людей близких, любящих, кто жить друг без друга не может. "Да где сейчас
таких сыщешь? Перевелись"...
Слушая брата, я ждал, когда он доберется до меня. В долинской затее
всем нашлось место, а мне? Пока выходило, что я третий лишний. Фирме по
сколачиванию родственных душ треугольники не требовались. Тогда зачем
держать меня под рукой? На запчасти? Или в качестве наблюдателя - смотреть,
как Ольга и Федор будут "сживаться"?
Ночной кофе, если не знать удержу, бьет по нервам похлеще коньяка.
Выпадаешь в осадок. До меня не сразу дошло, что Федор уже поддался на
уговоры, запродал душу. Его даже не уговаривали, сам полез в петлю, если,
конечно, он еще мог быть самим собой. Ведь в логове Долиных не только
тестуют. Там рыбки ходят строем, там без уговоров начинаешь маршировать.
Приглашают вроде бы в гости, а оказывается - на сеанс.
Никогда я не уговаривал брата, а тут заканючил:
- Не ходи к ним больше, слышишь? Ни под каким предлогом. Они тебя
идиотом сделают. Скажи, что передумал, некогда тебе, запарка. Хочешь, я сам
скажу? От твоего имени.
Федор прервал меня:
- Пока не забыл. Ольга просила, чтобы ты позвонил, желательно утром.
За окном уже занималось утро.
- Позвоню, - я соглашался на все. - Весь день буду звонить. Только не
связывайся с ними, отшей их.
Опоздал я со своими уговорами. Уходя на работу, брат оставил записку:
возможно, несколько дней его не будет дома.
Звонить Ольге я не стал, решил заехать. Без предупреждения. Хотел
застать ее врасплох. Инициатива за тобой, когда тебя не ждут.
Врасплох не получилось. Не учел, с кем имею дело. Ведьма, ведь.
Подъезжаю на такси, бегом на крыльцо, звоню. Не успеет думаю, даже
космы подобрать, если распатлана. Мне и надо, чтобы предстала такой, какая
есть, без глянца. Может, хоть так заставлю ее смутиться.
Сигналю и раз, и два. За дверью никакого движения. Потом постучал,
забарабанил. Мертво. Решил, что дома никого нет, собрался уходить. И уже
выбрался за ограду на улицу, но вернулся. Что если, подумал, Ольга на задней
веранде или в палисаде садовничает?
Обошел вокруг дома, проверил и опять оказался на крыльце. Ноги сами
привели. Ясно же - Ольги нет, а уйти не могу. Тянет в дверь, хоть ты тресни.
На всякий случай потрогал дверную ручку, повернул - открыто! Я через порог.
Вошел в прихожую, прислушался. Ощущение пакостное. Вор не вор, а
крадешься. И будто кто подталкивает: "Иди, иди. Видишь дверь в конце
коридора? Тебе туда надо".
Подбираюсь на цыпочках, открываю. В комнате - она. Сидит напротив у
стены, нога на ногу, руки расшвыряла по спинке дивана и смотрит на меня во
все глаза.
- Наконец-то! - говорит. - Едва затащила. Ты чего упирался?
Надо понимать, что это она каким-то образом не дала мне уйти. Поверить
трудно, но и отрицать не могу. Что-то же меня сюда влекло, направляло - это
факт.
- Садись, - она обозначила ладонью место на диване рядом с собой. - Ты
чем-то обеспокоен? Чем? Рассказывай.
- А как ты узнала, - спрашиваю, - что я приехал?
- Никак, - она рассмеялась. - Из окна увидела.
Увидеть она не могла. Со стороны крыльца окон нет. А если увидела,
почему не вышла?
- Я звонил, стучал.
- Слышала. Хотела, чтобы сам дорогу нашел. - И снова рассмеялась. Не
скрывает, как довольна собой. - В следующий раз, когда почувствуешь, не
противься. Договорились?
Ловлю себя на том, что не совсем понимаю ее. Слова вроде бы обычные, а
смысл ускользает. Что значит "почувствуешь"? Она догадывается, что я не
врубаюсь, посмеивается, но объяснять не собирается.
- Говори же, - настаивает, - зачем пришел?
- Ты просила позвонить.
- Ну и позвонил бы. Или соскучился, повидать захотел?
Опять она со мной, как лиса с курчонком. В зубах держит, слегка
прикусывает, чтобы не трепыхался. Но о Федоре я помню. Мне брата спасать
надо. Начинаю спасать. Мы с ним, говорю, всю ночь протрепались. Одного кофе
на неделю вперед выпили. Он кое-что рассказал о вашей затее. Не нравится мне
она. Ни изнутри, ни снаружи. И запашок от нее сомнительный, психушкой
попахивает. Поэтому я и прискакал с утра пораньше. По телефону о таких вещах
всего не скажешь. А сказать хочу следующее, вы с папашей моего брата не
трогайте, не впутывайте. Поищите для ваших экспериментов кого-нибудь
другого. Федора я вам все равно не дам. Лучше по-хорошему отстаньте, иначе
я... Что "иначе", уточнять не стал. Сам еще не решил, как поступлю, если с
наскока ничего не добьюсь. Лабораторию крушить было легче. Сейчас
физкультурой не возьмешь.
Выслушала она меня, ни разу не перебила. А когда я весь пар выпустил,
подвела итог.
- Значит, в парасвязь ты не веришь. И помогать, как я поняла, не
будешь. Жаль. Отец на тебя рассчитывал.
- При чем тут "веришь - не веришь", - взъерошился я и вновь горой за
брата. Не столько Ольгу, сколько себя убеждал. Мол, дело не в парасвязи и не
во мне. Я могу ошибаться, допускаю даже, что идея ваша стоящая. Пусть
гениальная. Ради нее можно на все пойти. Пусть. Но почему обязательно Федора
втягивать? Он же не один летит к Р-облаку. Целая экспедиция. Ловите любого.
- Вам же, - добавляю с нажимом, - ничего не стоит человека поймать.
Ольга поморщилась.
- Поймать?
- Ну, уговорить, уломать - какая разница?
Кажется, я перегнул палку. Палка взвизгнула.
- Послушай, что ты обо мне думаешь? Кто я, по-твоему?
- Ты? Ведьма, - вырвалось у меня.
- Ведьма? Почему ведьма?
Я не ожидал, что мое нечаянное откровение вызовет переполох. Вскочив с
дивана, она бросилась к туалетному столику, уставилась в зеркало. Зеркало
было со знаком качества. Оно не умело лгать.
- Страшная, - согласилась Ольга. - Сущая ведьма.
Выглядела она действительно неважнецки. Как после тяжких ночных трудов.
Щеки запали, нос струной, под глазами голубые разводы. "Что это тебя, -
отмечаю не без злорадства, - так вымотало? Уж, не с моим ли братцем вы этой
ночью "сживались"? С благословения и под присмотром папаши".
Она перехватила в зеркале мой взгляд. Догадалась, какие мысли меня
развлекают.
- Пройди, - попросила, - в гостиную. На пианино - альбом. Можешь
посмотреть.
У Долиных - и это я уже усвоил - просто так, спонтанно, ничего не
делается и не говорится. Если "можешь посмотреть", то надо смотреть. Для
того тебе альбом и подсовывают.
Поначалу я решил, что это ноты или репродукции. Нет с фотографиями.
Обычный семейный фотоальбом. Домашний иконостас. Папа, мама и чадо.
Устроившись в кресле, листаю.
На первой странице парный портрет. Он и она. Молодую женщину я принял
за Ольгу - так похожи. Потом разобрался - родительница. Труднее было
поверить, что стоявший с ней в обнимку безбородый лощеный красавец - старик
Долин, мой шеф. У него на вершине некогда произрастали густые волосы. Когда
же, ахаю, он променял шевелюру на бороду?.. Стоят голубки, сияют. Хоть тащи
на обложку журнала для молодоженов - вот оно, семейное счастье!
Листаю дальше. Они же. На море, в горах, среди каких-то развалин.
Любили, видимо, передвигаться. По странам и континентам. И все вдвоем,
вдвоем. А вот и беби. Обзавелись, значит наследницей. Она на руках, на
коленях, сама по себе. От недели и старше. Лежит, ползает, сидит. Наконец,
встала, пошла. Вырасти, однако, не успела, альбом кончился. На последней
странице невнятный любительский снимок: уличный перекресток, автомашины,
толпа. Непонятно, зачем он в альбоме.
Хотел захлопнуть. Ольга попридержала рукой. Когда-то вошла и стояла у
меня за спиной. Ее не узнать, сама свежесть. Должно быть, пока меня не было,
отключалась. Ей это раз плюнуть, она на медитации собаку съела.
- Посмотри внимательно.
Она заставила всмотреться в изображение. Теперь я уже видел: на
снимке - авария. Автофургон налетел на микроавтобус. Так врезался, что
дверцу вдавило в салон. И случилось это вот-вот. Еще не успели собраться
зеваки, бегут.
- Там мама. - Ольга мизинцем показала на покореженный автобус. Стала
рассказывать. Мать была в Москве, на конференции. В воскресенье группу
гостей повезли за город проветриться. Едва отъехали от гостиницы, не первом
же перекрестке...
- Часы видишь?
С трудом различаю на фасаде углового здания табло. Точками цифры. Время
ничего мне не говорит. И тогда меня посвящают в семейное предание
двадцатилетней давности.
В тот день Ольга, а ей тогда шел шестой год, вместе с отцом собирали в
палисаднике смородину. Здесь, у дома. Отец бросал ягоду в чашку, дочь больше
в рот. Ревниво поглядывали друг на друга: кто проворней? Азарт, смех,
щенячий восторг. Мгновение детства, которое, оживая потом в памяти,
согревает всю жизнь. И вдруг - отца словно током свело. Посерел, глаза
обезумели. Сунул посудину дочери - и в дом, звонить в Москву. Телефон в
номере не ответил, но дежурная по этажу успокоила: такая-то только что
уехала с группой на экскурсию. Переговорили, а через час телефонограмма:
несчастный случай.
На месте аварии оказался случайный турист с фотоаппаратом, спустил
затвор... Много позже отец, рассматривая снимок, разглядел часы. Сверил по
квитанции с временем, когда звонил в гостиницу. Совпало.
- Можешь убедиться. - Слегка отогнув снимок, Ольга извлекла пожелтевший
квиток.
А мне доказательств не требовалось. Бывает. Каких только совпадений не
бывает.
- Это не совпадение, - горячо возразила Ольга. - Отец почувствовал.
Я спорить не стал. Не тот случай, когда истина дороже.
Все же альбом сделал свое дело. Что-то во мне сдвинулось,
переместилось. Уже хотелось соглашаться с Ольгой. Забыл, что пришел спасать
брата. Теперь ее нужно было спасать. От кого, от чего? Неважно. Лишь бы
спасать. Заслонил собой, прикрыть - такое было побуждение. И настолько вдруг
расчувствовался, что потянулся к ее руке, погладил.
Она руку не убрала. Прикинулась, что не заметила. Может, и не заметила.
Но я испугался. Себя испугался, своей смелости. На какие подвиги меня еще
потянет? Ведь мы в доме совершенно одни, а она так близко, грудью
надвинулась, над ухом дышит. Какой мужик это выдержит? Бежать надо, бежать!
- Если я пойду, а? - попросил пощады.
- Да, конечно. - Она поспешно взяла у меня альбом, глянула виновато. -
Кажется, я опять перестаралась, перегрузила тебя. Извини.
Я всего ждал, только не этого признания. Она, оказывается, "работала"
со мной. Очередной сеанс.
Вскоре со мной стало твориться нечто необъяснимое. Появилась
способность, которую раньше за собой не замечал. Я стал как бы приклеиваться
к людям. В каком смысле? Сейчас поймешь.
Иду, скажем, по улице. Навстречу толпа. Высматриваю издали какую-то
колоритную фигуру, допустим, шуструю старушенцию с авоськами в руках, и вижу
только ее, других не замечаю. Она прошустрила мимо, я чухаю дальше, не
оглядываюсь. Но вот что занятно - не оглядываюсь, а все равно вижу. И как
она в толпе шурует, и как на остановке в троллейбус рванула. Будто и я с
ней.
Когда это со мной впервые случилось - как раз с бабусей - я не поверил.
Наваждение какое-то. Решил проверить, ринулся догонять. На троллейбус не
успел, уже откатил. Но в окне, смотрю, моя бабуся! Устроилась у окна и
авоськи одну на другую громоздит. Выходит, я ее и до того каким-то образом
видел.
На работе та же история. Рядом со мной корпит Коваленок. Наши терминалы
рядом, впритык. К нему из второго блока частенько наведывается приятель -
Васек. То сигарету стрельнуть, то с анекдотом, то на кофе позвать. Придет,
уйдет, я его обычно даже не замечаю. А тут - еще за порогом учуял. "Васек, -
говорю, - грядет". Коваленок головой туда-сюда: где? Того не видать, он
только на подходе. Вошел, покрутился, ничего не сказал и убрался. Сосед
плечами жмет: "Чего это он?" А я, представь, знаю. Заходил, говорю,
червонцем разжиться. Коваленок на меня большие глаза: от балды я или
всерьез? Побежал за приятелем. Через минуту вернулся: "Дал я ему червонец".
И больше никаких эмоций. Даже не спросил, как я угадал.
В общем-то, ничего особенного. Все мы бываем провидцами. Иногда просто
балдеешь - до чего все сходится! Но у меня это получалось совсем по-другому.
Я не угадывал. Я видел. Словно был в паре с тем человеком, которого видел.
Причем не разобрать, то ли я к нему приклеился, то ли он ко мне. Когда та
бабуся с авоськами в троллейбус влезла, меня за ней потащило. Чуть не
закричал: куда ты, старая, мне же совсем в другую сторону, одна поезжай!
Едва отцепился.
Но это все - семечки. Странности только начинались. Потом пошла
сплошная чертовщина. Вот слушай...
Живу в квартире один. Федор дома не ночует. Даже не звонит.
Он и раньше, бывало, пропадал, неделями не виделись, и ничего,
обходилось без обид. А тут терзаюсь. У Долиных, думаю, бывает, время
находит, а я хоть пропади. Да и они, замечаю, не дают о себе знать. Шефа
иногда еще вижу, он мимо нашего блока ходит. Ольгу же как черти съели.
Стал уже подозревать: может, сговорились, бойкот? Решили взять меня
измором? От них всего можно ждать. Давить на психику- это в их духе. Скорее
всего так и задумано: помариновать меня, пока не взвою от душевной
неустроенности, а тогда уж я сам приползу к ним с поджатым хвостом. Примите,
мол, в вашу стаю, кусаться больше не буду.
Мне и вправду в те дни выть хотелось. Приду домой, тоска сучья, не
знаю, куда себя деть. Пробовал надраться - не пошло. Вывернуло наизнанку -
вот и вся радость. Продолжаю скулить. В то же время какая-то во мне
уверенность: держись, паря, все идет как надо. Главное - выждать. Ждать и не
суетиться. Пусть они суетятся. Чутье подсказывало: я им нужен. А раз нужен,
то первыми прибегут. Как миленькие прибегут.
Как-то уже под ночь - звонок. Кидаюсь к телефону, но передумал, трубку
не снял. "Вот вам! - выставил фигу. - Выкусите!" Совершил подвиг, а
любопытство разбирает: кто бы это мог быть?
Телефон у нас в прихожей, на столике, рядом кресло. Я подсел и жду, как
у судьбы на приеме по личному вопросу. Свет не включил, сижу в темноте.
Расслабился, на сон потянуло. В глазах серая каша, копошится что-то,
какие-то тени. И вдруг раз - вспышка! Будто блиц сработал. И не просто
вспышка, а картинка. Из темноты глянула рожа. Всего на мгновение, моргнуть
не успел, но все же засек. Убей меня, это был Долин.
Померещилось? Если бы!
Через полчаса слышу - идет. Нет, вру, слышать тогда я еще не мог, он
даже в подъезд не вошел. Просто знаю, что идет. И именно он. Это у меня в
голове сидит: вот идет Долин. Потом уже лязгнула дверца лифта и жужжание -
кабина поползла верх. Опять же в лифте мог быть кто угодно, в доме
семнадцать этажей, подъезд на тридцать две квартиры, сотня жильцов. Но у
меня никаких сомнений - это он. И ему нужно на одиннадцатый этаж. В нашу
квартиру.
Я не стал дожидаться, звонка. Вышел встречать.
Он не удивился, увидев меня на лестничной площадке. Вроде так и надо.
Прошел в прихожую, снял шляпу. А я точно помню, виделся он мне без шляпы.
Только по лысине да бороде и узнал его при вспышке.
- Это вы, - спрашиваю, - звонили с полчаса назад?
Ответил неопределенно:
- А вы что, не узнали?
- Как, - говорю, - узнать, если не успел взять трубку. В ванной был,
пока добежал...
- Да? - усмехнулся он. - А мне показалось, не захотели взять. Обиделись
или еще что, вот и решили показать кукиш.
У меня пальцы на руке свело. Те самые, фиготворящие.
- Что вы! - спешу разубедить. - С чего бы мне на вас обижаться. Да я и
не Господь Бог, чтобы знать, кто на телефоне.
- Ну да, ну да, - согласился он. - Всего не угадаешь. Но дверь вы мне
открыли, угадали. И на том спасибо...
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг