вредительской деятельности Вострякова на посту секретаря партячейки.
Степанов встал со своего места и, откашлявшись, начал:
- В райком пришло заявление, в котором сообщались следующие факты, о
которых частично уже сказал товарищ Трофимов...
И председатель контрольной комиссии зачитал бумагу, содержание которой
Иван уже знал. Знал он и то, кто написал ее, хотя откуда у него появилась
эта информация, не мог сказать.
- По поручению райкома и райКК я расследовал это дело, - продолжал тем
временем Степанов. - Путем опроса самого Вострякова, тех лиц, о которых было
написано в заявлении, а также других хуторян мною была выявлена следующая
картина: товарищ Востряков, безусловно, не оправдал доверия партии и своими
действиями нанес ей огромный вред.
- Да не наносил я никакого вреда! - опять вмешался Иван, возмущенный
подобными обвинениями.
- Востряков, к порядку! Если будешь перебивать докладчика, я вынужден
буду тебя удалить с заседания! - сказал Трофимов и обратился к председателю
контрольной комиссии. - Продолжай, товарищ Степанов...
Тот опять прочистил горло и продолжил:
- Значит, мною были вскрыты следующие вопиющие факты... Во-первых,
вопреки указаниям райкома, Востряков со своими товарищами не сдал оружия,
выданного им несколько лет назад для борьбы с бандитами...
- И правильно сделал! - вступился за Ивана Мохов. - Бродит ишо разная
контра, недобитки всякие. Вон, давеча на хуторе один такой "обиженный"
расстрелял Давыдова с его сотрудниками...
- Об этом разговор отдельный, Мохов, - сказал Трофимов. - Мы еще
вернемся к этому вопросу. Кстати, в случившемся есть и твоя вина. Как так
могло случиться, что в районе действовала целая контрреволюционная
организация?
Мохов был сбит с толку таким заявлением. Иван видел, куда клонит
секретарь райкома, но ничего не мог возразить.
- Какая организация? - удивленно поинтересовался начальник районного
ГПУ.
- Во главе с Гришиным, давним врагом Советской власти. Твои товарищи из
окружного ГПУ популярно объяснили мне сложившуюся обстановку... Впрочем, мы
отклонились от темы. Давай дальше, товарищ Степанов.
- Тут, кстати, мы подходим к самому главному, товарищи, - сказал
председатель районной контрольной комиссии. - При прямом попустительстве
некоторых товарищей на хуторе появилась контрреволюционная организация во
главе с Гришиным. Точно известно, что в эту организацию входил кулаки
Фролов, Бородин и Ушаков. Возможно, там еще остались члены этой
организации...
- Что за чушь ты несешь? - возмутился Мохов. - Как это может быть точно
известно, ежели даже я не знаю?
- А вот это твоя прямая обязанность, товарищ Мохов, знать о том, что
творится у тебя в районе, - официальным тоном напомнил ему Трофимов. - И
если ты не знаешь, то мы можем подумать, что ты не совсем хорошо
справляешься со своими обязанностями. Или вообще не справляешься...
- Не влазь в это дело, - попросил Иван Мохова. - Заодно и тебе
перепадет!
- Ну, уж дудки! - заупрямился тот. - Как это не влазить, ежели оно
напрямую касается меня? Нет, ты понимаешь, что они лепят? Контрреволюционный
заговор, твою мать!..
- Успокойся, Мохов! - приказал секретарь райкома. - Не превращай
заседание бюро в балаган!
- Это вы превращаете его в балаган! - вскочил тот на ноги. - Что за
чушь вы несете! Какая контрреволюционная организация? Откуда она взялась?..
Согласен, есть в районе отдельно взятые элементы, с гражданской войны
враждебно настроенные к Советской власти. Таковых мы постепенно выявляем...
А насчет попустительства... Ты, Трофимов, сам много разов говорил, что
кулака трогать нельзя. Было такое?
- Ты не сваливай с больной головы на здоровую, - вмешался тут
председатель РИКа Макаров. - Это не личная политика товарища Трофимова, он
точно следует инструкциям из окружкома.
- Хреновая это политика! - сказал, словно отрезал, Мохов. - С врагами
Советской власти нечего церемониться, давить их надо! Через это и жируют
такие, как этот Фролов!
Люди, собравшиеся на бюро, испуганно затихли.
- Ты что же, против линии партии идешь? - с угрозой в голосе сказал
Трофимов.
- Это не я иду против линии партии, - ответил Мохов, - это вы неверно
ее понимаете.
Все возмущенно зашумели, так что Трофимову пришлось довольно-таки долго
стучать карандашом по графину, утихомиривая разошедшихся членов бюро.
Наконец, порядок был восстановлен.
- С тобой, Мохов, разберемся позже, - сказал он начальнику районного
ГПУ. - Вернемся к нашему делу.
Секретарь райкома кивнул Степанову, слегка подрастерявшему свой пыл, и
тот стал дальше докладывать:
- Итак, товарищи, на хуторе действовала контрреволюционная
организация, - при этих словах он покосился на Мохова, но , поскольку тот
промолчал, продолжил. - Так вот, оказывается, Востряков имел любовную связь
с дочкой Гришина Дарьей!
Председатель контрольной комиссии промолчал, ожидая, какой эффект
произведут его слова. Как и следовало ожидать, реакция была бурной.
Послышались возмущенные выкрики, было видно, что это - самый тяжелый
проступок Ивана, который ему вряд ли можно было простить. Связь с дочкой
врага Советской власти - это было очень серьезно!
Тут словно какой-то голос зашептал ему на ухо:
- Ванечка, милый, скажи, что ты именно из-за энтого и бросил меня.
Скажи им...
Он даже завертел головой, ожидая увидеть Дарью. Но никого не было
поблизости...
- Таким образом, вы видите, что факты, изложенные в заявлении,
подтвердились, - продолжал тем временем Степанов свою речь. - И даже
больше... Налицо явная халатность, я бы даже сказал вредительство, нанесшее
непоправимый вред партии. Кто такой секретарь партячейки на хуторе,
товарищи? Это лицо нашей партии, товарищи. А какие выводы сделает
колеблющийся, глядя на это лицо? - Самохин указал на Ивана. - Самоуправство,
моральное разложение, связь с врагами Советской власти, пусть и неявная...
За последнее время у Вострякова не было ни одного заявления о приеме в
партию. Это уже о чем-то говорит само по себе... Районная контрольная
комиссия, призванная очищать партию от всяких разложившихся элементов, от
оппортунистов всех мастей, мешающих нам в нашем великом строительстве,
несомненно сделает свои выводы относительно Вострякова.
- Все? - спросил Трофимов.
- Да.
- Тогда предоставим слово Вострякову. Пусть он расскажет, как докатился
до такой жизни. Говори, Востряков.
Иван поднялся со своего места. И опять голос Дарьи настойчиво зашептал:
- Повинись, Ванечка, признай свои ошибки. Может, пронесет...
Он тряхнул головой, отгоняя назойливое наваждение. Для себя он уже
давно решил, что скажет в ответ на такое тяжкое обвинение.
- Товарищи, - начал он, обводя собравшихся взглядом, - обвинения,
выдвинутые Степановым, дюже тяжелые. Тяжелые и несправедливые... Вы давно
меня знаете. Мне пришлось вдоволь повоевать за Советскую власть, получил
орден...
- Все это нам известно и к делу не относится, - перебил его секретарь
райкома.
- Как это не относится? - взорвался Иван. - А что, по-твоему,
относится? Я в партии ужо давно, всю жизню за нее положил...
- Не виляй, Востряков! На прошлые заслуги нечего теперь ссылаться! -
вмешался председатель районного исполкома Макаров. - Ты о настоящем говори.
- А я и говорю... Насчет оружия... Думаете, я не знал о том, что на
хуторе остались враги Советской власти? Знал... После разгрома банды
Харламова оне затаились, но их вражья сущность нет-нет, да и проявлялась.
Рази ж я не говорил тебе, товарищ Трофимов об Фролове, Бородине, Куркове?
Разве ж я не упреждал, что рано или поздно оне проявятся? Упреждал...
- А какие были у тебя доказательства? - сказал секретарь райкома,
словно оправдываясь. - Доказательств не было никаких. Так что о чем может
идти речь? А вот о том, что у них хранится оружие, ты бы мог узнать. Вот
тогда было бы другое дело... Ты бы лучше рассказал, как тебя, члена партии,
угораздило связаться с дочерью врага Советской власти?
- О чем ты говоришь, товарищ Трофимов? Разве ж дочь могет отвечать за
свово отца?.. Дарья - хорошая, добрая девушка. И я любил ее...
- Если любил, чего тогда женишься на другой? - вмешался председатель
РИКа.
"Скажи им, скажи!" - опять услышал Иван молящий голос Дарьи.
- Не знаю, что случилось... Я полюбил другую... Но ежели б все было
по-прежнему, я не отказался бы от нее только потому, что она - дочка врага.
Это неправильно...
- Вот видите, товарищи, он сам признает свою вину! - торжествующе
произнес Степанов. - Мало того, Востряков не хочет признавать свои ошибки!
Поднялся Трофимов.
- Ну, что же, товарищи, все ясно. Сам Востряков сознается в том, что
нам рассказал Степанов. Сознается, но своих ошибок не признает. Мало того,
продолжает гнуть свою линию, несмотря на то, что товарищи осудили его
действия. Я считаю, что Вострякова, как злостного нарушителя линии партии,
партийной дисциплины, как коммуниста, скомпрометировавшего себя порочащими
связями, следует из рядов партии исключить! Мы не будем смотреть на его
прошлые заслуги. Допускаю, что когда-то он был достойным членом партии, но
теперь он переродился, и мы не можем на это закрывать глаза. Давайте
голосовать. Кто за то, чтобы исключить Вострякова из рядов коммунистической
партии?.. Так, большинство. А ты против, товарищ Мохов?
Начальник районного ГПУ стукнул кулаком по столу. Он побагровел от
переполнявшего его гнева, на висках вздулись вены.
- Да, я против! Это в корне неправильное решение!
- Хорошо, можешь оставаться при своем мнении, - холодно согласился
Трофимов.
- Дай сказать пару словечек, - попросил Мохов.
- Поздно говорить. Решение об исключении Вострякова из партии принято
большинством голосов.
- Да вы что, товарищи, опупели? - начальник районного ГПУ обвел
взглядом людей, собравшихся на заседание. - Чего вы тут устроили? Какое вы
имели право исключить старого члена партии, краснознаменца... И за что? На
основании чего? Этой писульки, под какой и подписи-то нет?.. Товарищ
Метелин, разве такой документ могет приниматься к рассмотрению?
Районный прокурор покачал головой.
- По закону - нет. Но ведь факты подтвердились...
- Какие факты? Все вы прекрасно знаете о взаимоотношениях Степанова и
Вострякова. Степанов сознательно опрашивал тех, кому Иван - кость поперек
горла! Почему он не спросил евонных товарищей?
- Ты на что тут намекаешь? - возмутился председатель контрольной
комиссии.
- Я не намекаю, я прямо говорю! - сказал Мохов. - Я считаю, что ты,
Степанов, специально подобрал факты, порочащие Вострякова.
- Это поклеп, товарищи!
- Хватит дискутировать, Мохов, - прервал их Трофимов. - Решение уже
принято.
- Ты, товарищ Трофимов, недавно у нас в районе и многого не знаешь, -
продолжил, проигнорировав заявление секретаря райкома, Мохов. - Вот вы тут
говорили о прошлом, мол, на него смотреть не будем. Так давайте все ж
посмотрим!.. Ты, Степанов, сучий потрох, когда по району банда Харламова
шастала, что сделал? Пришел в окружком и отдал партбилет, сказал, что
сельским хозяйством будешь заниматься! Ты Харламова испугался, отсиживался,
пока мы с Востряковым его банду громили! А потом опять в партию пролез!.. Да
вы ж и сами знаете, товарищи! Чего молчите?
- Хватит, Мохов, не ори! - вспылил Трофимов. - Я лишаю тебя слова! Если
хочешь выговориться, ступай на крыльцо!
- Не кипятись, Василий! - попытался урезонить начальника районного ГПУ
председатель РИКа. - Пиши свое мнение в окружком, а этак что же,
проголосовали, и ты начал после драки кулаками махать... А насчет личных
взаимоотношений Степанова с Востряковым... Мы здесь рассматривали не
прошлое. Что было, то быльем поросло. Мы рассматривали конкретные проступки
Ивана, вот так.
- Кончен разговор, Востряков! Решением бюро ты исключен из наших рядов.
Клади сюда партбилет! - Трофимов постучал ладонью по столу.
Иван встал. Лицо было бледным, как у мертвеца, губы упрямо сжаты, в
глазах - суровая решимость.
- Партбилет я не отдам.
- Отдашь.
- Мы с тобой, Иван, в окружком поедем! - крикнул Мохов. - Мы найдем на
энтих сволочей управу! В окружкоме откажут, в ЦК правду найдем!
- А с тобой, Мохов, отдельный разговор будет, - сказал с угрозой в
голосе Трофимов. - У тебя у самого рыльце в пушку... Ты почему держишь в ГПУ
людей, ни в чем не повинных? Это попахивает превышением полномочий, а?
- Да идите вы все...
Мохов вышел, хлопнув дверью. Трофимов повернулся к Ивану и сказал:
- А ты, Востряков, лучше сдай партбилет по-хорошему.
- Партбилет я тебе не отдам! - повторил твердо тот и постучал пальцем
по нагрудному карману гимнастерки. - Вот он тут, попробуй, возьми! Глотку
перегрызу! Не ты мне его давал, не тебе его и забирать!
Иван с грохотом отодвинул стул, но напоследок окинул всех взглядом и
сказал:
- Окопались вы тут, гады! Не в нашем хуторе надобно искать врагов
Советской власти... Вот они все тут сидят. Это не я, это вы - вредители делу
партии!
- Востряков! - побагровел секретарь райкома, но Иван уже не слушал его.
Он быстро пересек расстояние, отделявшее его от двери, и вышел, оставив
сидеть ошарашенных его заявлением членов бюро.
* * *
Они остановились на крыльце и закурили.
- Зря ты ввязался в это дело, - сказал Иван Мохову. - Трофимов -
злопамятный мужик, он тебе этого не спустит.
- А что я, должон был смотреть на этот фарс? - откликнулся тот. - Они,
значит, исключают из партии за такую смехотворную причину...
- Ну, причина-то как раз серьезная, - заметил Иван.
- Какая, к черту, серьезная! - опять взорвался Мохов. - Связь с дочерью
врага Советской власти? Так ты с нею расстался... Ну, сняли бы с секретарей,
влепили бы строгача, но из партии выгонять!.. Сволочи!
- Ничего, Вась, не все коту масленица. Найдем и на них управу. Поеду в
окружком, ежели и там не получится, то напишу лично товарищу Сталину!.. Тебя
вот жалко. Сымут ведь с должности, Трофимов так это не оставит.
- Ну, и хрен с ним. Ишо посмотрим, кто кого!
Иван покачал головой. Он видел, что Мохов был еще возбужден словесной
перепалкой с членами бюро райкома. Но когда тот успокоится и будет в
состоянии трезво мыслить, то поймет, каких дров наломал...
- Ладно, будя об этом, - сказал он и выбросил окурок. - Расскажи лучше,
как продвигается расследование по делу Фролова...
- Как? - Мохов ожесточенно отшвырнул окурок в сторону. - Да никак!
- То есть?..
- Гришина забрали, Грачев отнекивается, Фролов в бегах. Он так и не
объявился у своих сродственников.
- И мы ничего не нашли, хоть и обшарили все окрестности, - сообщил
Иван. - Нашли коня, и ничего боле. Мои ребята всю ночь просидели в засаде,
но он так и не объявился.
- Знаешь, Иван, это какая-то чертовщина! - заявил вдруг Мохов.
- Не понял? - удивился тот.
- Грачев утверждает, что в станице не был и с Давыдовым не
разговаривал. Я его и так, и этак пытался раскрутить. Ну, никак!.. Знаешь, я
все-таки думаю, что он не врет. Да и соседи, и родные в один голос твердят,
что он все утро был дома... В этом деле больше загадок, чем ответов.
Например, зачем Фролову спонадобилось убивать Бородина и Ушакова? Не
понятно, ить они были не разлей вода... Ну, ничего, разберемся, дай срок...
Они сошли с крыльца. Иван отвязал коня и одним махом вскочил в седло.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг