Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
     - В сельмаге? - Я кивнул на коробочку.
     - Как  бы  не  так!  -  передернул  плечами   более   рослый   оголец.-
Австрийские... А здесь,-  он  похлопал  себя  по  кармашку,-  французские  и
бельгийские. Дядя Алексей привез... Из-за границы.
     "Дядя Алексей... Это какой же дядя Алексей?" -  подумал  я,  как  будто
речь шла о нашем, земном дяде Алексее. Дядей Алексеев в  деревне  было  трое
или четверо, ко за границей никто из них  не  бывал.  Какая  там  заграница,
когда они в райцентр и то лишь по самой крайней нужде ездят.  Разве  капитан
Соколов, Фросин брат?.. Но это было бы уж слишком,- чтоб и здесь была Фрося,
а у  Фроси  -  брат!  Не  хватало  еще,  чтобы  этот  брат  оказался  еще  и
летчиком-истребителем.
     И вдруг послышались шаги, и из кустов вышел третий человечек. Росточком
он был еще меньше, чем первые двое, но одет точно так же, как эти, только на
голове у него вдобавок  возвышалось  какое-то  странное  сооружение,  что-то
среднее между пилоткой и беретом.
     Впрочем,  немного  спустя,  когда  человечек   снял   свое   нескладное
сооружение, я увидел, что это не берет, не  пилотка,  а  самый  обыкновенный
мешок, причем старый мешок, с дырками,- потому-то, должно быть, человечек  и
употребил его в качестве временного головного убора.
     И тут случилось...  Но  не  волнуйся,  читатель,  ничего  страшного  не
случилось. Меня никто не укусил, и я ни на  кого  не  бросился  с  кулаками.
Просто третий оголец (скоро выяснилось, что зовут его Сашкой) вдруг сказал:
     - Дядя Эдуард, вы же на курорте! - и вопросительно посмотрел на меня.
     - Гм... На каком курорте?
     На душе защемило. Вот оно, начинается! - подумал  я.  Вот  сейчас,  сию
минуту, и  откроются  тайны,  перед  которыми  побледнеют  все  человеческие
фантазии.
     И правда, Сашка (так и мы будем звать третьего огольца) шмыгнул носом и
сказал:
     - На каком! На самом обыкновенном! Вам же путевку дали. За сенокос.  Вы
что, забыли? - В голосе Сашки прозвучали недоверчивые нотки.
     - А-а, за сенокос! Ну и что из того?
     - Да ничего... Вот только удивительно, как вы здесь очутились... Уж  не
сбежали ли оттуда? - И  он  кивнул  через  плечо,  должно  быть,  в  сторону
здешнего курорта.
     Вот оно что, подумал я, вон каким фертом все обернулось.  Чего-чего,  а
такой встречи и, главное, с такими инопланетными разумными существами  я  не
ожидал.
     Я был рад невольной  Сашкиной  подсказке  (спасибо  тебе,  дорогой  мой
оголец) и ухватился за нее, как утопающий за соломинку.
     - Сбежал, сбежал, Сашка. Конечно, сбежал! -  засмеялся  я  радостно  и,
заложив руки за спину, прошелся туда-сюда вдоль берега.
     Ну и планета! Здесь, кажется, не только все как у нас, а  еще  и  лучше
гораздо. В самом деле, с тех пор, как я живу, мне никто не предлагал поехать
на курорт.
     А здесь... Гляди ты! Жатва на носу, а  его,  Эдьку  Свистуна  (здешнего
Эдьку Свистуна,  разумеется),  на  курорт  отправили.  Легко  тебе  живется,
братец!
     Меня  вдруг  осенила  великолепная  идея.  Если  Сашка  и  эти  огольцы
принимают меня за здешнего Эдьку Свистуна, значит, и все  остальные  примут.
Вряд ли следует говорить, как это важно  для  науки.  Представьте,  ихтиолог
превратился (на время,  разумеется)  в  кита,  акулу,  дельфина,  наконец  в
селедку и кильку, орнитолог - в попугая, ворону,  грача,  скворца,  воробья,
физик - в молекулу,  атом,  протон,  электрон  или  какую-нибудь  совсем  уж
ничтожную, не различимую даже  в  увеличительное  стекло  частицу...  А?  За
несколько дней мы узнали бы о живой и мертвой материи  больше,  чем  за  все
предыдущие столетия.
     - Ты скажи, какой дорогой вы ходите на озеро?
     Самой короткой или самой длинной? Прямиком или  в  обход?  А  может,  с
ветки на ветку прыгаете? -  сказал  я  тем  же  радостным  и  вместе  с  тем
непринужденным тоном.
     Огольцы посмотрели на меня подозрительно. Один из  них,  самый  рослый,
позабыл об удочке (поплавок в это время запрыгал  отчаянно,  как  будто  его
топили и не могли утопить), разинул  рот  и,  округлив  глаза,  ощупал  меня
взглядом с ног до головы. Я смекнул, что зарапортовался, и прикусил язык.
     - У тебя клюет,- сказал Сашка самому рослому.
     Тот глянул на поплавок, легким, едва заметным движением сделал подсечку
и стал тянуть. На песке забилась довольно крупная рыбина, похожая  на  щуку.
Рослый оголец подхватил ее за жабры и сунул в корзину,  из  которой  торчали
космы травы.
     - Вы, дядя Эдуард, в этом бору не были, что ли? -  сказал  Сашка,  тоже
оглядывая меня с ног до головы.
     Мне это не понравилось, по правде сказать.-  Может,  вас  подкинуть?  -
добавил он, показывая куда-то за кусты.
     Я обернулся и увидел прелюбопытнейшую  машину,  похожую  на  инвалидную
коляску, только, разумеется, гораздо изящнее. У  нее  были  мягкие  округлые
формы,  шароподобные  колеса  (два  спереди   и   два   сзади)   и   какойто
месяцеобразный рычаг управления. Меня так  и  подмывало  подойти  поближе  и
заглянуть в машину - что там? - но я отказался от этой мысли. "Еще  успею",-
подумал я, делая вид,  будто  такие  пустяки,  такие  детские  игрушки  меня
совершенно не интересуют.
     - Спасибо,- поблагодарил я огольца (он, должно быть, у них за водителя,
пришло в голову) и сделал движение, как бы собираясь идти.
     - Ну, как хотите.- Сашка пожал плечами.
     Я зашагал сначала вдоль озера, потом круто взял влево, туда, где  стоял
мой корабль.
     Последующие свои действия  не  берусь  объяснить,  настолько  они  были
нелогичными и странными. Я опять залез в корабль и посидел немного, глядя  в
иллюминатор. Потом стал гладить рычажки и кнопки -  машинально,  без  всякой
задней мысли,- и вдруг заметил, что глажу-то, в сущности, одну кнопку, самую
верхнюю, красненькую, с надписью "Старт". Стоит нажать, и все,  мой  корабль
снова полетит к Земле.
     Я отдернул руку, немного расслабился в кресле и закрыл глаза. "Что  ты,
Эдя? - стал убеждать самого себя.- Нажать всегда успеешь,  дело  нехитрое...
Даже если за  тобой  будут  гнаться  с  ножами  и  топорами,стоит  добежать,
забраться в верхний отсек, ткнуть пальцем - и ищи ветра в  поле!"  Рассуждая
так, я мало-помалу успокоился, то есть  решил  не  валять  дурака,  и  опять
спустился вниз. Под ложечкой у меня засосало, и я вспомнил, что  в  суматохе
забыл  позавтракать.  Этот  пробел  в  своей  биографии  надо  было   как-то
восполнить. Сориентировавшись по озеру и солнцу, я смело углубился в  лес  и
стал собирать ягоды. И не успел я набрать и горсти, как  впереди  показалась
фигура девушки лет двадцати - двадцати двух, тонкая и  стройная,  в  голубом
платье и белом платочке. Не воображаемой, а настоящей девушки, так  сказать,
вполне, вполне натуральной.
     "Ну,  Эдя...-  заколебался  я,  не  зная,  подходить  к  ней  или  пока
воздержаться. Не будучи знакомым с местными обычаями, я  не  знал,  как  она
поведет себя, когда я предстану пред ее очи. А  ну  как  испугается,  начнет
голосить...- Нет уж, увольте,- думал я,- нам,  мужчинам,  эти  фокусы  и  на
Земле надоели..." Все-таки и уходить  не  хотелось.  Во  мне,  должно  быть,
проснулся мужской инстинкт,  и  я  стал  разглядывать,  какая  она,  здешняя
красавица, что за фифа, так сказать.
     Вот она приблизилась, и я  отчетливо  различил  чистые  голубые  глаза,
черные ресницы (слегка подкрашенные, как мне показалось) и такие  же  черные
(тоже, надо полагать, подкрашенные) брови вразлет.  Особенно  меня  поразила
одежда. Платьице не  очень  короткое,  но  и  не  слишком  длинное,  а,  что
называется, в самый раз.
     На ногах что-то такое, что я назвал бы сандалиями. Да это,  наверно,  и
были сандалии, легкие и красивые, с блестящими застежками.
     Девушка подошла совсем близко, шагов на десять.
     Таиться больше не было никакой возможности. Стараясь не шуметь, я вышел
из-за куста и, протянув руку вперед и вверх, как учил Шишкин, сказал:
     - Здравствуй, сестра моя!
     Девушка вздрогнула, как бы испугалась чего-то, но тут же пришла в  себя
и засмеялась. Она смеялась искренне и простодушно, без всякого  притворства,
настолько искренне и простодушно, что я позавидовал ей.
     "Дитя природы!" - подумал я, опуская руку и делая шаг в ее сторону.
     - Здравствуй, братец! - произнесла девушка, не переставая смеяться.
     - Между прочим, сколько на ваших золотых?
     - Без пятнадцати девять.- Девушка мельком глянула на свои часы.
     А на моих было уже двадцать минут десятого.  "Ничего  себе,  разница  в
тридцать пять минут!" - отметил я про себя. Я перевел стрелку  назад,  чтобы
никого, в том числе и меня самого, не смущало наше, земное, время,  и  опять
устремил взгляд на прекрасную  незнакомку.  И...  и  остолбенел,  по  правде
сказать, то есть  вдруг  остолбенел.  Передо  мной  стояла  Фрося,  здешняя,
разумеется, Фрося, но -  красавица  из  красавиц.  Она  стояла  и  смеялась.
Смеялась искренне и простодушно.
     Потом перестала  смеяться,  помахала  рукой  и  двинулась  дальше.  Мне
хотелось догнать ее, остановить... Но благоразумие взяло  верх  над  слепыми
чувствами. Я потоптался на одном месте, потом вслух сказал:  "Держись,  Эдя,
здесь ты не пропадешь!" - и тоже зашагал своей дорогой.


                                    III

     Скоро лес кончился, как бы оборвался, и передо мной открылась деревня.
     Новые места всегда волнуют. Какая-нибудь избенка,  обнесенная  плетнем,
голубой дымок над крышей, праздно сидящие на завалинке мужики и бабы,  серые
или белые гуси на лугу - все наводит  на  мысли  о  чужой,  таинственной,  а
потому и манящей жизни.
     Помню первую встречу с нашим райцентром. Выехали мы с отцом  на  гнедом
меринке вечером,  на  рассвете  остановились  у  какого-то  ручья,  разожгли
костерок, попили чаю... Когда тронулись дальше, отец сказал:
     - Видишь церковь? Это и есть  город.  А  левее  -  Обь-матушка.  Правый
берег.
     Я приподнялся на телеге и увидел вдали  что-то  белое,  устремленное  в
небо. Если верить отцу, это и была церковь. Городская церковь.  А  левее,  и
правда, тянулась розовая в утреннем свете полоса - высокий, обрывистый берег
Оби. Не какой-нибудь там речонки вроде  нашей  Бурлы,  а  настоящей  большой
реки, по которой ходят пароходы.
     Сердце у меня сладко забилось.  Отец  помахал  концами  вожжей,  гнедой
меринок с шага перешел на рысь, телега покатила по накатанной дороге,  шурша
колесами, и все замелькало по сторонам...  А  я  так  и  остался  стоять  на
коленях.  Я  смотрел  на  церковь,  построенную  еще  при  царе  Горохе,  на
обрывистый берег Оби, который из  розового  становился  белым,  и  испытывал
странное, щемящее чувство, какое, наверно, бывает от встречи с чудом.
     Так  было  и  теперь.  Я  стоял  как  вкопанный   и   с   пронзительным
любопытством, даже с каким-то  страхом  смотрел  по  сторонам.  Сначала  мне
показалось, что деревня как деревня, точь-в-точь такая же, как и наша.
     И березнички, и потемневшие от  времени  избы  с  тесовыми  крышами,  и
мальвы в палисадничках - все как у  нас...  Я  прислушался.  И  звуки  будто
знакомые: то прокудахчет курица, снесшая  яйцо,  то  донесется  музыка...  Я
потянул в себя воздух, ощутил запах вкусных щей с бараниной, и у  меня  даже
слюнки потекли - до того аппетитный запах.
     Но так показалось  лишь  вначале,  так  сказать,  при  первом  взгляде.
Несколько времени спустя,  присмотревшись,  я  обнаружил,  что  сходство,  в
сущности, очень небольшое, почти незначительное. Избы были не бревенчатые, а
кирпичные, как я заметил, только сложены,  оказывается,  настолько  искусно,
что издали их можно принять за бревенчатые. Крыши, сдается, шиферные.
     Но, опять же, шифер здешний, особенный, он отличается от нашего мягкими
тонами и своеобразными формами, смотришь - и душа  радуется.  Окна  большие,
светлые, вокруг каждого окна.- резные наличники. Впрочем,  я  принял  их  за
резные, а на самом деле это опять же фабричная работа,  стандарт,  но  такой
стандарт, который даст фору любой ручной работе.
     - Дядя Эдуард, что же вы? - послышался мальчишечий голос.
     Я оглянулся. В двух шагах от меня стояла та самая  машина,  похожая  на
инвалидную коляску, которую я видел на берегу  озера.  Да  не  одна,  а  три
сразу. В машинах сидели уже знакомые мне мальцы-огольцы.
     - А где  же  ваши  удочки?  -  спросил  я,  давая  дорогу.  Почему  мне
вздумалось спросить об удочках, и сам не знаю. Просто, наверно, увидел,  что
мальцы возвращаются с рыбалки, а  без  удочек,  вот  и  спросил,  хотя,  как
читатель понимает, удочки в тот момент меня  интересовали  не  больше,  чем,
скажем, наряды британской королевы.
     - На озере, где же еще! - улыбнулся Сашка.
     И  двое  других  тоже  улыбнулись.  Даже  не   улыбнулись,   а   как-то
усмехнулись, чуть по засмеялись. И  Фрося,  и  эти...  Было  ясно,  что  они
находят меня смешным, ну если не меня, то что-то во мне или на мне... Но что
именно? Что?.. Я глянул на себя, наеколь ко можно глянуть на себя,  не  имея
зеркала, и ничего странного, тем  более  смешного  не  обнаружил.  Наверное,
здешний Эдька Свистун порядочный забулдыга, подумал я. По привычке  смеются.
Бывают ведь и у нас на Земле люди. Стоит им появиться, стоит как-нибудь эдак
перекосить рожу, и все покатываются со смеху.
     - Ну,  если  на  озере...-  сказал  я  и  выкинул  руку,   как   делают
милиционеры, давая понять, что путь свободен. Сашка и двое других заработали
ногами, и машины тронулись, мягко шурша почти круглыми шинами.
     Я пошел дальше. Пошел к тетке Соне, то  есть,  собственно,  к  себе  на
квартиру. Вообще-то, как читатель понимает, не к себе, а  к  здешнему  Эдьке
Свистуну, но вместе с тем как будто и к себе. Хотя на  этой  чудной  планете
все было, кажется, так и не так, как у нас, я  примерно  представлял  улицы,
дома, словом, все расположение, и шел довольно уверенно, не останавливаясь.
     Вот я пересек улицу и опять углубился в березняк. Вот подошел к проулку
и увидел... свою улицу. Те же избы, левее - водонапорная башня. А дальше, за
деревней, в степи,- наша ремонтно-техническая мастерская. Наша и не наша,  а
скорее все-таки не наша. Что-то в ней было свое, что-то такое, что делало ее
не похожей на нашу, более капитальной, что ли.
     По проулку я вышел на улицу,  заросшую  травоймуравой,-  чувствовалось,
что машины по ней давно не ездят,- пересек ее и... очутился на крыльце  избы
тетки Сони. Было ровно десять утра, ни секунды больше или меньше. Деревня  в
эту пору была пустынной,  почти  совсем  безлюдной,  и  мне  удалось  пройти
незамеченным.
     "Ну вот я и дома",- мысленно усмехнулся я. В самом деле, глупо говорить
о доме, когда ты впервые в жизни переступаешь порог этого дома.
     Я подошел и постучался. Нет ответа.  Я  постучался  еще  раз.  И  опять
молчание. "На работе старуха, не иначе!" - подумал я, по  привычке  шаря  за
косяком. Там была, должна была быть щелка, так сказать,  условленная  щелка,
куда мы обычно кладем ключ, когда уходим куда-нибудь. Щелка, правда, была, в
нее пролезал палец, а вот ключа в той  щелке  не  оказалось.  "Куда  же  она
могла?.. И что теперь прикажете делать?" Я опустил взгляд и... и увидел, что
на двери нет никакого замка. Да что замка - намека на замок нет! Я взялся за
скобу, нажал слегка, и  дверь  подалась.  Вошел  в  сени,  потом  на  кухню,
оттуда - в комнату-боковушку.
     Не берусь описывать, что я пережил в эти короткие секунды. Мне  было  и
удивительно, и оторопь брала, и холодные мурашки пробегали по всему телу.
     Изба была, разумеется, как и  все  здешние  избы  -  не  деревянная,  а
кирпичная, гладко оштукатуренная внутри, но обстановка почти такая же, как и
у нас на Земле, то есть в той тетки-Сониной избе. И стол как будто тот же, и
стулья возле стола, словом, все-все.
     А в комнате-боковушке (моей комнате, пришло в  голову)  так  и  кровать
была застлана, как обычно стелил я, когда было  время,-  аккуратненько,  без
единой морщинки на покрывале.
     В простенке висела довольно красивая полка  с  книгами.  Я  взял  томик
Пушкина, прочитал несколько строк... "Пушкин - он везде Пушкин!" - подумал я
и, поставив томик на место, прошелся туда-сюда, то есть из угла в угол,  как
это делал там, на  Земле.  И  вдруг  я  хлопнул  себя  по  ляжкам  и  громко
рассмеялся. "Чудило! Идиот!  Форменный  идиот!"  Только  теперь,  очутившись
перед зеркалом (кстати, зеркало было во весь рост, от пола  до  потолка),  я
понял, почему ехидненько усмехались мальцы-огольцы, особенно  когда  нагнали
меня, и почему  Фрося  (здешняя  Фрося,  разумеется)  тоже,  можно  сказать,
надрывала животики. На мне же был наш, то есть земной, костюм, как я  забыл,
ума не приложу!
     Надо было что-то делать. Я распахнул настежь дверцы шкафа  и  поразился
обилию всякого барахла. Тут были костюмы, брюки, рубашки,  галстуки,  туфли,
шляпы, береты, запонки - словом, настоящий универмаг.
     Не мешкая, я скинул с себя пиджак и брюки и задумался.  Что  надеть?  Я
перебрал несколько вещей и наконец остановился на самых дешевых и  скромных,
как мне показалось. Это  были  голубенькая  лавсановая  рубашка,  серый  (по
виду - льняной) пиджак и такие же брюки, то есть не брюки, а трусы, вернее -

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг