- Да, хотелось бы, - пробормотал Игнатий Михайлович.
- Ну хорошо, - Гага пожал плечами. - Что именно вас интересует?
- Урок, - робко проговорил Игнатий Михайлович.
- А-а, урок! - проговорил Гага. - Урока я не знаю.
Он сделал ударение на слове "урок", явно давая понять, что знает зато
другое, более важное.
- Да, урок... А ты выучил что-нибудь другое?
- Да ничего я не выучил! - уже почти раздражённо проговорил Гага.
- А почему же у тебя тогда такой многозначительный вид? - усмехнулся
Игнатий Михайлович.
- К сожалению, есть вещи, не предназначенные для непосвящённых! -
проговорил Гага снисходительно.
Игнатий Михайлович, уже протянувший было руку к журналу, чтобы поставить
пару, испуганно отдёрнул руку и посмотрел на Гагу.
- Ты что, сделал какое-то открытие? - спросил Игнатий Михайлович.
- Ну, открытие не открытие... - скромно проговорил Гага.
- И в какой же области... это "не открытие"? Секрет?
- Во-первых, секрет! - строго выговорил Гага. - Ну, во-вторых, эта
область в науке точно ещё не обозначена. Может быть, она слегка граничит со
спелеологией, может быть, весьма относительно, с географией. Наверняка с
астрономией. Возможно, математические парадоксы там тоже присутствуют! -
словно сжалившись наконец над математиком Игнатием Михайловичем, добавил
Гага.
- А с физкультурой связано?! - пробасил наш двоечник Маслёкин.
- Без физкультуры открытия бы не произошло, - глянув в сторону
Маслёкина, ответил Гага.
- Ну, ты просто какой-то Леонардо да Винчи! - проговорил Игнатий
Михайлович. - Может быть, и я заодно с тооой в историю попаду? Как учитель,
не раскусивший вовремя гения и отвлекающий его от великих открытий
приготовлением каких-то уроков?
- Вашей вины тут нет! - скромно проговорил Гага. -Вы же не можете всех
видеть насквозь! У нас вон ведь сколько учеников, каждого вы не можете
понять, это ясно!
- Ну спасибо, успокоил! - сказал Игнатий Михайлович. - Тогда я, быть
может, всё-таки поставлю тебе двойку?
- Разумеется! - проговорил Гага. - Думаю, это ваше право. Даже
обязанность! - строго добавил он.
- Ну хорошо, - Игнатий Михайлович вывел в журнале двойку.
Прозвенел звонок.
На перемене Гага держал себя как король в изгнании - скромно, но с
достоинством.
- Не будем осуждать недальновидных людей, - снисходительно говорил
он. - Откуда же догадаться Игнатию Михайловичу (Гага держался настолько
солидно, что даже называл Игнатия Михайловича по имени-отчеству, а не просто
Иг, как все мы), с открытием какого масштаба он имеет дело?
- Вообще, зачем ты развыступался-то? - с досадой проговорил я, но нас
уже окружили одноклассники.
- Ну, может быть, нам-то ты скажешь, что вы открыли? - спросил Боря
Долгов, наш классный вундеркинд и отличник, чья слава, после выступления
Гаги, явно зашаталась.
- В учебниках про это нет, - усмехнулся Гага. - А тебя ведь
интересует лишь то, что написано в учебниках?
- Ну почему же? - обиделся Долгов. - Мы на каникулах с отцом знаешь
какое путешествие совершили? Ни в одном учебнике про такое не прочтёшь и
даже, я думаю, ни в одной книге!
- Да что интересного можно открыть в наши-то дни? - пробасил Маслёкин.
- Значит, ничто не интересует тебя? - спросил Гага.
- Почему же, ничего? - проговорил Маслёкин. - Джинсы интересуют, как
у Пеки, кассетный магнитофон, как у Тохи. Если исправлюсь - батя обещал.
- Но где же вы... открытие-то своё сделали? - продолжал цепляться
умный Долгов. - Ведь вы вроде не уезжали никуда, тут были... значит,
какой-то близкий предмет? Помню, мне отец говорил, что дом наш ещё при
Елизавете Петровне построен, в восемнадцатом веке. Видимо, что-то связанное
с историей нашего дома?
Мы вздрогнули. Не зря Долгов отличник - здорово сечёт!
- Да что интересного-то могло быть в ту глухомань? - усмехнулся
сверхумный Маслёкин. - Джинсов не было тогда приличных. "Кассетников" тоже.
Рок-ансамблей и тех не было. Не пойму, чем нормальные парни занимались
тогда?
- Видимо, со скуки умирали! - усмехнулся Долгов.
- Ну и что же мы, по-твоему, открыли с тобой? - по пути из школы домой
спрашивал я у Гаги.
- Другое измерение, только и всего, - ответил Гага.
- Ну и что это даёт?
- Да так, ничего особенного, - усмехнулся Гага. - Просто самая
дальняя галактика, которую еле-еле в радиотелескоп мы различаем, по этому,
четвёртому измерению... свободно может в этой комнате оказаться!
- Но... как же так?
- Здравый смысл тут бессилен! - проговорил Гага. - И прошу тебя, о
здравом смысле забудь, если хоть частично хочешь вообразить, открытие какого
масштаба сделали мы с тобой!
- Что-то я устал сегодня! - проговорил я. - Пойду, прилягу немного.
Салют!
На следующий день в школе был медицинский осмотр. Сначала в кабинет
пошли девочки, потом мы. Раздевшись до пояса, мы, чтобы согреться, боролись
друг с другом. Во-первых, все были рады, что отменили урок, а во-вторых,
всё-таки медосмотр - все мы немножко волновались. В алфавитном порядке мы
подходили к столу. Кроме нашей школьной медсестры Варвары нас осматривали
ещё две врачихи из поликлиники.
- Молодец! Сутулиться перестал! - сказала мне Варвара. - Зарядку
делаешь?
Я что-то такого не помнил, чтобы я начал заниматься зарядкой, но на
всякий случай громко ответил:
- А как же!
Настроение, повторяю, было очень бодрое, возбуждённое.
Потом незнакомая врачиха, достав из чистой баночки палочку от эскимо,
открыла мне этой палочкой рот, посмотрела в горло, потом глянула в мою
медицинскую карточку, потом - с удивлением - снова в горло.
- У вас тут написано: "Миндалины рыхлые", - повернулась она к
Варваре. - С чего вы это взяли?
Варвара заглянула мне в рот.
- Но ведь были же рыхлые, совсем недавно! - растерянно проговорила
она.
- И по-вашему, - строго проговорила врачиха, - они могли, - она
посмотрела в карточку, - за два месяца таким коренным образом перемениться?
Вы когда в последний раз были на курсах усовершенствования?
- Я? В позапрошлом году, - Варвара замигала ресницами, упирающимися в
очки.
- Это чувствуется! - проговорила врачиха.
Варвара ещё сильней заморгала. Мне стало жалко её, - она была хоть и
слегка бестолковая, но очень добрая. По первой же твоей просьбе отпускала
беспрекословно с уроков... при этом смущённо смотрела в сторону, словно не
ты её обманываешь, а она тебя!
- Это я сам, - сказал я врачихе, - свои миндалины закалил. Решил
закалить их - и закалил. Хожу всё время с открытым ртом.
- Не говори глупостей! - строго произнесла врачиха и долго что-то
писала в мою медицинскую карточку.
Потом она поставила меня к измерителю роста, стукнула "ползунком" по
макушке, измерила рост, потом кивком направила меня к следующей врачихе.
Вторая врачиха была совсем молодая, казалось, она ещё и не кончила
школу. Перед ней в подставке с дырочками торчали пробирки и трубочки - она
брала кровь. Каждый, подходя к ней, пытался что-нибудь отмочить, дабы
показать, что он ничего не боится.
- Ой, комарик укусил! - сморщившись, завопил Маслёкин, когда она
уколола ему палец.
- Не ёрзай! - сказала она ему, но всё равно чувствовалось, что она не
такая суровая, как первая.
Прижимая ватку к пальцу, Маслёкин отошёл.
- Мосолов! - поглядев в список, выговорила она, совершив ту же ошибку,
что и многие, сделав ударение на втором слоге, а не на третьем. Фамилия
вроде бы простая, но все почему-то её коверкают.
- Видимо, это я!
- Садись.
Она ткнула в палец перышком, но боли я почему-то почти не почувствовал.
Честно говоря, почему-то ничего не почувствовал, даже прикосновения.
- Молодец, малыш! - глядя на меня, одобрительно сказала она.
Потом приставила к пальцу трубочку и, втянув щёки, стала набирать, как
обычно, кровь, но уровень в трубочке не поднимался.
- Что такое? - озадаченно проговорила она, поднесла трубочку к глазам,
посмотрела.
- Вера! Возьми себя в руки! - строго сказала ей первая врачиха.
Вера взяла вторую трубочку, приставила к моему пальцу. Уровень наконец
начал подниматься. Обычно в пальце при этом поднимается тепло, становится
даже горячо, но в этот раз почему-то я ничего такого не чувствовал.
Вера наконец оторвала трубочку, поднесла к глазам.
- Что такое? - вдруг сделавшись совершенно белой, пробормотала она.
Я, вскочив, схватил её за плечи, иначе бы она, наверное, упала со стула.
Неужели она так боится вида крови? Зачем же тогда занимается этой работой?
- Виктория Фёдоровна... посмотрите... что это? - протягивая трубочку к
первой врачихе, проговорила она.
Виктория Фёдоровна посмотрела трубочку, потом, оцепенев, долго глядела
на меня.
- Ну... и чего там нарисовано? - стараясь говорить бодро,
поинтересовался я.
Я взял из её застывших рук мою кровь, посмотрел.
На вид была обычная кровь, только немножко другого цвета, чем обычно,
какая-то слегка желтоватая.
- Ну что? Мне на пенсию пора? - по-прежнему весело спрашивал я, ещё и
подмигивая при этом Маслёкину, но душа моя, честно говоря, похолодела.
- Ну-ка покажи! - рядом появился Гага, протянул к трубочке руку.
- Ни в коем случае! - выкрикнула вдруг Виктория Фёдоровна и, выхватив
у меня трубочку, сунула в сумку.
- Всё абсолютно нормально! - сверкая очками, заговорила она. - Просто
у ребёнка... несколько необычная... группа крови.
- А... какая? - растерянно спросил у неё я.
- А... какая у тебя раньше была? - спросила она.
- Н-не знаю. Первая, кажется...
- Вот видишь, ты сам не знаешь! - строго проговорила она. Потом
выписала мне какую-то бумажку на бланке, протянула: - Вот. Сходишь на
исследование в поликлинику. Ничего страшного. Может быть, просто неизученный
феномен.
- А когда идти? - спросил я.
- Завтра, с самого утра.
- А уроки?
- Уроки... можешь пропустить.
- Ну повезло тебе, феномен! - пробасил Маслёкин.
Все засмеялись, но смех оборвался как-то быстро. Все смотрели на меня
как-то настороженно, изучающе. Да и у меня самого, хоть я и смеялся вместе
со всеми, настроение было отнюдь не весёлое.
- А меня в поликлинику посылают на обследование! - небрежно, с набитым
ртом проговорил я во время ужина.
- Почему это? - побледнев, почти как та врачиха, спросила мама.
- Какая-то кровь у меня не такая оказалась, - небрежно сказал я.
Родители молча переглядывались.
- Ну и что теперь будет? - спросил отец.
- Ничего! - сказал я. - Чувствую-то я себя нормально! Изучат. Потом,
глядишь, на какую-нибудь всемирную медицинскую конференцию пошлют.
Прославлюсь!
- Не надо нам такой славы! - всё ещё бледная, проговорила мать.
- Ничего! - бодро проговорила бабушка. - У нас в деревне тоже жил
один мужик. Ну, мужик и мужик. Похуже даже, чем остальные. А потом
оказалось - целых два сердца у него. И ничего! Прожил жизнь не хуже других.
Честно говоря, я обрадовался рассказу бабушки. Кто, собственно, сказал,
что у всех людей всё одинаково должно быть? Феномены, они ведь тоже нужны!
Прохладным утром, освобождённый на этот день от школы, пришёл я в
поликлинику. На высоком крыльце стоял Гага.
- Тебя что, тоже направили? - обрадовавшись ему, сказал я.
- Я сам себя направил! - строго проговорил он.
Первым делом я пошёл на рентген.
Гага был чем-то расстроен, мрачно вздыхал.
- Ничего! - бодро сказал ему я. - Разберёмся с этой ерундой, снова в
тёмную комнату пойдём!
- Хватит! Сходили уже! - произнёс вдруг Гага трагически.
- Что значит "сходили"? - весело подколол его я. - Пока что только я
один и сходил.
- Вот это и чувствуется... что ты сходил! - проговорил Гага.
- Как... чувствуется?
- А вот как! - Гага кивнул рукой на дверь рентгеновского кабинета.
- Так ты думаешь... вся эта ерунда... с тёмной комнатой связана? -
испугался я.
Гага мрачно кивнул.
- А как? - спросил его я.
- Этого я пока ещё не знаю, - ответил Гага.
Тут дверь кабинета открылась, оттуда вышла группа девочек, и тут же над
дверью вспыхнула лампочка.
- Ну... я пойду тогда?
- Ну... счастливо тебе, - взволнованно проговорил Гага.
Войдя туда, я разделся по пояс, зябко поёжился. Врач в клеёнчатом
переднике подвинтил к моей груди холодную раму. Я вздрогнул.
- Так... вдохнуть! - скомандовал он.
Вдохнув, я долго стоял, зажатый в аппарат, ждал, когда же он разрешит
мне выдохнуть, но он, словно чем-то ошеломлённый, молчал.
Наконец не выдержав, я шумно выдохнул:
- Фу-у!.. Что, снова вдохнуть?
Врач молчал. Потом снял трубку, набрал две цифры.
- Механик пусть ко мне зайдёт, - проговорил он.
- Что, короткое замыкание я вам устроил? - стараясь говорить весело,
спросил я.
Но врач странно смотрел на меня и ничего не говорил.
- За снимками когда приходить? - я снова услышал свой голос в зловещей
тишине кабинета.
- За снимками? - встрепенувшись, проговорил врач. - За снимками... не
приходи! Снимки мы сами в твою школу пришлём.
- Можно мне идти?
- Ступай! - проговорил врач.
- Рентгеновскую установку, кажется, им испортил, - криво усмехаясь,
проговорил я, выходя.
Гага не улыбнулся в ответ.
- Что же произошло? - уже на улице отрывисто заговорил он. - Ты...
когда в тёмной комнате был... не вырубался? Я имею в виду... всё помнишь?..
Сознание, хоть на самое короткое время, не терял?
- А что?.. Вроде было что-то похожее, - пробормотал я.
- Тут они что-то и сделали с тобой.
- Кто - они?
- Хихамары.
- Кто?!
- Хихамары. Так я условно обитателей тёмной комнаты зову, - сказал
Гага.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг