Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
     - Хорошо,   я  все  сделаю,  -  закивал  Фаррух,  не  удивленный  и  не
огорченный, будто заранее знал о договоре Бессаза и Майры.
     В   тот   день,   когда   Фаррух  уехал,  Бессаз  почувствовал  сильное
недомогание.  Ему  уже давно было скверно, но он крепился и не подавал вида,
а  сейчас  ослабел  окончательно  и  слег. В заботах и суете не заметил, как
кожа  на  его спине начала твердеть, становясь бесчувственной, сильно опухли
руки и ноги.
     Понимая,  что  с  ним  творится  что-то  ужасное,  Бессаз  заперся и не
выходил  из  комнаты,  даже  не  приветствовал у ворот каждого въезжающего в
караван-сарай торговца, что входило в этикет всех хозяев постоялых дворов.
     - Тело  мое  корчилось, меняя форму, - вздохнула черепаха, - и я уже не
мог   ходить,  лишь  ползал  на  четвереньках.  Пощадите  меня,  Тарази-хан,
избавьте  от  рассказа  о подробностях моего полного танасуха, вам и так все
ясно...  Добавлю  только, что когда я стал черепахой, больше всего испугался
не  за  себя,  а  за Майру. И, услышав во дворе голос Фарруха, решил, что он
привез  Майру,  и  в  панике бросился, пробил дыру в стене панцирем и выполз
наружу...  и  вскоре  на  пустыре  был  пойман  вами,  Тарази-хан,  за что я
благодарю  господа...  Простите  за  мелочность,  хотел  давно спросить вас:
Фаррух был с женщиной?
     - Я  не  видел никакой женщины, - сказал Тарази так, будто это не имеет
никакого отношения к рассказу.
     - Слава  богу!  -  обрадовалась  черепаха. - Значит, Фаррух не смог за~
владеть  Майрой...  А как он вел себя, презренный, когда узнал, что я исчез?
,,
     - Был сдержан... вроде опечален, - снова нехотя ответил Тарази.
     - А  как вы думаете, почему Денгиз-хан поручил вам увести меня? Уверен,
что  Фаррух  знал  о  моем  танасухе и заранее договорился с ним. Через того
проводника,  который  повел  вас  к  дворцу...  Чтобы  поделить чужое, у нас
низкий слуга может найти союзника среди высоких вельмож, не удивляйтесь...
     Черепаха  посмотрела  на  тестудологов, желая понять, какое впечатление
произвел  на  них рассказ, но, вспомнив еще что-то существенное, повела себя
странно, схватила Тарази за руку, и тот наклонил к ней ухо, чтобы слушать.
     - Да,  вот  еще  что!  В  нашей семье из уст в уста передавали, что род
свой  мы  ведем  от  черепахи.  В  год  черепахи  мы устраивали веселье, все
танцевали  вокруг  костра, постукивая в черепашьи панцири, как в барабаны, и
ползали  на  четвереньках  с  повязками  на  глазах, бились лбами... Думал я
раньше,  что это просто суеверие... забавная игра... А оказалось, что все мы
носим  клеймо,  чтобы  природа  не  забывала  возвращать  нас  к праматери -
Черепахе...  Я  же  как  раз  оказался  последним  по  счету  и, как видите,
истратил все человеческое...


                                Часть третья

                                     I

     Сутулый   мужчина,   слабого   телосложения,   сквозь   халат  которого
вырисовывалось  брюшко,  наеденное  благодаря  уходу  Абитая, предстал перед
нашими   тестудологами.   Он  второпях  натягивал  через  облысевшую  голову
рубашку,  когда  вошли  Тарази  и  Армон,  и им пришлось в нетерпении ждать,
чтобы  увидеть  его лицо, неожиданно оказавшееся приятным, хотя и строгим, с
проседью на усах.
     "Ему  уже  под  пятьдесят",  -  мелькнуло у Тарази, и он всматривался в
Бессаза,  будто  не мог привыкнуть к этому, хотя подсчеты, прибавление к его
двадцати  семи  годам  -  каждый  раз  десяти  лет  - после первого лечения,
второго,  были  платой  за  то,  что  природа  позволяла  вмешиваться в свой
порядок, в раз и навсегда установленную череду лет для каждого существа...
     Бессаз  же  от  восторга  не  знал,  что  сказать, и глядел на вошедших
широко  и  удивленно;  словно видел в их зрачках свое увеличенное отражение,
которым не мог налюбоваться.
     Тарази,  сдерживая  волнение,  шагнул  к  Бессазу,  стоящему  уже  не в
черепашьем облике, и поспешно, будто торопился куда-то, сказал:
     - Ноги покажите!
     Бессаз,  чуть  смущенно,  поднял штанину и показал свои загорелые ноги.
Тарази пощупал левую, потом правую ногу за икры и, довольный, отметил:
     - В порядке! Присядьте, сложите руки. Поясница не болит?
     Бессаз  делал  все  с  добросовестностью ученика, жаждущего похвалы. Но
тестудолог,  наблюдая  за  его  жестами, все больше мрачнел и под конец даже
как будто обозлился.
     - Быстрее!  -  поторапливал  он Бессаза, словно решил поиздеваться, как
издевается  хозяин  цирка  над дрессированным, если представление не удалось
на славу. - Голову вверх-вниз!
     Затем  он поманил Бессаза к окну и стал хмуро всматриваться ему в лицо,
отчего Бессаз боязливо заморгал глазами.
     Он  толкнул  Бессаза  в бок, схватил его за щеку, натянул кожу, да так,
будто  проверял, лопнет она или нет. На щеке Бессаза появились красные пятна
от   его   пальцев,   но   когда   пятна   побледнели,  лицо  снова  приняло
болезненно-матовый, бескровный вид маски.
     И  улыбка  на  его  губах,  едва появившись, сразу гасла, и даже, когда
Бессаз  засмущался,  лицо  его  почему-то выразило противоположное чувство -
нахальную  ухмылку. Будто все его чувства смешались, перепутались - и Бессаз
теперь  искаженно  воспринимал  все,  и любого, кто говорил с ним, выражение
его лица вводило в заблуждение.
     "Ничего  удивительного,  -  сказал  себе  Тарази,  - ведь он воскрес из
мертвых..."
     - Ладно, - досадливо махнул он рукой. - Раздевайтесь!
     - Как?!  - невольно вырвалось у Бессаза. - А я ведь был рад, что оделся
наконец,  вы  меня  поймете... - не терпелось разглядеть себя, ощупать руки,
ноги,  голову...  Но  главное  -  скорее  показаться Абитаю и Хатун, которые
ждали  его за домом, - об этом Бессаз умолчал, хотя для Тарази это было ясно
с самого начала.
     Тарази  кивнул, но, видя, что Бессаз медлит, нетерпеливо расстегнул ему
пуговицы, и Бессаз поспешно растянулся на кровати, раздевшись.
     Когда  Бессаз  повернулся  на  живот,  показывая  голую  спину,  Тарази
подозвал поближе Армона, и они оба наклонились над телом бывшей черепахи.
     Хвост  у  Бессаза  тоже  исчез (он отвалился во время опытов, и Абитай,
завернув  хвост  в тряпку, трепетно вынес утром на свалку), но на том месте,
где   он   рос   ранее,   виднелся   небольшой  нарост,  величиной  с  орех,
огненно-красный,  еще не полностью покрытый кожицей, - сам Бессаз назвал это
копчиком.
     Тарази  надавил  на  него  пальцем,  но  Бессаз  не  вскрикнул, даже не
поморщился:  видно,  нарост  не  был  болезненным.  И краснота на месте, где
отвалился  хвост,  должна  была  пройти  со  временем,  и тогда копчик снова
покроется тонким пушком, не доставляя Бессазу никаких неудобств.
     Множество  людей  рождаются  с  копчиками, но вовсе не обязательно, что
все  эти  копчики  со  временем вытянутся в хвосты. Просто копчик лишний раз
доказывал,  что  человек  в  длинном ряду превращений был животным, и копчик
остался как знак, но ненужный, необязательный.
     Если  бы копчик всегда был на виду, как нос, к нему давно привыкли бы и
так  же  тщательно  чистили  и  мыли  бы,  кутали  зимой от стужи, а те, кто
родился  с особенно привлекательным копчиком, гордились бы этим, рассчитывая
на благорасположенность женщин, тоже имеющих красивые копчики.
     Но  копчик,  который  остался у Бессаза, вызывал тревогу, и не случайно
поэтому Тарази сердито бросил Бессазу:
     - Одевайтесь!  -  и  вышел  из  комнаты,  оставив  своего подопечного в
беспокойстве.
     Страшно  стало Бессазу, когда вспомнил он вдруг разговор с Тарази перед
последним  опытом:  тестудолог  предупредил, что надо быть готовым ко всему,
даже  к  худшему.  Хотя  заверил, что сделают все, чтобы обратное воплощение
удалось,  но  даже  когда  Бессаз  будет  в  своем  прежнем, человечен, ском
облике,  много  еще  останется  неясного, непонятного. И главный воп-; рос -
навсегда  ли  Бессаз  останется  человеком  или  же  снова  будет  втиснут в
панцирь?
     Теперь  уже  тестудологи  не  спорили,  как  в  первые  дни,  должен ли
подопытный  знать о том, что каждый срок лечения стоит ему десяти лет жизни,
и  так, три лечения за год, успешных или безуспешных, состарят Бессаза сразу
на  тридцать  лет.  Тарази был склонен сказать об этом черепахе, безъязыкая,
но  зато все понимающая, она как-то выразила бы свое отношение - согласилась
или  же,  наоборот, пожелала бы навсегда остаться черепахой, прожившей всего
двадцать  семь  лет,  -  а  это  для ее возраста еще безмятежное детство. Но
Армон   горячо   и  страстно  доказывал,  что  поскольку  заняты  они  делом
благородным,  то  черепахе  вовсе  не  обязательно знать об этом - она всего
лишь  для  них  подопытное  животное.  Они  пробуют,  ищут,  и, если даже им
придется  пожертвовать  жизнью  одной  черепахи,  уверен  он,  в будущем это
поможет многим сотням испытавшим танасух.
     А  Бессаз уже шагал по комнате и, поймав себя на том, что ходит легко и
твердо  стоит на обеих ногах, радостно заволновался. Схватив себя за голову,
нормальную,  думающую,  он ощупывал ее, накручивал на палец волосы, бил себя
ладонью по лбу и хохотал...
     Неважно,  что  случится  в  будущем,  -  сейчас он снова человек, может
выходить,  гулять  в  безопасности  среди  своих  двуногих  собратьев, и те,
подавая  ему  руку, и не заподозрят, что перед ними бывшая черепаха, которую
можно  было  брезгливо  толкнуть  ногой,  набросить  на  нее  сеть,  гнать и
улюлюкать, смотреть на нее как на подопытное животное.
     Теперь  Бессаз  может  постоять  за  себя,  любить  Хатун,  и  все, что
придумало  общество  гуманного,  все  его законы и свободы - для него! Он не
изгой, не прокаженный...
     Бессаз  запрыгал,  правда  сначала  с  опаской, боясь, что вывихнет еще
неокрепшие   ноги,   останавливаясь   и  прислушиваясь  к  биению  сердца  и
бормотанию живота.
     - Все-таки   приятно  быть  человеком!  -  воскликнул  он.  -  Никакого
сравнения  с ощущениями черепахи - не давит со всех сторон костяной гроб, не
мучают  запахи  дождевых  червей в почве, прелые листья, а главное, время не
тянется  так  нудно,  протяжно,  под  ритм  медленных  шагов... Все же лучше
твердо  стоять  на  земле,  подняв  от  нее нос на расстояние роста, чем все
время  тыкать  мордой в песок, обнюхивать камни... И теперь, когда я побывал
в  шкуре  зверя,  готов  спорить  с  любым циником о благе быть человеком, с
любым  болезненным  меланхоликом,  кто  мрачно  смотрит  на мир и не верит в
людскую добродетель!
     А   в   соседней  комнате  было  совсем  иное  настроение.  Удрученный,
подавленный  Тарази  молча  смотрел  на  Армона,  да  так, будто винил его в
чем-то.
     - Вас  расстроил  его  копчик?  -  спросил  Армон,  не выдержав взгляда
Тарази, который давил на него больше, чем его молчание.
     - Да,  -  не  сказал,  а вздохнул Тарази. - Похоже, что ничего у нас не
вышло... Ошибка, длиною в целую жизнь...
     - Но  ведь  есть  еще  надежда!  -  с  горячностью  сказал  Армон,  но,
устыдившись  то  ли  своей  безрассудной  веры,  то ли напористости, опустив
голову. - Еще ведь месяц срока...
     - Да,  месяц,  -  как  будто  смягчился,  вспомнив  о  последнем сроке,
Тарази. - И этот месяц мы посвятим познанию... еще раз проверим ошибки...
     - Но  в  чем  ошибка?  Одно  дело,  если  зверем  его  сделало падение,
про-дажничество, нравственный порок... Другое - если это заложено в роду...
     - Пока  мне  трудно...  Но  думаю,  что  духовная  порча ускорила порчу
физическую...  Погуляем? - тряхнул головой Тарази, как будто отгоняя тяжелые
мысли.
     Когда  незадачливые  тестудологи  проходили  мимо  дверей  Бессаза, тот
высунул  голову  и,  близоруко  моргая  в  сумраке  коридора,  хотел  что-то
спросить,  но  передумал и стал прибивать ручку к двери. Он держал молоток в
руке,  а в зубах - гвоздь, и Армон вздрогнул, с любопытством всматриваясь, -
странным и непривычным показалось ему, когда вышел из этой комнаты человек.
     - Что у вас со зрением? - спросил Тарази.
     - Бельмо  в  правом  глазу,  крошечное.  С  рождения.  - Бессаз, как бы
любуясь  проворством  своих рук, ловко застучал молотком. Затем извиняющимся
тоном попросил Тарази: - Разрешите мне спуститься в город и купить очки?..
     - Пожалуйста,  - развел руками Тарази, - вы теперь свободный человек. Я
хоть  сейчас  отпустил  бы  вас  на  все  четыре  стороны света, но надо еще
немного понаблюдать за вами. Вы ведь помните наше условие?
     - Не  волнуйтесь,  месяц  я  еще  потерплю,  -  сказал Бессаз, но вдруг
погрустнел,  не  хотелось  прощаться  с  ними  -  боязно было. Будущая жизнь
немного  страшила  его,  как  страшит  больного долгая ночь, когда нет рядом
врача, который бы помог в случае, если станет хуже.
     Уже выйдя из дома, Тарази спросил Армона:
     - Вы предупредили Абитая, чтобы он по-прежнему не спускал с него глаз?
     - Да, Абитай все знает...
     Возле  дома  Тарази  остановился,  наслаждаясь  солнцем,  но к нему уже
бежала  неизвестно  откуда  взявшаяся  Хатун.  Схватила тестудолога за руку,
чтобы  поцеловать.  Тарази  с усилием отстранил ее, и она вдруг зарыдала, не
то от радости за Бессаза, не то от смущения.
     - Спасибо!  -  шептала  она, почему-то оглядываясь в сторону сада. - Вы
вернули мне жениха!
     Тарази  смотрел  на  нее, удивленно подняв брови, и, когда Хатун трижды
повторила свою фразу, понял наконец ее смысл.
     - Как? Вы уже договорились обо всем?!
     Бедная   бесхитростная   женщина   стыдливо  опустила  глаза,  не  умея
притворяться, и, заикаясь, высказалась так путано, что Тарази утомился.
     - Он  пообещал мне, когда был еще... А я смотрела на его черную морду и
думала:  если  ты  меня  обманываешь, век тебе не быть снова человеком. Брат
сказал,  что уже видел его... Ой, какой он там? - И она засуетилась, потирая
руки  в  страшном  волнении,  и  вдруг  побледнела и остановилась с открытым
ртом,  не  высказав  до  конца  фразу, ибо из ворот старого дома выходил сам
Бессаз.
     Он  ей  сразу  показался  великолепным,  веселым, гладко причесанный, в
полухалате-полуфраке,  шел,  будто  любуясь  собой  со  стороны, уверенный в
успехе.  Бессаз  посмотрел на сад, потом поднял вверх голову, чтобы почувст-
вовать  тепло,  которое  солнце излучало в этот радостный для него день, - и
увидел Хатун.
     Хатун  стояла,  все еще не веря своим глазам. Потом смутилась и лицо ее
стало  мрачнеть,  словно  она  в чем-то ошиблась. И в самом деле - она ждала
увидеть,  вернее,  хотелось  ей,  чтобы  жених  ее не был таким, с приятными
манерами,  а  был простым, грубоватым мужчиной, под стать ей самой, чтобы ни
жених, ни невеста не отличались друг от друга.
     - Нет, - невольно пробормотала она, - это не он...
     Бессаз  подошел  и  молча  смотрел  ей в лицо, как бы давая возможность
Хатун   оценить   его   достоинства,  и  веселость  на  его  лице  сменилась
недоумением.
     - Вы   что?   -  спросил  он  досадливо.  -  Ожидали  увидеть  другого?
Поинтереснее?
     - Нет,  нет,  почему? - Хатун шагнула назад, как будто Бессаз собирался
при  людях  сделать с нею нечто недозволенное, и смотрела на его руки, на то
единственное,  к  чему  она  уже  привыкла, и даже показалось ей, что Бессаз
удалился  от  нее,  стал чужим, и ей было странно и непонятно, как она брала
раньше  его руки и гладила их. К лицу Бессаза, его фигуре, ногам, бесхвостой
спине она никак не могла привыкнуть...
     Бессаз  засмущался,  но  не  от странного поведения Хатун, а от взгляда
Тарази, и решил увести свою растерянную невесту.
     - Мы  побродим  с  Хатун  по  городу,  -  сказал  Бессаз  и, не услышав
возражения Тарази, пошел к спуску с холма.
     Хатун  же стояла в нерешительности, и глаза ее от страха искали кого-то
в  саду. И едва Абитай, наблюдавший эту картину, показался за оградой, Хатун
робко поспешила за Бессазом.
     А  когда  они  скрылись  за  валунами,  Абитай  крадучись  прошел  мимо
тес-тудологов, сделав им заговорщический знак: мол, от меня не сбежит...
     Тарази  и  Армон  переглянулись,  не  в  силах  сдержать  улыбку, - так
комично  получилось  у  стража, который теперь был еще и тайным соглядатаем.
Посмотрев  ему  вслед,  наши  тестудологи  молча  повернули  было обратно, к
опустевшему  теперь  дому, впервые за много дней оставались они здесь одни -
можно  спокойно  побродить  по  саду,  погулять вокруг дома, позабыв хотя бы
ненадолго о делах, заботах, Бессазе...
     Но  едва они сделали несколько шагов к дому, как услышали крики и брань
Абитая,  и,  оглянувшись,  не  сразу  разобрали, кого он преследует, обнажив
саблю.  Мелькнуло  даже  у  Тарази  -  не Бессаза ли, решившего сбежать, но,
приглядевшись,  увидел,  как  карабкается  на  холм бритоголовый, босоногий,
путающийся  в  длинном  своем  рубище  маленький худой человечек с узелком в
руке.  Он  чуть  было не упал, споткнувшись о камень, и в сердцах запустил в
Абитая  большую  луковицу,  но  тот  ловко увернулся, грозно помахав в ответ

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг