Ранним, ранним утром, когда наступило тусклое серое безвременье - ни
ночь, ни-день - а из оврагов и низин пополз прядями сырой туман, Ратибор
отправился в путь.
Дорога его была бесконечна и так далека, как велик страх перед Млавой.
Вечный скиталец, он нигде не задерживался дольше недели.
К концу пятого дня к чистой зелени изумруда начинала примешиваться
какая-то посторонняя струя, к началу шестого он уже явственно отдавал
красным, а к середине - грозил превратиться в рубин. И Ратибор понимал -
Млава совсем рядом. В очередной раз он прощался с новыми друзьями, садился
на коня и гнал, гнал его до тех пор, пока Келагаст не утрачивал зловещий
кровавый оттенок и вновь не начинал светиться спокойным зеленым светом.
Так скитался он долго - почти три месяца.
И все надеялся, ждал, упрямо верил: обязательно встретится на ее пути
некто или нечто и остановит демона. На свете много бездушных и жадных людей,
есть дикие звери и ядовитые змеи, топи и пустыни, глубокие реки и горные
пропасти.
По вечерам целые часы просиживал царевич, не отрывая глаз от Келагаста.
В сердце его боролись надежда и страх, оно трепетало в муках от
противоречивых чувств к этой любимой и ненавистной женщине. Но ждал он
напрасно - кровь неминуемо затопляла зелень и обращала Ратибора в бегство.
Четвертый месяц был на исходе...
Узкая горная долина открылась перед Ратибором. Посредине, в кайме
деревьев небольшое озерко, питаемое ручьем, выбивавшимся из-под скалы.
Множество звериных следов пятнало берега. Слева в каменной стене скалы
виднелась черная дыра.
Спешившись, царевич обнажил меч и вошел в нее. Небольшая сухая пещера с
черными пятнами старых кострищ открылась его взору. Ратибор вышел. Солнце
опускалось за гигантскую громаду горы. Сумерки ползли по долине. Одинокий
далекий волчий вой разорвал тишину. Конь беспокойно запрядал ушами.
Пустив его пастись на свежей траве, Ратибор занялся сбором хвороста.
Рубил сучья, таскал в пещеру, пока не решил - до утра хватит.
Конь подошел к нему, потерся мордой о плечо.
Царевич, задумчиво глядя на тускло поблескивающее озерко, погладил его
морду.
Снова завыл волк, другой ответил ему - их голоса волнами прокатились по
долине и стихли вдали.
Ратибор завел коня в пещеру, разложил у входа костер. Поев, лег на
охапку мягкой травы. Долго смотрел в огонь. Разные вещи мерещились в его
глубине - то черепа и разрушенные дома, то лошади, то разные лица, светлые и
темные.
Солнце зашло, угасло закатное зарево, на мир пала тьма. Тишина сковала
землю.
Ратибор расстегнул рубаху, достал камень на цепи. Долго смотрел на него
и не мог понять: то ли рыжее пламя играет на его гранях, то ли Млава
догоняет его. Сердце сжалось от тоски и любви. Он видел ее только раз и
увидит еще один - последний, но воображаемая Млава являлась царевичу
непрестанно. Он вводил ее во дворец отца, радостные лица окружали их, а
рядом с Всеславом и Тиудемиром стоял живой Ярополк. В другой раз Млава
являлась ему с младенцем на руках - прекрасное лицо ее светилось счастьем.
Ратибор закрыл глаза, откинулся на спину.
Но сон не шел к нему. Зашептали в травах ветры, в их голосах были и
покой и тревога.
Царевич слушал: их голоса, голоса ночных духов, добрых и злых, были
обращены к его душе. Она трепетала, внимая им.
Ветер крепчал, выл в расселинах. Засверкали молнии, несколько раз
громыхнул гром, и пошел тихий крупный дождь.
Сердце внезапно стукнуло сильно и замерло, затем забилось по-прежнему
ровно. Цокнул копытами, переступив с ноги на ногу, конь. Ратибор хотел
сесть, чтобы подкинуть в костер дров, но не смог пошевельнуться. Тело вдруг
стало до странности легким, кружилась голова.
Пламенные блики, радужные пятна вспыхивали и плыли под смеженными
веками.
...Тускло светилось открытое окно. Ратибор заглянул в него и увидел у
противоположной стены постель. На полу возле нее - кувшин и лампа. Язычок
огня дрожал в прорезях узорчатой меди. На постели женщина. Светлые волосы
рассыпаны по подушке, лицо повернуто к стене. Длинные стройные ноги
сомкнуты, нежная округлость под локтем примята телом.
Трепет пронзил его тело. Ладони, губы жаждали прикосновений, тянулись
вперед. Чудо!
Хотелось поднять ее на вытянутых руках вверх - к небу - натянувшись
струной, ибо нельзя иначе было выразить страсть и восхищение...
Женщина вздохнула глубоко и повернула голову. Холодный ужас сковал
Ратибора - это была Млава! Он сделал мучительное усилие, пытаясь вырваться
из колдовского сна, чувствуя, что через миг она проснется и взглянет на
него, но не мог. Лишь прошептал, а может быть только подумал: "Келагаст,
защити меня!" И с отчаянным криком обрушился в бездну.
Утром, когда Ратибор проснулся, костер попрежнему ярко горел перед
входом в пещеру.
Заготовленные дрова лежали нетронутые справа от него. Коня в пещере не
было. Царевич вскочил, выбежал наружу - жеребец мирно щипал траву возле
озерка.
Оперевшись рукой о выступ скалы, Ратибор опустил голову. Еще одна
встреча - всего лишь во сне - а какая паника охватила его!
Как заскулил и заметался в страхе!
Что делать?! Что делать?!
Кони стояли оседланными, яростно отбивались хвостами от злой мошкары.
Огромное красное солнце коснулось края земли, его лучи скользили по
блестящей траве, били прямо в глаза. Ратибор туже затянул пояс с мечом,
долгое ожидание томило его. Он оглянулся на окружавших его воинов - они
застыли, как изваяния. Только их предводитель Кучук негромко говорил что-то
молодой жене. Она смеялась, преданно смотрела в глаза, сияя красотой и
любовью.
Топот копыт нарушил тишину. Кучук оборвал разговор и свистнул: воины
вмиг вскочили в седла.
Подскакали двое разведчиков, наклонившись к вожаку, рассказывали,
возбужденно размахивая руками. Кучук выслушал их, повернув жестокое лицо к
воинам.
- Караван пройдет здесь. По лощине. Мы возьмем их в клещи. Ты, Чаур,
бери половину людей и спрячь их в кустах на той стороне. Я с остальными
засяду здесь. Если кто шелохнется раньше времени, зарублю! Давай! - Кучук
махнул обнаженным клинком.
Пронзительно взвыла сигнальная стрела со свистулькой на хвосте.
Кочевники с двух сторон бросились на караван. Сопровождавшие его воины на
мгновенье застыли, потом поскакали навстречу врагам.
Всадник на черном коне летел прямо на Ратибора, целя копьем в грудь.
Царевич нырнул влево, и копье прошло поверх конской головы. Молнией блеснул
меч и обрушился на шею воина. Разрубленный до середины груди, он свалился
наземь.
"Учись убивать бездумно, по злобе, ради своей выгоды", - послышался
голос лесной ведьмы.
Он ударил коня шпорами и ринулся в гущу боя. Обе стороны дрались
яростно, со злобной отвагой.. В клубах пыли мелькали свирепые лица,
оскаленные морды лошадей. Звон железа, топот копыт, предсмертные и
торжествующие крики, ржанье обезумевших от крови коней - все слилось
воедино.
Из клубов пыли возник воин. Нахлестывая коня плетью, как безумный,
пролетел мимо, ища спасенья в бегстве.
Царевич развернул жеребца, бросился в погоню. Воин обернулся: в лице ни
кровинки, в глазах ужас. Смерть неумолимо нагоняла его.
Настигнув беглеца, Ратибор наискось рубанул по незащищенной шее.
Охранник ткнулся лицом в гриву коня, стал сползать из седла.
Царевич натянул поводья, повернул скакуна. Окинул стремительным
взглядом поле боя. Кочевники медленно, но верно сжимали кольцо. Но до победы
было еще далеко. Седобородый воин в блестящих доспехах и золоченом шлеме бил
плетью по спинам жавшихся к повозкам охранников.
Усилия его были тщетны. Тогда, отбросив плеть, старик выхватил меч и
кинулся в бой.
За короткие мгновенья он сразил троих. Кочевники отпрянули от него,
вокруг седобородого образовалась пустота. Подняв над головой меч, он
закричал, и воины каравана яростно ринулись в бой.
Ратибор набрал полную грудь воздуха, задержал его на мгновенье,
выдохнул резко и пришпорил коня.
"Жестокость можно воспитать лишь неправыми делами, взрастить на
невинной крови".
Как стрела вонзился он в гущу сражающихся. Пробился к седобородому,
крутился рядом, выжидая. Когда еще один кочевник, пронзенный мечом, начал
валиться с коня, прыгнул на спину старику. Падая вместе с ним, ударил его в
шею кинжалом. Тело напряглось струной и обмякло. Ратибор вскочил на ноги,
огляделся: воины каравана отхлынули к повозкам. Он рассчитал верно: чтобы
сломить сопротивление, нужно было переломить хребет их мужеству.
Все теснее и теснее сжималось кольцо. Уже слышны были испуганные крики
женщин, горестные причитания старух, жалобный плач детей.
Ратибор отбил нацеленное в грудь копье, легко, будто игрушечное. Рядом,
нагнувшись с седла, Кучук подхватил раненого охранника и с ревом швырнул на
копья его товарищей.
Не отстававшая от мужа Бичике пускала стрелу за стрелой: влево, вправо,
влево, вправо.
Многие из них находили жертву, пили кровь мягких тел.
Упали изрубленные последние защитники каравана, вожделенная добыча
открылась взору нападающих: мешки на повозках, на спинах коней и верблюдов,
кованые сундуки, тюки с тканями, трепетные женщины, рабы, запечатанные
кувшины с вином.
Ратибор слез с коня, вытер с лица пот. Руки и ноги дрожали. Кровь
молотами била в висках. Царевич обессиленно опустился на камень.
Смотрел равнодушно, как воины Кучука хватают женщин, вспарывают тюки,
взламывают сундуки, добивают раненых. Ему тут не было нужно ничего, разве
что кувшин дорогого бессельского вина, чтобы скорее забыться ночью.
Ратибор сидел в стороне от костра, возле которого бесновались и пели
пьяные песни кочевники. Луна плыла в вышине, ее нежный свет лился на
холодные лица мертвых. То ли мерещилось это, то ли виделось на самом деле -
Ратибор не мог разобрать. Но вставали перед глазами искаженные смертной
мукой лица, облитые лунным серебром. Лица воинов, стариков и старух,
изрубленных безжалостно на закате.
Ратибор поднял кувшин с вином, потряс: плескалось на самом дне. Пьяно
улыбнувшись, допил, отбросил пустой сосуд, завернулся в плащ и лег.
Прошло немного времени, за спиной послышались шаги. Ратибор повернулся,
приподнялся на локте. Подошел Кучук. Остановился, покачиваясь на каблуках,
похлопывая плетью по сапогу.
- Ты хорошо бился, чужеземец. Будь с нами, пока твой путь не уйдет в
сторону.
- Спасибо, хан, - глухо проговорил Ратибор и лег, повернувшись к Кучуку
спиной.
Тот постоял еще немного - царевич слышал, как стучит плеть по
голенищу, - затем ушел.
Всю ночь Ратибору снился один сон: он падал в черную бездну, онемевший,
неспособный двинуть рукой. Ветер свистел в ушах.
Наутро двинулись на запад - в город, где Кучук рассчитывал продать
рабов и товары.
Шли по долине, мимо места вчерашней схватки, мимо белеющих в траве
трупов, с которых кочевники содрали одежду. Стервятники, переваливаясь,
ходили между телами.
Тысяча человек сгрудилась перед огромной зловонной дырой в холме,
плюющейся стрелами, воющей множеством голосов, то устрашающих, то
страшащихся. Кучук вел свое воинство на приступ города земляных людей.
Бледные, выходящие из своих пещер лишь после заката, они были свирепы и
вечно голодны. Те немногие, кому удалось бежать из их плена, рассказывали
невероятные, жуткие истории о жизни подземных городов. О людоедских
пиршествах, на которых поедались пленные мужчины, о детях рабынь,
откармливаемых для вождей, о страшных каменных богах и несметных богатствах,
добытых в недрах земли или в ночных набегах на поселения земных людей, о
демонах, обитающих в глубоких ямах, питающихся теплыми внутренностями
умерщвленных жертв, о бесконечных лабиринтах подземелий, освещенных
гроздьями разноцветных гнилушек.
Удачные походы множили славу Кучука, искатели приключений, жаждущие
богатств, стекались к нему со всех сторон. Царевич Ратибор - для хана
безродный чужеземец - стал сотником, сидел на военных советах и пирах вторым
по правую руку, следом за любимцем Кучука Чауром. Слева сидела красавица
Бичике.
Кучу к стегнул плетью по траве, как ножом срезал головку белого
степного цветка. Обратив скуластое, застывшее маской лицо к Чауру и
Ратибору, обронил небрежно: - Начинайте.
Воины побежали к своим сотням. Зажглись смолистые факелы, стаи черных
дымных змей взвились в небо. Сотня Чаура первой вошла в подземелье. Воины
выстроились по шестеро в ряд - по ширине коридора. Каждая тройка несла
деревянный щит, закрывавший людей от стрел людоедов. За щитами прятались
лучники, метавшие горящие стрелы в воющую тьму.
Следом за сотней Чаура Ратибор вел колонну копейщиков. За ними шли 60
лучников, далее, предводительствуемые самим Кучуком, семь сотен
разноплеменных, разноязыких, но объединенных жаждой богатства людей.
Наступающие продвигались вперед молча - все было непривычно в этом
сражении: земляные люди - люди тьмы, сама тьма, полная неизвестных
опасностей, гулкость и протяжность звуков, все было непривычно и страшно.
Свистели стрелы, глухо били в щиты, иногда слышался вскрик раненого,
металось пламя факелов, словно почуявшее опасность животное, стремящееся
вырваться из каменной трубы.
А из подземелья, отступая вглубь перед вторгшейся силой, несся
непрерывный вой.
Временами казалось: там не люди, а гигантский волк, отползающий вглубь
норы. Коридор кончился, и щитоносцы вступили в пещеру.
Светящиеся пятна усеивали стены, но свет их был так слаб, что только
намечал контуры предметов. Пещера была велика - сотни людей помещались в
ней. Ни вглубь, ни ввысь свет факелов не достигал ее пределов.
Выходя из горла туннеля, сотня Чаура торопливо строилась рядами
напротив волнующейся массы людоедов. Их вой становился громче и громче,
голоса все выше и выше. Внезапно вой оборвался и земляные люди с ревом
кинулись на кочевников. Лучники Чаура дали залп, выкосив передние ряды
нападающих, но расстояние между врагами было столь невелико, что мало кто
успел послать вторую стрелу.
Раскатом грома пронесся грохот и треск - копья, палицы, камни ухнули в
деревянные щиты. Земляные люди карабкались друг другу на плечи, прыгали
через головы щитоносцев, бились меж их рядов с лучниками.
Вот уже истаял один ряд, не стало второго, орда перемолола их, подмяла,
растоптала.
Копейщики Ратибора почувствовали вскоре давление спин передней сотни.
Щиты, сослужившие хорошую службу в коридоре, стали теперь почти бесполезны.
И Кучук приказал Ратибору пропустить остатки авангарда сквозь ряды.
Лучники дали последний залп, остановив наступающих, копейщики
раздвинулись, и вой ны Чаура, побросав щиты, побежали сквозь открывшиеся
проходы. Впереди остались лишь шеренги, сдерживавшие людоедов, пока железный
еж расправлял свои смертоносные колючки.
Земляные люди нахлынули волной и откатились. Накатились снова и опять
были отброшены. Они попытались действовать по-старому, прыгая с плечей
соплеменников через головы воинов передней шеренги, но натыкались на
поднятые копья следующего ряда и гибли.
Сотня Ратибора развернулась полностью - пятью изогнутыми шеренгами по
20 человек в каждой. Через головы копейщиков лучники, почти не целясь,
обрушили ливень стрел на орду земляных людей.
Стрела ударила в щит Ратибора и упала, переломившись, к его ногам. Он
окинул взглядом ряды своей сотни - они стояли незыблемо, как крепостная
стена. Воины задних восполняли убыль передних, непрестанно звенели тетивы
луков, врагу уже приходилось растаскивать завалы из убитых, чтобы
подобраться к кочевникам.
На миг перед мысленным взором Ратибора возник образ великана, с
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг