что касается Башни, слишком серьезно. Никто и ни в чем рис-
ковать не может, не имеет права. Вы тоже это знаете.
- Но почему, какой я дал повод?
Блеф все это, выдумки, меня не в чем подозревать. Слишком
смахивает на шантаж. Может, я угадал - шантаж? Кому-то надо,
чтобы я был такой или чтобы все думали, что я такой.
- Хотите сказать, что и я?! - Лицо Эгона пошло пятнами.
- Нет, Доктор, извините, я не хотел вас обидеть. Но что
мне остается думать?... Так вы ничего мне не скажете? - Ма-
рио встал, собираясь уходить. Он так и не вынул руку из кар-
мана.
- А что вы желали бы от меня услышать? - Эгон, назвавшись
медиком, не мог позволить себе обидеться или рассердиться.
Он и так уже переступил границу. - Если желаете знать, я
ждал вашего прихода. Да, ждал, простите за откровенность,
только надеялся, что вы придете и скажете: помогите. Тогда
бы я знал, что делать и что сказать. Но вы пришли и говори-
те: отвяжитесь. Так что я могу вам сказать?
Марио, наконец, вытащил руку из кармана. На ладони заиг-
рали самоцветы. Протянул Доктору.
- Все держал, боялся забыть.
- Что это, зажигалка? - Эгон поднес ее к глазам. - Слав-
ная вещь, похоже - коллекционная.
- Нравится? Был сегодня на выставке, оказался, представь-
те, десятитысячным. Памятный сувенир от дирекции.
- Что-то уж щедро...
- Я вот тоже так думаю. Оставьте у себя, Доктор, она мне
ни к чему. Считайте, что это гонорар за мой визит. Я тут на-
говорил вам... И все же не думайте, что я... пациент.
Покачиваясь в кресле-качалке, он поджидал ее за хрупким
переносным столиком, таким крохотным, что если двое вплотную
сядут - встретятся носами. Еще одно кресло напротив, и тоже
качается - он задевает его ногой. Кому-то приглянулась пло-
щадка между двумя вековыми кедрами, и этот кто-то не поле-
нился перетащить сюда и стол и кресла, а потом они так и
прижились здесь, будто сами выросли под деревьями, как гри-
бы. Место, надо отдать должное, удобное, особенно для тихих
бесед - вроде бы открытое, на виду, но и уединенное, аллея
проходит стороной. Издали заметив, что беседка занята, никто
не подойдет. И ждать здесь удобно, полный обзор. Стоит ей
показаться, он успеет выйти навстречу.
О встрече они не договаривались. Марио знал, когда при-
мерно она покидает лабораторию, знал, что после работы сразу
же идет к себе, чтобы отлежаться, отдышаться и вообще приоб-
рести, как она сама говорила, женский вид, и тут, на пути к
коттеджу, он ее и перехватит.
Так получалось, что те немногие встречи, когда они были
вдвоем, проходили в парке. Вот с Жаном и Эгоном - то в каби-
нете, то в лаборатории, словом, в помещении, а с Сьюзен - в
парке. Они как бы остерегались оставаться одни в четырех
стенах. Он так и не был еще в ее комнатах, не видел, чем она
окружила себя, как держалась в домашней обстановке, и, на-
верное, поэтому представлялась ему если не загадочной, то,
во всяком случае, не совсем понятной, неуловимой, будила во-
ображение, заставляла вспоминать, и думал он о ней чаще, чем
о ком-либо другом. Ее отношение к нему сбивало с толку. Под-
купающе приветлива, дружелюбна - и вдруг высокомерие, почти
враждебность. Открытость и настороженность, доверие и подоз-
рительность, а то бесконечная печаль в глазах, словно жалела
его: бедный Марио! Но знал он ее и насмешливо-веселой, даже
игривой, и тогда он чувствовал себя особенно легко и непри-
нужденно...
Качались кресла, качались деревья и небо. Потрескивали,
ломаясь, сухие ветки. Неслышно осыпались побуревшие иглы -
кедры сбрасывали старую хвою... Середина августа, до осени
вроде бы далеко. А когда хвоя должна осыпаться? Может, круг-
лый год? Состарится, отживет свое - и вниз, в землю. Как лю-
ди, не зная сезонов.
Особых дел к ней не было. Захотелось поговорить и только.
Стих на него такой нашел - выяснять отношения. Вчера с Док-
тором, а сегодня с Сьюзен. Ему казалось, что, встретившись,
выговорившись, он избавится от каких-то пут, повязавших его
по рукам и ногам и не дающих ему быть самим собой. И это хо-
рошо, что о встрече они не договаривались,- пусть она прои-
зойдет по одному его хотению. Сьюзен и не предполагает, что
ее ждут в беседке под старыми кедрами и что она не попадет
сразу к себе в коттедж, а будет остановлена на полпути,
кто-то нарушит естественную череду событий в ее сиюминутной
жизни. И этот кто-то - он, Марио, который сам так решил, сам
того хочет. Река, в которую его швырнула чья-то воля, несла
уже не труп, а живое тело, и он все больше ощущал себя плов-
цом, способным пристать к тому или иному берегу и даже плыть
против течения. Он непременно поплывет, когда узнает, кто он
и зачем здесь.
Сьюзен шла не одна, и это было настолько неожиданно, что
захотелось спрятаться. Река не признавала в нем пловца, он
оставался для нее жертвой обстоятельств. Он еще надеялся,
что с ней кто-то из сотрудников - вышел проводить, пройдут
немного и расстанутся. Но они продолжали идти рядом, и им
было по пути, потому что она шла с Жаном Трене.
Беседка, такая удобная для тихих разговоров и ожидания,
оказалась западней. Нельзя спрятаться или хотя бы сделать
вид, что не замечаешь их. Надо было решить: сидеть и ждать,
пока они подойдут, или подняться навстречу? Качалки только
две: уступить место или пусть сами решают, кому сидеть, кому
стоять?
Она опустилась в кресло, откинула голову на спинку и за-
качалась, ловя лицом истонченные хвоей лучи вечернего солн-
ца. Жан передвинул столик, взгромоздился на него с таким ви-
дом, будто всегда только на столах и сидел и никакой другой
мебели ему не надо. Все прекрасно устроились. Со стороны
посмотреть - дачники, изнывающие от безделья и скуки. И ни-
каких к нему вопросов: почему он здесь, кого ждет или просто
так.
- Такие вот дела, Марио, - сказал Жан тоном в прах проиг-
равшегося игрока, которому и делов осталось, что влезть на
стул да потуже затянуть на шее петлю.
- Он хочет сказать, что с того дня, как ты здесь, мы ни
разу не были в Башне, - Сьюзен все так же жмурилась от солн-
ца, лениво покачиваясь в кресле.
- Именно это я собирался сказать. - Жан поболтал ногами.
- Еще он хочет сказать, что Марио зачастил в город. - Она
смахнула с лица упавшую с кедра иглу.
- Возможно что-то такое у меня вертелось на языке. - Он
скрестил на груди руки.
- И что у Марио в городе появились интересные знакомые. -
Она открыла глаза.
- Нет, извините, этого я не собирался говорить. Это ему
скажет Полковник. - Он дернул плечами.
- Тогда нам нечего больше сказать. - Она выбралась из ка-
чалки.
- Такие вот дела, Марио. - Он сполз со стола.
Они пошли к коттеджу.
Марио передвинул столик на старое место; он же растет
здесь, как гриб... Качались кресла, качались деревья и небо.
...шаги он услышал издали и замер, не отдавая еще отчета,
что они значат. Он так долго вслушивался, так долго всматри-
вался - все в нем окаменело, и когда, наконец, ожидание кон-
чилось, не поверил, не хотел верить... По правую руку - он
знал, но не видел, адская темень, звезды и те попрятались, -
торчал земляной горб; оттуда с порывами ветра долетали щеко-
чущие ноздри пары - это пьяно дышала цистерна, должно быть,
краны слабо завинчены. А шаги - с той стороны, слева, и
пусть бы они там оставались - сами по себе, и пары сами по
себе. Но звуки крались к запахам, тянулись к ним алчными щу-
пальцами. "Стой! Кто идет?" - немо прокричали застывшие гу-
бы. Шаги расплылись в наглой ухмылке. "Стрелять буду!" Шаги
оскалили рыжую пасть. Марио не почувствовал, как забился в
конвульсиях автомат. Ночь занялась пожаром.
Телефонная трубка голосом автосекретаря, таким же скуч-
ным, как у Полковника, ответила, что его нет и сегодня, ско-
рее всего, не будет. Его нигде не было. Привалился, испустил
дух, растаял. Марио обзванивал все службы подряд - нет, нет,
был, вышел, нет, - но с контрольно-пропускного пункта увери-
ли, что он не выезжал и, следовательно, где-то в зоне. Оста-
валось последнее - воспользоваться системой экстренного вы-
зова. Марио набрал номер. "Минуточку, - сказал дежурный, по-
интересовавшись, кому тот понадобился. В трубке слышно было,
как щелкали переключатели... Еще один щелчок.
- Я слушаю, Марио. Что произошло, почему так срочно?
- Вы не хотите пригласить меня поужинать, Полковник?
- Вы сошли с ума, я вам не мальчик...
- Возможно, сошел. Только и слышу, что я сумасшедший. Так
как насчет ужина?
Трубка вспотела, трубка полезла в карман, достала платок
и вытерла лысину.
- Я говорю из ресторана, только что из-за стола. Если так
необходимо, сейчас подойду. Вы где?
- Не утруждайтесь, Полковник, проще мне. Закажите кофе. И
для меня тоже. Я мигом.
Малахитовый зал приятно звучал и приятно светился. Посе-
тителей было куда больше, чем в тот раз, когда он впервые
пришел сюда с Полковником. И как тогда, его появление вызва-
ло легкое движение. Повернулись головы, оборвались разгово-
ры. Только смотрели на него уже другими глазами, не с любо-
пытством, какое вызывает человек, о котором много и давно
наслышаны, но впервые видят: вот, мол, тот самый, ну, сам
знаешь... Во взглядах теперь другое - тяжелое, насторожен-
ное, будто сделал он нечто постыдное, ужасное и может совер-
шить еще более постыдное и более ужасное. Так смотрят на че-
ловека с громкой, но дурной славой... Было, конечно, глупо с
его стороны прийти сюда.
Где же Полковник? Преодолевая угрюмые взгляды, Марио ос-
матривал зал, столик за столиком. Лица расплывались, черты
смазаны - попробуй тут кого узнать...
Подошел метрдотель.
- Вы ищете мистера Филдинга? Он ждет вас у себя в бюро.
Тот всегда прекрасно чувствовал обстановку и решил, види-
мо, что встречаться им сейчас в ресторане те следует.
Марио еще в приемной уловил всепроникающий запах.
- Вы хотели кофе - пожалуйста. - Полковник уже расставил
кофейный прибор. - Может, не такой вкусный, но иногда мне
удается.
Сам он пить не стал. Откинулся в кресле, сложил на животе
руки, сцепив в замок. Птичий взгляд, оказывается, тоже может
что-то выражать - например беспокойство.
- Так что же случилось?
- Вчера я был в городе, - сказал Марио.
- И что?
- Один, без этого вашего Джеймса.
- Понимаю, вас удивило, что без охраны. Мне тоже не нра-
вится. Но так решил Он. Его распоряжение - приказ.
- Однако за мной шпионили: где я был, с кем встречался...
- Ах, вот вы о чем. Следили, бесспорно. Но кто? Может, вы
подскажете, я тоже очень хотел бы это знать.
В горле у Марио пересохло.
Полковник встал, подошел к письменному столу, извлек из
центрального ящика черную, без всякой надписи папку.
- Можете почитать. - Он раскрыл папку и протянул письмо.
- Оранжевый конверт!
- Что это?
- Читайте, читайте, вас касается. Получил сегодня, с
дневной почтой.
Это был донос. На него, на Марио. Все тот же Роджер Гли-
коу, назвавшись частным агентом заинтересованного лица (ка-
кого - умалчивалось), во всех подробностях расписывал его
похождения в городе. Начинал он с того, что несколько дней
назад (точная дата) назначил место и время встречи. Встреча
состоялась на выставке бытовых приборов, где под видом суве-
нира (десятитысячный посетитель) ему предложили ценный нода-
рок (коллекционная зажигалка), и он (Марио Герреро) принял
подарок. Затем встреча была продолжена в ресторане (название
и адрес)... Читая, Марио словно шел по своим следам. Пункту-
альная точность, никакой подтасовки или передергивания фак-
тов. Пораженный всей этой бессмысленной, как ему казалось,
скрупулезностью, он не сразу обратил внимание, что в доносе
- ни слова о Силинде Энгл. Ее будто не было - ни на выстав-
ке, ни в ресторане. Он с ней не встречался, не разговаривал.
Вообще не видел и не знает такую... Женшина вне подозрений.
- Что скажете? - Полковник отобрал письмо и тем же поряд-
ком - конверт, папка, ящик - водворил его в стол.
- Представьте, все так. Мне даже добавить нечего.
- Не сомневаюсь.
Его, казалось, не удивило признание Марио. Не был он
обеспокоен и тем, что тот, не сказав, не предупредив, свя-
зался с какой-то сволочью и потом двое суток, нет, уже боль-
ше, помалкивал.
Полковник предложил еще кофе. Налил и себе.
- Я вот все думаю: зачем? - Он отпил глоток и, наклонив
голову, как-то сбоку, по-птичьи уставился в чашку. - Искать
встречи, установить связь, всучить нечто вроде взятки, к то-
му же камуфлировать, играть в конспирацию - а потом на тебе!
- разоблачить. Зачем, с какой целью?
- Наверное, чтобы раскрыть вам глаза: вот, мол, посмотри-
те, что за птица этот Герреро.
- Нет, дорогой мой, не так все просто, здесь что-то дру-
гое... Что ж, будем думать.
Полковник поставил чашку с недопитым кофе, осторожно вы-
тащил из кресла тощее тело, болезненно поморщился и вообще
напустил на себя - и стар стал, и радикулит разыгрался, да и
час поздний: пора, молодой человек, честь знать, сами види-
те, какой я... Получалось это у него, умел произвести впе-
чатление, старый лис.
- И все же, будь моя воля... - Голос его, и всегдато сла-
бый, едва шелестел, умирал прямо. - Я бы выдворил вас из
Нью-Беверли. И немедленно, не дожидаясь утра... будь моя во-
ля.
Марио пожелал ему приятных сновидений.
Побрившись, он вышел из ванной и тут же вернулся, чтобы
взглянуть на себя в зеркало: как выглядит, не осталось чего
на лице, цел ли нос, на месте ли уши. Надо же! Четверть ча-
са, пока чистил зубы, умывался, брился, проторчать перед
зеркалом, пялить глаза на собственную физиономию - и не
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг