Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
Смирнова теплым душевным волнением. Вот только что голова  разламывалась,  а
теперь - облака, нежная музыка. А раз музыка, значит, людям легче.
     Вспомнил, как в детстве читал одну интересную книжку.
     Название в памяти не удержалось, но запомнил девушку на обложке.
     Простая, тихая девушка (миловидная, как, предположим, сестры Хомячки  -
Лера и Люся). Сидит перед чудным окошечком, распахнутым на красивые горы. "А
над столом, - читал маленький Смирнов, - на деревянной  полочке  стояли  две
берестяные  чашки.  Зина  (миловидная  девушка  с  обложки)  сняла  одну   и
обнаружила в ней кусок странного бело-коричневого вещества. Запах был вполне
съедобный, она, не колеблясь, откусила..."
     Смирнов восхищался девушкой Зиной. Вот  ведь  совсем  простая  девушка,
может, и образование небольшое, а увидела кусок  странного  бело-коричневого
вещества и  сразу  кусанула.  Папы-мамы  рядом  нет,  сразу  не  вырвало,  о
последствиях потом подумаем. Главное спасти честь, здоровье и разум.
     Или, скажем, вещие сны. Он видел такие.
     Кухня тесная. Электрическая плитка. Мама варит кашу. У мамы каша.  Рама
лама кашу ра. А бутылка с  молоком  нечаянно  опрокинулась,  и  разлилось  у
деревянной ножки молочное Каспийское море.
     А утром опять: кухня, электрическая плитка, мама  варит  кашу,  у  мамы
каша, рама лама кашу ра. И,  пожалуйста,  -  опять  у  ножки  стола  чудесно
растеклось молочное Каспийское море.
     В   информационно-аналитическом   отделе   такие   штуки    именовались
инверсиями.
     Конечно, инверсия. Как еще назвать темное чувство ужасной беспомощности
и невозможности? Ведь не дотянешься до девушки с книжной  обложки?  Академик
Будкер тоже, наверное, это сильно чувствовал,  потому  и  шутил  с  сестрами
Хомячками - Лерой и Люсей. А они, наверное, давно уже стали старушками.
     Ах, хорошо! И боль постепенно ушла, растворилась.
     И так легко, так светло стало на душе, что думать теперь хотелось вовсе
не об умном академике Будкере, и даже не миловидных сестрах  Хомячках,  а  о
той, о другой девушке, о Зине - которая с обложки.
     "Над столом на деревянной полочке стояли две берестяные чашки..."
     Навалившись спиной на теплую корягу, лейтенант Смирнов  с  наслаждением
следил, как бесшумно и  медленно  распускаются  в  мутноватой  морской  воде
дымные струйки, нежные шлейфы тонкого взбаламученного песка, как невидимое и
неслышимое течение крутит шапочки мутной пены.


     Кровь дракона


     1

     Даже во сне стояло над Смирновым смутное мерцание,  дымка  нежная,  рык
доносился издали - низкий, тревожный.
     "Мория!"
     "Даин, Даин!"
     Непонятно о чем, но страстно, страшно в ночи кричали.
     Звезды густо высыпали над мрачным кострищем,  над  кирпичными  руинами,
мир казался плоским, как до всеобщей истории.  Поднимись  вода  хотя  бы  на
сантиметр, ничего в мире не останется, кроме черных зеркал. И тогда затрубит
рог. И злобный волк Фенрир  поглотит  Солнце.  И  всплывет  из  глубин  змей
срмунганд. И великан Сурт взмахнет пылающим  мечом,  когда  пыхнет  на  него
летящий над лесами дракон - дымом и смрадом.
     Да нет, нет! - спохватился Смирнов.
     Какой срмунганд? В Сибири драконы не водятся!
     Разве что занесет какого там из Китая. А так у нас все в  порядке.  Все
спящие царевны надежно упрятаны в толстых ледяных линзах, как в  хрустальных
гробах. Темные волосы, зеленые глаза.

     2

     А Элберет Гилтониэль
     Сереврен Ренна мириэль...

     3

     Из нежных зарниц деревянная лодка бесшумно выдвинулась.
     Отведя туман рукой, дева речная глянула: "Ты что делаешь?"
     Ответил обдуманно: "Ход времени изучаю".
     Дева речная вспыхнула: "Ты же в воду смотришь, на рыб".
     Смирнов ответил так же обдуманно: "Они и указывают ход времени".
     Покачала головой: "Ну, пусть так. А какое у тебя семейное положение?"
     Смирнов промолчал, тогда недоверчивая дева речная подвела итог:  "Врешь
ты все".
     И сразу невидимый, как гром отдаленный, прокатился над низким - морем и
над низким островом глухой страшный рык - может, правда, случайного  дракона
из Китая в  Сибирь  занесло.  В  безумных  вспышках  зарниц,  будто  занавес
разорвали, треск понесло, - невидимая скотина портила воздух.

     4

     Влюбиться бы по-настоящему.
     Все в этой жизни хотят большой любви.
     Вот в жизни лейтенанта Смирнова была, например, Юля.
     Эта Юля твердо считала, что  молодой  человек  всегда  и  везде  обязан
придавать девушке значительность, подчеркивать ее миловидность, ясность ума,
нравственную неприступность. По этой причине ужинать разрешала  себя  водить
только в дорогой ресторан "Мао", куда ее одну  не  пускали.  Юля  считала  -
из-за юного возраста, а охранники считали, что вести себя не умеет.
     Со Смирновым Юля всегда, ну, просто всегда  выигрывала  на  ресторанных
презентациях то бутылочку "Хеннеси", то фляжку "Курвуазье". Проводящие акции
блондинки - сто восемьдесят и выше, стройные, в облегающих  голубых  платьях
"совершенно случайно" вытягивали билетики с ее именем. Жаль,  что  вопрос  о
выигрыше "порше" решался на другом уровне.  Но  пару  раз  Смирнову  все  же
намекали на то, что Юля впервые вышла замуж в шестнадцать лет, а задолго  до
этого дружила с опытным клоуном из Удмуртии, фамилия - сптышев.
     Ну  и  что?  Ну  и  дружила.  Смирнов  умилялся,  когда  Юля  запрещала
заказывать к столу российское шампанское: "Оно дешевое, я от  него  полнею".
Волновался, когда она немножко хвасталась: "Я на курсах училась в  Бельгии".
Смотрела  на  Смирнова  глубоким  европейским   взглядом,   несколько   даже
высокомерно: "Ну, там знание языков и все такое прочее.
     В целом мне Европа не нравится. Я в  этой  Бельгии  семь  кг  прибавила
из-за дешевого шампанского".
     Смирнов смотрел на нее, как на оперу.
     Смирнов слушал ее голосок, как музыку.
     Кашемировое пальто песочного цвета. Тренч цвета хаки - под  кожу.  Вот,
Смирнов, вот где оно - богатство воображения! Бежевый кашемировый  свитер  с
V-образным вырезом. Белая майка-алкоголичка.  Бездна  ума.  Бездна  вкуса  и
нежности. Маленькое черное платье. Смирнов с ума сходил - маленькое, черное.
И сумочка "клатч" в руке.
     Но в Бельгии Юле, правда, не понравилось. Там и язык чужой,  сильно  от
этого устаешь, дураки, по-русски не понимают. Там  от  дешевого  шампанского
полнеешь, а за проживание в тесной общей комнате - шестьсот  евро  в  месяц,
жильцы отстойные, у некоторых девочек были  кражи.  От  своей  беспрестанной
ночной работы в Бельгии Юля похудела как велосипед - при росте сто семьдесят
весила всего сорок шесть килограммов.

     5

     Чудесно звездами усыпало сладкий сон.
     Спи себе и спи, но Смирнов приподнял голову.
     Боялся  упустить  момент,  когда  вдруг  из  кустов  выбегут   чудесные
эльфийские девы.
     "А Элберет Гилтониэль сереврен ренна мириэль". Если верить умничке Юле,
эльфийские девы,  к  сожалению,  теперь  тоже  не  те.  Конечно,  российское
шампанское они пить не станут, и в руках  у  них  не  старинный  гримуар,  а
удобные электронные книжки. Переписывать заклинания  от  руки  -  таких  дур
нынче не найдешь, проще скачать  из  Сети.  И  рыцари  если  набегут,  то  с
электрошокерами. И про дракона не надо. После танковых  сражений  двадцатого
века -  с  драконами  особых  хлопот  нет  больше.  Пару  бутылок  "коктейля
Молотова", и отпрянет гад. Или зенитная ракета. Пхх! - и  вот  уже  ветерком
угарным несет обрывки перепончатокрылых.
     Тихо-тихо распространялись по воде голоса.
     "У эльфов уши совсем не острые..."
     "И орков гони, говорю, гони, нет им спасения..."
     "И вообще, чего это Фродо вовремя не тормознули на границе?.."
     Сумеречность  утренняя.  Тишина.  Дева  речная,  почти  невидимая,  как
сотрудница "наружки", нежится в деревянной облезлой  лодке.  Знакомиться  на
расстоянии неудобно, все же крикнул:
     - Я Смирнов.
     - Ну и что с того?
     - Возьми на материк!
     - Вот еще. Зачем тебе такое?
     - Ну, как. Я живой. По дому соскучился.
     - Если живой, то зачем голый у костра плясал?
     - Когда это? - не поверил Смирнов. - Когда я мог  вытворять  такое?  Ты
что! Это ты меня, наверное, с соседями по лестничной площадке  путаешь.  Вот
кто вытворяет, вот кто выкомаривает, с ними  вмиг  поседеешь.  Каждый  божий
день дерутся до часу ночи, а потом воют: ой мороз, мороз...
     Дева речная обиделась и медленно, как в кислоте, растворилась в  мареве
распадающихся утренних бликов.

     6

     "Мория!"
     "Даин, Даин!"
     Отовсюду это: "Даин, Даин!"
     И вопли, звон мечей, страстные стоны.
     "Гномы, к топорам!" Грохот щитов, звон мечей. "Победа или смерть!"
     Сквозь утренний свет  ломились  сквозь  низкие  заросли,  по  одному  и
группами выскакивали из-за сосен полуголые люди - страшные, молодые,  кто  с
бородой, кто вообще без ничего, а кто в кольчуге или  просто  в  набедренной
повязке. А некоторые ни бород, ни личин на себя не цепляли, без  того  сразу
видно - гоблины.
     Стрела, задрожав, впилась в сухую корягу рядом с рукой Смирнова.
     "Чур меня,  чур",  -  неумело  перекрестился  лейтенант.  Такая  стрела
запросто могла зашибить взрослого сохатого. Протянул  руку.  Знал,  что  все
это - сон. Знал, что крики - сон и полуголые люди  в  кольчугах  -  сон.  Но
деревянное древко под рукой страшно и неожиданно спружинило.
     И сразу как обвал - низкий рык с перекатами со стороны руин.
     Горящей серой, кислым железом жженным, тухлятиной понесло.
     По щиколотку в  песке,  позорно  оступаясь,  обгоняя  ораву  струсивших
островных грибов (Pedestrians, грибы-пешеходы), Смирнов кинулся в  ближайшие
заросли. Боялся получить такой вот упруго и  страшно  подрагивающей  стрелой
между потных лопаток, мчался, не оборачиваясь, пока не споткнулся и не  упал
в канаву, как шерстью поросшую теплой сухой травой.
     На этот раз голоса прозвучали рядом, в кустах - знакомые голоса.
     "Дракон, ну, что дракон? - бормотал Цезий. - Я из рода шаманов,  я  мир
тонко чувствую. У китайцев дракон вроде лягушки, ему только дай поквакать, а
этот, ну, ты сам посмотри,  ты  не  вороти  морду,  ты  посмотри,  посмотри,
Федосеич. Тут не лягушка жалкая. Тут настоящая  западноевропейская  скотина,
на цветах зла взращена..."
     Страшась, Смирнов приподнял голову. Был уверен,  что  увидит  в  кустах
вчерашних приятелей. Попрятались в  сухой  траве  от  страха,  значит,  сами
задержались на острове, может,  ищут  что-то.  "Нарушая  элементарные  нормы
трудовой этики".
     Но на сердце потеплело - все же не один, все же вместе.
     "А сколько голов у дракона? Он все еще там, над берегом?"
     "Откуда мне знать? Ты  пойди  и  пересчитай",  -  напряженно  предложил
Цезий.
     "Ты что! Ты  что!  -  возмутился  невидимый  Федосеич,  но  любопытство
пересилило: - Ты из рода шаманов. Скажи. Правда, у настоящих драконов  кровь
черная?"
     "И это можешь лично проверить.  Встань  и  пойди.  Пойди  и  пусти  ему
кровь".
     "Да зачем? Ты что? Я ж тебе на слово  верю,  -  завозился,  зашуршал  в
сухой траве, как в птичьем гнезде, невидимый Федосеич. И, похоже,  смущаясь,
может, даже покраснел, спросил: - А что такое отроковица?"
     "Отроковица? Ты где такое увидел?"
     "На берегу. На плите могильной. Так и выбито - отроковица".
     "Ну, так думаю, что девственница", - не ударил лицом в грязь Цезий.
     Смирнов  с  облегчением  прислушивался  и  расслаблялся.  Как  истинный
аналитик искал опору в обыкновенных словах. "Я из рода шаманов, - утверждал,
закопавшись в сухую траву, невидимый Цезий,  -  я  мир  тонко  чувствую.  Не
первый раз на Хреновом острове. Все  изучил,  все  знаю.  Тут  рядом  совсем
начинается заброшенная дорога в деревню Жуковку. От острова до Жуковки всего
ничего, верст пять. Поначалу - песок, потом - по колено темная вода,  дальше
глубина метров десять, не больше.  Рукотворное  море  затопило  все  здешние
леса, деревни, часть города Бердска затопило, до сих пор всплывают со дна то
лавка резная деревянная, зеленью подводной обросшая, то  ошкуренное  бревно,
то подушка торфяная, цвет тот же. Так что не шляйся, Федосеич, по  плавающим
островкам..."
     Смирнов не выдержал и позвал: "Эй..."
     Но на такое имя ни Цезарь, ни Федосеич не откликнулись.
     Отроковица-девственница или дракон китайский  -  это  они  готовы  были
обсуждать, но что им кто-то по имени "Эй".  Они  про  такого  не  слыхивали.
Прятались, как бородатые птицы, в сухой траве на расстоянии вытянутой руки и
делали вид, что ничего такого не видят и не слышат.
     Смирнов наугад похлопал Цезия по плечу.
     Боялся, что вскрикнет, задергается под  его  рукой  мощный  рыжебородый
потомок  шаманов,  завопит,  матом  нервным  покроет  чувственный  мир,   но
рыжебородый не  вздрогнул,  не  откатился  в  сторону.  Чего  вздрагивать  и
откатываться?  Рука  Смирнова,  как  сквозь  воздух,  не  встретив  никакого
сопротивления, прошла сквозь его плечо. Ну да,  говорил  же  генерал  Седов:
"Даже коснуться нельзя".  Правда,  говорил  про  деву  речную,  дескать,  не
фиксируется она ни на пленке, ни в  памяти  цифровика.  А  тут  два  мужика:
один - Федосеич, другой - потомок шаманов. Еще  вчера  Смирнов  пил  с  ними
настойку из волчьей ягоды, судака ел, запеченного в слое грязи, - а тут рука
прошла сквозь все плечо Цезия. Почему же тогда чертова стрела в сухом дереве
дрожала так страшно? И почему дракон, пусть и китайский, воздух портит,  как
долгий гром? И почему вопят на берегу придурки с мечами?
     "Мория! Даин, Даин!"
     Медленно доходило: сон это!
     А раз сон, бояться нечего, ничто ему не грозит.
     Смирнов даже поднялся и  пнул  сердито  рыжебородого  потомка  шаманов,
скорчившегося  в  сухой  траве.  Правда,  нога  и  на  этот   раз   никакого
сопротивления не встретила, зато заныла, снова заболела голова.
     Да что же это такое? Что же это такое делается?
     Смирнов с детства любил читать книжки. Про бородатых гномов  и  светлых
эльфов, про свирепых орков и злобных  гоблинов,  про  такие  вот  серебряные
кольчуги, оперенные стрелы и шлемы. "Барук Казад!"  Только  бы  им  поорать.
"Гномы, к топорам!" Прекрасно  каждое  слово  помнил  из  тех  книжек,  хотя
предпочитал другие, в которых герой решительно спасал  принцессу  с  помощью
автомата Калашникова, потому что никогда, даже  в  детстве,  не  хотел  быть
придурком из замшелой прогорклой сказки, а всегда хотел быть добрым молодцем
десантником из будущего, любящим спорт  и  прекрасно  знающим  сопромат.  Он
тоннами читал такие книжки, иногда  сутками  жил  в  мечтательности,  как  в
сладком  тумане.  Однажды  перепаивал  в  лаборатории  старый   резистор   и
задумался, забыл отключить  питание  -  в  итоге  диодный  мост  выгорел,  и
метровый кабель сгорел, а сам Смирнов чуть не замочил штаны.  В  радиокружок
ходить перестал, но книжки читать не бросил.

     7

     Осмелев, спустился на берег.

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг