легко. Никто не видел, чтобы он учил языки, но владел двадцатью. Он постыдно
орал "Шайбу!", а утром сочинял филиграннейпгую музыку. Буйствовал в кутежах,
у него была куча баб - здесь он тоже был мастак. Восемьдесят ич ста, что он
тебя подчинит. Не такой человек, чтоб не вмешиваться. Он станет оборотнем, и
мы потеряем вас обоих.
- Почему станет оборотнем? - взмолился Топоров.
Вместо ответа Волков пощелкал клавишами, набирая код, стена за его
спиной превратилась в экран. Волков развернулся в кресле, чтобы наблюдать
одновременно за Топоровым и за экраном. В освещенном пространстве появился
зал машинных расчетов. Уркаганов, значительно моложе, чем на портретах,
нетерпеливо взирал на корреспондента, тянувшегося с микрофоном.
- Профессор, как вы относитесь к проблеме пересадки личности?
Уркаганов пожал плечами: - Ее вводят в этом году, хотя можно было бы
лет на пять раньше.
Цивилизация делает мощный рывок вперед, ничьи знания не потеряются.
- Профессор, довольно необычный вопрос: не лучше ли будет жить так
называемым пассажиром? Никаких тревог, никаких усилий. Вечная пенсия, живи в
свое удовольствие. Не захотят ли многие перейти в эту стадию?
Уркаганов засмеялся. Зубы его блеснули, как вспышка молнии: - Шутите? Я
такой жизни не представляю. Например, я пассажиром не останусь; В первый же
день возьму управление на себя!
Газетчик ужаснулся: - Ведь это преступление!
- Вы так думаете? - спросил Уркаганов насмешливо.- Я автор,
изобретатель пересадки, лучше кого-либо знаю, что осталась масса нерешенных
этических вопросов. Сегодня решили так, завтра пересмотрят. Впрочем, я не
буду дожидаться, пока чиновники внесут поправки.
- За это предусмотрено полное стирание личности,- напомнил репортер
осторожно, не зная, как реагировать на откровенное заявление молодого гения,
прогремевшего на весь мир.
- А я признаюсь,- ответил Уркаганов, и снова было непонятно, насколько
серьезно он говорит.- Память моего разумоносителя будет со мной. Кто
заподозрит? А морально я прав. Кто бы ни был моим носителем, ему будет
хорошо. Под моим руководством даже лучше.
Щелкнуло, экран погас. Топоров повернулся к Волкову, наблюдавшему за
ним с грустной улыбкой.
- Слышал? - спросил Волков.
- Это несерьезно,- возразил Топоров.- Уркаганов ерничал!
Волков покачал головой: - Нет. Конечно, есть законы нравственные и
юридические, которые Уркаганов не нарушит: не укради, не убий, не солги и
прочие, ясно выраженные, устоявшиеся. А кодекс личности только создается.
Мог ли Уркаганов, создатель поворотного рычага в истории человечества, не
ощутить себя стесненным? Он считал себя полным хозяином открытия, а комиссии
тут же связали ему руки. Тут и более управляемый человек зарычал бы. А
Уркаганов, вд беду, вообще не признает шлагбаума.
- Что же, сам создатель может никогда не дождаться второй жизни?
Топоров сказал, это язвительно, но Волков ответил очень серьезно, глядя
прямо в глаза:
- Очень может быть. А если возьмешь его, ты не справишься.
В кабинете повисла долгая вязкая пауза.
Топоров поднялся, сделал два нетвердых шага, но сказал решительно:
- Я крепкий орешек для Уркаганова. Когда подавать официальную заявку? Я
требую расширенного заседания правления.
Рано утром Саша вышел из дому с огромным рюкзаком за спиной, а через
час уже был в самом сердце Каракумов. В Харькове он промок под холодным
дождем, а в пустыне на него обрушилось солнце, пригнуло к земле палящим
жаром. Рубашка сразу высохла, но зато с первых же минут пот заливал глаза.
Экспедиция, на взгляд Саши, расположилась в безлюднейшем месте.
Ни воды, ни травинки - мертвый, раскаленный песок. Какая жизнь в этом
аду? Но едва наступила ночь, как на свет лагерного фонаря сбежалось,
слетелось, сползлось столько диковинных существ, что биологи, не дожидаясь
утра, разбросали ловушки для насекомых. Саша замирал от восторга.
В экспедицию прилетело пятеро, включая Сашу. Жанна - единственная
женщина, остальные были крепкими, загорелыми мужчинами, похожими больше на
ходоков-первопроходцев, чем на кабинетных ученых.
Саша куховарил, бегал с поручениями. Постепенно Жанна, как начальник
экспедиции, оставила его при себе. Это было для всех естественным, она не
только по рангу старше, но и слабый пол, а мускулистый школьник охотно
таскал за ней приборы, сачки, образцы, пахучие приманки и ловушки.
Биологи посмеивались. Любитель муравьев в таком возрасте обязательно
будет боготворить автора книгч, как же иначе?
Однажды Леонид вечером заговорил в мозгу Саши:
- Жанна все еще не в себе. Всегда решительная, холодноватая, а теперь
часто колеблется, подбирает слова. Я принял подсадку, будучи поставлен перед
фактом, Жанна знает о подсадке.
- Я заметил,- ответил Саша с неловкостью. Хотелось дать поговорить
Леониду и Жанне напрямую, но это запрещено. К тому же надо отдать контроль
над телом, то есть Леонид должен стать оборотнем.Почему она все еще без
подсадницы?
- Сказался ее антисайнтизм. Родители, я их хорошо знал, убежденные
технофобы, алармисты. Жанна ко всему относится с излишней осторожностью. Не
потому ли занимается именно муравьями, которые не меняются уже полета
миллионов лет? Впрочем, я тоже, как и она, не ре,шался на подсадку. Все
выбирал, примерялся.
На пятый день Саша работал в паре с Евлаховым, лысоватым биологом,
крупным и очень рыхлым. Евлахов в первый же день обгорел под палящим
солнцем, ночью его спина покрылась волдырями. Потом шкуру снимали лохмотьями
с ладонь размером. Все посмеивались, хоть и сочувствовали. Евлахов хохотал
и, не обращая внимания на боль, снова выбирался под солнце. Он тоже был
мирмекологом, на Жанну с первого дня посматривал откровенно оценивающе,
раздевал глазами, и Саша сразу невзлюбил его. Однажды они работали с
Евлаховым вдвоем на участке - Жанна осталась в лагере, жалуясь на плохое
самочувствие. Евлахов понимающе подмигнул Саше, дескать, на три-четыре дня у
начальника экспедиции испортится не только работоспособность, но и
настроение. В такие дни лучше держаться подальше.
На подходе к муравейнику Евлахов ловко подхватил кузнечика редкостного
размера. С любопытством рассмотрел его цветные крылья, преспокойно оторвал
ему голову и бросил возле норки. Набежавший муравей отпрянул от
неожиданности, затем яростно всадил жвалы в мягкое, незащищенное брюшко. Из
норки, повинуясь неслышимому сигналу, выбежали крупные муравьи, бросились на
судорожно брыкающегося кузнечика.
- Сожрут,- заметил Евлахов бесстрастно.- Прожорливые твари, а?
- Да,- подтвердил Саша, стараясь, чтобы голос не дрогнул.- Даже
вегетарианцы защищают свои гнезда...
"Это не Евлахов, это псевдо-Евлахов,- раздался в голове тихий голос
Леонида.- Этот человек решился подмять под себя личность Евлахова".
"Что делать? К дяде милиционеру не побежишь. Мы в центре пустыни".
"Этот мерзавец торпедирует идею подсадки. Его нужно остановить.
Поговори с Жанной. У нее есть рация, пусть вызовет охрану. Евлахов очень
опасен. Ты растешь в мире, где преступности почти нет, а я застал... Не
трусь, расчехляй рацию. У нас в армии были такие же, я расскажу, что
делать".
Алина рассеянно готовила обед. Дважды тарелки выскальзывали из пальцев,
но повезло - не разбились. Алина не могла отделаться от растущей тревоги.
Топоров опять направлялся в Институт добиваться подсадки Уркаганова. Теперь
уже на расширенном бюро. А вдруг пойдут навстречу?
Неожиданно в голове раздался холодноватый голос Марианны:
- Пожалуй, я смогла бы тебе помочь.
Это было так неожиданно, что Алина дернулась, не нашлась с ответом.
Марианна рассмеялась:
- Не веришь? Если я скажу, что стараюсь не задаром, поверишь?
- Как ты можешь помочь? - спросила Алина с надеждой.
- Я сестра Волкова. Мы росли вместе. Он всегда прислушивался к моим
советам. Благодаря подсадке я вижу Топорова дома, где он не блещет той
мощью, что на конференциях. Если скажу Волкову, что Топоров не выдержит
напора Уркаганова, Волков мне поверит. И Топоров никогда не получит
Уркаганова.
- Только бы получилось,- прошептала Алина, сложив руки на груди.- Ты
впервые протянула мне руку помощи.
- Спасибом не отделаешься,- отпарировала Марианна насмешливо.- За
спасибо не работаю. Сделаю это лишь при одном условии. Ты уступишь мне свое
тело.
У Алины потемнело в глазах и панически изменился голос: - Нет, нет! -
закричала Алина.
- Не сопротивляйся! - сухо засмеялась Марианна.- Твое тело теперь мое
тело.
Загнав остатки сознания Алины в глубины мозга, Марианна медленно
поднялась с постели. Тело ее дергалось, ныло, будто после долгой езды по
ухабистой дороге. Алина на 30 лет моложе, ей не приходится напрягаться,
чтобы встать со стула или сделать шаг.
В зеркале отразилась полноватая, миловидная женщина. Марианна
критически смотрела на свое отражение. Хорошо быть молодой. Конечно, она
была бы во сто крат ярче, но не умела пользоваться козырными картами умной и
знающей женщины. Если бы молодость знала, а старость могла!
Соизмеряя движения, она перебрала гардероб Алины. Жена крупнейшего
математика могла бы разнообразить одежду. Все-таки участие в приемах,
встречах, на фото рядом с мужем... Все из магазина готового платья.
Правда, фигура стандартная, но к женщине в хорошо сшитом платье
отношение другое.
Она вытащила легкий брючный костюм. Алина считала его слишком
экстравагантным, носить стеснялась.
- Это сразит наповал,- сказала Марианна вслух, поворачиваясь перед
зеркалом.- Надо уметь пользоваться нашим оружием!
Раскрасневшаяся, она вертелась перед зеркалом, радостно ощущая молодое
тело, налитое здоровыми соками, выгибалась, отбрасывала волосы, щупала
грудь, а в голове внезапно мелькнула шальная мысль. Не остаться ли в теле?
Возвращать его бабенке, которая не умеет пользоваться?
Она поспешно села. Глаза ее не отрывались от зеркала, где отражалась
милая женщина с бледным добрым лицом. Когда она предложила Алине обмен на
один-два дня, то говорила всерьез. Алина, заглянув к ней, обмана не
увидела - его не было. Но сейчас, когда тело принадлежит той, которая умеет
жить ярко, интересно...
Уркаганова она не знала, а Топоров - только протяни руку, как жена.
Она вошла в кабинет Топорова пританцовывающей походкой. Он удивленно
вскинул голову: - Что с тобой, зачем вырядилась?
- Разве плохо? - спросила она весело.- Все так ходят. Не замечал?
- Но ты одевалась иначе.
- Надоело сидеть клушей,- сказала она, стараясь придать голосу сердитый
оттенок.- Пора встряхнуться. Давай куда-нибудь сходим?
Он удивился еще больше: - Например?
- Давно не была в театре. Или хотя бы в гости. Чуприны приглашают,
Трегубовы всегда рады.
Он хмыкнул, оглядел ее критически. Ее портит застенчивость, из-за чего
она горбится, боится вступать в разговоры. Молодец, собралась с силами.
Можно поздравить себя с успехом- это его тренировки!
- Можем сходить к Чуприным,- ответил он. Чуприн давно улещивает, зовет
в гости, стелется, в глаза заглядывает. В заместители метит.
Впрочем, если по правде, то из всех сотрудников только он справится,
остальные с головой в чистой науке, управления чураются.- Хорошо, я позвоню
им.
Вечер у Чуприных удался на славу. Топоров отказался от машины, которую
услужливо предложил хозяин, пошли по улице, наслаждаясь ночной свежестью.
Марианна долго молчала, старательно растягивая шаг, чтобы идти в ногу с
Топоровым, потом будничным голосом спросила:
- Ты не потерял еще надежды заполучить Уркаганова?
Топоров мгновенно ощетинился:
- Что значит "не потерял надежды"? Будто есть другие кандидатуры?!
- Других нет,- охотно признала его правоту Марианна.- Но Волков не
хочет отдавать даже тебе. И не отдаст.
- Откуда ты знаешь? - насторожился Топоров.
- Я подсадила родную сестру Волкова, Марианну,- ответила Марианна.- И
порылась в ее памяти. Скажу откровенно, бабенка мне досталась - ой-ой!
Рассмотрела бы получше, не решилась бы на такую подсадку.
- Куда ж ты смотрела?
- Да все моя застенчивость,- ответила Марианна лицемерно.- Показалось
неудобным шарить по грязным закоулкам. Словом, через ее память увидела и
поняла Волкова. Он будет тянуть время, но Уркаганова не отдаст.
Топоров несколько минут шел молча. Наконец, очнувшись от дум, сказал
внезапно:
- Держалась ты здорово. Надо выходить почаще. Выглядишь молодо, с такой
женщиной приятно бывать на людях. Этот дурень Лымарев вообще решил, что я
пришел с любовницей. Лестно, конечно.
- Спасибо,- кивнула она.- Так что ты решил?
Он ответил мрачно, глаза отвел в сторону: - Не знаю. Что тут сделаешь?
- Если хочешь взять Уркаганова - бери! Не жди решения правления. Волков
уйдет, правление решит в твою пользу, но это случится через 10-15 лет.
Устраивает это тебя?
Теперь он заглянул с удивлением в ее лицо:
- Алюша, тебя не узнать. Что ты предлагаешь?
Она усмехнулась умело накрашенными губами:
- Я же сказала, что Волков - брат подсадницы. Марианна хорошо знает не
только брата, но и его людей. Некоторых оч-чень хорошо! Волков только
санкционирует решение правления, а подсадку делают безымянные техники.
Да-да, милый мой! Мы по-прежнему зависим больше от секретарш, завхозов,
сантехников, чем от высокого начальства.
На следующий день с утра Топоров, не позавтракав, пулей вылетел из
дома. Если даже Алина, божья овечка, считает, что он должен действовать
более решительно... Умница, наконец-то! Решилась воспользоваться
возможностями подсадки. Конечно, Марианна - не лучший вариант, он сам не
терпел экзальтированных и распущенных баб, но брлезненную застенчивость
Алины это, по его мнению, уравновешивало. К тому же некая общность была:
Алина когда-то ходила в студию рисунка, а Марианна стала художницей,
участвовала в выставках, оформляла книги. После трех замужеств она
окончательно избрала богемный образ жизни, превратив свою квартиру в бог
знает что, зато побывала во многих странах, летала в горячие точки планеты,
впутывалась в авантюры, скандалы.
Руль в его руках дернулся. Машину занесло, рядом мелькнуло побелевшее
лицо водителя соседней машины. Кто-то выкрикнул что-то оскорбительное.
Топоров снизил скорость, затем машина замерла у бровки. Руки тряслись, он не
мог прийти в себя от неожиданной и страшной мысли. Не лучше ли, если
Марианна взяла верх? С такой женой можно идти плечом к плечу, как сообщники.
Как соратники то есть! И для Алины облегчение.
Она мечтала стать бесплотной душой, которая смотрит на мир, на за что
не отвечая.
Он добрался к Институту Записи с опозданием.
В зале машинной записи техник-программист Мельник быстро-быстро
наговаривал команды компьютеру.
- Добрый день,- поприветствовал его Топоров. Его глаза изучающе
пробежали по лицу техника. В мире уже не осталось человека, которого можно
подкупить деньгами, дорогими подарками, но человек все еще не ангел.
- Здравствуйте,- ответил Мельник, вскакивая. Он судорожно поклонился,
покраснел от неловкости.- Садитесь, пожалуйста. Рад помочь.
Он засуетился, сметая несуществующую пыль с жесткого кресла. Топоров
усмехнулся, его стянутые в тугой узел нервы стали расслабляться.
- Вы работой довольны? - спросил Топоров напрямик.
- Конечно,- ответил Мельник. Заметив, что Топоров ждет словно бы
другого ответа, сказал осторожно: - Вообще-то, занятие рутинное. Я был не
последним у вас на курсе, потом как-то пошли неудачи. Я замахивался на
единую теорию поля...
Лицо Мельника оставалось радостно-потрясенным, но в глазах мелькнул
огонек, взгляд стал тверже.
- Что именно вы хотите? - спросил техник.
- Уркаганова,- ответил Топоров твердо.- Я выяснил, вы в состоянии
провести подсадку в одиночку.
Мельник долго молчал, лицо его побледнело:
- Опасно. Нужен период восстановления. Я не смогу вас продержать здесь
долго.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг