Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
с ней, он будет отражать в своих книгах представления, мысли,  настроения  и
знания сегодняшнего дня. "Отразить" завтрашний день, а тем  более  следующий
век (тысячелетие и т. д.)  -  увы!  -  невозможно.  Но  невозможно  и  полно
отразить духовный мир современника без его сегодняшних раздумий  о  будущем.
Такие раздумья - неотъемлемая черта настоящего. Вот как говорил Д.  Писарев:
"Если бы человек не мог представить себе  в  ярких  и  законченных  картинах
будущее, если бы человек не умел мечтать,  то  ничто  бы  не  заставило  его
предпринимать ради этого будущего  утомительные  сооружения,  вести  упорную
борьбу, даже жертвовать жизнью". Это внутреннее противоречие "произведений о
будущем" иногда плохо осознается  некоторыми  читателями  и  критиками,  что
приводит к известным недоразумениям в их суждениях.
     Зато его очень хорошо понимает, скажем, такой писатель,  как  Станислав
Леи:  "...Должен  признаться:  будущее  занимает  меня  лишь  как  человека,
интересующегося  наукой.  Как  писателя  меня  волнует   только   настоящее,
современность. Иногда читателям кажется,  что  в  моих  книгах  изображаются
картины конкретного будущего. Между тем такой задачи я перед собой  даже  не
ставлю... Пусть люди будущего сами решают свои проблемы -  мы  будем  решать
наши" [Газета "Советская культура" от 11 декабря 1965 года].
     Именно злободневность тех проблем, которые подняла сейчас фантастика, и
есть главная причина ее гигантской популярности.
     С некоторых пор "произведения о будущем" стали делить на две категории.
Сначала  идут  книги,  где  воплощенными  представляются  позитивные  идеалы
авторов, где конкретизирована мечта о таком будущем, которое хотел бы видеть
писатель.  Такие  книги  чаще  всего  называют  утопиями,  хотя   ясна   вся
условность - больше того,  этимологическая  нелепость  этого  термина,  если
применить  его  ко  многим  современным  произведениям,  особенно  советских
писателей. Но, к сожалению, пока не существует  другого  слова,  которое  бы
сразу проясняло суть дела. Классический пример такой "утопии" -  "Туманность
Андромеды" И. Ефремова.
     Но если писатель видит, что тенденции общественного  развития  ведут  к
возникновению или возможности возникновения таких явлений, которых ему вовсе
не хочется видеть ни в будущем, ни в настоящем, то должен ли он их обходить?
Конечно, нет. Так родились на свет антиутопии и романы-предупреждения. Это в
основном детище нового времени. Появлению антиутопий  способствовал  переход
утопических раздумий из сферы философской в сферу художественной литературы.
Для примера  можно  привести  роман  Р.  Брэдбери  "451°  по  Фаренгейту"  и
"Возвращение со звезд" Ст. Лема.
     Антиутопия вообще более сложное литературное явление, чем утопия, в  ее
формах могут находить отражение  взгляды  самых  разнообразных  общественных
групп. Но зато утопия - это почти исключительно прерогатива социалистической
литературы. Так было раньше, так остается и в наши  дни.  Лишь  мыслитель  и
художник, вдохновленный прогрессивными гуманистическими  идеалами,  способен
создать картины, которые могли бы вдохновлять других.
     Удивительное  на  первый  взгляд  дело:  в  идеологических   защитниках
капитализм вроде бы не испытывает недостатка. Но никому из них не  удавалось
написать хоть  сколько-нибудь  заметную  книгу,  где  бы  увековечивались  в
качестве заманчивого идеала общественные отношения,  основанные  на  частной
собственности, на неравенстве, на эксплуатации человека человеком.  Конечно,
произведениями, в которых капиталистические отношения перенесены в  будущее,
в западной фантастике хоть пруд пруди, но их никак нельзя назвать отражением
позитивных идеалов. Здесь-то антиутопия развертывается вовсю.
     "Эрозией идей" назвал  один  западный  социолог  состояние  современной
философской мысли на Западе. В этом плане показательна книга  Д.  Фулбрайта.
Д. Фулбрайт - один из не столь уж многих реалистически мыслящих американских
политиков, в частности, он выступает против агрессии США во Вьетнаме. Но при
всем том это наш идеологический  противник,  антикоммунист.  Он  убедительно
пишет о неотложных проблемах, которые  стоят  сейчас  перед  Америкой:  надо
уничтожить безработицу, решительно  усовершенствовать  американскую  систему
образования, справиться с расовой дискриминацией, покончить с преступностью,
сделать приемлемой жизнь людей  в  городах-гигантах,  добиться  того,  чтобы
американские правители отражали волю избирателей, и  т.  д.  Мишени  указаны
правильно, но не ищите в книге Д. Фулбрайта более или менее ясного ответа на
два вопроса: во-первых, почему это в самом лучшем  (что  автор  неоднократно
подчеркивает) и самом богатом обществе существуют (и не  только  существуют,
но и имеют тенденцию к укреплению) подобные черные пятна, и во-вторых, какие
же есть пути к их  ликвидации.  В  конечном  счете  все  сводится  к  благим
пожеланиям,  к  моральной  проповеди.  Д.   Фулбрайт   назвал   свою   книгу
"Перспективы для Запада", но как раз перспектив-то в  ней  и  нет...  Задачи
есть, а перспектив нет.
     Собственно, только такой же путь к выходу из  тупиков  и  закоулков,  в
которые забредает американское общество, могут порекомендовать  читателям  и
американские фантасты, если они уж берутся за советы, что бывает  далеко  не
всегда, как, например, авторы полуфантастического бестселлера "Семь  дней  в
мае" Ф. Нибел и Ч. Бейли. Роман, резко критикующий пентагоновскую  военщину,
оказался как нельзя более своевременным в Соединенных Штатах.
     Действие книги происходит в 1974 году. Столь близкое будущее  позволяет
авторам подделаться под  стиль  модной  сейчас  художественно-документальной
литературы,  литературы  факта.  Подчеркнуто  точная  хронология   усиливает
впечатление документальности.
     Президент-демократ Лимен наконец-то подписал с СССР договор  о  ядерном
разоружении. Против президента и договора выступает группа военных во  главе
с начальником объединенных штабов генералом Скоттом. В  Соединенных  Штатах,
кичащихся своей приверженностью конституции, возникает  тривиальный  военный
заговор,  вполне  аналогичный  подобным  же   мероприятиям   в   "банановых"
республиках.
     Но кто же противостоит милитаристам?  Сильно  написана  сцена  раздумий
Лимена, узнавшего о заговоре, в которой президент приходит к горькому выводу
о своем одиночестве. Два-три личных друга, да еще два-три честных человека -
вот и все, на чью поддержку он может рассчитывать. Правда, на их стороне еще
и американская конституция. С ее и, видимо,  божьей  помощью  этот  неполный
десяток  лиц  подавляет,  пользуясь  главным  образом  опять-таки  моральной
аргументацией,  многолапый  военный  механизм,  до  приведения  в   действие
которого остаются буквально сутки. Что-то плохо верится в  то,  чтобы  такой
человек, как Скотт, сдал все свои позиции, в сущности, без боя, из-за  одной
только угрозы президента обнародовать письмо, разоблачающее его  планы.  Ох,
все мы помним скоттов, которые перешагивали и не через такие мелочи!
     Можно ли назвать роман "Семь дней в мае" антиутопией? Отчасти да. Но  в
то же время авторы изобразили в нем и свои позитивные идеалы, пусть  даже  с
нашей точки зрения и достаточно наивные.
     Граница между утопией  и  антиутопией  весьма  условна.  Путь  развития
фантастики  явно  ведет  к  тому,  что  наиболее  весомым   окажется   такое
произведение, которое как многоплановый реалистический роман вберет  в  себя
идеалы и противоречия  действительности,  психологическую  разработку  одних
характеров и сатирическую других, поставит волнующие человечество вопросы, а
может быть, и предложит их решение.
     Слабость "чистых"  утопий  часто  заключена  в  том,  что  они  ри.суют
идеальное состояние общества  как  данное,  как  окончательный,  устоявшийся
результат. Таким несколько идиллическим настроением  пронизаны  картины  XXI
века в романе А. и Б. Стругацких "Возвращение".
     Но, вероятно, нам интереснее и  важнее  узнать  про  творимое  будущее,
проследить бесконечный процесс приближения к истине, увидеть пути, ведущие к
ней.
     В повести "Мы -  из  солнечной  системы"  Георгий  Гуревич  затрагивает
некоторые важные вопросы. Так, великий изобретатель  Гхор  создает  аппарат,
способный с абсолютной точностью воспроизводить любой предмет, заложенный  в
него как образец. Неважно, что это будет: машина,  или  шашлык,  или  книга.
Идея проста: все, что создано из атомов, может  быть  повторено  из  тех  же
атомов, стоит лишь расположить их в нужном порядке.
     Поскольку  чудесные  аппараты  способны  копировать  и  сами  себя,  то
становится возможным в короткий срок обеспечить  ими  все  население  Земли.
Достаточно в своей квартире набрать шифр,  чтобы  немедленно  получить  все,
чего не пожелает душа. Беря, сколько хочешь, - не жалко, расходуется  только
энергия, а она дешева.
     Осуществилась мечта о золотом яблочке на серебряном блюдечке.
     Много ли в этом современного? Какое отношение имеет эта, может быть,  и
смелая выдумка к сегодняшнему миру - миру, в котором большая часть населения
попросту голодает? И тем не менее...
     Ратомика (так назван этот  процесс  в  романе)  сразу  делает  ненужным
сельское хозяйство, легкую промышленность  и  большую  часть  промышленности
вообще. Нужны только немногие мастера для разработки образцов, закладываемых
в  программы  ратоматоров.  А  остальные  люди?  Что  же  должны  делать   и
чувствовать огромные массы людей, труд которых внезапно  оказался  ненужным?
Какой социальный и нравственный шок  должно  испытать  общество,  в  котором
произошли такие события! Ведь это же настоящая революция и в производстве  и
в умах.
     Но разве не сходную проблему на все лады  обсуждает  сегодня  пресса  в
связи с той промышленной революцией, в которую не столь быстро, как в романе
Г. Гуревича, но все же неуклонно вползает  наш  мир?  Уже  сейчас  ежедневно
автоматизация выбрасывает на улицу в западных странах сотни людей!  Глубокие
и совершенно новые духовные  коллизии  вызывает  к  жизни  одна  только  эта
сторона сегодняшней действительности. И пока что-то не слышно,  чтобы  этими
коллизиями  занималась  "обыкновенная"  литература.  Их  заметила,  подняла,
заострила фантастика.
     То,  что  действие  романа  Г.  Гуревича  происходит  при   завершенном
коммунизме, заставляет предполагать, конечно, что человечество  справится  с
возникшими трудностями без трагедий, но вовсе не снимает остроты  конфликта.
Наоборот, очень интересно, как  он  разрешится  в  обществе,  где  не  будут
соединяться корысть одних, невежество других, равнодушие третьих.
     Тут нас постигает разочарование. Если предлагается какое-либо  решение,
то поверхностность здесь неуместна. Уж лучше совсем  ничего  не  предлагать.
Правда, писатель приводит довольно наивные споры вокруг  изобретения  Гхора;
иные даже предлагают "закрыть" ратомику, дабы не вводить умы во смятение. Но
споры  решаются   весьма   просто:   голосованием.   92,7   процента   людей
высказываются "за", и соответственно  рекомендуется  всем  освобожденным  от
труда перейти к  творческой  работе.  Слушали  -  постановили  -  перешли  к
творческой работе. И все? И все. Вот  как  это  просто...  Предположим,  что
такой аппарат изобретен в наши дни. В романе М. Емцева и  Е.  Парнова  "Море
Дирака" дело так и обстоит.
     Не  придем  ли  мы  к  выводу,   что   изобретение   было   бы   сейчас
преждевременным? Ведь оказалось же человечество  явно  не  подготовленным  к
владению атомной энергией. Вывод  этот  кажется  чудовищным:  отказаться  от
аппарата,  способного  накормить  всех   голодных,   способного   обеспечить
необходимым всех людей. Однако от вопроса, что будут делать эти обеспеченные
люди, не уйти никуда.
     На него, конечно, прежде всего должна ответить наука, но  дело  это  не
только сугубо научное, но и идеологическое, а значит,  это  дело  искусства,
литературы.


                                ИЩУ ЧЕЛОВЕКА

     "Еще в школе говорили  воспитатели  Киму,  что  только  многосторонний,
пятилучевой человек может быть по-настоящему счастлив..." "Будь, словно алая
звезда, Пятиконечным", - призывали того  же  Кима  школьные  хрестоматии..."
Вернемся снова к повести Г. Гуревича "Мы - из солнечной системы". Что же это
за  немного  непривычно  сформулированные  требования   педагогов   будущего
общества? "Первый луч трудовой...",  "Вторым  лучом  считалась  общественная
работа...", "Личная жизнь была третьим лучом человека...", "Четвертым  лучом
считали заботу о своем здоровье...", "Увлечение было пятым  лучом  -  то...,
что поанглийски называлось хобби..." Хотел того Г. Гуревич или не хотел,  но
он точно и, можно сказать, остроумно указал на один  из  главных  пороков  в
изображении  положительного  героя  фантастической  литературой.  Она  часто
начинает  рисовать  человеческий  характер  по  чертежу,  где  все  основные
параметры заданы техническими условиями. О героях,  сконструированных  таким
способом, хорошо сказал Б. Агапов: "Смотрите, каковы эти покорители космоса!
Они выписаны по древнегреческим канонам - с прямыми, по  линейке  носами,  с
вычурными, по лекалу, ртами, с глазами, вытаращенными в неизвестность,  и  с
решимостью  немедленно  умереть,  что  они  и  осуществляют  тут  же   перед
зрителями, поскольку всякая жизнь в них отсутствует".
     Но человек не геометрическая фигура, и рецепт не  лучшее  средство  для
его изображения. Да Г. Гуревич и  сам  не  пытался  изображать  симметричных
морских звезд. Для того чтобы как-то оживить свои персонажи, он делает их...
"однолучевыми". Так, его Ким  -  воплощение  верности  и  самоотверженности,
Лада - порывистости и беззаветной любви, Гхор - талантливый честолюбец, Ааст
и другие инженеры -  ограниченные  фанатики.  (Совершенно  непонятно,  между
прочим, как такие, мягко  говоря,  недалекие  люди  могли  попасть  в  Совет
планеты...) Но изображение в человеке только одной,  господствующей  страсти
при отсутствии полутонов наталкивает на некоторые  литературные  ассоциации.
Люди  далекого  коммунистического  завтра  вдруг  начинают  конкурировать  с
персонажами классицистических пьес.
     Г.  Гуревич  употребил   в   книге   удачное   обозначение   для   этой
"однолучевости", которая - увы! - равнозначна  одноплановости.  Пилот  Шорин
(он тоже фанатик - фанатик космоса) считает, что  у  каждого  человека  есть
своя жизненная "функция", задача состоит в том, чтобы понять  ее  и  бросить
все  силы  на  служение  своей  "функции".  Функция   вместо   человеческого
характера. Боюсь, что вся  эта  математика  довольно  далека  от  завоеваний
современной прозы.
     Насмотревшись в научной фантастике на  различные  сделанные  по  лекалу
"функции" и "звезды", Владимир Тендряков в  повести  "Путешествие  длиной  в
век" ударился в другую крайность. Полемически противопоставляя своих  героев
"функциям", одевающимся обычно  в  туники  или  серебристые  комбинезоны  из
неведомых тканей, писатель  облачил  их  в  строгие  черные  костюмы,  мятые
рубашки, простые сарафаны; он заставил их радоваться обыкновенным  житейским
радостям и горевать от обычных  житейских  невзгод.  Они  радуются  рождению
ребенка и горюют, когда близкий  человек  умирает.  Само  по  себе  описание
обычной   смерти   оказалось   чрезвычайно    новаторским    шагом.    Герои
научно-фантастических книг частенько гибнут,  это  да,  особенно  во  всяких
экзотических местах, например, в вулканах Венеры, но чтобы  они  просто  так
умирали, от  старости,  в  своих  кроватях,  до  такого  фантастика  еще  не
доходила.
     Надо сказать,  что  и  научная  гипотеза,  на  которой  строится  сюжет
"Путешествия длиной в век", оригинальна, и написана  повесть,  не  в  пример
иным  фантастам,  хорошим  и  прозрачным  языком.  И  всё  же  при  всех  ее
достоинствах повесть В. Тендрякова не  привлекла  к  себе  такого  внимания,
какое обычно привлекают новые книги этого талантливого  писателя.  Я  думаю,
главным образом потому, что его герои слишком уж похожи  на  нас.  Если  нет
никаких отличий, то это начинает ощущаться как неполнота, как несоответствие
тем необычным (по крайней мере для нас)  условиям  жизни,  в  которые  герои
поставлены волей писателя.  Но  можно  ли  реалистически  отобразить  черты,
совершенно нам неведомые? Стоит ли повторять, что писатель отразит лишь свое
представление  о  людях  будущего,  но   это   представление   должно   быть
убедительным?
     В  большинстве   научно-фантастических   книг   происходит   следующее:
изображенные  в  них  люди  душевно  остаются  безучастньши  к  тем  великим
свершениям, которые творятся вокруг них. Я уже приводил пример с  ратомикой.
Но фантасты часто ставят своих героев в ситуации, которые должны действовать
еще сильнее, поражать еще больше.
     Тот же Г. Гуревич не ограничивается в книге изготовлением и "доставкой"
на дом вкусных пирожков; оказалось, что ратоматоры способны воспроизводить и
людей. Один маленький озорник случайно залез в аппарат и оттуда вылезли  два
маленьких озорника.
     Как же реагировали окружающие на такое чудо? Довольно  спокойно:  "-  Я
все думаю, Том: какое неприятное открытие, неужели  людей  будут  штамповать
теперь? Это было бы ужасно!
     - Не обязательно людей... Можно зверей. Например, обезьян. Шимпанзе так
трудно выпросить для опыта.
     Нина неожиданно расхохоталась..." Но  этого  мало.  Ратоматор  способен
"выдавать" улучшенные копии: вместо  немощного  старика  из  камеры  выходит
цветущий  юноша.  А  так  как  запись  можно  сохранять   и   воспроизводить
неограниченное  число  раз,   то,   следовательно,   человечеству   даруется
бессмертие. Но даже и такое свершение тоже не слишком-то потрясло общество в
книге Г. Гуревича. Бессмертие  так  бессмертие,  отлично,  товарищи  ученые,
продолжайте в том же духе!  Если  бы  автор  попытался  сделать  необходимые
выводы из своей посылки, то повесть приобрела бы куда больший интерес.
     Снова можно сказать: что  за  современная  проблема!  Но  ведь  и  это,
казалось  бы,  совершенно  фантастическое  действо  тоже  лишь  превращенное

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг