конях увезли за хутор (хуторяне в категорической форме потребовали, чтобы
дочка ведьмы была похоронена за чертой хутора, и уж тем более не на
кладбище) и закопали там. Михаил воткнул в мягкую землю дощечку, на которой
были написаны фамилия, имя, дата смерти усопшей (дату рождения не знал даже
Михаил, проживший довольно-таки длительное время в семье Гришиных). Потом
они выпили по маленькой за упокой души Аксиньи и разошлись по домам.
А на хуторе его встретила Алена. И началось...
Много обидных слов произнесла девушка в его адрес. Тут было все: и его
визиты к Дарье, и холодность по отношению к ней и многое другое. Иван
мужественно терпел, не желая ссориться с Аленой, но когда она поставила ему
в упрек помощь в похоронах Аксиньи Гришиной, он не выдержал.
- Эх, Алена, Алена! Какая же ты стерва!
На том и разошлись. Было абсолютно ясно, что этот разговор был
последней каплей, переполнившей чашу его терпения и подводившей черту в их
отношениях. Ни о какой свадьбе не могло уже идти и речи. Между ними было все
кончено...
Иван знал, кто внес основной вклад в разрыв их отношений. Яшка Рыжий
постоянно подогревал в девушке ненависть к Дарье Гришиной и ревность к
Ивану. И он решил поговорить с комсомольским вожаком по душам...
Но разговора не получилось. Яшка вел себя нагло и вызывающе. В конце
концов, Иван не выдержал и с чувством дал ему в зубы, пообещав, что вышибет
из него дух, если тот еще будет плести заговоры против него или Дарьи. Яшка
ничего не ответил, но по его лицу было хорошо заметно, что этого он Ивану не
простит. Впрочем, самому Ивану было наплевать на это. Он не боялся этого
сопляка...
Вот и ночью Ивану снова снился разговор с Аленой. Он испытывал чувство
вины по отношению к этой девушке. Но, в конце концов, она сама была виновата
в том, что произошло. Не надо было ей так давить на него. Может, тогда все и
обошлось бы... Но теперь Иван не испытывал к ней тех чувств, которые были в
начале их отношений. Своими придирками Алена убила всю любовь и нежность...
А, впрочем, любил ли он ее? Может, то было лишь только наваждение?..
На этот вопрос Иван не мог дать ответа. Да и не до этого было ему. Едва
только заслышав выстрелы, он вскочил на ноги и огляделся по сторонам в
поисках хоть какого-нибудь оружия. Первой мыслью у него было: "Никак Фролов
объявился"? Потом пришла другая: "В кого это он там стреляет"?
Он вспомнил о шашке, висевшей в ножнах на стене. Одним прыжком Иван
оказался около оружия, выдернул острый клинок из ножен и бросился на улицу.
Мать, тоже проснувшаяся от выстрелов, повисла у него на руке, не давая уйти,
но он аккуратно отстранил ее, не слушая причитаний женщины...
Уже на улице он вдруг услышал голос Дарьи:
- Ванечка, миленький, не ходи, прошу тебя! Не надо!
Иван остановился на мгновение, но тут со стороны дома Фроловых опять
грохнул выстрел, и он, мгновенно забыв о том, что услышал, бросился туда...
* * *
У дома Фроловых уже собралась толпа. Окинув людей быстрым взглядом,
Иван не заметил никого из своих ребят. Впрочем, это его не удивило. Вряд ли
кто из них сунулся бы под пули без оружия. Да и семьи не отпустили бы их
после смерти Атаманчукова и Беспалова. Среди людей Иван увидел двух
оставшихся кулаков хутора с сыновьями, бывших соседями Фролова. Были здесь и
другие казаки, в основном работники и единомышленники этих кулаков. К своему
удивлению Иван заметил и женщин. Где-то в толпе промелькнули лица Яшки и
Алены, державшихся рядом.
- Что стряслось? - поинтересовался Иван у людей.
- Тит умом подвинулся! Видать, одичал совсем, прятавшись, стреляет всех
подряд. Вона, Митьку Харламова и евонного брата Гришку завалил из
револьверта...
- Где он?
- Туды побег, - говоривший махнул в сторону дома Гришиных.
Ужасающая мысль обожгла сознание Ивана. А ведь Фролов побежал к Дарье!
Словно что-то щелкнуло в мозгу у Ивана, и все встало на свои места. Он
вспомнил все разговоры с Дарьей, все недомолвки, связанные с этим делом...
Иван сорвался с места и побежал. Чтобы перехватить Фролова, он бросился
не по дороге, а напрямую, через огороды. Так быстро Иван никогда не бегал.
Он одним махом перескакивал через плетни, мчался, едва касаясь земли ногами.
И успел...
Он выскочил на дорогу перед Фроловым. Его вид поразил Ивана. Глаза Тита
лихорадочно блестели, было хорошо заметно, что он не в себе. В руке Фролов
сжимал наган.
Увидев Ивана, Тит резко остановился, глаза его расширились от ужаса,
словно он увидел приведение. Потом он выкинул вперед руку с зажатым в ней
оружием, но выстрелить не успел. Клинок шашки со свистом рассек воздух,
кисть Фролова отделилась от руки и полетела в сторону. Видимо, перед тем,
как Иван отрубил ее, Тит успел-таки нажать на курок: прогремел выстрел, и
Иван почувствовал, как пуля обожгла ему левое бедро...
* * *
Тит мчался к дому Гришиных с такой скоростью, с какой никогда сроду не
бегал. Мертвецы отстали от него, но преследования не прекратили. Он уже
почти добежал до цели, когда где-то впереди затрещал плетень, и на дорогу
перед ним выпрыгнул Фрол Бородин.
Тит остановился на месте, как вкопанный. Фрол бросился к нему с такой
быстротой, что он просто не успел среагировать. В тот момент, когда Фролов
выбросил вперед руку с наганом, перед его глазами что-то сверкнуло, и кисть
с зажатым в ней оружием полетела куда-то в сторону. В следующее мгновение
Бородин схватил левою рукой Тита за горло. А в правой была зажата
окровавленная шашка...
- Сбежать хотел? - дыхнул на него зловонием Фрол, приближая свое
мертвое лицо к его лицу. - Не получится, Тит! Пришла твоя смертушка!
Глаза Фролова бешено вращались, он не помнил себя от ужаса. Уцелевшей
рукой он попытался освободиться от мертвой хватки, но куда там! Пальцы Фрола
цепко держали его горло...
Мертвецы, которых он оставил позади, стали собираться вокруг них. Их
руки тянулись к Титу, стараясь ухватиться за него. Позади них он увидел
стоявшую в скорбном молчании Дарью Гришину. Девушка просто смотрела на
него...
- Дашка, помоги, за-ради Христа! - прохрипел он, задыхаясь. - Ить я
написал признание!
Но Дарья только покачала головой в ответ.
- Нет, дядя Тит. Поздно. Раньше надобно было беспокоиться о своем
спасении, когда у тебя был шанс. Ить я тебя просила, помнишь?
- Будь ты проклята, ведьма! - прохрипел из последних сил Тит.
В следующее мгновение пальцы Фролова сжались, окончательно перекрывая
доступ воздуху в легкие, а остальные мертвецы наконец-то схватили его и
стали рвать тело на куски...
* * *
Из культи хлынула кровь, но, казалось, Фролов не обратил на этот факт
никакого внимания. Он застыл на месте, глаза его бешено вращались, а грудь
ходила ходуном. Вдруг он потянулся целой рукой к горлу и стал царапать его,
словно силясь оторвать чью-то невидимую руку. А в следующий момент его глаза
остановились. Он смотрел куда-то вправо от Ивана. Тот даже оглянулся, но там
никого не было...
- Дашка, помоги, за-ради Христа! - вдруг прохрипел Фролов, не отрывая
взгляда от того места. - Ить я написал признание!
Иван еще раз оглянулся, но опять никого не обнаружил, хотя воспаленное
воображение Фролова явно кого-то там рисовало своему сошедшему с ума
хозяину.
- Будь ты проклята, ведьма! - прохрипел Тит.
Иван обернулся к нему. С Фроловым происходило что-то неладное. Его
глаза вылезли из орбит, лицо посинело. Он широко открывал рот, словно ему не
хватало воздуха.
Тут подоспели казаки, вооруженные тем, что попалось под руку: вилами,
лопатами, а то и просто дубинами. Толпа захлестнула Фролова, было видно
только, как мерно поднимаются и опускаются руки казаков. Слышалась их ругань
и шумное дыхание. Они мстили Фролову за те минуты страха, которые испытали,
когда он бегал с наганом в руке и стрелял в первых попавшихся на его пути
людей. Мстили жестоко, кромсая даже мертвое тело, абсолютно безопасное после
того, как Иван отрубил кисть, в которой Фролов сжимал оружие...
Ивана так обеспокоил взгляд Тита, что он еще раз оглянулся на то место,
куда тот так настойчиво смотрел перед этим. На этот раз он увидел Дарью!
- Даша? - не веря собственным глазам, поинтересовался он.
Девушка смотрела на него с какой-то неземной печалью.
- Ванечка, милый мой, иди, пожалуйста, домой! Я очень прошу тебя!
В следующее мгновение она пропала. Только что стояла на этом месте, и
вот теперь ее не было. Иван протер глаза кулаками. Нет, на том месте никого
не было. Решив, что это ему привиделось, он повернулся к казакам...
Там уже завершилась расправа над Фроловым. На земле валялась какая-то
бесформенная окровавленная масса. Казаки стояли вокруг и о чем-то
возбужденно переговаривались.
- Молодец, Иван! - хлопнул его кто-то по плечу.
Иван посмотрел на человека, обратившегося к нему. Это был новый
секретарь партийной ячейки хутора Василий Власов. Сам он был из местных, но
длительное время работал в райкоме, в одном из отделов. Теперь вот, видимо,
Трофимов решил, что на этом посту Власов принесет больше пользы.
Василий еще что-то восторженно говорил ему, но Иван не слушал его.
Честно говоря, он не очень-то хорошо относился к этому дородному казаку. Да
и как можно было относиться иначе, если Власов был большим приятелем
Степанова и получил это назначения явно по рекомендации последнего? К тому
же в эту ночь Власов только объявился здесь, хотя и у него, и у нового
председателя сельсовета, который тоже маячил неподалеку, было оружие,
положенное им по праву. Нет, они появились только сейчас, когда все уже было
кончено...
Послышалось хлопанье крыльев, и на труп опустился большой черный ворон.
Иван уже видел раньше эту птицу, теперь он вспомнил это. Этот ворон
несколько раз прилетал по ночам к нему домой, а в ту ночь, когда на него
было совершено покушение, он спас Ивану жизнь. Вот и сейчас у него возникло
впечатление, что умная птица появилась здесь неспроста...
Ворон каркнул, глядя на Ивана, и принялся клювом что-то вытаскивать из
кармана покойника. Показался краешек какой-то бумаги...
Иван отодвинул Власова рукой и подошел к трупу Фролова. В ушах
настойчиво звучали слова Тита о написанном признании. Ворон каркнул
напоследок, взвился в воздух и улетел. Иван встал перед трупом на колени,
вытащил из кармана сложенную вчетверо бумагу, развернул ее и поднес к
глазам.
- Дайте кто-нибудь огня! - крикнул он.
Кто-то услужливо зажег спичку. В ее неровном свете Иван с трудом
разобрал каракули, написанные рукой Фролова. К тому же в некоторых местах
бумага пропиталась кровью, что затрудняло чтение. И все-таки Иван убедился в
том, что это то самое признание, о котором упоминал покойник.
- Вот! - он поднял вверх развернутый лист бумаги и потряс им в
воздухе. - Гришин невиновен, слышите, люди! В этой записке Фролов сознается,
что это он стрелял в меня.
К этому времени уже подтянулись и женщины. Среди них Иван заметил и жен
Атаманчукова и Беспалова. Угрюмые лица хуторян горели зловещей решимостью, и
это ему очень не понравилось. Он подошел к Власову и протянул ему бумагу.
- Вот. Это надобно отправить в район. Немедленно!
Тот нерешительно взял ее в руки, явно не зная, что с ней делать.
- Ладно, послезавтра я поеду в станицу и отвезу эту бумагу.
Тут уж Иван не выдержал.
- Ты соображаешь, что говоришь? Какое послезавтра? Там человек
обвиняется в заговоре супротив Советской власти, а ты, гад!..
Он даже задохнулся от гнева, переполнявшего его. Видя такое состояние
Ивана, Власов поднял обе руки, ладонями вперед, словно защищаясь, и сказал:
- Ладно, ладно, Иван, не кипятись. Завтра утром я отправлю
коннонарочного к Снегову с этой бумажкой.
- Каким утром?! Человека за это время могут расстрелять!
- Ну, за пару-то часов точно не расстреляют, - возразил на это
Власов. - А утром, я тебе клянусь, я отправлю человека в станицу. Обещаю.
Иван понял, что спорить с этим человеком бесполезно. Он махнул
обреченно рукой, соглашаясь. Власов засунул бумагу в нагрудный карман. Он
так и светился самодовольством. Иван понял, что тот был горд тем, что сумел
осадить такого человека, как Иван, который не испугался резко выступить на
бюро райкома. А Иван, на самом деле, просто устал от всего этого идиотизма.
Он прекрасно понимал, что Власов уперся и спорить с ним бесполезно. Хорошо
хоть выбил обещание отправить эту бумагу утром...
За то время, пока он препирался с Власовым, настроение толпы круто
изменилось. Люди о чем-то возбужденно переговаривались, то и дело бросая
косые взгляды на черневший неподалеку дом Гришиных. Между ними сновал
вездесущий Яшка Рыжий. Там кинет пару слов, там поддакнет говорившему. Яшка
и сам не знал, зачем он это делает, но словно какой-то настойчивый голос
твердил ему, что Дарье Гришиной надо отомстить.
Такое же чувство испытывала и Алена Кирзачева. Обида на Дарью жгла ее
сердце. Ведь это она увела у нее Ивана, сделала так, что они поругались! А
последнее его заявление еще больше распалило ее. Он ведь явно видел ее, но
предпочел искать доказательства невиновности Гришина вместо того, чтобы
подойти к ней!..
Настрой толпы способствовал их планам. Люди были возбуждены последними
событиями. Сходились на том, что произошедшее было очень странным,
необъяснимым с точки зрения нормального человека. За несколько последних
дней произошло столько зловещего в прежде тихом хуторе, что это вызывало
подозрение.
Несколько фраз, брошенных Яшкой и Аленой, придали мыслям собравшихся
людей нужное направление. Теперь обвиняли во всем Дарью. Ей припомнили и
смерть Атаманчукова и Беспалова, одна из соседок Фролова рассказала, как
Наталья, жена Тита, жаловалась, что Дарья угрожала ему. Яшка вовремя ввернул
фразу о том, что он якобы видел, как девушка ходила около стада, после чего
на хуторе начался странный падеж скота. А Алена заявила, что видела ее
сегодня. Мол, Дарья стояла и смотрела на происходившее так, словно знала,
что происходит и чем это все закончится.
Вспомнили и день смерти старухи Гришиных. Михаил, бывший работник
Степана Прокопьевича, оказавшийся поблизости, ничего не хотел говорить, но у
него помаленьку, по крупицам вытянули информацию о том, что произошло в ту
зловещую ночь. После этого уже никто не сомневался, что Дарья Гришина -
ведьма, что все, происходящее на хуторе, - ее рук дело, и что с этим надо
покончить раз и навсегда...
Когда толпа двинулась к дому Гришиных, Иван сразу понял, что
происходит. Услышанных им обрывков фраз хватило, чтобы понять, что Дарье
грозит смертельная опасность. С шашкой в руке он загородил людям дорогу.
- Стойте! Чего это вы удумали?
- Отойди, Иван, - сказал ему кулак Куроедов, поигрывая в руках острыми
вилами. - Мы хотим покончить с энтим раз и навсегда!
- Я вас не пропущу, пока вы не скажите мне, чего вы собираетесь
сделать, - твердо сказал Иван.
- Чего, чего?.. - послышалось из толпы. - С Дашкой хотим разобраться,
вот чего!
Иван обвел людей взглядом. По их горевшим мрачной решимостью лицам он
понял, что они не шутят.
- Остановитесь, люди! Вы что, умом подвинулись? При чем здесь Дарья?
- А ты ее не защищай! - послышался чей-то женский голос. - Мы знаем,
почто ты за нее впрягаешься! Лучше отойди с дороги, Ванька, а не то мы и
тебя!..
Иван поднял шашку. Люди отшатнулись назад.
- Вы могете говорить обо мне все, что угодно. Но Дарью я вам тронуть не
дам! Она и так дюже много перенесла за последнее время!
- Как ты могешь нам помешать? - зашумела толпа. - Ты один, а нас вона
сколько!
- Зарублю первого же, кто рискнет пойти дальше! Вы меня знаете, я не
шуткую!
Люди знали, что это - не пустые слова. По виду Ивана было хорошо
заметно, что тот настроен решительно. А уж его слава лихого рубаки была
хорошо известна...
Иван прекрасно понимал, что сейчас его положение было не из лучших.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг