лучшее, сам толком не знаешь.
- Продолжай, мне интересно.
- Интересного тут мало. Если живешь, как бродячий пес, то
и сказать, чего тебе хочется, не так-то просто. Бросили
кость - хвостом виляешь, дали пинка - скулишь. Скулить не
хочется, да и хвостом вилять тоже не очень приятно.
- Давай уточним: ты имеешь в виду дом, семью, работу?
- Само собой. Без этого какой ты человек.
- Что еще? Допустим, все это у тебя есть, дела твои проц-
ветают. Дальше что? Я согласен, голодный и куску хлеба рад.
Но вот он насытился. И все? Желать ему больше нечего?
Он что, смеется или считает меня кретином?
- Не обижайся, Марио. Все люди с причудами, а мне тем бо-
лее простительно. Я ведь могу спросить о чем угодно, о
странных порой вещах. Например, что чувствует человек, когда
его "разморило". Или какой вкус у креветок.
Марио насторожился. Обмолвка не могла быть случайной.
- У одного писателя, - продолжал голос, - я прочел: зеле-
ное солнце. Потом спрашивал многих, какого цвета солнце, так
некоторые тоже обижались.
- Солнце бывает зеленое, - сказал Марио.
- Теперь я знаю. Конечно, вопросом можно обидеть, даже
причинить боль. Но как еще я могу узнать людей? Однажды сов-
сем нехорошо получилось. Прошел конкурс детского рисунка.
Первый приз получила девочка восьми с половиной лет. Ее зва-
ли Несса. Она нарисовала сломанное деревце и надвинувшуюся
на него какую-то тень - не то здания, не то сапога. В газете
была репродукция: сломанное деревце и тень, ничего больше. Я
говорил с этой девочкой. Не здесь, разумеется; попросил
встретиться с ней Эгона Хагена, у него с детьми получается.
Но разговаривал я, только девочка об этом не догадывалась. И
надо же было так неловко спросить, до сих пор себя ругаю.
Хочешь, говорю, чтобы дерево на твоем рисунке снова росло, а
вместо тени над ним светило солнце?
- Что же сказала девочка?
- Ничего. Она заплакала. И я, кажется, понял почему,
только поздно... Извини, если что не так, но мне нужно еще о
многом тебя спросить.
Отображение в мраморе шевельнулось - Марио положил ногу
на ногу.
- Постарайся меня понять, - голос взывал к вниманию. -
Человек ведь состоит из желаний, надежд. Это как бы мера его
существования: каковы твои устремления, таков и ты. Высокого
хочешь - ты значителен, если же только живот набить - ничто-
жество. Потому и интересует меня, кто чего ищет. Понимаешь?
Нет, до Марио доходило с трудом. Абстракции всегда вызы-
вали в нем раздражение, он не доверял им, как не доверял
упаковочному ящику, не видя что в нем, - там мог быть и му-
сор. Рассуждать он не любил и не умел, философ из него нику-
дышный.
- А кто мне судья? - спросил он агрессивно. - Кто скажет,
чего я стою, если я сам не знаю, чего мне хочется.
- Оставим это, - ушел от ответа голос. - Послушай дальше,
мой главный вопрос еще впереди. Знает человек о своих жела-
ниях или не знает - не в этом суть. Они все равно есть, и
люди стремятся к ним. Но как? Увидел на яблоне плод, нава-
лился - и сломал дерево... Умница девочка. Надо же, восемь с
половиной лет - и так понять! Тебе не хочется ее повидать?
Марио промолчал. Он не мог уловить канву разговора, его
смысл и испытывал смутное беспокойство и тревогу.
...машина стояла в гараже, за домом. Пользовались ею ред-
ко. За две недели, как его привезли на ранчо, лишь однажды
он услышал шум мотора. Выбежал во двор, но опоздал - только
пыльный след. "У отца дело в городе, - сказала женщина, лас-
ково посмотрев на него грустными глазами. - Он скоро вернет-
ся". После обеда машина снова была в гараже... Марио плотно
прикрыл за собой ворота, выждал, пока глаза забудут солнце.
Кабина его не интересовала, там никого нет. Таинственное су-
щество жило в железной коробке. Это к нему лазают головой
люди и шепотом о чем-то договариваются, Он видел, как откры-
вают капот, и без труда откинул крышку. Пахнуло нагретыми
парами бензина, мотор еще не успел остыть...
- Ведь и ты ломал деревья, а, Марио? Вспомни, в детстве.
Было, было. Все мальчишки что-нибудь ломают. Но и это не
главный мой вопрос... Подожди минутку, что-то передают. -
Голос отключился, и на несколько секунд установилась пронзи-
тельная тишина. Марио подался вперед, всматриваясь в свое
отражение. Он не узнал себя: на него смотрело чужое лицо.
Воздух дрогнул. - Извини, сообщение из Женевы. Начались пе-
реговоры. Тебя это интересует?
- Большая политика не для таких, как я.
- Ну, это ты зря. На то она и большая, что касается всех.
Чего стоят все твои желания, если случится что.
- Война что ли?
- Да еще какая! Она сметет всех без разбора - богатых и
бедных, счастливых и несчастных, ту же бездомную собаку, о
которой ты говорил. В Хиросиме в секунды смело двести тысяч
душ. А та бомба просто игрушка по сравнению с теми, что сей-
час.
- Тут спорить не о чем. Только от меня ничего не зависит,
хоть я из кожи лезь. Разве что в пикете стоять да подписать
какую бумажку. Но толку что, не верю я в это. На то есть
президент, конгресс, депутаты разные...
- Постой, постой, - перебил его голос. - Теперь я задам
свой главный вопрос. Представь, что ты, Марио Герреро, все
можешь. Как ты пожелаешь, так и будет. Словом, ты бог, и пе-
ред тобой весь этот мир. Что бы ты сделал, как бы распоря-
дился?
Лицо в глубине мрамора поплыло, исказилось, Марио встал,
чтобы не видеть его. Отчего такая усталость? Словно кто влез
ему в душу и перерыл там все, переворошил, живого места не
оставил. Что он ищет, чего ему надо? Звезды, креветки, сло-
манное дерево, девочка, война и теперь вот бог. Не хотелось
ни слушать, ни отвечать.
- Каждый делает, что может, и в ответе за это. С всевыш-
него и спрос всевышний, а я не бог. И к чему эта игра? Пойду
я, устал.
- Мы не играем, Марио. Или это была бы самая дорогая иг-
ра. Я не шучу. Час моего времени стоит четверть миллиона. Мы
с тобой наговорили на двести тысяч долларов. Слышишь: мы, не
я один. Это теперь и твоя цена. Говоришь, от тебя ничего не
зависит? Ошибаешься. А если тебе захочется что-то сделать со
мной? Взбредет вдруг такое в голову. Внизу, напротив лифта,
еще одна дверь. Не заметил? Там склад, валяется всякий хлам,
остался после строителей. И среди этого хлама - канистра.
Чистейшая серная кислота. Представляешь, что будет, если
втащить ее сюда и слегка побрызгать? Мой черепок - это же
органика. Вот фонтан будет!
Голос выжидающе замолчал, словно хотел узнать, какое про-
извел впечатление. Марио отрешенно смотрел на голубое свече-
ние - оно стало ярче. Яйцо полыхало, как небо при полярном
сиянии.
Канистра. Причем тут канистра?
...ждали представителя приюта. Приехал Рой. Марио узнал
его по голосу. В соседней комнате кто-то, возможно, поли-
цейский, обстоятельно рассказывал, как все произошло, бесп-
рерывно повторяя "надо же". "На девятом участке, отъехать не
успели. Надо же! Что у них там стряслось, ума неприложу.
Возможно, проводка, замкнуло где. Вспыхнула факелом. Надо
же! Вижу - горит,. подъехал - ничего уже нельзя было сде-
лать... Мальчишка вот остался. Надо же!" Открылась дверь.
Подошел Рой, присел перед ним на корточки, взял его за пле-
чи, заглядывая в глаза. "Ну, ну, держись, ты же мужчина.
Сейчас поедем"...
- Еще секунду, Марио. - Голос, казалось, играл с ним: от-
пуская, не отпускал, что-то хотел сообщить и не договаривал,
требовал серьезности, а сам посмеивался. - Говорят, ты при-
носишь несчастье, вокруг тебя беда ходит. Ведь наговор это и
предрассудок - ты как, считаешь? А теперь иди. До встречи,
мой роковой Сын.
Никаких дел в городе у него не было, разве что заплатить
за квартиру, в которой он уже неделю не жил, но съезжать
окончательно пока не собирался. И вспомнил о ней лишь пото-
му, что почувствовал потребность хоть на несколько часов
выбраться из зоны. При всей своей благоустроенности Нью-Бе-
верли оставался клеткой. Само сознание изоляции угнетало.
Вид колючей проволоки и охранников у шлагбаума вызывал жела-
ние пересечь границу; словно по ту сторону ограждения был
другой воздух и дышалось легче.
За завтраком он объявил о своем намерении. Сидящие за сто-
лом ничего не сказали, только переглянулись. В отличие от
Марио они были завалены работой, и проблема свободного вре-
мени их, видимо, не волновала. Да и привыкли уже: "святая
троица" жила здесь со дня основания филиала. Отправляясь на
свою "кухню", Сьюзен - пожелала: не потеряйся, затоскуешь -
дай знать, развеселим. Марио все еще с трудом понимал мно-
гое, что говорилось между ними: какое-то содержание сказан-
ного и несказанного, но заложенного между слов, ускользало
от него.
На всякий случай он известил Полковника. Тот посмотрел на
него бесстрастным птичьим взглядом:
"Вольному - воля". Этим он давал понять, что никакого
разрешения тут не требуется и вообще пора уяснить - здесь
Марио сам себе голова. Запрещать ему что-то или как-то огра-
ничивать никто не собирается, разве что посоветовать или по-
рекомендовать. "Когда вас ждать?" - для порядка спросил Пол-
ковник.
Машина подошла через минуту после вызова. За рулем сидел
вислогубый. Везет же мне, неужели в гараже не нашлось никого
другого, подумал Марио. Наверное, не только подумал.
- Возить вас буду я. Всегда, - внес ясность, не глядя на
него, водитель. - Меня зовут Джеймсом.
- Хорошо, Джеймс, - миролюбиво сказал Марио и покосился
на автомат, лежавший на сидении рядом с водителем. В его
обязанности входило, видимо, не только крутить баранку. -
Надеюсь, со мной тебе потеть не придется.
Пока ехали по шоссе, Джеймс не столько следил за дорогой,
сколько высматривал что-то в зеркале заднего обзора. Нес-
колько раз оборачивался, хотя шоссе было на удивление пус-
тынным, и никто обгонять не собирался. Только уже на въезде
в пригород увязалась какая-то замызганная колымага неопреде-
ленного цвета. Джеймс пропустил ее вперед, цепким взглядом
проводив пассажиров - двух юнцов, у которых и времени не бы-
ло, чтобы взглянуть на спидометр, - так они болтали.
За неделю Марио успел отвыкнуть от скопища домов, автома-
шин, людей и теперь поглядывал на уличную суету с каким-то
потусторонним любопытством. Так вглядывается в хорошо знако-
мые места человек после долгого отсутствия: ничего, вроде
бы, не изменилось и в то же время все чужое, не принадлежа-
щее ему. Он уже не частица этого бегущего, смердящего, тяже-
ло дышащего чудища, а пришелец из другого мира. Глаз подме-
чал то, на что раньше не обращал внимания. Район, где он
снимал квартиру и куда недавно еще, как к пристанищу, возв-
ращался после безуспешных поисков работы, казался теперь и
неуютней, и неопрятней. Бумага на тротуарах, переполненные
мусорные баки, потеки на стенах, прокопченные стекла окон.
Остановились, не доезжая до дома. Почему-то Марио не за-
хотел, чтобы соседи видели его в компании с вислогубым. Тот
и не собирался прятать автомат. Хотя бы прикрыл чем.
- Мне с вами? - спросил Джеймс.
- Оставайся, я скоро.
Ему повезло: в подъезде он столкнулся с хозяйкой.
Однако поведение этой степенной, всегда уравновешенной и,
как предполагал Марио, хитроватой женщины показалось стран-
ным. Увидев его, она отступила в некотором замешательстве.
На стареющем, но еще без заметных морщин лице изобразилось
не то удивление, не то испуг.
- Это вы, сэр?! - не поверила она своим глазам.
- Кажется, это еще я, - подыгрывая ее состоянию, удосто-
верил он свое присутствие.
- О, наконец-то! Вы пропали так неожиданно, не предупре-
див. Я не знала, что и подумать, собиралась в полицию зво-
нить. Мало ли что. Вокруг каждый день столько случается...
Она уже справилась с секундной растерянностью и изливала
словесный поток, что, кстати, тоже было не в ее характере:
разговорчивостью она не отличалась.
- Я сменил работу и часто буду в разъездах. А когда вам
звонить в полицию - непременно извещу телеграммой, - пообе-
щал Марио.
Она, похоже, обиделась на него, но теперь это не имело
значения. Договорившись, что зайдет к ней минут через де-
сять, чтобы расплатиться, он поднялся на третий этаж. От
встречи с хозяйкой осталась оскомина: что-то в его отсутс-
твие произошло, и это что-то имеет отношение к нему.
Едва войдя в комнату, он увидел на полу оранжевый кон-
верт. Подсунуть его под дверь не могли, мешал порожек.
Кто-то входил и намеренно положил письмо на самое видное
место. Оранжевый цвет тоже не случаен. Кому-то очень хоте-
лось, чтобы на послание сразу же обратили внимание. Что ж,
цель достигнута.
Марио вскрыл письмо. В записке, отпечатанной на машинке,
некий Роджер Гликоу назначал ему встречу в центральном па-
вильоне выставки бытовых приборов, ежедневно с десяти до
одиннадцати утра. Ни подписи, ни даты. Марио порылся в памя-
ти: знакомых с такой фамилией не оказалось. Адрес выставки
что-то напомнил. Да это же недалеко от офиса, где он встре-
тился с Полковником. Возможно, кто-то из его парней запоздал
с приглашением, и оно лежит здесь с того дня, как он переб-
рался в Нью-Беверли. Однако это предположение тут же отпало.
Теперь, зная Полковника, он готов руку дать на отсечение:
таких накладок у того просто быть не может.
- Ко мне кто приходил или спрашивал? - буднично поинтере-
совался он, расплачиваясь с хозяйкой за квартиру. Та изобра-
зила удивление. Лучше бы не притворялась - не так заметна
была бы фальшь. Сама же отпирала для кого-то комнату и на-
верняка не бескорыстно. За негласные услуги всегда платили и
еще больше - за умение молчать. Однако слишком уж перепуга-
на, дело, пожалуй, не в одном только письме. Марио почему-то
был уверен, что сейчас, когда он уйдет, она бросится к теле-
фону, чтобы известить кого надо о его появлении, если еще не
позвонила, пока он был у себя.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг