- Ты нам уже рассказывал. Главный город там Ушмиль. Ученые его
недавно до конца раскопали. И даже нашли дощечки с письменами.
- Не только нашли, но и расшифровали. - Папа потряс в воздухе
книгой. - И в этих письменах говорится, будто когда-то давным-давно в
Ушмиле правителем был волшебник-карлик. И знаете, что интересно? - Папа
обвел присутствующих глазами. - Тот волшебник-карлик тоже был из яйца.
- Правда? - Глаза Иннокентия радостно засияли. - А может быть такое,
чтобы он был моим братом?
- Не знаю. - Папа задумался. - Не знаю, - повторил он, - был ли тот
волшебник твоим братом, но сделала то яйцо колдунья. - Папа открыл книгу и
показал, где об этом написано. - Так, по крайней мере, говорится в
письменах Ушмиля.
Услыхав о колдунье, Иннокентий ничуть не испугался и не расстроился.
Колдуньи ведь тоже разные бывают.
- А из чего колдунья сделала яйцо волшебного карлика? -
поинтересовалась Ира.
- Вот... - Папа перевернул несколько страниц. - Здесь написано, что
яйцо было сделано из специальных трав и яда змей.
Услыхав такое, Петя на всякий случай отодвинулся от нового друга.
Испугалась и Ира.
- Нам только не хватало, чтобы ты оказался из яда змей, - поджав
губы, проговорила она.
- А что в этом плохого? - Предположение, что в его яйце был яд змей,
Иннокентий принял как должное. - Люди во многие лекарства добавляют яд
змей.
- Добавляют... - эхом отозвалась мама, а Иннокентий продолжал:
- Важно, в каком соотношении любой яд взять. Добрые колдуньи берут яд
в добром соотношении, а злые в злом. Правильно я говорю? - Иннокентий
вопросительно посмотрел на маму.
- Я не знаю... - Мама растерялась. - Я всегда думала, что на самом
деле никаких колдунов в жизни не бывает. Только в сказках.
- Так я же и есть из сказки.
Мальчик был удивлен, что мама не может понять такой простой вещи. А
Пете надоели разговоры, откуда Кешка взялся и сколько и какого яда было в
его яйце. Главное, он больше его не боялся. Но Ира не считала, что
разговор о яйце закончен. Независимо дернув плечами, она потребовала:
- Если хочешь жить с нами, докажи, что твоя мама была добрая
колдунья!
Но мама тут же встала на защиту Иннокентия.
- Ничего нам Кешенька доказывать не должен. - Она строго посмотрела
на дочь. - Главное, он сам добрый, хороший мальчик. И его мама давала ему
правильные советы.
- Верно, - поддержал маму папа. - И тебе, Ира, теперь его сестре, так
себя вести не пристало.
- С какой это стати я должна быть его сестрой?
- Раз он стал нашим сыном, значит, тебе он с этого дня родной брат, -
твердо проговорила мама.
- Брат, не брат, а отвечать за него я не обязана!
Ира упрямо поджала губы и пошла к себе. Но тут поняла: "А он
симпатичный". И если бы не гордость, с радостью вернулась бы на кухню и
они с Кешей могли бы попрыгать и поиграть. Но она не вернулась, а
уткнулась лицом в подушку и заплакала.
НЕПРЕДВИДЕННЫЕ ОГОРЧЕНИЯ
Была суббота. После завтрака жизнь в доме потекла размеренным
чередом. Папа отправился в кабинет работать - он всегда работал. Даже в
выходные. Ира, отплакавшись, побежала в школу на собрание. Петю мама
посадила учиться писать буквы, а Иннокентию велела:
- Займи полчасика себя сам.
- Хорошо, - радостно согласился тот и побежал исследовать дом.
Однако не прошло и пяти минут как он вернулся на кухню. Дело в том,
что, изучая дом, он обнаружил такое, на чем его внимание, пока жил в яйце,
не останавливалось. Он просто не подозревал, что на земле существуют такие
прекрасные вещи. И ему стало жаль, что они валяются в пыли.
- Может, то, что на чердаке, я приведу в порядок? - предложил он.
- Не пачкайся. Это ненужные вещи. Они остались от прежних хозяев. Их
выкинуть надо, просто руки не дошли.
- А можно, я что-нибудь с чердака возьму себе?
- Бери.
В один прыжок Иннокентий снова взлетел на чердак и принялся лазить
среди резной мебели с остатками золотых украшений. Он долго смотрелся в
помутневшее зеркало, а потом принялся прыгать на одном диване, на другом
и, напрыгавшись, уселся в замечательное кресло с высокой спинкой. Правда,
из сиденья в разные стороны торчали пружины, но все равно кресло ему тоже
пришлось по душе. И тут он увидел сундук.
Естественно, Иннокентий его открыл и ахнул. Сундук был доверху забит
одеждами. Да какими! Таких он никогда не видел на людях, которые проходили
мимо мест, где лежало его яйцо. И он стал наряжаться. Но один на чердаке
мальчик оставался недолго.
Едва закончив писать буквы, Петя тоже полез на чердак и обомлел. Кеша
стоял перед зеркалом в черном бархатном платье с блестками и зачарованно
разглядывал свое отражение.
- Ну вырядился, - Петя засмеялся.
- Ничего смешного. Просто платье надо сделать по мне. - Иннокентий
попытался приподнять юбку, но запутался в оборках. - Не получается, -
плаксиво проговорил он.
- Ты же из ничего сделал штаны! А с платьем справиться не можешь?
- Не могу. В яйце я учился только тому, что мне надо для жизни и
безопасности... Я начну его переделывать, а оно станет как мои штаны... А
мне не нужны вторые штаны. Я платье хочу! - Голос Иннокентия стал
требовательным и капризным.
- Платья носят только девчонки, - наставительно проговорил Петя и
пощупал бархат. - Можно сшить отличный пиджак, - определил он.
- Не хочу пиджак! Хочу платье! - Иннокентий топнул ногой.
- Вот не думал, что ты можешь оказаться капризулей. - Петя
растерялся, а Кеша смутился.
- Я тоже не думал... Но мне так хочется поносить это платье...
- Вообще-то есть способ сделать его по тебе. - Петя вынул из сундука
старую веревку. - На, обвяжись ею, а лишнее платье вытяни наверх, и пусть
оно висит хоть до пола.
- Не-е... фасон изменится.
- И хорошо, теперь все модницы так носят.
Иннокентий сделал, как посоветовал Петя. Получилось и правда красиво,
но неудобно. Однако снимать платье он не стал и принялся снова копаться в
замечательном сундуке.
- Смотри, что я еще нашел! - В руках у Иннокентия были черные
резиновые галоши.
- Галоши как галоши. - Петя равнодушно зевнул. - На свете есть вещи и
поинтереснее.
- На свете, может, и есть, а на чердаке нет! - уверенно заявил
Иннокентий и всунул в них ноги.
Галоши оказались велики, но снимать их он категорически не желал. А
Пете сделалось скучно и неинтересно, и он предложил:
- Хватит наряжаться, пойдем поиграем с Жу-Ликом.
Но Иннокентий его словно не слышал. Он с головой забрался в сундук и
принялся издавать какие-то нечленораздельные звуки восхищения.
- Смотри! - Зеленые волосы друга показались из-под тряпья. -
Смотри! - Теперь он стоял во весь рост. В руках у него была широкополая
шляпа с длинными розовыми лентами. - Ведь я могу отрезать ленты? Правда?
- Легче оторвать. - Петя оторвал от шляпы ленты. - Держи. Только
непонятно, для чего они тебе?
- Как для чего? Я завяжу на голове банты.
- Ага, и будешь дурак дураком.
- Неправда! Я видел из яйца людей с бантами на головах!
- Значит, на девчонках. А мальчишки бантов на голове не носят.
- Пусть не носят, а я хочу! - И Иннокентий ловко завязал по бокам
головы два банта.
Однако посмотревшись в зеркало, он решил их перевязать и сделал так,
чтобы один бант оказался у него на затылке, а другой схватывал челку.
После чего, довольный и удовлетворенный видом своей прически, Иннокентий
снова нырнул в сундук.
- Ой! А это что такое? - Он вытащил из сундука что-то маленькое и
блестящее.
- Сережки, - понуро объяснил Петя. - Их носят в ушах.
- А как надевают? - Примеривая к ушам сережки, Иннокентий снова
завертелся перед зеркалом.
- Дырки в ушах прокалывают.
- Чем?
- Иголкой. Я видел, как маме прокалывали.
- А ты можешь мне проколоть?
- Могу. Но будет больно.
- Обязательно?..
- Женщины говорят, для красоты всегда приходится страдать, - злорадно
оповестил друга Петя. - А прокалывать уши очень больно.
Петя надеялся, что после этого Кешка наконец прекратит рыться в
сундуке и они отправятся гулять. И правда, Иннокентий опустил глаза. Кому
хочется, чтобы было больно? А камни в серьгах так красиво на свету играли,
так светились... Будто внутри были маленькие солнышки.
- Пусть больно. - Иннокентий решительно вскинул голову. - Прокалывай!
- Сначала надо найти иголку, - неохотно проговорил Петя.
- Найду... Такая подойдет? - Иннокентий выудил из сундука старую
английскую булавку.
Булавка была корявая и ржавая. Петя брезгливо покрутил ее в руках.
- Так-то она острая и крепкая, - признал он. - Только очень грязная.
- Почисть! - приказал Иннокентий, и Петя не смог не подчиниться.
Потерев булавку о брюки, он принялся старательно очищать ее ногтем от
оставшейся ржавчины.
- Долго ты будешь возиться?
- Сейчас...
- Сейчас, сейчас... - Голос Иннокентия дрожал. - Думаешь, приятно
ждать, когда тебе сделают больно?
- Ржавым не колют, можно получить заражение крови, - совсем как мама
проговорил Петя, послюнил булавку и принялся снова тереть ее о штаны. - Ну
вот, теперь почти чистая. Лучше все равно не оттереть.
- Не оттереть, - согласился Иннокентий.
Для верности Петя снова пососал булавку и приказал:
- Садись на край сундука. И когда буду колоть, не дергайся. Понял?
Иннокентий сел, как велел Петя, и замер. А Петя старательно проколол
ему одно ухо и тут же другое. Теперь вдеть сережки труда не составляло.
- Ведь красиво, правда? Ну скажи! - крутясь перед зеркалом, не
переставая спрашивал Кеша. - И не так уж больно было прокалывать.
Когда мама увидела Иннокентия в подпоясанном бархатном платье,
галошах и бантах, она весело рассмеялась.
- Почему вы смеетесь? - удивился мальчик.
Мама ничего не ответила и продолжала смеяться, да так громко, что
Иннокентий в конце концов даже обиделся.
- Я считаю, каждый должен носить что кому нравится, - насупленно
проговорил он и добавил: - А смеяться над чужим вкусом нехорошо.
- Извини, Кешенька. - Улыбка не сходила с маминого лица. - Извини, я
не хотела тебя обидеть. Но ты сам говорил: никогда не следует выделяться
среди других. Говорил?
- Ну говорил...
- А сам оделся так, как никто сейчас не наряжается.
- Никто-никто?
- Никто-никто. - И мама осторожно стянула с Иннокентия платье, сняла
галоши и развязала банты.
- Хоть сере-е-е-ежки, - не выдержав, в голос разревелся Иннокентий. -
Хоть сере-е-е-ежки-и-и...
- Какие сережки? - не поняла мама.
Зеленые волосы мальчика прикрывали их. Мама приподняла волосы и
ахнула, увидав распухшие уши нового сына со вдетыми в них сережками.
- Быстро снимай! - Мама побежала за аптечкой.
Лечить уши оказалось много больнее, чем прокалывать. Но Иннокентий
безропотно позволил маме обработать ранки и потом смазать их мазью.
- Руками уши не трогай, - приказала мама.
- Ладно, - охотно согласился Иннокентий. - Я только дужкой. - И тут
же принялся засовывать серьгу в ухо.
- Мало натерпелся?! - Петя вырвал у друга серьги. - Мам, объясни ты
ему!
Мама развела руками и с жалостью посмотрела на своего зеленоволосого
сына, который был сразу и взрослым, и по-детски несмышленым и
нетерпеливым. Как маленький. А Иннокентию уже в который раз среди людей
сделалось тоскливо и неуютно.
Нет, ему не было жаль себя. И он вовсе не обиделся. Просто худо,
когда ощущаешь безысходное одиночество чужака. Ведь никому не пришлась по
вкусу хоть одна вещь из тех, что он надел на себя. И тут мама сказала:
- Кешенька, всему свое время. То, что приглянулось тебе, когда-то
очень нравилось и другим. А без галош просто никто не мог обойтись. - Мама
улыбнулась и протянула мальчику конфету. - Держи.
- Спасибо, не хочется.
- Уши сильно болят?
- Нет... Не очень... - Иннокентий принялся тщательно изучать взглядом
свои башмаки. Он понимал, мама делает все правильно. Но что же делать,
если ему хочется, чтобы все было по-другому. - Скажите... - он помолчал, -
а банты мне никак нельзя приспособить к одежде?
Голос мальчика был тих. Он не надеялся, что ему разрешат носить
банты, и спросил о них просто так.
- Почему нельзя. Можно.
Мама подняла на рубашке Иннокентия воротник, закинула за него ленту и
завязала ее спереди аккуратным бантом, а другую ленту сложила и положила
ему в карман.
- Ну как? - спросила она. - Нравится?
- Очень красиво. Даже красивее, чем на челке, - искренне проговорил
Иннокентий и потупился. - Я понимаю, нехорошо столько думать о нарядах...
- Это скоро пройдет, - улыбнулась мама. - Ведь ты среди людей меньше
дня. Естественно, тебе хочется примерить к себе то, чего ты раньше не
видел. Меня больше волнует, как бы у тебя из-за ушей не поднялась
температура.
- Мои уши в полном порядке.
Иннокентий приподнял волосы: следов проколов на ушах не осталось. И
уши были такие, словно никогда не болели.
- Даешь! - восхитился Петя.
- Я не знал, что могу сам себя лечить, - сконфуженно проговорил
Иннокентий. - А когда стало совсем невмоготу, попробовал - и получилось.
Поначалу мама даже не знала, что и сказать. Такого в ее медицинской
практике еще не встречалось. Ока стояла и часто-часто моргала. А потом
весело рассмеялась и обняла сыновей за плечи.
- Раз так, идите гулять. Только поаккуратнее переходите дорогу.
Ребята побежали на улицу. Но дальше двора им в это утро уйти не
удалось.
ВСТРЕЧА С ЖУ-ЛИКОМ
С того момента как в доме появился Иннокентий, Петя совсем забыл о
своем старом верном друге Жу-Лике. Он не только не вышел вечером сказать
ему спокойной ночи, но даже утром забыл налить ему в миску свежей воды.
Пес же был настолько тактичен, что ему и в голову не приходило
как-либо подать о себе знать. О нем забыли, он и не навязывался, а тихо
лежал у будки и безропотно переживал свое одиночество. И ребята, когда
вышли на улицу, поначалу его не заметили.
- Ой, как при солнце замечательно!
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг