Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                                  
     У нас на радиокомплексе переполох - потеряна связь с экспедицией.
     Собственно, этого следовало ожидать. Долин предупреждал: когда  корабль
войдет в зону Р-облака, начнутся фокусы. Но тузы из Космоцентра знать ничего
не хотели. Подавай им связь и немедленно.
     Старик безвылазно корпел в своем кабинете. Думаю, он  и  дома  перестал
бывать. Когда бы ни понадобился - у себя. Хоть днем, хоть ночью. Спал ли  он
вообще?
     Я заходил к нему запросто, по делу и без дела, и он воспринимал это как
должное, даже не морщился. Как бы ни был занят, кивал на стул, садись,  мол,
и продолжал работать. Стол его - сплошной пульт с десятком  экранов,  и  все
они светились, мельтешили, пищали. В глазах рябило,  голова  кругом,  а  ему
хоть бы что, управлялся. Время от времени он предлагал мне взглянуть на  тот
или иной экран. Я усердно пялился, будто  понимал,  иногда  многозначительно
хмыкал. Да он и не спрашивал моего  мнения.  Знал:  меня  интересовало  лишь
одно - как там у Федора.
     От полковника Севцова никаких вестей. Корабль молчал.
     Нас с Долиным тревожило не  само  молчание,  а  как  он  молчал.  Связь
прервалась в одночасье, вдруг. Еще не было серьезных помех, еще  можно  было
как-то пробиться. Во всяком случае, видно было бы,  что  пробиваются,  хотят
пробиться - Земля догадалась  бы  по  осколкам  радиограмм.  Но  передатчики
корабля бездействовали, словно их намеренно отключили и не желали  включать.
Скорей всего, Федор того и добивался, чтобы  его  правильно  поняли:  молчу,
мол, потому, что так надо, так задумано, и  Р-облако  тут  ни  при  чем,  не
путайте хрен с огурцом.
     А мы и не путали. И вовсе не из служебного только рвения Долин дневал и
ночевал на радиокомплексе. Тем более я не из собачьей привязанности  к  шефу
поминутно бегал к нему в кабинет. Мы уже чувствовали. Ждали развязки. Со дня
на день. В любой час.
     Дважды мне снился один и тот же сон. Будто  мы  с  Долиным  пробираемся
глухой ночью сквозь непроглядную чащобу и выходим к лесной сторожке.  Вокруг
сосны стеной, кроны сомкнулись, звезд не видать,  и  сторожка,  оказывается,
никакая не сторожка - двухэтажная хоромина с высоким крыльцом. Из окон  свет
бьет, да такой яркий, словно внутри вместо лампочек софиты наяривают.  Долин
сует мне в руки какую-то  коробку,  перевязанную  шелковой  тесьмой,  сверху
бантик. "Отнеси, - говорит, - подарочек". Я вроде бы понятия не имею, что  в
коробке, но что с ней делать - знаю. Прокрался на крыльцо, сунул под дверь и
бегом назад. Сейчас кто-нибудь выйдет из  дома,  увидит,  возьмет  и  только
потянет за тесемочку - бабах, поминай как звали... Сидим мы вдвоем в засаде,
не дышим, ждем, когда откроется дверь. Уже скоро, вот сейчас... И тут у меня
нервишки не выдерживали, просыпался. Каждый раз  казалось,  что  на  крыльцо
выходит Федор.
     Как мне в  те  дни  спалось,  я  шефу  не  докладывал.  Он  бы  замучил
расспросами. Почему-то мои душевные  конвульсии  его  занимали  больше,  чем
цифирь на экранах дисплеев. Прямо-таки шпионил за мной. Чуть задумаюсь - он:
о чем? Психану или просто дернусь - с чего бы? Ляпну невпопад - ну-ка, ну-ка
повторите! И все допытывался,  нет  ли  каких  видений  или  знаков.  Может,
померещилось что, голос был? Я не скрывал, говорил, если было  что  сказать.
Но о лесной сторожке - про тот сон - долго умалчивал.  Лишь  на  третий  или
четвертый день проговорился.
     Захожу после смены к шефу и, чтобы не мешать,  устраиваюсь  у  дальнего
окна, чуть ли не в углу  кабинета.  Там  журнальный  столик  и  пара  низких
кресел. Можно развалиться и дремать, что я и намеревался делать.
     Старик подсел  ко  мне,  открыл  лежащую  на  столике  коробку  конфет,
угощает. Сам он не сладкоежка, но всегда держал у себя что-нибудь сладкое  -
на случай гостей, к чаю, кофе. Вчера были лимонные корочки в сахаре. Сегодня
вот набор шоколадных конфет. Я только глянул на коробку и вспомнил ту  -  из
моего сна, с тесемочкой. Старик подсовывает, настаивает. А  я  от  себя.  Не
нужно мне от тебя ничего, знаю я твои подарочки.
     - Вы, - спрашиваю, - давно их покупали, эти конфеты?
     - А что, думаете, несвежие?
     - Не в этом дело. Коробка знакомая, где-то видел похожую.
     - Очень может быть. Во  всех  магазинах  продаются.  Эта  -  из  нашего
буфета. Да вы не бойтесь, не отравитесь. Я уже ел, жив пока.
     - Вспомнил: во сне видел. Точно такая. Только сверху - бантик.
     - Был бантик, - сказал старик и подозрительно  посмотрел  на  меня:  не
разыгрываю ли я его? Все же спросил: - А что за сон можно узнать?
     Вот  тогда  я  и  рассказал.  Со  всеми  подробностями.  Кое-что   даже
утрировал. Особенно расписал, как он давил на меня. Я, мол, не  хотел,  ноги
стали ватными, не слушались, но он в спину толкал: иди, подложи под дверь. К
тому же обманул: это - де подарочек... Словом, я  так  все  представил,  что
виноватым выглядел он один. Меня же даже заподозрить  не  в  чем,  я  только
слепо повиновался.
     - Значит, - стал уточнять старик, - открылась дверь и на крыльцо  вышел
ваш брат. Вы уверены, что это был он?
     - А чего бы я так испугался? От страха проснулся.
     - И что он? Взял эту самую коробку?
     - Откуда мне знать? Говорю же: сразу проснулся.
     Старик замолчал, обдумывая что-то. И мне вновь представилось, что мы  с
ним в глухом лесу, перед забытой  богом  сторожкой.  И  не  экраны  дисплеев
мерцают на столе, а смотрят на нас ярко светящиеся окна. Сидим  в  скукотном
кабинете, развалились в креслах, жрем конфеты, и все  равно  -  затаились  и
только ждем, когда Федор потянет за тесемку. Да еще прикидываемся, будто  не
знаем, какой подарочек ему подсунули. Сейчас, может, и хотели бы переиграть,
предупредить - не подходи, не трогай, - да поздно,  не  остановить.  Он  уже
открыл дверь, увидел... На радиограмму о моей  якобы  внезапной  и  чреватой
летальным исходом болезни он, конечно же,  не  клюнул.  Даже  не  отозвался.
Раскусил: чистейшая липа. Мы лишь поторопили его, дали понять, как мы  здесь
мечемся. Мечемся и ЖДЕМ.
     - Вам, признайтесь, хочется, чтобы он... развязал бантик? - зло спросил
я и за него же ответил: - Хочется, хочется. Все правильно. Я бы тоже  хотел,
если бы полковник Севцов не был  моим  братом.  А  вам  что,  вам  парасвязь
подавай, только ею и бредите. Лишь бы получилось...
     Я бил явно ниже пояса, но шеф даже не замечал.
     - Когда вам снилось, давно? - спросил он, поднимаясь из кресла.
     - Дважды подряд. Последний раз - три дня назад.
     - И вы до сих пор молчали?! - он полез  на  меня  бородой.  -  Ступайте
отсюда, уходите!
     Схватив за рукав, шеф поволок меня к двери. Нет,  он  не  выгонял,  как
гонят  из  кабинетов  назойливых  и  обнаглевших  посетителей.  Он  торопил,
побуждая не терять попусту времени. И чтобы я понял это, на  ходу  объяснял:
идите домой или еще куда, куда хотите, и постарайтесь ничем  не  заниматься,
ни о чем не думать.
     - Отрешитесь от всего. Будьте наготове, если Федор попытается выйти  на
вас.
     Я ушам своим не верил. Неужели он все еще на что-то надеется?
     - А  как  же!  Попытается,  непременно   попытается!   -   все   больше
воодушевляясь, продолжал старик. - Последняя попытка. И если удастся, то ему
ничего больше делать не надо. Понимаете - НИЧЕГО.
     Я понимал. Меня трясло от понимания.
     - Не поздно еще, не опоздали?
     - Будем надеяться.
     - Вы еще Ольге, Ольге скажите. Пусть она тоже... И в подвал,  в  подвал
чтоб спустилась, там ждет.

     Я ушел от Долина в половине седьмого вечера. В  семь  был  дома.  Через
час - значит, в восемь, - позвонила Ольга. В голосе слезы. Отца  только  что
увезли в госпиталь. Прямо с работы. Сердечный приступ, похоже, инфаркт.
     - Приезжай, если можешь. Я уже еду.
     Первое, что я подумал: это из-за меня. Накрутил, идиот, старику  нервы,
довел. Если и не из-за меня, то все равно идиот. Надо было заметить, в каком
он состоянии, и погнать к врачу, не оставлять одного. Много еще что лезло  в
голову, и кругом был виноват я.
     Оказалось - совсем другое.
     Старика отхаживали в реанимационном отделении. К нему нас с  Ольгой  не
пустили, да мы и не настаивали. Томились  в  приемном  покое,  ждали,  когда
появится кто-либо из  медперсонала  и  скажет,  что  с  ним.  Однако  пришла
медсестра с двумя халатами для нас, пригласила пройти.  На  ходу  объяснила:
настоял больной, сам рвется к нам,  хочет  что-то  сообщить.  Говорит  очень
важное. Врачи уступили.
     В палату мы с Ольгой вошли одновременно, вместе приблизились к кровати,
стояли рядом. Но старик смотрел только на  меня.  Глазами  попросил  подойти
поближе.
     - Федор... - прошептал едва слышно.  -  Все...  Его  уже  нет.  -  Лицо
исказилось гримасой боли.
     Нас тут же выдворили из палаты.
     - Что он сказал? - с тревогой спросила Ольга, когда мы  вышли  во  двор
госпиталя.
     Не ответив, я побежал за ограду ловить такси. Через полчаса был  уже  в
Космоцентре.
     В те минуты я еще не верил, что произошло самое страшное. Надеялся, что
Долин,  сваленный  сердечным  приступом,  увидел  в  этом  дурной   знак   и
запаниковал. Возможно и другое: от экспедиции наконец-то пришло  известие  -
что-то там у них не ладится, а старик повернул на Федора, решил, что  с  ним
беда. Так или иначе, но на радиокомплексе  должны  были  знать,  что  именно
приключилось, и я, промчавшись по лестницам и коридорам, ворвался в зал ЦП -
центрального пульта.
     Двое издыхающих от скуки операторов вытаращили  на  меня  глаза:  какое
известие, если вторую неделю с кораблем  нет  связи?!  "Ты  что-то,  парень,
путаешь".
     Не успокоившись, я позвонил дежурному по Космоцентру,  затем  поднял  с
постели Главного. Объяснить толком  ничего  не  мог,  уверял  лишь  со  слов
Долина: на корабле ЧП, и оно касается  прежде  всего  полковника  Севцова  -
возможно, его уже нет  в  живых.  Меня  терпеливо  выслушивали,  просили  не
волноваться. Главный даже пообещал что-то предпринять.  И  он  действительно
вскоре приехал, чтобы самому разобраться.
     Шел второй час ночи. В зале ЦП собралось с десяток спецов - из тех, кто
обслуживал  радиокомплекс  в  ночное  время.  С  появлением   Главного   все
уставились на меня: вот он, баламут, виновник переполоха. Я им еще  раз  про
Долина - был, мол, у него, он мне сказал. Но по рожам  видел  -  никто  меня
всерьез не принимает,  хотя  сочувствуют.  Кто-то  вызвался  отвезти  домой,
побыть рядом, пока успокоюсь. И только  Главный  засомневался:  вдруг  Долин
что-то знает - Радиобог все-таки! Не мог ли тот, минуя ЦП, получить какое-то
известие? Спецы в один голос: исключено! Тем не менее, он зачем-то  спросил,
как долго идет радиосигнал от корабля, из зоны Р-облака, до Земли. Это  даже
я знал - семь часов.
     -Так... Семь часов, - повторил Главный и бросил взгляд на табло точного
времени. - Осталось, следовательно, немногим больше часа.
     Вся свита ошалело уставилась на него: о чем  это  он?  Я  тоже  не  мог
понять, что значит "осталось"? До чего осталось?
     - Вот  что,  полуночники,  -  обратился  он  к  онемевшим  дежурным,  -
настраивайтесь  на  прием.  После  трех,  возможно,   пойдут   сигналы.   Не
прозевайте.
     Распорядился и ушел.
     Где-то под утро проскочила первая радиограмма.  Потом  один  за  другим
лихорадочно пошли дубли. Корабль  заговорил.  Вместо  начальника  экспедиции
сообщения подписывал заместитель. Он извещал, что полковник Севцов  внезапно
покинул корабль. Вышел в открытый космос. Без скафандра.

     Когда экспедиция возвратилась, работала комиссия,  разбирались.  Трясли
весь экипаж, всех подряд. Доискивались - обстоятельства, причины, мотивы.  В
конце концов, пришли к выводу: покончил с собой, самоубийство. Но так  и  не
докопались - почему? Поползли слухи,  самые  дикие.  Поговаривали,  что  это
Р-облако так подействовало. Или  еще  хлестче  -  космический  сомнамбулизм,
метагипноз. И никому даже в голову не пришло искать причины здесь, на Земле.
     А ведь было за что зацепиться. Хотя бы выяснить, как мог Долин за  семь
часов до радиограммы уже знать, что на корабле что-то стряслось и  именно  с
полковником Севцовым. Сердечный приступ прихватил  как  раз  в  тот  момент,
когда Федор сделал такой последний шаг. Я сверял -  все  сошлось,  минута  в
минуту. Предсмертным криком брат позвал нас - и меня, и  Ольгу.  Но  услышал
только Долин.
     Сам старик помалкивал, и его никто не спрашивал. Выйдя через  месяц  из
госпиталя, он сразу же подал в отставку. Какое-то время отсиживался дома,  а
вскоре и вовсе вместе с Ольгой уехал из города.
     В последний раз - это было за несколько дней до отъезда -  я  видел  их
здесь,  в  этом  кафе.  Сидели  за  тем  же  столиком  у  окна.  Я  подошел,
поздоровался и сразу же пожалел - не надо  было  подходить.  Не  знали,  что
сказать, как посмотреть. Я вдруг понял чужие мы. Вот  именно,  после  всего,
что было. Жили под одной крышей, хлебали, как говорится,  из  одного  котла,
угадывали, казалось бы, кто чем дышит, наконец -  Федор...  Он  повязал  нас
покрепче кровного родства. И после всего этого - чужие.
     А может, как раз в Федоре дело. Что-то он нам доказал...
     Ну-ка, посмотри, как они там? Все сидят? Бог с  ними,  пусть  сидят.  А
нам, пожалуй, пора. Вначале  ты,  я  за  тобой.  Не  хочу,  чтобы  заметили.
Встречаться нам ни к чему. Все ушло, ничего не осталось. Перегорело.


--------------------------------------------------------------------
"Книжная полка", http://www.rusf.ru/books/: 18.01.2015 16:51


Предыдущая Части


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг