Приехал я после этого к Лехе, уговорил его моим секундантом быть,
потом к Дзыне заехали, рассказали.
- Тогда, может быть, в мягкой манере? - радостно потирая руки, Дзыня
говорит.
- Так ведь денюх же нет! Де-нюх! - Леха вздохнул.
- Это необязательно! - Дзыня говорит. - Видели, в парадной внизу
старик грузин с бочонком вина? К сыну приехал. И со всеми, кто в парадную
входит, знакомится и - хочешь не хочешь - ковш вина.
- Да мы уж познакомились с ним! - Леха стыдливо говорит.
- Это несущественно! - Дзыня ответил.
Привязали быстро к батарее на кухне веревку, спу стились с пятого
этажа, вошли в парадную, познакоми лись, выпили по ковшу. г
Пулей наверх, снова спустились по веревке, познакомились, выпили по
ковшу вина.
Потом уже веревку отбросили, прямо прыгали из окна - для экономии
времени.
Проснулся я на какой-то скамейке. Возле головы мокрый темный пень,
обсыпанный сиренью. Голуби отряхивают лапки. Еж с лягушкой в зубах вдруг
подбежал:
- Не желаете?
- Нет. Пока нет.
- Освежает.
- Нет. Пока не нужно. Спасибо.
Поднялся энергично, Леху на уютнейшей полянке нашел. Рядом милиционеры
на коленях пытаются его разбудить, сдувая ему на лицо пушинки с
одуванчиков.
- Нет, - с огорчением один говорит. - Не просыпается!
Стряхнули землю с коленей, ушли.
Разбудил я Леху своими силами, рассказал, как милиционеры пытались его
будить.
- Не может этого быть! - Леха говорит. - Не типично это.
- Ну и пусть, - говорю. - Наша, что ли, забота, чтобы типично было?
Главное - хорошо!
Потом к Дзыне направились - открыл он нам, энергичный, подтянутый,
даже загоревший.
- Чайкю?
- А сколько времени-то? - испуганно вдруг Леха спросил.
- Половина шестого примерно, - Дзыня отвечает.
- У тебя же в пять дуэль! - Леха с ужасом ко мне поворачивается. - Ты
что же это, дуэль проспал?
- Мать честная! - говорю. - Проспать фактически свою смерть! Никогда
себе этого не прощу! Нет, ну когда-нибудь, наверно, прощу...
- Может, успеем еще? - Леха спрашивает.
- Нет!
- И правильно, - Дзыня говорит. - На такси еще тратиться! Незачем
это - самому себе неприятности организовывать за свой счет! Пусть другие
этим занимаются, кому деньги за это платят. А мы лучше чайку попьем!
- Не понимаю только я, - Леха бурчит, - где же тогда духовная жизнь:
мучительный самоанализ, мысль?
- Мучительный самоанализ, - говорю, - с трех до пяти. А мысль у меня
одна: жизнь - это рай. И мне этой мысли вот так хватает! Ведь в жизни как?
Что сам придумаешь себе, то и будет! Все сбывается, даже оговорки.
- Ну а вот сейчас как? - снова въедливо Леха спрашивает. - Ни копейки
у нас! Это хорошо?
- Нормально, - говорю.
***
Наутро пью в кухне пустой чай. "Да, - думаю, - видимо, действительно
жизнь сложна!" Вдруг Леха является, совершенно потрясенный. Лезет в кошель
и вынимает оттуда сто рублей!
- Откуда?! - в изумлении у него спрашиваю.
- Слон дал.
- Как слон? - говорю. - Ничего не понимаю.
- Я сам ничего не понимаю! - Леха отвечает. - Заглянул я случайно в
зоопарк. Стою задумчиво перед вольером слона и вижу вдруг - слон улыбается
и протягивает мне в хоботе сто рублей!
- Колоссально! Откуда же это у него?
- А на груди у него такая складка вроде кошеля - оттуда, наверное, -
Леха говорит.
- Да я не о том! Откуда вообще деньги у него?
- Может, на еде экономит?
Задумчиво плечами пожали... Тут звонки раздались. Дзыня появился.
Быстро сориентировался:
- Все в зоопарк!
По дороге волновались слегка, что не приглянемся мы с Дзыней слону, на
ладошки плевали, волосы приглаживали. Но все удалось, увидел нас слон,
улыбнулся и мне и Дзыне тоже по сто рублей протянул!
- Быстро на юг! - Дзыня говорит.
И в тот же день вылетели на юг - тут, кстати, и студенческие каникулы
начались.
Помню, только самолет взлетел, Леха сразу шмыгнул с сумкой в туалет и
вышел оттуда в плавках уже, в маске и с трубкой - чтоб ни секунды не
терять!
В первый же вечер на танцы отправились. Леха, везет ему, какую-то
местную красавицу пригласил - и в первый же вечерок довольно-таки здорово
нас побили. С того вечера Леха, будучи человеком принципиальным, каждый
день эту площадку навещал. И мы, естественно, с ним - свою ежедневную
порцию побоев получать!
И вот идем мы однажды вечером по набережной, глядим, как солнце в море
садится, - скоро, значит, на танцплощадку!
- Может, не пойдем сегодня? - я произнес.
- Пожалуйста! - Леха лицо напряг. - Вы, собственно, и не обязаны!
- Ну ладно, - Дзыня говорит, - зачем так ставить вопрос?! Но, может,
пропустим вечерок? Голова больно гудит.
- Пожалуйста! - Леха говорит. - Я пойду один.
- Но зачем? - говорю.
- А что они подумают про меня?
- Не все ли тебе равно, что эти малознакомые люди подумают про тебя?
- А она? - Леха спрашивает.
- Кто она? Помнишь ли ты хоть ее лицо?
- Это абсолютно не важно! - надменно Леха отвечает.
- Да. - Тут я историческую фразу произнес:
- Четко можно сказать, что ты кузнец своего несчастья!
- Так, - со вздохом Дзыня говорит, - придется карате применять!
- Придется, видимо, - согласился Леха.
Занимались они карате давно уже. Бегали с Лехой на цыпочках ног и рук,
с диким воплем бились с размаху головой о стену, удары бровями разучивали:
левой, левой, потом неожиданно правой.
В номере Дзыня достал из чемодана длинный ларец черного дерева -
батя-дирижер из Гонконга ему привез. На малиновом сафьяне лежат разные
приспособления для карате. Особенно, помню, меня там жужжалка потрясла:
боец крутит ее перед собой, она жужжит и всех, видимо, валит с ног.
Потом Дзыня шкаф распахнул, стал одежду выбирать для битвы. Решил
одеться "совсем просто", как он сказал, - строгий джинсовый костюм!
Взяли мы волшебный ларец, но тревога меня не отпускала: не поймут они
карате!
Так и получилось.
Дали нам, надо сказать, неплохо. Но на этом, к сожалению, история эта
не прекратилась.
Леха с девушкой той, из-за которой сыр-бор разгорелся, переписываться
стал! Тогда такое было: лишь то считается достойным, что достается с
трудом.
И действительно: ничто нам так трудно не досталось, как невеста для
Лехи.
Звали ее Дня. Каким-то холодом уже от самого имени веяло! Правда, Леха
в разговоре со мной легкомысленно ее Дийкой называл, но чувствовалось - это
только в разговоре со мной!
Однажды врывается ко мне потный, взъерошенный!
- Ну все! - Обессиленный, сел. - Согласилась она! Завтра приезжает!
- Ну, поздравляю тебя! - Лехе говорю. Кивнул, счастливый, потом
озабоченно спрашивает меня:
- Ты человек умный, разбираешься, что к чему. Скажи, куда б ее завтра
повести, чем поразить?
- А ты к слону нашему ее отведи! - говорю.
- Точно! - обрадовался Леха.
На следующий день звонит, расстроенный страшно:
- Дийка говорит: "Это абсолютная дичь!"
- Да вы, что ли, ходили уже?
- Нет еще...
- Ну так сходите же! - ему говорю. Вечером звонит, абсолютно уже
убитый, еле говорит:
- Дийка требует... чтоб мы все деньги... взятые у слона... вернули
ему, иначе она немедленно уезжает!
- Замечательно, - говорю.
Продали все, что могли, вернули деньги.
Вскоре после этого Леха мне говорит:
- Знаешь, чего мы тут с Дийкой надумали?
- Чего?
- Решили свадьбу нашу у тебя на даче играть!
Честно говоря, для меня это неожиданностью было - что свадьба их у
меня на даче будет.
"Ну ладно уж, - думаю, - все-таки он мне друг. Не так много у него
радостей в жизни. Пускай!"
Когда я в день свадьбы приехал на дачу, Леха, гордый, а-тю-тю-женный,
водил меня по прибранным, украшенным комнатам.
- Красиво, старик? А? Красиво?
Я зато привез массу жратвы, все деньги, можно сказать, стратил. Ладно
уж!
Потом гости появились. Какой-то романтик с гитарой. Доманежиевский,
литературотоваровед. Еще какие-то. Никто не был знаком ни с Лехой, ни со
мной, и никто, главное, и не собирался с нами знакомиться!
Невеста приехала в велюровой шляпке. Где-то на крайнем Западе,
говорят, снова такие в моду входят, но у нее-то она от позапрошлой моды
осталась - это видно!
Ну ладно уж - решил сготовить им грудинку баранью с разварным рисом.
Когда я притащил из кухни блюдо, перегородка между столовой и кабинетом
была свалена, лежала на полу, гости ходили по помещению туда-сюда.
- Это по договоренности, старих, по договоренности! - Леха залопотал.
Какой я ему еще "старих"?! И по какой это "договоренности"? Видимо, не
так себя понял!
Потом кто-то столкнул со стула мой пиджак прямо в ванночку с
проявителем. В доме воды не было, пришлось бежать чистить пиджак на улицу к
колонке. Тут вдруг подошел ко мне какой-то странник, с палкой и бородой
(вот это действительно - "старих"!).
- Милок, помоги до дому добраться!
- А где ваш дом-то?
Показал светящиеся маленькие окошки - жутко высоко, видимо, на небе.
- Да нет. Понимаете, не могу. Пиджак вот проявил, надо теперь
закрепить.
- Я уж рассчитываю на тебя, милок.
Что значит - "рассчитываю"? Минуту назад он вообще ничего о
существовании моем не знал.
Впился он в локоть мой железными пальцами. Повел. Долго шли мы с ним,
приблизительно вечность. Вошли наконец в какие-то сени. Странник взял
стакан, с шуршанием запустил в какой-то мешок.
- Семецки, сусаные. На цедаке, под залезом.
- А-а. Спасибо! - говорю.
Выскочил, заскользил быстро вниз. И главное, когда наверх еще
поднимался, видел, оглядываясь, зарево какое-то. Радовался, как дурак:
"Северное сияние?"
Но когда, с болью дыша, примчался вниз, все было кончено.
Дача сгорела, невеста, вспылив, уехала, только Леха, балбес, болтался
по пепелищу, лопоча:
- Все нормально, старих, все нормально! Потом он шел сбоку от меня,
заглядывал в лицо.
- Ничего, старих? А? Ничего?
- Ладно уж, - ответил я, - ничего!
***
Вскоре после этого Леха от муравьев своих любимых решил избавиться.
Пришел однажды к нему, застал в горьких слезах. В одной руке у него
маленькая, в другой хлорофос. Из маленькой глоток отопьет, потом хлорофосом
на себя брызнет.
- Надоели мне эти муравьи, - в слезах говорит. - Не выйти с ними
никуда в приличное общество!
И снова из маленькой отхлебнул и хлорофосом себя обдал!
Вышли мы с ним потом на улицу, сразу же к нам огромная колонна
муравьев побежала. Потом, едкий запах хлорофоса почуяв, передние тормозить
начали, заворачивать. Колонна вопросительным знаком изогнулась.
Впервые я видел так наглядно, как от человека удача его уходит!
***
Потом защитили мы дипломы. Нас с Лехой в зональный институт
проектирования направили, а Дзыня, ловкач, в архитектурно-планировочное
управление проскользнул.
И надо отметить, что руководитель нашей с Лехой мастерской - все у нас
Орфеичем его звали - не особенно нас взлюбил.
Ну, понять можно его: папа у него был Орфей, а он лишь Орфеич
получился, поэтому злоба из него так и лилась. Пытался незадачливую свою
жизнь под обстоятельства подвести: такие, мол, нынче обстоятельства, что
лучше и пытаться не надо ничего сделать. Слышал я разговоры эти миллион
раз! Будто раньше когда-то обстоятельства другие были. Ерунда! При любых
обстоятельствах, самых крутых, пытаться надо делать что-нибудь, а от трудов
твоих и обстоятельства, глядишь, к лучшему переменятся!
Лехе я это сказал - он сморщился.
- Оптимизм твой просто меня бесит! Сам посуди, ну как тут можно
развернуться, если столько ограничений на все наши проекты: денег
экономия - раз, площади экономия - два...
- Мыслей экономия - три! - говорю ему. - Все вы радуетесь этим
ограничениям - без них бы собственное убожество наружу вылезло, а так на
ограничения все свалить можно!
Часто мы с ним ругались.
Однажды вышли из института.
- Ну как ты живешь вообще-то? - Леха спрашивает, заранее вздыхая.
- Нормально! - говорю. - Жизнь удалась. Хата богата. Супруга упруга.
- А я нет! - Леха говорит.
- Что ж так?
- Да так, - Леха отвечает. - Жизнь сложна!
- Жизнь сложна, - говорю, - зато ночь нежна!
- Как же, - Леха обиделся, - ночь нежна! Знаешь, какие сны мне снятся!
Тебе нет?
- Снятся вообще-то. Недавно, например, наяву все вспомнить не мог, где
шапку забыл. Только заснул, вижу: вот же она где! Нет, снами я доволен. А
что?
- А угрызения разве не снятся? Кошмары?
- Нет. Как-то еще нет.
- Ты что же, Фрейда еще не читал?
- Еще нет!
- Вот ты говоришь - "ночь нежна". - Пригнулся. - А знаешь, что мне
жена моя изменяет? Налево и, что самое обидное, направо?..
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг