно эксплуатировали своих работников, давали
семена и сельхозоборудование в долг беднякам под грабительские проценты или
отработку в их пользу. Говорили, что они были причастны к убийству прежнего
секретаря партячейки, но доказательств не было, тем более что в банде,
разгромленной Иваном Востряковым, они не состояли. Степан Прокопьевич был
практически на сто процентов уверен, что все они активно помогали бандитам,
а сейчас просто затаились на время. Впрочем, это было и неудивительно. И
Фролов, и Курков, и Бородин в свое время верой и правдой служили
царю-батюшке, а потом участвовали в белоказачьем движении. Правда, когда
стало ясно, что Советскую власть не удалось задушить, эта троица объявилась
на хуторе и некоторое время ходила тише воды, ниже травы. Когда же начался
НЭП, они снова развернулись...
Казаки сели рядом с ним, свернули по самокрутке и тоже закурили. Так
некоторое время они сидели, беседуя о чем-то несущественном. Но Степан
Прокопьевич чувствовал, что эта троица подошла к нему не просто так.
В этот момент подъехали артельские. С передней арбы ловко соскочил Иван
Востряков и направился к мельнице. Степан Прокопьевич заметил, как блеснули
злобой глаза кулаков.
- Вот змеюка подколодная! - прошипел Тит Фролов, провожая секретаря
партячейки взглядом. - Чтоб ему пусто было! Ходит гоголем, будто хозяин на
энтой земле. Ну, ничего, подлюка, ничего... Доходишься как-нибудь...
- Ладно, станишники, поеду я, - сказал Степан Прокопьевич, вставая. -
Мне ить ишо разгружаться надо, а работника покуда нету. Самому придется...
- Погодь, Степан Прокопьич, - остановил его Фролов. - Погутарим ишо.
- О чем?
Кулак пристально посмотрел в его глаза.
- Мы ить знаем, Степан Прокопьич, как тебя обидел Ванька!
Он почувствовал, как закипает внутри злоба на них.
- А какое ваше дело до моих обид?
- Погодь, Степан Прокопьич, не горячись, - вмешался в разговор Афанасий
Курков. - Мы ить все понимаем... Ванька-то не одного тебя обидел.
- Вона как? - протянул Степан Прокопьевич. - Поди, и вы - обиженные?
- И мы тож, - поддержал своих товарищей Фрол Бородин. - Житья нету от
энтого Ваньки! Не дает хузяйствовать, прижимает. А давеча мне сказывал, что
скоро таких, как мы, будут к ногтю прижимать и давить! Это как, по-твоему,
не обида?
- Ну, у вас свои с ним счеты, у меня - свои...
- Дык, и мы про это! - воскликнул Фролов. - Доколе Ванька будет
издевательства творить над честным народом?
- Это вы-то "честной"? - усмехнулся Степан Прокопьевич.
- А что? - Фролов глянул на него недобро. - На хуторе нас уважают.
Никто не скажет, что мы кого-либо обидели чем. Помогаем вот всяким
голодранцам...
Тут Степан Прокопьевич не выдержал и рассмеялся. Казаки удивленно
уставились на него, не понимая, что вызвало этот его смех.
- Ты чегой-то, Степан Прокопьич? - спросил Бородин. - Что смешного-то?
- Уморили вы меня, станишники! - пояснил тот, успокаиваясь. - Ни в
жисть не поверю, что вы это сурьезно!.. Помощники!.. Благодетели!..
- Не забижай, Степан Прокопьич! - сказал Фролов. - Мы ить сурьезно с
тобой, а ты...
- Кончайте трепаться, станишники! - Степан Прокопьевич вдруг стал
серьезным. - Вижу, куды вы клоните... Ничего у вас не выйдет! Обижен я на
Ваньку, это верно. Но уж как-нибудь сам посчитаюсь с им, без вашей помощи. А
насчет ваших обид... Правильно Ванька делает, что прижимает вас! Не
благодетели, а грабители вы! Грабите свой народ, не говоря уже о
государстве, от которого утаиваете хлебушек! Так что, станишники, не по пути
нам! Прощевайте!
Степан Прокопьевич сел на арбу, цыкнул на быков, и те потащили его с
грузом муки по дороге в хутор.
Бородин задумчиво посмотрел ему вослед и сплюнул.
- Ошибочка вышла! Просчитались мы!
- Что будем делать? - поинтересовался Курков. - Сдаст ить нас!
- Не сдаст, - уверенно заявил Фролов. - Не таков Степан, не таков. Не
больно-то он сочувствует Советской власти... А насчет Ваньки... Думаю, ежели
даже Степан не приземлит его, то мы ужо об энтом позаботимся. А свалим все
на него...
- Ну и голова у тебя, Тит! - восхищенно проговорил Бородин. - Ить в
самом деле, случись чего с Ванькой, на нас и не подумают! Свалят все на
Гришина!.. Ну, молодец, Тит!
* * *
С тяжелым сердцем возвращался Иван с мельницы. То, что он видел Гришина
с самыми злейшими на хуторе кулаками, наводило на размышления. Что задумал
Степан Прокопьевич? Иван хорошо запомнил его угрозу. А Фролов, Курков и
Бородин давно на него зуб точат. Неужели сговорились?
Степан Прокопьевич нравился Ивану. Хорошим хозяином был этот немолодой
казак. Хорошим и справедливым... За то время, пока Иван встречался с Дарьей,
секретарь партячейки хорошо успел изучить его. Батрак на него никогда не
жаловался, жалование получал вовремя и довольно-таки неплохое. По
хлебозаготовкам и уплате налогов тоже никаких нареканий не было. Одно только
огорчало... Уж больно привержен был Степан Прокопьевич к своей
собственности. Иван давно уже предлагал ему вступить в артель, но отец Дарьи
все отшучивался да отнекивался. И вот теперь...
Иван попытался проанализировать, как могло случиться, что Степан
Прокопьевич снюхался с кулаками. Несомненно, в этом была доля и его вины.
Точнее, во всем был виноват разрыв их отношений с Дарьей. Сильно осерчал
Степан Прокопьевич на него за это. С другой стороны, мог ли он уступить отцу
Дарьи и жениться на ней?.. Наверное, мог. Но разве это была бы жизнь? Любовь
ушла, остались одни лишь головешки...
Незаметно мысли Ивана перенеслись на отношения между ним, Дарьей и
Аленой. В памяти вдруг всплыли слова, сказанные ему Дарьей при последней
встрече. Нет, конечно же, Иван не верил в подобную чепуху с любовным зельем.
Его любовь к Алене не была похожа на безумие, вспышку страсти. В то утро он
совсем по-другому, другими глазами взглянул на девушку и понял, что жить не
может без этой красоты. Ему нравилось в ней все: то, как она улыбалась,
говорила, ее длинные русые волосы, карие глаза, задорно вздернутый носик,
полноватые губы, подбородок с ямочкой, девичья грудь. Но почему он раньше не
замечал всего этого, хотя прекрасно видел, что она неравнодушна к нему?
И тут Ивану опять стало плохо. В голове словно снаряд разорвался.
Ощущение было такое, будто его ударили по голове молотом. Он перегнулся
через борт арбы, и его вырвало.
- Андреич, что с тобой? - поинтересовался обеспокоенный артельщик Семен
Беспалов, ехавший с ним вместе.
- Ничего, Семен, зараз полегше будет, - ответил Иван, ложась на мешки с
мукой...
В хуторе он встретился с Аленой. Если быть точнее, то девушка
специально поджидала его возле артельного амбара, куда они должны были
складировать муку.
- Здравствуй, милая!
Иван спрыгнул с арбы и обнял ее. Девушка отодвинулась слегка и
заглянула в его глаза.
- Что с тобой, Ванечка? Ты как-то неважно выглядишь.
- Ничего, Алена, все хорошо. Немного нездоровиться. - Он подумал,
говорить или нет, но все-таки решился. - Знаешь, я нынче видал Дарью.
В глазах девушки появилась тревога.
- Ну, и что?
- Опять приставала. Говорила, что ты опоила меня.
Алена побледнела так сильно, что Иван испугался, как бы девушка не
потеряла сознание. Но она быстро взяла себя в руки.
- Не верь ей, Ванечка. Обманывает она тебя.
- А я и не верю, - ответил Иван. - Такого не бывает, это все
суеверия...
Но, тем не менее, разговор с Аленой запал ему в душу. Как-то странно
повела себя девушка. Побледнела, чуть в обморок не упала. В душе Ивана
возникло нехорошее подозрение...
* * *
Вечером к Степану Прокопьевичу опять пришли Фролов, Курков и Бородин.
Хозяин сидел на табурете и строгал ложку, когда они вошли.
- Чего явились, станишники? - довольно-таки грубо поинтересовался он.
- Мы это... - начал Фролов. - Хотели вот сказать тебе, Степан
Прокопьич, чтобы ты не держал на нас зла. Бес попутал...
- Ежели вы боитесь, что я сдам вас Ваньке, то могете не колготиться.
Нету у меня желания разговаривать ни с им, ни с вами, - ответил на это
хозяин.
- Да нет, что ты, Степан Прокопьич! Мы и в мыслях не держали...
- Бог вам судья, станишники. А мне некогда тут с вами лясы точить...
Занятый я шибко.
Фролов потоптался немного на месте и сказал:
- Ну, ладно, Степан Прокопьич. Пойдем мы... Звиняй, ежели чего не так.
- Бог простит.
Казаки ушли. Через некоторое время Степан Прокопьевич захотел выйти во
двор, посмотреть скотину.
- Мать, ты не видала моих сапог? - услышала Аксинья его голос.
- Нет, - ответила она. - Ты ж их оставил на обычном месте!
- Оставил, а теперя вот нету!.. Странно, куды оне могли задеваться?
Степан Прокопьич поворчал еще немного, надел старые ботинки и вышел на
улицу.
VI
Едва наступила ночь, как Дарья снова почувствовала беспокойство. Ей не
спалось, она ворочалась с боку на бок в своей постели. Какая-то сила не
давала ей заснуть, звала и манила куда-то. В конце концов, Дарья не
выдержала и встала.
Осторожно, чтобы не услышали родители, она вышла из хаты. Прекрасная
звездная ночь раскрыла ей свои объятия. Впервые девушка ощутила, как хорошо
стоять под открытым небом и смотреть на мерцавшие звезды. Ее манил простор,
хотелось взмахнуть руками, подняться в высь и полететь, оглядывая землю с
высоты птичьего полета. Теплый ветерок обдувал ее, ласково трепал
распущенные волосы...
Дарья сошла с крыльца и пошла по двору. Ноги сами принесли ее к
пепелищу. Она постояла некоторое время, разглядывая нагромождение головешек.
Потом вытянула руки вперед и закрыла глаза.
Так девушка простояла некоторое время, потом двинулась вперед. Прошла
несколько шагов по пепелищу и остановилась. Теперь глаза ее были открыты.
Она опустилась на корточки и начала раскапывать золу...
Через некоторое время в руках у Дарья оказался нож. На первый взгляд
ничего необычного в нем не было. Но это был не просто нож. Это был атрибут
колдовских обрядов бабки Василисы...
Подобным образом Дарья обыскала все пепелище. И через некоторое время в
ее распоряжении оказались миска, в которой бабка Василиса растирала свои
снадобья, ступка и чугунок, в котором та варила свое колдовское зелье.
Больше ничего не сохранилось, но для Дарьи и этого было достаточно. Она
откуда-то знала, что это так...
Вдруг девушка услышала хлопанье крыльев, и на пепелище опустился
огромный черный ворон, бывший значительно крупнее своих сородичей.
- Граф! - обрадованно воскликнула девушка. - Ты жив?
Словно в ответ на ее слова старый ворон подошел к ней, переваливаясь с
боку на бок, и потерся об ее ногу. Его черные глаза пристально смотрели на
нее, будто птица хотела что-то ей сказать. К сожалению, птицы и звери не
умеют разговаривать...
- Кар-р-р! - гаркнул ворон и взмыл в воздух.
Он отлетел немного и опустился на землю. Ворон повернул голову в
сторону девушки и опять каркнул.
- Ты хочешь, чтобы я пошла за тобой? - догадалась Дарья.
Ворон опять взлетел, пролетел немного и опустился на землю. Сомнений не
оставалось. Ворон звал ее за собой...
Птица привела ее в лесок, располагавшийся неподалеку от хутора. Деревья
черными громадами высились вокруг нее, но ей не было страшно, несмотря на
то, что лес был полон непонятных и пугающих для обычного человека звуков.
Где-то кто-то пронзительно покрикивал, иногда слышался какой-то треск,
словно через кусты пробирался кто-то большой и ужасный. Но для нее эти звуки
были понятны, словно она всю жизнь провела в лесу.
Дарья положила на землю принесенные с собой вещи бабки Василисы и
травы, которые она собрала днем. Ворон, выполнивший свою миссию, сел на
ветку рядом с девушкой и уставился на нее своими черными глазами. Дарья
насобирала сухих веток, во множестве валявшихся под ногами, и разожгла
костер. Подождала, пока огонь разгорится, и поставила чугунок на камни,
вокруг которых весело плясали языки пламени...
Пока вода закипала, Дарья насобирала ягод, смешала с принесенными
травами и растерла в ступке, превращая их в кашицу. Потом, когда вода
забурлила, она бросила приготовленную смесь в чугунок. Вскоре зелье было
готово...
Дарья и сама не знала, зачем ей это надо, но чувствовала, что ничего
плохого с ней не случится. Остудив в миске немного зелья, девушка выпила
приготовленный напиток и стала ждать.
Некоторое время ничего не происходило. Потом вдруг границы мира
неуловимым образом расширились. Как и в прошлую ночь, когда бабка Василиса
передавала ей свои знания, Дарья почувствовала новые запахи, зрение
обострилось. И все же на этот раз что-то отличалось.
- Кар-р-р! - услышала она крик ворона.
Девушка посмотрела на него и вдруг...
Каким-то образом ее сознание совместилось с сознанием ворона. Первые
несколько секунд она ощущала себя одновременно и в своем теле, и в теле
Графа. Потом осталось только сознание ворона.
Дарья видела себя лежащей на земле и не подававшей признаков жизни.
Взмахнув крыльями, она приподнялась в воздух и спланировала. Ощущение чужого
тела было непривычным, поначалу движения давались с трудом. Она опустилась
на землю и подошла к самой себе, переваливаясь с боку на бок.
Девушка, лежавшая на земле, спала. Она потрепала ее клювом за руку, но
та не отреагировала. Тогда Дарья ущипнула ее. Где-то в глубине сознания на
короткое мгновение вспыхнула боль. Значит, связь между ними все же
сохранилась. Успокоившись, она взмахнула крыльями и полетела...
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг