нескольких точек, чтобы потом обратным кадром показать заодно и
причаливание.
Словом, план был выслушан и одобрен, и никому из присутствовавших
нельзя поставить в вину, что на деле события развернулись куда
драматичнее...
6. ТЬМА
Стартовая площадка была ярко озарена прожекторами. Несомненно, свет
некоторых из них, невидимый в вакууме, рыскал сейчас в темноте в поисках
"Кон-Тики", но усилия были тщетными - Коршунов ловким маневром ушел из
следящего луча, а вновь нащупать столь утлое суденышко в глубине космоса
смогла бы разве что автоматическая противометеоритная система. Однако
данными прожекторами руководили вовсе не роботы.
Мы снялись с верхней палубы "Гагарина" (а сюда перегнал "Кон-Тики"
кто-то из местной стартовой команды ночью, пока мы спали) над центром
обратной стороны Луны, несмотря на настойчивые уговоры ТВ подождать до
стороны освещенной, на которой условия съемки гораздо предпочтительней. Мы
были неумолимы. Пришлось им прибегнуть к искусственному освещению, а теперь,
после маневра Коршунова, оно стало бессильным и бесполезным. До станции все
еще было рукой подать - она выглядела черной прямоугольной тенью на фоне
звездного неба, окаймленной ходовыми огнями, верхняя же площадка казалась
самостоятельным летательным аппаратом, подобным Лапуте, на которой некогда
побывал Гулливер.
Мы уходили от станции со скоростью пешехода разгон, по мнению
Коршунова, следовало начать минут через 10--15 после старта. Так мы гораздо
точнее выйдем к "Лагранжу" и сбережем много топлива. Хотя, казалось бы, чего
там особенно экономить - все равно заправляться...
- Полный порядок,-- сказал Коршунов. В кабине было темно, только
неярко мерцали индикаторы на пульте управления.-- Они нас уже не найдут.
Рассказывай, что было дальше.
Утро для меня началось с хлопот по снабжению и заправке "Кон-Тики".
Прикинув, что до "Лагранжа" нам с лихвой хватит тонны топлива, я поставил в
заявке на всякий случаи "1500 кг" и дал подписать Коршунову. Он изучал бланк
несколько секунд, потом исправил 1 на 3 и расписался внизу. "Лихость твоя
мне нравится,-- ответил он на мой недоуменный вопрос.-- Ты все рассчитал
правильно. Но мы идем в космос, не на орбиту, впереди сутки полета. В таких
случаях лучше иметь запас на обратный путь, раз уж есть возможность. Мало ли
что может случиться"
По второй части заявки - воздух, вода и прочее на 10 суток --
замечаний у него не возникло. "Именно десять. Больше десяти дней не
продержимся, обязательно куда-нибудь свалимся". Я взял подписанный документ
и отправился в диспетчерскую. Там-то и начались непредвиденные осложнения, о
подробностях которых Коршунов желал сейчас услышать. Я сунул бланк в
приемную щель машины, и та незамедлительно выплюнула его обратно! На дисплее
зажглась надпись: "Не указана цель полета".
- А ты что? - спросил Коршунов. В общих чертах он уже звал о
происшествии, был осведомлен и о результатах, сейчас его интересовали
детали.
- Я написал на бланке "Земля" и сунул бумагу обратно в машину.
- Молодец! - похвалил Коршунов.-- А она?
- Тут же выбросила назад На дисплее загорелось: "Заправка не
разрешается. Судно не приспособлено для полета к планетам, имеющим
атмосферу. В заявку следует включить требование об установке на судно
стабилизаторов и тормозных щитков".
- А ты? - спросил Коршунов. Зная его "любовь" к компьютерам, нетрудно
понять, что ситуация его развлекала.
- Я, естественно, зачеркнул слово "Земля", вписал "Луна" - и туда же.
- Находчиво! - определил Коршунов и посмотрел на часы.-- Кажется, нам
пора. Держись, штурман!
Двигатель загремел. Разгонялся Коршунов, как всегда, на предельном
режиме. Ускорение продолжалось с полминуты. Когда двигатель умолк, станция
потерялась позади, а цифры на указателе топлива уменьшились ровно на тонну.
- Скорость? - осведомился он.
- Параболическая! - сказал я. - Даже немного больше...
- Нехорошо,-- поморщился он в тусклом свете индикаторов.-- Терпеть не
могу парабол. Чуть меньше скорость - и сваливаешься на эллипс. Чуть выше --
ты уже на гиперболе. А между ними - дистанция огромного размера. Давай-ка
для надежности бросим еще литров двести. Неоптимально, конечно, зато
выиграем много часов. Гипербола - единственная порядочная кривая...
Двигатель загрохотал снова, на сей раз всего на несколько секунд. Потом
замолчал - очень и очень надолго.
- А что дальше? - спросил Коршунов.-- Ты написал "Луна"...
- Она опять вернула заявку. Теперь на дисплее значилось: "Заправка не
разрешается. Судно не приспособлено для полета к планетам, не имеющим
атмосферы. В заявку следует включить требование об установке на судно
посадочных амортизаторов".
- Я волком бы выгрыз бюрократизм! - с чувством процитировал Коршунов
-- Тебе следовало назвать второй причал "Гагарина".
- Я думал об этом. Проклятая машина не выделила бы нам трех с
половиной тонн топлива и ресурса на десять дней для перелета с причала на
причал. Я исправил "Луна" на "Земля" и вписал требование насчет тормозных
щитков. В результате "Кон-Тики" утяжелился на полсотни килограммов. Но если
бы я оставил "Луна", навеска была бы вдвое тяжелее. Правда, еще не поздно от
них отделаться.
- Я смотрел,-- сказал Коршунов.-- Приварено насмерть. Но не огорчайся,
штурман. Может, еще пригодятся. Кто знает...
Я не ответил. Впереди вспыхнула огненная линия горизонта. Затем
появилось Солнце. Его лучи озарили пейзаж под нами: бесчисленные кратеры,
очень рельефные при боковом освещении. Они не только уносились назад - к
этому мы успели привыкнуть,-- но и уменьшались буквально с каждой минутой.
"Кон-Тики" набирал высоту, и это было Заметно на глаз. Луна стала уже шаром
-- громадным, но отчетливо выпуклым. Высота росла: 200 км, 300, 400...
- Вот и она! - Коршунов показал вперед. Над горизонтом поднималась
облачная дуга Земли - словно птица с отогнутыми назад крыльями.-- Несколько
дней, и мы будем там. Не верится?..
С момента отделения от станции прошло каких-то полчаса. Высота
увеличивалась: 600 км, 700, 800... Луна суживалась, по площади она занимала,
наверное, всего процентов десять небесной сферы.
Запомни этот момент, штурман! - Цифры на альтиметре быстро сменялись.
- 1650 км, 1700, 1750... - Шельф кончился, впереди открытое море!
Да, мы удалились от Луны на величину ее радиуса, траектория задиралась
все круче. К исходу первого часа поднялись более чем на три тысячи
километров, Земля уверенно подбиралась к зениту, вектор скорости
запрокидывался. Мы шли к Земле, это было несомненно. Луна все еще
доминировала в небе, но была уже не внизу, а позади нас!
- Завтра заправимся,-- мечтательно проговорил Коршунов.-- А через
недельку, глядишь, будем сидеть где-нибудь на бережку, на камушках, и
потягивать из синего моря рыбку - большую и маленькую. Настоящую рыбку,
Саша...
- Что значит "настоящую"? - поинтересовался я.
- Ну, у нас, на спутниках Юпитера,-- объяснил он,-- ты знаешь, тоже
есть океаны. Подо льдом, можно сказать, бездонные. Но они, в отличие от
земных, безжизненны. Так, по крайней мере, считалось. Вот уже много лет в
системе Юпитера работает несколько биологических станций. Биологи пытаются
заселить местные океаны земными формами жизни. Вода - она всюду вода. Да ты
слышал об этом, Саша...
- Только краем уха,-- возразил я.-- Знаю, что такие опыты проводились,
но ничего конкретного. Слишком далеко от моей обычной работы.
- Правда? - оживился он.-- Что ты, за последние годы результаты
получены просто отличные. Отличные от всего, что кто-либо ожидал. Теперь в
поставленную ловушку нетрудно поймать, например, семгу, угря или даже
треску. Но может забрести туда и чудовище... А они страшные, Саша.
Он замолчал.
- Насчет семги или даже трески мне понятно,-- сказал я.-- Но откуда
взялись чудовища?
- Никто не знает. То ли какие-то мутации. То ли там всегда водилась
эта нечисть. То ли возникли гибриды местных и земных форм. Некоторые из этих
существ ужасны на вид, но вполне безобидны и даже полезны во многих
отношениях. В гастрономическом, например. Зато есть и такие, которые рвут
любые сети и приводят в полную непригодность самые изощренные ловушки. Есть
существа-оборотни, принимающие любые обличья. А самое страшное из них
называется Тьма...
- Тьма? - Жутким, нездешним холодом веяло от этого названия.-- Почему
именно Тьма?
- Никто ее толком не видел, Саша,-- сказал Коршунов.-- Никто из ныне
живущих. Человек, столкнувшийся с Тьмой, гибнет. Приборы выходят из строя,
пленки стираются и засвечиваются. Никто из живых не видел ее, но все-таки
она существует. Опасное это дело - охота в системе Юпитера...
Время тянулось медленно. Центр Королева вышел из-за горизонта, был
где-то внизу, но мы его, конечно, не видели. Земля переместилась в зенит,
"Кон-Тики" поднимался почти вертикально со скоростью порядка километра в
секунду. Через четыре часа позади осталась уже четвертая часть пути, спустя
еще пять - практически половина. Луна стала отдаленным небесным телом - ее
угловой диаметр превышал земной всего раза в три. До точки либрации
оставалось тридцать тысяч километров и пятнадцать часов пути, мы шли к цели
точно, по очень вытянутой дуге, можно было и отдохнуть. Разложили кресла,
Коршунов сориентировал "Кон-Тики" днищем вперед, отгородив кабину от
солнечного света. Сразу стало темно. Нас окружал мрак, светлая темнота,
черное небо, усыпанное бесчисленными мелкими звездами. Воображение услужливо
извлекало из памяти картины прошедшего дня.
"Человек, столкнувшийся с Тьмой, гибнет",-- вот последняя фраза,
которая всплыла у меня в сознании перед тем, как уснул.
Снилось тоже нечто жуткое и нездешнее: бесформенная тягучая субстанция
окружала меня, душила, увлекала в черную вибрирующую пустоту... Вибрация,
сначала еле заметная, вскоре стала невыносимой.
Я открыл глаза и сразу увидел звезды. Коршунов тряс меня за плечо.
- Проснись, Саша,-- сказал он мягко.-- Дурные новости. Метеоритная
атака, "Лагранж" не отзывается на сигналы. Думаю, топлива мы теперь не
получим...
7. КОСМИЧЕСКОЕ ТЕЧЕНИЕ
- Напрасно ты не заказал парашюты,-- сказал Коршунов.
Все было уже позади - тревожные метеосводки, прибытие в точку
либрации, уродливые останки гигантского танкера... "Скоростной внесистемный
рой,-- поставил диагноз Коршунов.-- Пути их непредсказуемы. Плотный, видимо,
рой, защита "Лагранжа" перегрузилась. Впрочем, на всякий щит, говорят,
найдется свой метеорит..."
Сама точка либрации тоже была позади. "Решать тебе,-- сказал
Коршунов.-- Топлива не так много, но на возвращение хватит. И до Земли тоже
хватит. Придется, правда, идти в атмосферу, но кто нам мешает все как
следует рассчитать? Время для размышлений есть".-- "А если промахнемся?" --
поинтересовался я. "Не промахнемся,-- заявил он.-- Словом, решай, штурман".
Вопрос был поставлен именно так. Я должен был принимать решение, однако
оно, по сути, было уже принято. Мы тщательно просчитали орбиту перехода к
Земле с перигеем 70 км, благо эталонная траектория - расчеты французов - у
нас была, предусмотрели пару промежуточных коррекций... Вышло, что после
тормозного эллипса в баках "Кон-Тики" останется около тонны. Этого должно
хватить на любые маневры в околоземных окрестностях. Несколько раз все
проверили, отвлекаясь изредка, чтобы взглянуть на экран телевизора. Хроника
без конца показывала одно и то же: героическую битву "Лагранжа" с роковым
метеоритным роем, заснятую лунными обсерваториями. Смотреть, впрочем,
особенно не на что - гантелеобразный силуэт танкера, размеры не ощущаются,
в нижнем углу экрана - крошечный кружочек "Кон-Тики"... На заднем плане --
окаймленный атмосферной дымкой сумрачный диск Земли. Время от времени там,
как далекие грозы, возникают неяркие вспышки: лазерный удар настигает
очередную цель. И вдруг танкер как-то сразу размазывается, расплывается, на
его месте вспухает цветастое газовое облако. Потом оно рассеивается,
открывая то самое, на что мы насмотрелись без всякого телевизора. Короткий
перерыв - и вновь та же пленка...
Звук, разумеется, был выключен - слушать тоже было особенно нечего.
Сплошные тексты "а-ля Рыжковский": настойчивые призывы лунных диспетчеров
соблюдать спокойствие и оставаться на месте до подхода аварийной команды.
Коршунов отключил связь, передав на "ЮГ" свое заключение о причинах
катастрофы: внесистемный рой и так далее. Мы проверили расчеты в последний
раз, потом Коршунов нажал стартер...
Точка либрации, кстати, вовсе не неподвижна - увлекаемая Луной, она
несется в пространстве (если позволительно сказать так о нематериальном
объекте), проходя за каждую секунду без малого километр. После короткого, но
интенсивного торможения скорость "Кон-Тики" уменьшилась вчетверо, мы быстро
отставали от Луны и точки либрации. Вскоре обломки "Лагранжа" затерялись
среди бесчисленных звезд. Земля еще крайне слабо влекла "Кон-Тики" к себе, а
Луна стремительно уходила вперед, и ее влияние на наше движение становилось
ничтожным. "Луна - это маскон! - сказал Коршунов спустя сутки, когда ее
диск сравнялся по размерам с земным.-- Маскон - концентрат массы в
гравитационном поле планеты! Помнишь нашу орбитальную вылазку? Он чуть-чуть
подпортил нам траекторию, а потом мы и думать забыли о нем! Так и Луна,
штурман. Увеличь Землю до размеров лунной орбиты, тогда ты меня поймешь!"
Он был прав, принципиальной разницы нет. Звездолетчик - инопланетец,
пронзающий Солнечную систему на релятивистской машине, наверняка именно так
и учитывает Луну в своих штурманских выкладках. Удалившись от настоящего
маскона, мы тут же о нем забыли (если не считать моих сугубо личных
неприятных воспоминаний). Теперь мы ушли от Луны. Значит, пора забыть и о
ней...
Земля влекла нас к себе, но сначала едва заметно. "Кон-Тики" словно
несло неторопливым океанским течением. Лишь к исходу третьих суток
радиальная скорость перевалила за километр. Горизонтальная составляющая
(вернее, трансверсальная - так ее называют специалисты) менялась еще
медленнее. Мы прошли около половины дороги, впереди лежали заключительные
200 тысяч километров. Здесь-то Коршунов в соответствии с предварительным
планом и провел первую - она оказалась последней - коррекцию траектории:
подогнал фактическую скорость под расчетную. Времени на это ушло немного,
топлива тоже, резерв остался нетронутым.
- Идем точно,-- сказал Коршунов, взглянув на приборы. Задумался на
секунду и с укоризной добавил: - Напрасно, штурман, ты не заказал
парашютов.
- В каком смысле?
- Мы собирались заправиться на "Лагранже", сказал он, помолчав,- и
пойти по орбите перехода с перигеем в две тысячи километров. Там мы бы
притормозили и вышли на рандеву с "Коперником"... Так?
Я кивнул Возразить было нечего: именно таковы были наши недавние планы.
Но злополучный рой все испортил,-- продолжал Коршунов.- Не буду
говорить о "Лагранже" - восстановить его будет непросто, но это нас уже не
касается. Рой заставит нас пойти по нынешней траектории, с заходом в
атмосферу. Она отберет у "Кон-Тики" те самые три километра в секунду, на
которые не хватает топлива. Так?
Естественно, кивнул я.-- Но при чем здесь парашюты? Даже когда мы
сбросим три километра, скорость останется космической. Пусть не второй, а
первой - какая разница? Парашюты на восьми километрах в секунду - это,
извини меня нонсенс.
- Почему обязательно на восьми? - прищурился он - Не так давно один
мой знакомый сразился с электронным бюрократом и проиграл, но... В каждом
поражении, Саша, скрыты корни грядущих побед! Теперь у "Кон-Тики" полная
атмосферная оснастка, и мы пойдем в атмосфере не как слепое Тунгусское тело,
не как беспомощная игрушка бьющих навстречу потоков! Нет, штурман, мы пойдем
в атмосфере как люди, как повелители стихии, а не ее рабы! Мы можем теперь
играть силой сопротивления как нам угодно, можем ее уменьшать, направлять ее
куда пожелаем! Как птицы, штурман! Как птицы!
Он внезапно умолк, тронул пальцами лоб, блеск его глаз угас. Я понял, о
чем он вспомнил: вот уже двадцать лет он видел птиц разве только по
телевизору.
- Все это так,-- прервал я неловкую паузу. - Но "Кон-Тики" пойдет
куполом вперед, торможение и так будет максимальным. Меняя ориентацию, мы в
крайнем случае его уменьшим...
- Грамотно рассуждаешь.- Взгляд его снова стал непроницаемым.--
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг