человеческих идеалов, ни радостей мореплавателей, ни инстинкта
исследователей, ни той жажды знания, которая гонит земные поколение за
поколением в опасное море, к ледяным полюсам или на недосягаемые выси гор".
Если воспользоваться современной терминологией, то, видимо, данное
общество принадлежит к биологической цивилизации.
Физически марсиане очень похожи на людей, хотя развивались независимо.
В книге есть одно любопытное рассуждение, право же, словно взятое у И.
Ефремова: "Было, разумеется, космически логично что на Марсе носители
высшей жизненной потенции отлились в те же формы, как и на Земле. Не
случайность, а естественная необходимость создала человека - с его гордо
выпрямленным вертикальным хребтом, с крупным и развитым мозгом в крепком и
благородно очерченном черепе, возносящемся к небу, как фонарь на башне
маяка, с голой, чувствительной, богатой нервами кожей, с обостренными
чувствами и такими совершенными органами тела, как пара ловких рук..." В
предыстории Марса были и машины, н разрушительные войны. Автору не хватает
только термина "атомная бомба", чтобы обозначить вот такое средство
массового уничтожения: "Народы и государства восстали друг на друга с
оружием, о видах и силе которого сохранились лишь старые рассказы.
Действием его стирались с лица земли не только целые полчища, а даже
огромные города".
Теперь же, видимо, как реакция на бурно проведенную молодость, на
планете царит почти аркадская идиллия. Но за ее зеркальной поверхностью
прячется, например, жестокая евгеника (опять-таки беря современные
понятия), пуританская нетерпимость. Перед нами усовершенствованная Спарта,
где оставляют жить лишь все самое здоровое и полноценное. Мужчины после
рождения в семье определенного количества детей стерилизуются. Брачный союз
вечен и нерасторжим, врачующиеся выжигают у себя на груди портреты друг
друга, дабы дорогие образы проникли в сердце. Старики расстаются с жизнью
добровольно, уплывая на лодке по Каналу Смерти.
Земляне, обыкновенные грубые солдаты, не могут примириться с такой
ненормальной обстановкой, они начинают отчаянно тосковать по Земле,
совершать опрометчивые поступки и нарушать налаженный строй марсианской
жизни.
Бегство не удалось.
Этот во многом наивный роман стоит вспомнить именно как параллель к
толстовской "Аэлите", появившейся в 1923 году.
"Аэлита", пожалуй, первое в русской и советской литературе
произведение подлинно художественной фантастики. Как я уже говорил, Алексея
Толстого вовсе не заботит научная достоверность, его волнуют гораздо более
важные для литературы художественно-поэтические задачи. Великолепный
пример - это пролет корабля через голову кометы. Гусев стоит у окошка и
командует примерно так: "Легче - глыба справа...
Давай полный!.." И как ни странно, такие вещи не производят
впечатления ни фальши, ни пародии.
Они органичны в этой книге.
Главное в "Аэлите" - свежий ветер революции, который толкает людей на
самые невероятные поступки и подвиги: нет ничего невозможного в этом
взлохмаченном, голодном, прекрасном и яростном мире. На Марс так на Марс,
за чем дело стало, товарищи! Прочтя объявление инженера Лося, красноармеец
Гусев и вообще жители Петрограда даже не слишком удивились. Духом
обновления всего: Земли, Марса, человеческих душ - веет со страниц
"Аэлиты".
Для чего летит на Марс инженер Лось? В сущности, это тоже бегство:
тоска по погибшей жене, душевная неустроенность, даже разочарованность в
жизни. Неврастенический, нерешительный Лось резко не похож на будущих
традиционных космических капитанов - с лицами и сердцами, словно
вытесанными из камня. Почему у А. Толстого получился именно такой характер,
нетрудно догадаться. Ведь "Аэлита" писалась в эмиграции, где находился
тогда писатель, внутренне уже порвавший с нею, но находящийся еще за
границей. Вероятно, этими особенностями душевного состояния автора
объясняется и та поразительная лирическая сила, которой пронизана любовь
Лося и Аэлиты, любовь, преображающая этого раскисшего, размягченного
человека.
Вырвавшись из объятий Аэлиты, он берет маузер и уходит к Гусеву, к
восставшим, к борьбе, хотя совсем недавно, поглощенный своими
переживаниями, просил оставить его в покое со всякими революциями.
Преображается и Аэлита, огонь очистительной любви так же ярко
вспыхивает в этой одурманенной ложной мудростью весталке, как костры,
зажженные русским красноармейцем Гусевым на площадях марсианской столицы,
где они не загорались тысячу лет.
В книге скрыт какой-то секрет, плохо поддающийся грубому
литературоведческому препарированию. Почему образ Аэлиты так поэтичен? Ведь
автор не дал нам возможности проникнуть в душу марсианки, не поделился с
нами ее мыслями. Мы видим "Рожденную из света звезд" все время со стороны -
глазами Лося или Гусева. Даже портрет ее дан беглым наброском - кроме
постоянного подчеркивания ее хрупкости да пепельных волос и
голубовато-белой кожи, мы ничего больше не узнаем. Но это не мешает нам
видеть ее совершенно отчетливо, гораздо более отчетливо, чем, скажем,
расплывчатого Лося. Правда, не последнее место в формировании облика этой
девушки занимают ее рассказы об Атлантиде и песни, которые она поет. Аэлита
умна, она носительница древней культуры. Но закостеневшее знание мертво,
его нужно оживить потоком свежей крови, принесенной с Красной Звезды,
которая на этот раз уже точно никакой не Марс, а молодая, горячая Земля.
Только любовь к смелым и сильным людям - таким ей показался инженер Лось -
может вырвать ее из затхлой повседневности, наполнить жизнь смыслом; такая
любовь способна преодолеть все препятствия и даже перемахнуть через
космические бездны: - Где ты, где ты, где ты, Сын Неба?
На последних страницах образ Аэлиты расширяется до вселенских
масштабов, до образа идеальной женщины: "...Голос Аэлиты, любви, вечности,
голос тоски, летит по всей вселенной..." Все те насмешки, которыми
встречаешь очередную марсианскую красотку, не липнут к Аэлите, именно
потому что она подлинно художественное создание. А ведь задача, которую
поставил перед собой автор, очень сложна, и во всей мировой фантастике
немного удач подобного рода. Требовалось создать привлекательный образ
неземного существа - далекого и чуждого нам, что ясно ощущаешь в Аэлите, но
в то же время близкого, понятного, реального.
А что за марсиане поселились на планете с каналами? При полном
пренебрежении к научно-технической стороне дела Алексей Толстой все же счел
нужным оправдать абсолютную физическую схожесть их и-землян: ведь его
марсиане - это потомки магацитлов, людей, некогда улетевших с Земли во
время гибели Атлантиды. В подзаголовке первого издания стояло "Закат
Марса".
Здесь слышится явный намек на известный в свое время и вышедший как
раз в те годы труд немецкого философа О. Шпенглера "Закат Европы", в
котором тот развивает пессимистическую концепцию последовательной гибели
цивилизаций. На толстовском Марсе тоже гибнет великая цивилизация, Марс
пересох, Марс кончается. Правящие классы, лишенные всяких творческих сил,
хотели бы превратить это медленное умирание в пышный и торжественный
реквием, но вовсе не желают упускать власть из своих рук. Как только дело
доходит до восстания рабочих, в правителях пробуждается энергия. Именно в
эту неустойчивую среду и врезается яйцеобразная ракета с Земли. Словно
именно этой капли земной разгульной крови и не хватало прогрессивным силам
на Марсе, чтобы подняться на проржавевшую диктатуру Тускуба.
Изобразив тоталитарное общество с резким классовым расслоением, с
подавлением человеческой личности, с застывшими нелепыми обычаями, А.
Толстой сделал первые попытки создания романапредупреждения, часы "пик"
которого наступят много позже. Появление именно таких картин у А. Толстого
не было случайностью, в воздухе Западной Европы уже носилась угроза
фашизма; в Германии, откуда и вернулся писатель на родину, уже возглавлял
национал-социалистскую партию ефрейтор Адольф Гитлер.
В БОЛЬШИНСТВЕ ПРОИЗВЕДЕНИИ на Марс являются ученые, а сам Марс далеко
перегнал Землю и уже поэтому заслуживает пристального рассмотрения. Однако
Марс - настолько лакомый литературный кусочек, что было бы неестественным,
если бы им не поспешила заняться беллетристика несколько другого рода.
В XIX и начале XX века пышным цветом расцвел приключенческий жанр:
Хаггарт, Жаколио, Сабатини, Буссенар, капитан Мариэтт, не говоря уже о
Дюма, Жюле Верне, Майн Риде, Стивенсоне, - это наиболее известные его
представители. Но было и множество менее известных. Как и всякий иной вид
изящной словесности, приключенческое произведение может быть хорошим и
может быть плохим.
Приключенческая литература всегда стремится к исключительности, к
необычности места действия; самое подходящее - полярнйе области, джунгли,
пустыни, где бы ее плечистый, крепко сложенный, неугомонный герой мог в
полную меру проявить свои незаурядные способности. На него должны нападать
крокодилы и дикие слоны, он должен попадать в центры тайфунов и падать в
бездонные пропасти, его должны любить самые красивые женщины на свете и
преследовать самые злобные враги. Так как же было не отправить его на Марс?
Загадочность, экзотика и, так сказать, полнейшая безответственность:
придумывай что угодно - вот что привлекало на Марсе или вообще вдалеке от
Земли. В американской фантастике книги о невероятных приключениях в
пространстве получили ироническое наименование - space opera, космическая
опера. Ее духовным отцом стал Эдгард Раис Верроуз, имя которого вспоминают
главным образом в связи с созданным им циклом романов о пресловутом
Тарзане. Этот обезьяний выкормыш известен и нам, правда, не столько по
книгам Берроуза, сколько по кинокартинам. О Берроузе придется сказать
немало плохого, но в одном стоит стать на его защиту. В книгах Берроуза
совершенно отсутствует тот оголтелый расизм, которым пронизана голливудская
продукция. Впрочем, сейчас речь не о Тарзане.
Э. Берроуз написал десять книг, действие которых происходит на
интересующей нас планете. Он произвел большое впечатление на мировую
приключенческую и фантастическую литературу, хотя его влияние и трудно
назвать плодотворным. Тем не менее следы Верроуза мы отыщем даже у нас в
наши дни. Его имя, а также термин "космическая опера" часто встречаются в
статьях по истории фантастики. Что же это, собственно, такое, почему в свое
время он имел грандиозный успех и переиздается на Западе до сих пор?
Первый марсианский роман Э. Берроуза при журнальной публикации (в 1912
г.) назывался "Под лунами Марса", при отдельном издании (в 1917 г.)
"Принцесса Марса", а в одном из русских переводов (в 1924 г.) "Дочь тысячи
джэддаков". Художественный, так сказать, метод, которым автор
воспользовался в этом и последующих романах, можно было бы определить
словами: "Бога нет, и все дозволено". Разрешается самая невероятная
выдумка. Правда, Берроуз в отличие от некоторых своих последователей
избегает откровенной мистики, придавая своим произведениям оттенок не
реалистичности, нет, это не то слово, а, так сказать, материалистичности.
Впрочем, начинает он свою серию как раз с запрещенного приема, перебросив
своего героя на Марс потусторонним способом, в момент его смерти. Таким же
путем герой возвращается на Землю, передает тетрадь с записями любимому
племяннику, а затем умирает снова и снова возвращается на Марс. Уже в
предисловии к "публикации" его записок автор профессионально хватает
читателя за глотку: "Гробница, в которой лежало его тело, имела ту
особенность, что ее массивная дверца запиралась одним только огромным
позолоченным пружинным замком, который отпирался только изнутри".
Но пора уже познакомить вас с героем Э. Берроуза. Его зовут капитан
Джон Картер, вояка из Вирджинии, который, затосковав от безделья после
окончания гражданской войны в. США, отправляется на поиски сокровищ,
попадает в какую-то таинственную пещеру, раздваивается и оказывается
неожиданно для себя на Марсе в чем мать родила. Впрочем, может ли это
смутить бравого капитана, если "он был воплощением мужской красоты. Рост
его достигал шести футов и двух дюймов, плечи его были широки, бедра
узки... Черты его лица были чрезвычайно правильны и резко очерчены. Его
коротко остриженные волосы были черны; стальные глаза были полны огня и
инициативы...". Уменьшение силы тяжести на Марсе удесятеряет и без того
немалые силы Картера, он способен совершать стофутовые прыжки и бороться с
целыми полчищами врагов. Словом, это тот же Тарзан, только что не в
джунглях. В различных модификациях этот тип героя становится одним из
главных в англо-американской приключенческой и детективной литературе и
кино. От Тарзана и Картера идет прямой путь к Джеймсу Бонду. Хотя надо
сказать, что в отличие от циничного Бонда и Тарзан и Картер были более
простодушны и патриархальны, у них имелись все же кое-какие представления о
том, что такое честь, верность, самоотверженность.
Джон Картер попадает в весьма странный мир, мир, в котором причудливым
образом сочетаются суровость марсианских пустынь с восточной пышностью
городов, а атрибутика родовой формации - дикие кочевники, мечи, дротики - с
радиопистолетами, летающими кораблями, электромагнитными лифтами. Эту
пеструю картину дополняют весьма пестрые жители. Здесь можно найти кого
угодно, начиная от жутких, зеленоватобелых растительноядных людей, которые,
впрочем, не брезгают и человеческой кровью. (Вот образчик описания их
внешности: "Каждый волос был толщиной с крупного дождевого червя, и когда
существо двигало мускулами своего черепа, то эти страшные волосы извивались
и ползали по лицу, как будто каждый из них был наделен самостоятельной
жизнью". На самом же деле это были вовсе и не волосы, а уши.) В другом
романе появляются расы живущих в симбиозе безголовых людей и людей, у
которых голова составляет все туловище. Но, конечно, на Марсе есть существа
и вполне земного образа и подобия, хотя они и рождаются из яиц. Что бы там
было делать такому лихому парню, не встреть он красавицу Дею Торис, дочь
короля, или, по-ихнему, джэддака? Естественно, она находится в плену у
жестоких кочевников, которые сберегают ее для пыток на своем языческом
празднестве.
(Помните "пурпурных" у Гамильтона, правда, здесь они зеленые.)
Естественно, принцесса и капитан влюбляются друг в друга, и он,
естественно, спасает ее, но снова теряет, и содержание всех трех серий,
простите, первых трех томов ("Принцесса Марса", "Боги на Марсе" и "Владыка
Марса") составляют его бесконечные поиски перманентно исчезающей принцессы.
Основное и любимое занятие Джона Картера - это рукопашная. Всякое там
огнестрельное оружие, хотя и существует, как-то не пользуется популярностью
среди воинственных обитателей Марса, уважающие себя воины должны драться на
мечах. И Картер дерется почти на каждой странице. Он сильно уменьшил
плотность населения планеты своим разящим клинком, он пробивает тараном
ворота крепостей, объединяет одни племена и натравливает их на другие,
попадает несчетное число раз в темницы и неизменно выбирается из них,
разрушает храмы и возрождает королевства, всюду ведя себя как стопроцентный
американец: "Я сделал то, что оставалось сделать джентльмену, попавшему в
атмосферу грубости, необузданности и полнейшего отсутствия уважения прав
чужестранца: я ударил его изо всей силы кулаком по челюсти, и он свалился
на бок, как заколотый бык". В конце концов, заслужив славу самого отважного
бойца, он становится джэддаком всего Марса.
Сначала действие обладает известной долей увлекательности, но чем
дальше, тем яснее становится, что вся эта вседозволенность в общем весьма
однообразна.
В четвертой книге - "Тувия, марсианская дева" - за красавицей Тувией,
принцессой другого королевства, гоняется по планете уже сын Джона и Деи, в
следующем романе-"Марсианские игроки" - их заменяет дочь Тора, в которую, в
свою очередь, влюбляется один джэд, и уже он носится за ней.
Затем обнаруживается еще и их внучка Ллана...
Некоторые из романов Берроуза даже американские исследователи его
творчества называют халтурой.
Было бы, конечно, ханжеством заявить, что лучшие книги Берроуза лишены
всякого интереса. Нет, такие сочинения обладают громадным притягательным
воздействием, и если в них проповедуются антигуманистические идеи, то вред
их очень велик. Но по части идей у Берроуза вообще слабовато, хотя культ
силы проведен достаточно четко; хорошо, впрочем, что его герои рискуют
жизнью не из-за денег, а из-за любви.
Однако вы ошибаетесь, если думаете, что у нас не было своей,
отечественной "космической оперы". Была. Взять, например, роман Н. Муханова
"Космические бездны". Действие его происходит в далеком будущем, в 2423
году, ровно через 500 лет после его создания. Земля накануне войны с
Марсом. Конфликт произошел из-за требования Марса очистить астероиды, на
которых ведется совместная добыча необходимого для экономики небулия. Земля
сама, на свою голову, научила марсиан употреблять это вещество.
Возмутившиеся земляне решают не уступать. Фраза, в которой читатель
информируется о реакции землян на ультиматум, в достаточной степени
характеризует стиль повествования: "Старушка Земля, казалось, раскрыла
миллионовековые недра и изрыгнула из них весь запас своего огненноrd
негодования".
И вот начинаются военные действия. Оружие, разумеется, только лучевое,
а именно (в порядке возрастания разрушительной силы): сигма-лучи, тау-лучи,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг