голове платформы. - Человек на путях! Напряжение с контактного пусть
снимут, передай по дистанции!
Михаил не видел вспышки и не слышал крика. С изумлением, которое не
успело сделаться страхом, он увидел, что делает Павел. "Судзуки" проскочил
платформу до конца, снес узкую железную дверцу, и они на долгие мгновения
поплыли по воздуху.
От приземления на пути хрустнули зубы и треснуло в позвоночнике.
Мотоцикл запрыгал. Все силы приходилось напрягать, чтобы не сорваться.
Справа набирала скорость электричка, люди в окнах показывали на них
пальцами. Потом путь ушел глубже, вокруг остались одни травянистые склоны и
вершины деревьев над ними - огромных кленов. Каким-то образом он успевал
все это замечать.
"Только бы не поезд навстречу, - прыгало в голове в такт
подскакиваниям заднего колеса. - Только бы не поезд!"
У огромных ворот тоннеля - противоатомных дверей, сейчас они
разведены - "Судзуки" бросили, взбежали вверх к невысокому заборчику с
кабелями. И здесь опоздали.
От института уже неслись, поблескивая синими огнями и завывая,
машины. Такие же звуки доносились и по правую руку, с идущей вдоль улицы.
- В тоннель! - приказал Павел. - Авось добежим до станции. На
поверхности они нас, как куропаток...
Тут было гораздо прохладнее, чем на улице. В межрельсовом провале
хлюпала вода. Она не сочилась со стен, а бежала ручьем понизу.
- Как тараканы бежим от горячего, - выдохнул Михаил, разбрызгивая
лужи.
- Что?
- Я говорю, сообщили метровским небось. Нас встретят. Берегись -
сейчас будет поезд.
- Тем хуже для нас...
Возник гул и визг, пятна света запрыгали по рельсам и низу стен.
Поезд не успели задержать и даже не успели еще передать сообщение о ЧП.
Прорыв по рельсам, показавшийся долгим, не занял и минуты.
- В нишу! Если машинист заметит, он доложит, что в тоннеле люди.
"Ниши безопасности" расположены через каждые сто метров. Или сто
пятьдесят, Михаил не считал, пока они до нее бежали. Сидели, спрятав лицо в
ладонях, скорчившись. Сквозь пальцы в кромешной тьме мелькали блики вагонов
в скользкой жиже. Тело били оплеухи ветра, уши рвал грохот.
Это продолжалось бесконечно.
бесконечно
Последнее "пом-мм!" - поезд вылетел наружу, на свет, который не видно
отсюда из-за поворота. Где-то там пассажиры с недоумением и тревогой
увидели мелькнувший брошенный мотоцикл. Может быть, возле него уже суетятся
люди. Дрогнет у пассажира сердце: вдруг - что-нибудь? Теракт? Чеченцы в
Москве? Внешний вид и количество милиции его успокоит.
Раздался звук, которого здесь не должно было быть, - Павел тихонечко
смеялся:
- Ты не видал, Братка, как того-то прижгло? Ох, и прижгло... А-не
хватай!
- Как ты додумался с платформы прыгать?
- На вдруг! Куда было деваться, сам подумай? Зато теперь у нас тишь,
гладь и благодать... ее мать. Чего надо было от тебя, выяснил?
- А! - Михаил не удержался от пренебрежительного смешка. - На арапа
взять хотели. Вербовщики... Но и сами тряслись. Алик им, видать, про меня
чего было и не было наболтал.
- А ты мне не верил. - Павел потянулся в нише. - "И началась самая
увлекательная из охот..."
- Иди ты с афоризмами твоими.
- Я, Братка Минька, так себе мыслю. Вот мы с тобой, предположим,
исчезнем. Смоемся отсюда твоим мистическим образом, или пришибут нас
все-таки - как я полагаю, - но паренек, Алик твой, он останется. Когда б не
мы - кто бы его выручил? Я ему так и сказал: беги, говорю, парень, немногим
удалось уйти. Что там еще с нами будет - ладно, а это мы сделали.
- Ну да. Ради этого стоило жить. Утешайся. Я, между прочим, всех вас
тоже выручить хочу.
Тишину во тьме тоннеля нарушала лишь струящаяся по бетону вода.
- Какие интервалы между поездами?
- Спроси чего полегче, Братка. В мое время они шли через восемьдесят
секунд.
- В твое время электричества было больше. Если они все-таки
остановили движение, то нас должны искать, а мы ничего не слышим. Может,
пойдем сами, это короткий перегон... эй! Эй, Батя!
Его пальцы словно перебирали что-то, он сидел в той же позе, голова
резко дергалась в сторону. Тяжелые кисти падали, обессилев.
-Эй!
Михаил не знал, что делать.
- Братка...
- Что с тобой было?
Павел не ответил. Опершись о стену, выпрямился.
- Часто у тебя такое? Что это? Ты что-то видел?
- Что видел... Это не объяснишь, Миня. А случается?.. Случается, да.
- Последнее время - все чаще, - утвердительно сказал Михаил.
- Верно. Чаще. Откуда ты... А я особенно и не считал.
- Ты ничего не понял, Паша? Тебя зовут. Туда, где ты должен быть.
- Угу. - Павел шагнул вперед, плеснув ручьем под ногами. Внешне он
остался совершенно спокоен. - Понятно. Я что-нибудь делал?
- Руками и головой. Вот так. - Михаил показал.
- Ишь ты. Никогда не знал, как это выглядит со стороны. Не у кого
спросить было. Пошли, что ли? В когти льва. В какую сторону предпочитаешь,
где тебе больше нравится быть повязанным - на воле или под прочным
потолком?
- Не такой уж он и прочный, - проворчал Михаил, выбираясь из ниши.
Они пошли к станции. Вскоре увидели зарево от освещения и сразу -
бело-красный кафель стен и черноту под платформой, уходящей к дальнему
жерлу тоннеля на том конце. Вид снизу был непривычен. Прошли к лесенке,
ведущей на перрон, таясь и пригибаясь у нескольких дверей, выходивших в
тоннель. За некоторыми горел свет. Они вели к станционным службам. Никого
нигде, лишь за одной из дверей неразборчивый женский голос.
Поднялись по железным ступеням, открыли простой шпингалет, запиравший
металлическую дверцу в серебряной краске - сестрицу той, что вынес
"Судзуки". Почему-то перрон оказался пустым.
Короткий поворот - эскалатор. Полное безлюдье на всей станции, только
вдалеке два оранжевых жилета катают глыбы поломоечных машин. Эскалатор
работает.
Ничего не понимая, Михаил пристроился за Батей, они чинно поднялись,
повернули и, миновав пустые угловые крепления, где когда-то висели
разменные автоматы, вышли на проспект.
Над проспектом горели рыжие фонари. Небо было черным, ночным.
- Батя...
Павел сильно толкнул его. Быстрым шагом они ушли налево, за павильон
метро. Перелезли через какой-то забор, почти бегом миновали здание школы,
спрятались в кустах между корпусами по ту сторону школьного участка.
- Батя...
- Очнись! - Голос у Павла был злой. - Сколько было на часах, когда мы
начали крутить?
- Девятнадцать-пятнадцать. Как уговаривались.
- Сколько всего продлилось?
- Ну... полчаса. Меньше.
- Сколько в тоннеле просидели?
- Ну пусть столько же. Батя, сколько сейчас?
- Ноль один-тридцать шесть, я на станции еще посмотрел. Что же
получается, ОНА у нас почти пять часов украла?
Глава 12
Добрая Маринка, увидя, как подруга измучена, недолго приставала с
задушевными вопросами. Она вручила Елене Евгеньевне свой безразмерный
мохнатый халат в черно-желтую полосу и пошла готовить постель.
"Хорошенькое я произвожу впечатление, - думала Елена Евгеньевна. -
Явиться среди бела дня, чтобы лечь спать. Маринка - свой человек, к ней
можно".
Полосы на халате были не продольными, а поперечными, и, посмотрев на
себя, Елена Евгеньевна решила, что похожа на осу. Наверное, тот, кто
выдумывал этот халат, предполагал нечто подобное, но Маринка все равно
оставалась в нем похожей на гиппопотама. Правда, на раскрашенного.
- Будешь что-нибудь? - спросила Маринка. - Может, кофе?
- О, нет. - Елена Евгеньевна содрогнулась от одной мысли о кофе. -
Только не это, хватит с меня кофе на сегодня. И вообще...
- Понятно, понятно. Иди, Лелька, ложись, на тебе лица нет. Я разбужу.
Но ее разбудил телефон. Хоть звук был совсем тихий, она его услышала.
Маринка отвечала еще тише.
- Нет... нет, повторяю, вы ошибаетесь. Какой знакомый? Нет, ее нет, с
какой стати она вообще здесь должна быть... ну и что! Нет, она не подойдет,
она отдыхает. Хорошо, я так и передам - Андрей Львович. А сейчас я вас
попрошу не звонить больше.
- Маринка, дай мне...
Она протянула Елене Евгеньевне аппарат с видом одновременно
загадочным и любопытным. Маринка, разумеется, не знала Андрея Львовича.
- Слушаю. - Трубка была теплой от раскрасневшейся Маринкиной щеки. -
Я слушаю тебя.
- Прошу извинить, Елена Евгеньевна, что прерываю ваш отдых. Нам
необходимо встретиться как можно скорее, я предлагаю - у вас. Почему вы не
поехали домой?
- Ох, Андрюш, у меня просто сил не было. Да и что такого? -
Елена-вторая просыпалась. - Заехала к подруге. В конце концов я не
обязана...
- Хорошо, обсудим и это. Через сколько вы можете быть?
"Ого, - подумала она без волнения, - он сердит".
- Будет лучше, Андрей Львович, - сказала она, - если вы подошлете
сюда машину. Телефон нашли, значит, и адрес вам узнать несложно. Через
полчаса я смогу выйти.
- Так и договоримся. И еще я попросил бы вас соблюдать сдержанность,
Елена Евгеньевна, хоть бы по дороге. - И, не прощаясь, отключился.
- Дважды уже звонил, - сообщила Маринка. - Бусыгин приятелей
подсылает или это твой новый?
- Это по делам, - сказала Елена Евгеньевна, но прикусила язык.
- По каким таким делам? Хотя постой, чем это ты таким занялась? Ой,
Лелька, смотри...
На Маринку звонок произвел большое впечатление, хотя к каким только
звонкам она не успела уже привыкнуть, будучи "надежной тихой гаванью" как
для замужних подруг, так и - Елена Евгеньевна знала - женатых друзей.
Все двадцать минут, пока она одевалась, причесывалась и
подкрашивалась неописуемой Маринкиной косметикой, которую надо было
выбирать из общих куч в трюмо, тумбочках и ящичках, Маринка как привязанная
ходила следом и только повторяла: "Ой, Лелька..." Пыталась заглянуть в
глаза. Качала головой. Бог уж знает, что она себе там вообразила.
Елена Евгеньевна, скрепя сердце, молчала. Ну что тут скажешь? Да и
мысли заняты не тем.
Она проспала три с половиной часа, но чувствовала себя отдохнувшей.
"Ты готова к грядущим боям, голуба моя? - задала она себе вопрос,
обмахиваясь Маринкиной лысой пуховкой. - Что они грядут, можешь не
сомневаться. И первый из них не далее чем через несколько минут... А
все-таки лучше, если бы ничего не было. Совсем".
С Маринкой она расцеловалась на пороге и с благодарностью пожала
Маринкину руку, похожую на недопеченный калач.
- Ох, Лелька, смотри...
Поджидала ее большая черная машина с притененными стеклами, а за
рулем был водитель, который приносил розы. Василий Васильевич его, кажется.
Где она все-таки его видела? Тоже весь в черном. Он открыл перед ней
дверцу.
- Прошу, Елена Евгеньевна, - услышала она знакомый голос.
"Все-таки не удержался, сам прилетел", - подумала она.
Несколько неприятно было обнаружить в машине еще одного -
бесстрастного, как каменное скифское изваяние, охранника на переднем
сиденье.
- Зачем? - спросила она, имея в виду стриженый затылок перед собой. В
салоне было полутемно из-за стекол. Андрей Львович пожал плечами:
- А чего бы ты хотела? Теперь всегда так будет. Ты же не хочешь
нормальных рабочих взаимоотношений. Ночи напролет просиживаешь в
сомнительных компаниях. А ночами теперь опасно, я должен заботиться о твоей
целости и сохранности.
- Неужели ты думаешь, что я это потерплю?
- Твоему отцу приходилось терпеть и не такое.
- Что-то я не припомню. Где угодно, но только не дома.
- А ты Василь Василича спроси. Верно, Вас иль Василич?
Не поворачивая крупной головы с гладкой лысиной, тот отозвался:
- Точно так. Я от батюшки вашего, помню, на шаг отойти не смел. Даже,
прошу прощения, в уборную вместе ходили. Теперь вот руководство ваше
сподобился возить и вас.
- Между прочим, - показал Андрей Львович, - вот Василь
Василич-младший. Тоже преемственность поколений. Я в это больше всего верю,
так - надежнее.
- Будет со мной в уборную ходить? - зло поинтересовалась Елена
Евгеньевна. Но она была смущена.
Машина свернула с набережной и через арку въехала во двор.
- Андрей, - начала она, - видишь ли, я обронила... забыла...
- Еще лучше, - сказал безжалостный Андрей Львович. - У него оставила?
На память? Тебе, Лена, не охрана, тебе нянька нужна. Василь Василич,
пойдем, твое мастерство требуется.
Елена Евгеньевна ожидала увидеть связку отмычек на большом
проволочном кольце, как в фильмах о взломщиках. Василь Василич имел в руках
компактный инструмент, размером и формой напоминающий отвертку.
Посмотрел замок. Посвистел носом. И отступил на шаг, махнув рукой
младшему:
- Васька, делай. - Пояснил специально для Елены
Евгеньевны: - С таким-то и он должен справиться, а иначе чему ж я его
учил.
Василь Василичу-младшему не понадобилось и полминуты.
"Бусыгин наглядеться не мог на свои новые японские замки", - подумала
Елена Евгеньевна, входя к себе домой. Василичи остались снаружи.
Она прошла не на кухню - не желает она сегодня быть радушной
хозяйкой! - а в гостиную, где буквально упала на диван.
- Отец и сын, трудовая династия, семейный бизнес, общее дело, "Коза
ностра". Теперь мне ясны корни мафии, Андрюшенька.
- Я каждый день буду по два часа Господу Богу поклоны класть, если в
этой стране воцарится настоящая мафия. От Кремля до Шепетовки нами владеют
банды, которые между собой в постоянной войне. Мафия же в изначалии своем -
"убежище". О чем, кроме убежища, мечтать, когда идет война? Но, по-моему,
не тебе сетовать на трудовые династии.
- Именно что мне. Мой дед умер генерал-полковником, и за гробом несли
тридцать девять медалей и орденов только потому, что какой-то другой дед,
хоть того же Василь Василича-младшего в сороковом на допросе перестарался и
сломал деду обе кисти. А после тюремного госпиталя дед попал в одну камеру
с Рокоссовским, и тот его вытащил, когда вышел сам.
Мой отец всю жизнь работал на войну, и за это Василь Василич твой
водил его под конвоем в уборную.
Я, кажется, могу уничтожить вообще все, что называется современной
цивилизацией, и новый Василь Василич без ключа открывает дверь моего дома.
Мы всегда служили, они - надзирали за нами.
- Лена, что за настроения? От кого глупостей набралась? Хватит уже
оголтелых разоблачений, пора вперед смотреть. Занятные у тебя новые
знакомые, если вы об этом с ними говорите. А какую роль ты отводишь мне?
Надеюсь, не тех кровопийц рода человеческого, на которых тебе приходится
подневольно служить?
Она и сама не знала, откуда взялись резкие слова.
Если она раньше и думала на эти темы, то отвлеченно, не применяя к
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг