Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
     - Слушай. Ты все говоришь: блад. Это что, английское слово?
     - Нет. Это русское слово!
     - Хочешь увидеть ее? Поехали!
     Мы выходим через низкую дверку  в  грязный  хозяйственный  двор.  Здесь
стоит два тарантаса, таких, как  возят  туристов  -  сплошь  в  кисточках  и
бубенчиках. Лошадки,  светлеющие  от  коричневого  хребта  к  желтому  паху,
хватают  из  кучи  длинную  ярко-зеленую  траву.  На  козлах  сидят  грязные
темнокожие мальчишки.
     И это все! Тарантас,  скрипнув,  скособочивается  под  Мбахву  -  мы  с
Ромкой  кое-как  уравновешиваем  его.  Мбахву  опускает  бурнус  на  лицо  -
неофициальный выезд.
     Задребезжав, трогаемся. На втором тарантасе - единственный  охранник  с
узкой прорезью для глаз.
     Мы враскачку катимся  по  узкой  глинобитной  улочке,  и  взгляд  сзади
прожигает мне спину - столько ненависти в нем!
     Кто здесь может так ненавидеть меня? За что?..
     Геныч!!
     Я вскакиваю. Ромка мгновенно усаживает меня.
     - Тихо ты! Он шуток не понимает!
     Мы проваливаемся в яму и с трудом выползаем из нее.
     Геныч! Я оборачиваюсь, но с опаской. Он сидит, как  изваяние,  поставив
автомат на колено.
     Мы выезжаем на набережную. Серое слепящее море. У всех  причалов  стоят
огромные наши рудовозы, высотою до неба.  Удивительная  советская  ханжеская
привычка - называть огромные океанские корабли именами городков и  поселков,
никогда не видевших  моря,  с  населением  наверняка  меньше,  чем  на  этих
кораблях!  Воробьевск,  Кратовск,  Устюжна,  Соть!  Но  сердце   все   равно
сжимается.
     Огромные краны гребут из вагонов руду, уносят в небо.
     - Я блад! - снова с отчаянием произносит Мбахву, но сейчас он  имеет  в
виду другое.
     Едем. Гляжу по сторонам. За  портом  начинаются  совсем  жуткие  улицы.
Глинобитные мазанки. Дети в язвах кидаются с криками к повозке,  хватают  за
обитые медью спицы, ямщик радостно бьет их кнутом.
     На грязной площади останавливаемся.
     - Все! Дальше не могу! - произносит Мбахву. - Давайте пешком!
     Колесницы,  звеня,  разворачиваются  и  уезжают.   Геныч   с   поднятым
автоматом остается на улице,  но  не  приближается  ни  на  шаг.  Безвольно,
безуспешно машу ему рукой - и следуем дальше.
     - Понял, где она живет? - говорит Ромка. - Я,  конечно,  пользую  ее...
по старой дружбе.
     Я останавливаюсь... Что значит - пользую?.. Как врач или?..
     - Здесь! - показывает Ромка.
     Маленькая глинобитная хатка с отбитым углом: солома  торчит  из  стены,
сделанной из засохшего навоза. Двери нет!  Только  темный  проем,  прикрытый
оборванной занавеской!
     Я зажмуриваюсь. Вот и собралась опять наша команда! Но как!!
     Я резко оборачиваюсь. Ненависть бьет из глаз Ге-ныча -  даже,  кажется,
расширяя прорезь!
     - Геныч! - Я кидаюсь к нему.
     - Стой! - кричит Ромка, но тормознуть я не успеваю.
     Автомат начинает дергаться. Горячие спицы прожигают меня.
     Геныч!
     Я падаю на него... и вижу, что кожа возле глаз - черная!
     Это не Геныч! Вот так! Не удалось Артему устроить своего брата в депо!
     Душа моя с ликованием взлетает.
     Свет без конца и без края, далекое, но приближающееся  пение  флейты...
Неужели увидимся?


                                    ***

     ... Я поднимаюсь с подушки. За окном - широкий  серо-гранитный  простор
Невы.
     Покашливание.  У  постели,  почему-то  наклонной  (я  почти  стою),   -
звездопад на  погонах:  они  настолько  крупные,  что  сияют  сквозь  тонкий
больничный халат.
     Грунин! Алехин!
     - Ну, наконец-то! - произносит,  улыбаясь,  Алехин,  и  в  богатом  его
голосе слышно многое: и наконец-то я открыл глаза, и  наконец-то  есть,  что
увидеть: новое время!
     Портрет Зайчика еще висит на стенке, но уже запыленный, забытый.
     - Ну,  все!  -  хрипит  Грунин.  -  Хватит  тебе  под   задом   сидеть!
Освободитель!
     - Он  прав!  -  улыбается  Алехин.  -  Ваша  голова  занимала  явно  не
соответствующее ей место. Такими людьми, как вы, теперь  никто  не  позволит
нам разбрасываться!
     Чуть было не разбросались! Слезы умиления  душат  меня,  но  я  все  же
трезво пытаюсь понять: по какому случаю  такой  парад?  Неужто  только  ради
меня?  Ну,  соображал  вроде  что-то...  называли  меня  то  "цифроед",   то
"шифроед"... дураков на ту технику и не брали!
     - Поправляйтесь! - улыбается Алехин, и они уходят.
     Потом так же торжественно, с целым  консилиумом  появляется  Ромка.  На
петлицах у них, медицинские значки  -  змея  над  чашей,  а  не  колесики  с
крылышками, как у нас.
     - Ну, что, пузырь? - Ромка светится самодовольством.
     Везет  мне:  выстрел  в  меня  послужил  сигналом  к  перевороту.  И  в
больнице, уже под  обстрелом,  когда  рушился  последний  Оплот  Социализма,
Ромка сделал мне уникальную операцию, извлекая пули, и  теперь  рассказывает
коллегам о ней.
     - ... Повернись! Нашел куклу!
     - Все!
     Консилиум удаляется с прохладным ветром.
     ... Больше желающих нет?
     Неожиданно приходит Маркел. Под халатом у него - уже не тело, а  словно
бы мощи. Но по-прежнему полон злобы!
     - ... Ну, как там наша установка? Фурычит? - спрашиваю я.
     - "Наша"! Наша - тюрьма  да  параша!  -  злобно  говорит  Маркел,  и  я
внутренне соглашаюсь с ним.


                              Лестница мертвых

     И когда я выхожу из больницы, оказывается, что "тюрьма да  параша"  еще
не самое страшное.
     Сонькина Губа. База Стратегических Вооружений. Черная вода с  торчащими
мертвыми деревьями. Кто по своей воле попрется  сюда?  Думаю,  даже  шпиону,
крепко получающему в валюте, и то надо всю волю собрать, чтобы  продержаться
здесь!
     Скромную подводную лодку лепят на  Адмиралтейской  верфи,  оттуда  она,
поскольку  Балтийское  море  торжественно  объявлено  безъядерным,  медленно
плывет через Неву, Ладогу, Свирь - за обычным буксиром, замаскированная  под
сарай, скользит среди лугов и стогов. Так мы и плыли.
     И, наконец, скрылись в темной  Сонькиной  Губе.  Здесь  мне  предстояло
ставить на лодку новую связь - какую, я даже сам еще не знал...  У  нас  это
принято: о том, что делаешь, узнавать в конце.
     Алехин только намекал, что такого еще не было... Это уж точно!


                                    ***

     Пока мы плыли, Грунин только  говорил  мне,  что  я  законспирироваться
должен - якобы поругаться с начальством, запить, загулять.
     Запросто!
     Для конспирации мне даже и жилья не дали, чтобы  не  заподозрил  никто,
как меня ценит начальство.
     Ночевал в каюте на лодке, а в  свободное  время  с  моим  новым  другом
Колей-Толей ездили на моем ржавом "москвиче", у  него  же  и  купленном,  по
пыльным проселкам, искали жилье.
     Много повидал я развалюх, да и почти целых домов,  но,  в  основном,  в
деревнях,  где  жизнь  была  убогая,  но   сердитая...   еще   и   тут   мне
справедливость наводить?
     Коля-Толя куражился:
     - Ты шале, что ли, хочешь найти?
     Ехали из одной деревни в другую - и вдруг за кустами  мелькнул  длинный
деревянный дом с заколоченными ржавым железом окнами.
     Сердце екнуло: то! Не скажу, чтобы радостное  было  чувство,  скорее  -
наоборот... Тишина. Зной. Мухи бубнят.  Паутина  светится  на  кладбищенских
крестах.
     - Выходим.
     Бывший дом попа, как Коля-Толя объяснил. Поп сбежал отсюда  лет  десять
назад - и не по политическим там мотивам, а просто семья не  захотела  здесь
жить...   И   епархия   почему-то   отказалась   от   этой    церкви.    Уже
полуразрушенная - в глубине, в зарослях, краснеет  кирпичом.  Вокруг  нее  -
витые чугунные кресты в крапиве.  Ближе  к  дому  сменяются  современными  -
деревянными, простыми, обходят дом с флангов. Тишина. Зной.
     Здесь!
     Что - здесь?
     ... С сельсоветом по поводу дома не возникло проблем...
     Однако часто не  приходилось  там  бывать:  проклятая  работа  -  заказ
Щ-427, "Нырок". Замаскированная под обычный шельфоразведчик.  Но  обладающая
одним неожиданным свойством: умением нырять на шестьсот метров.  И  "рогом",
которым берет  пробы  грунта,  нечаянно  зацепляться  за  трансатлантический
корабль. Любопытно все же: о чем они там говорят?
     Все просто вроде бы, если не считать, что  прошлая,  Щ-426,  зацепилась
"рогом" за кабель, да так и не отцепилась. А  вклиниваться  в  разговоры  по
кабелю, просить помощи - нет такого приказа.
     Обычной лодке проще: выкинул на кабеле радиобуй, и пошел через  спутник
на гигагерцах! А с шестисот метров не выкинешь!
     Так и задохнулись!
     Какую же связь им поставить? Нет такой связи!
     Ночью, вернувшись, сидел на крыльце, смотрел на темную долину,  волнами
спускающуюся к далекому поселку Плодовому.  Вдруг  оттуда  замаячил  зеленый
огонек и, то исчезая, то появляясь, стал вроде бы ко мне приближаться.
     Печень екнула... Кто бы это ко мне?
     Она?
     Кто-то круто едет - таксисту велел не мелочиться, счетчик не  включать,
и видно - из города едет: у нас тут нет такси...
     Она?
     Вывернув из-за последнего бугра, такси осветило фарами дом...
     Геныч!
     Геныч пожаловал!
     После крушения Последнего Оплота Социализма - все сюда! Ромка  тут  уже
давно, хирургом.
     Обнялись с Генычем.
     - Ты, говорят, шале купил? - Геныч хмуро спрашивает.
     - Смотри!
     - Рухнуть есть где?
     - Найдем!
     Таксист, недовольный, уехал. А Геныч действительно рухнул.


                                    ***

     На следующий день была пыльная, скучная суббота. Покидали в  автоприцеп
гулкие бидоны, поехали на реку за водой. Геныч долго удивлялся  моей  жизни,
потом сказал:
     - Ну ты, Санчо, даешь! Пыль! Слепни! Глухомань! Кладбище! Только  такой
толстокожий, как ты, здесь может жить!
     Всегда бесчувственным меня считал. Он - чувственный!
     Привезли, естественно, не только воду. Тут и пошел душевный разговор.
     Про то, как в Африке на пули напоролся, я рассказал.
     - И ты мог подумать, что это я?! - Геныч вспылил. - Что я  могу  своего
друга... - Вскочил, забегал по избе. - Видеть тебя действительно  не  хотел.
Специально в горы уехал! Но чтобы...
     - Ну, извини.
     - Надо же - с нефом перепутал! - все повторял.
     Чтобы Геныча успокоить,  раз  пять  гонял  машину  в  лабаз  за  новыми
порциями. Все казалось, этого-то хватит?! Но не хватало!
     - Ты мог подумать, что я могу?! - Снова поехало. - В друга стрелять!..
     - Ну... один-то раз было... вроде бы... - не выдержал я.
     - Когда?! - Геныч взвился.
     - Ну... на Троне Генсека...
     - ... Ты мог подумать?! Эта сука  бешеная  в  тебя  палила!  Еле  потом
обезоружил ее! Как гремучая змея - всех ненавидит!.. Кстати, тут видел ее!
     - Где?
     - На станции - где же еще? На поезд садилась! Вся  расфуфыренная  -  не
узнает! Спросил, как к тебе проехать, и не ответила!
     - Так она ж и не знает! - радостно вскричал я.
     - Да... - Геныч  презрительно  на  меня  поглядел.  -  Она  тебя  таких
подлянок накидала...
     - Когда?!
     - А ты все к ней неровно дышишь!
     - Погоди.
     Выскочил в темные сени и там бешеный танец сплясал: все-таки  никто  на
этом свете так ее не чувствует, как я!
     Потом снова на станцию помчался... видимо, за выпивкой? Или зачем?
     Душа как-то летела впереди машины, мысли все были  о  Ней...  опомнился
вдруг над самым обрывом, вдарил по тормозам. Тело удержал на самом  краю,  а
душа от страха  улетела.  Высота...  простор...  далекое  сипенье  флейты...
Приближается...
     Стоп! Мне туда не надо! Она - здесь!
     С высоты вижу лучики: такие же пьяницы,  как  я,  едут  в  Плодовое  за
вином. Рывком возвращаюсь. Понимаю, что снова на земле,  потому  что  слышу,
как забытая бутылка, скатившись  с  заднего  сиденья,  разбилась  и  теперь,
булькая, льется.
     Фу!
     Потом услышал, как  тихо  камешки  струятся  с  обрыва  из-под  колеса.
Медленно, осторожно попятился, развернулся... Во! На краю ходим!
     На бешеной скорости ворвался в Плодовое. Встречный грузовик мне  фарами
помигал: мол, сбавь скоростянку! Засада! ГАИ!
     Дикое ликование охватило меня. Жизнь идет!
     В общем, укушались с Генычем крепко! И воскресенье под  тем  же  флагом
прошло...
     В понедельник утром Геныч заходит ко мне наверх.
     - Слушай, Санчо, не обижайся, но  только  такой  толстокожий,  как  ты,
может среди покойников жить! Я лучше на базе в общагу попрошусь!
     - Ладно.
     Вывел свой драндулет, поехали на базу. На площадке у стадиона  работяги
демонтируют  какой-то  ангар:  много  чего  пришло  в  ветхость  в  связи  с
конверсией.  Сдирают  тонкие,  светлые,  словно  поющие  листы  меркурина  и
швыряют в канаву, в грязь! Не выдержал, подошел.
     - Мужики!
     Отличная кровля на мою избу!
     - Договоримся! - говорит бригадир. - А лестница не нужна тебе?
     - Какая лестница?
     - Винтовая. Из того же материала. На второй этаж.
     - Покажите!
     Геныч, махнув рукой, убыл.
     А я с помощью товарищей начал грузить.


                                    ***

     Стали с Колей-Толей крыть дом. После работы - и  до  темноты.  Какая-то
кулацкая жилка у меня все же оказалась!  И  лестницу  установили:  точно  из

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг