на кухне, не обращая внимания на возмущение тети Нели, которое все никак не
перерастало в благодарность.
"Больше я к тебе не вернусь, - сказал Гоша гордо. - Прощай, тетя
Неля, и спасибо за все. Может быть, когда-нибудь тебе будет стыдно, и ты
еще пожалеешь".
Он сказал так, не совсем понятно, и ушел.
Он мог бы оставить тете Неле несравнимо более ценную память по себе,
чем восемьсотграммовая банка итальянских маринованных корнишонов и свой
неизвестно где заныканный паспорт, но Гоша не терпел, когда на него
кричали. Он этого просто не переносил.
- Да, не переношу, - сказал Гоша, встав, как нескладная жердь,
посреди этой странной квартиры со странными людьми, куда привел его,
бесцеремонно ухватив за рукав, не менее странный рыжий человек в каскетке.
Тезка-Мишка вынул субъекта Гошу из кучки обычных вьющихся на его
любимом месте таких же субъектов. По дороге от тети Нели Гоша то ли с горя,
то ли от обуявшей лихости дважды вызывал себе "граммчики". Поэтому, прибыв,
не вспомнил свои разумные намерения, а с ходу предложил какому-то смутно
знакомому пари, что запросто доставит вот сюда, прямо на этот пятачок
часовую стрелку с Кремлевских курантов.
Мишка угадал в момент, когда к Гоше, оравшему:
"Теперь веришь?!", вылетел парень из ларька, содержимое чьей витрины
частью стояло на одноногом столе между Гошей и обомлевшим собеседником, а
частью валялось вокруг.
Остальные субъекты еще стояли с разинутыми ртами, когда все
испарилось - на ту же свалку, - а Мишка, распознав в гомоне "граммчики",
засовывал Гошу в свои "Жигули" тринадцатой модели, которые были у него
запасные. Гоша удивлялся, но не протестовал. Ему требовалась родственная
душа, все равно какая.
- Что же он такое вытворяет?
- Точно не скажу, шеф, но "граммчики" - это он, можете не
сомневаться.
- С чего ты взял, что он - третий? - спросил Павел, разглядывая Гошу,
как редкую птицу, на которую Гоша, кстати, смахивал. Запросто уселся за их
стол и даже сам себе налил кофе. По случайности попал в бокал Павла, и,
когда попробовал, брови на его худом и унылом лице поползли вверх.
- Ах, ну да, - сказал Павел, - ОНА. Чем же знаменит наш новый друг?
- Егор Кузьмич. - Михаил присел с Гошей рядом, тогда как Елена
Евгеньевна, наоборот, отодвинулась в самый угол софы. - Можете не
беспокоиться, вы среди друзей. Угощайтесь, чем Бог послал, не обессудьте за
скудный стол, у меня, сами видите, небольшой... ремонт.
- Он же переезд, - вставил Павел. - Или потоп с пожаром. Минька, в
магазин мальчугана пошли, уж открыто. Такую ораву закусками не прокормишь.
- Пожалуйста, - хмуро заявил тезка-Мишка, надувшись за
"мальчугана", - я могу. Только вы лучше этого попросите... Кузьмича. Он вам
запросто.
- Что надо? - начал Гоша и сам себя перебил: - Нет, сперва...
- Ай! - вырвалось у Елены Евгеньевны. Ей, сидевшей сбоку, удалось
поймать самый момент возникновения "граммчиков" из ничего.
Остальные просто увидели, как Гоша развел ладони, а под ними стоял
пластиковый порционный стаканчик.
- За знакомство, - сказал Гоша.
- Ну, я попал! - Тезка-Мишка длинно, с поворотами и вывертами
выматерился, одновременно страшно копаясь за пазухой. - Шеф, отпусти меня!
Бога ради, сам грешен, святым крестом клянусь - никому! В монастырь уйду,
грехи замаливать!.. Нынче же вечером...
Он бухнулся на колени, вытянув перед собой крестик на суровом
гайтане.
- Прекрати комедию! - рявкнул на него Михаил. - Что это тебе - театр?
Встань, сядь сюда, и чтобы я тебя не видел и не слышал!
- Однако это становится забавным, - медленно сказал Павел, наблюдая,
как Гоша приканчивает граммчики.
Михаила в этот момент больше интересовала реакция Елены Евгеньевны.
После "ай!" она не издала ни звука, смотрела на Гошу без боязни, с одним
только тревожным любопытством. Ее прекрасное лицо казалось посеревшим от
усталости.
- Все это очень интересно, Егор Кузьмич, - сказал он Гоше, - а что
еще вы можете?
- А чего хочешь! Что надо - то и могу. Вот... - И на столе появились
разноцветные бутылки с ликерами. Две, вставши криво, завалились и разбились
бы, не подхвати их Павел.
- Вот - еще... - Куча шоколадок, батончиков, "сникерсов", пакетов с
кексами.
- Чего еще надо? - Гоша оглядел всех победным, хотя и сильно
замутненным взором. - О! Хошь пари, как тебя... Стрелку со Спасской башни?
Прямо сюда, хоч-шь?..
Далась сегодня Гоше эта стрелка. Он и не подозревал, а все потому,
что тетя Неля, против обыкновения встав рано, безжалостно будила его под
пиканье сигналов точного времени, а в Гошином сне оно стало грохотом
курантов.
- Вы мне не говорите - алкаш. Может споткнуться человек?
Спотыкнуться? Шампанского - на! Гоше стоит только знать - где, и я все
могу. Хочешь стрелку? Обе...
счас...
Павел, тоже пристально наблюдавший за Гошей, который "плыл" на
глазах, быстро подсел к нему, приобнял за плащ. Плечи у Гоши были такие
узкие, что совершенно в нем терялись.
- Егор... Гоша, Кузьмич, - загудел доверительно, как старому
корешу, - ну ее на... пардон, эту стрелку. Хватит с нас стрелок. Давай мы с
тобой еще по стопарю? На пари? Чего-то мне не верится. Как ты их там
добываешь, откуда берутся-то?
- А! - Гоша весь оживился. - Интересно! Теперь все вы Гошей
интересуетесь, это раньше вам Гоша был как пыль, как тряпка... половик,
ноги вытирать! Жена ушла... пусть идет! Пусть ей будет стыдно! Ничего, вы
теперь все у меня... я вам всем сейчас...
Михаил похолодел. Что он может в следующий миг учудить? Что заставит
явиться? Целиком винный погреб? Мокрое же место останется...
- Не, ты погоди, погоди, - вел свое Павел, вдруг круто захмелевший. -
Ты мне про нее, голубушку, разъясни. Про нашу. Ну их, шипучки эти, бегать
только... пардон. Давай по стопке! На брудершафт! Ну-ка...
Гоша икнул, на столе, где и так уж было не провернуться, появились
два стакана "Российской". Паша быстренько привел их в боевую готовность и
один за другим сноровисто влил, невнятно приговаривая, в Гошу.
-Давай-давай-давай, Кузьмич, ну-ну-ну... Гоша проглотил, обвел всех
невидяще и, рыгнув, отвалился.
- Вот так, Братка, - сказал Павел. - О чем думаешь?
- Вспоминаю, как ты китайскую мину-"лягушку" обезвреживал.
- Было дело. Но это пострашнее мины будет, как думаете, девушка? - Не
дожидаясь ответа Елены Евгеньевны, он ловко раскрутил проволочку, снял без
выстрела пробку. - Друзья, нашего полку прибыло.
- Я за рулем, - мрачно сказал тезка-Мишка, отстраняя кружечку с
вином.
- Не дрейфь, парень, - озорно стрельнул на него стянутым книзу косым
шрамом глазом Павел. - Связался с нечистой силой, теперь - все, амба.
Никакие крестики не помогут, ни нательные, ни наперстные, ни с самого
Христа Спасителя.
- Батя, да прекратишь ты когда-нибудь балагурить? Дело серьезное. Что
это? Как называется? Что он может еще?
- Обратили внимание, братцы, каковы вкусы нашего нового товарища?
Только то, что выставлено на витринах у метро и в похожих местах. У нас о
хорошей еде речь зашла, а он хрустящей дребедени натащил. О чем это
говорит? Что основную часть времени отирается возле ларьков, в хорошие
магазины забыл, когда заходил.
- Почему вы так решили, Паша? - спросила Елена Евгеньевна. Она сидела
с закрытыми глазами, откинувшись к стене.
- Ну как же, он сам сказал: стоит Гоше увидеть - и пожалуйста.
Тунгусия-мама - что вижу, про то и пою. Ну-ка я ликерчика вот этого,
зелененького, никогда не пробовал...
- Это называется телекинез, - сообщил мрачный тезка-Мишка. -
Способность перемещать предметы усилием мысли на расстоянии.
- Вот это да! - восхитился Павел. - Да ну! Вот, оказывается, как это
называется, вот что оно такое! Усилием мысли, говоришь?
- А что? - задетый за живое Мишка повернулся к Павлу, но в глаза
смотреть все же избегал. - Телекинез и есть. Не так?
- Так. Все так, Миша, дорогой. - Павел откупорил апельсиновую бутылку
и медленно вливал в тот же бокал, наблюдая игру цветов. - Телекинез - это
для книжек хорошо, научное название, а ты скажи, что нам теперь с этим
сокровищем делать? Какая, не при даме будь сказано, следующая мысль ему
явится? Не знаешь? Я тоже не знаю. Все время в отключке его прикажешь
держать?
Гошины ноги в сандалетах без носок свешивались с края софы. Брюки в
махре задрались, обнажив худые бледные мослы.
- Ты, Пал Артемич, думай что угодно ("Ну, ты смотри, как
уважительно! - изумился Михаил. - Когда узнал только!"), а у меня вон - шеф
имеется. Он приказ отдал, я выполнил. А теперь делайте, чего хотите.
Хотите, обратно этого чмурика отвезу, только пока спит, а то не ровен час и
меня, как это... самое...
- Тебе было приказано только найти. Не брыкайся, - жестом усадил
Мишку, - привез и привез, и хорошо, что привез, мне забот меньше. Хотя...
- Вот именно, - сказал Павел, доливая свою смесь шампанским.
- Вот что, мальчики, пойду я все-таки, - сказала Елена Евгеньевна. -
Невозможно человеку без отдыха это выдержать. У меня голова раскалывается.
В дверь вновь позвонили. Вновь Павел оказался рядом с ним,
тезка-Мишка встал, не зная, что делать. Елена Евгеньевна даже не
пошевелилась.
Михаил посмотрел в глазок.
- Ну, вот...
- Здрассте, Михаил Александрович, - сказал Жук. - Елена Евгеньевна у
вас? Мы за ней.
Подумав, Михаил впустил его. Реакция Жука на разгром в прихожей была
самой естественной: покачал головой, губы сложились дудочкой, он едва
слышно присвистнул.
- Чья работа, можете установить? - вполголоса спросил Михаил,
загораживая ему ход в комнату.
- Михаил Александрович, - терпеливо сказал Жук, - вы никак не хотите
понять. Чтобы что-то предпринимать, я должен получить санкции. Сейчас я
имею санкцию доставить Елену Евгеньевну домой. Об этом... - он обвел
прихожую, - я доложу своему руководству, и если оно сочтет нужным... Я
думаю, оно сочтет нужным. Когда это случилось?
- Когда я на озере был, когда с вами познакомились. В те два дня.
- И что же, ни соседи, ни кто... Ай-яй-яй. Ну, я доложу, сегодня же.
А сейчас разрешите...
- Миша, - подошла сзади Елена Евгеньевна. - Миша, пропусти меня,
пожалуйста. Жуку: - Вы подождите внизу, нам с Михаилом Александровичем
нужно сказать несколько слов.
- Как вас зовут хотя бы? - спросил Михаил ему вслед.
- Я - Вадим...
- Очень приятно. - Прикрыл дверь. Поцеловал Елену, погладил по черным
кудрям. - Замучилась, девочка? Расставаться бы нам не надо. Совсем не надо,
понимаешь? Ну, хочешь, я поеду с тобой? Мы все поедем? Соберешь свои вещи,
и...
- И что? Куда? Вы все поедете... Я должна отоспаться, Мишенька. После
всего... нет, я больше не могу. Я же все-таки человек, и моим силам тоже
есть предел. Пусть это даже случится во сне, мне сейчас все равно.
- Лена, не надо так...
- Все будет в порядке, не переживай. Видишь, я тебя утешаю. Ты пока
здесь разберись со всем, а вечером или завтра с утра приезжай. Клянусь, я
не тронусь с места, что бы мне ни говорили, ни требовали.
- Я приеду. Сегодня вечером. Жди, не уходи никуда. Лена?
- Да, мой хороший.
- Насчет говорили-требовали... Ты, может, и посоветоваться хочешь кое
с кем?
- Вон ты какой, Мишенька, - Елена Евгеньевна провела ладонью по его
щеке, - ревнивый. Не только как мужчина - я уж видела, каким ты букой
смотрел, когда Паша меня отвлечь пытался, - а и как начальник. Ну как же -
шеф... Поцелуй меня, шеф, заждались внизу, должно быть. И побрейся, шеф.
Он нашел губами ее податливый рот, и все вернулось. Нежность,
страсть, счастье, которое вот-вот потеряешь. Синяя сумрачная страна...
Месяц...
- Лена, Лена, я хотел тебя спросить. Ты знаешь такую песню, откуда
она? Там про тишину, плакучие ивы, про далекие луга за холодными зимами...
- Знаю, - шепнула она, обвисая у него на руках. - Я знаю, Мишенька...
Это невыносимо, Миша.
"Все, - холодно и кристально чисто подумал Михаил. - Сейчас я ее
забираю, и мы уезжаем. От всех. Хочу быть с ней, только это одно. Все,
конец, хватит".
- Лена...
- Мишенька, Мишенька, - горячо шептала Елена Евгеньевна, едва-едва
отстранившись от его губ. - Давай уедем, Мишенька! Мне предлагают
командировку, два месяца, три, сколько захочу. У нас будет отдельный дом со
всеми удобствами, все, что угодно. Мы будем только вдвоем, всегда. Я буду
уезжать иногда, но это ненадолго, Мишенька, родной, давай, а? Прямо сейчас?
-Лена, я...
вспышка - цветы - дорога - зеленый газон - вспышка
НЕ ВЗДУМАЙ ОБМАНУТЬ МЕНЯ СНОВА. ТЕБЕ ЭТО НЕ УДАСТСЯ. НИКОГДА.
НЕ ПЫТАЙСЯ ЗАБЫТЬ СВОЙ ДОЛГ. ВСЕ, ЧТО НУЖНО, ТЫ УЖЕ ЗНАЕШЬ.
ВСПОМИНАЙ.
БЕГСТВО НИЧЕГО НЕ ДАСТ.
ТЫ ДОЛЖЕН.
ДОЛЖЕН! ДОЛЖЕН! ДОЛЖЕН!
вспышка - цветы - дорога - зеленый газон - вспышка
Он даже смог удержаться на ногах. Это было мгновенно, и он удержался.
Но, наверное, с лицом совладать не сумел.
- Миша, что с тобой?! Мишенька...
- Ни... чего. Сейчас. Я сейчас. Мне бы сесть... Опустившись на пол,
он попытался набрать в грудь воздуха.
- Позвать Пашу?
- Никого не надо звать. Паша нам с тобой не поможет. И бежать нам
некуда. От себя не убежишь. - Он улыбнулся ей с пола. - Сейчас я встану и
пойду тебя провожать.
Елена Евгеньевна отступила на шаг. Губы сложились в презрительную
усмешку.
- Это ОНА, да, Миша? ОНА была сейчас? Что сказала? Что бежать
бессмысленно? А ты подчинился? Не приезжай ко мне, Миша! Забудь обо мне. И
вот еще вам напоследок...
Михаил карабкался по стене. Протянул руку, пытаясь задержать ее,
ринувшуюся обратно в комнату. Не успел.
Бабахнуло, как бы несколько приглушенных взрывов сразу. Охнул Павел,
тоненько незнакомо взвизгнул тезка-Мишка. Елена проскочила мимо, оставив у
Михаила в руке пелеринку со своего платья, хлопнула дверью. Щелкнули оба
замка.
"И вся любовь, - подумал Михаил. - Молодец, Батя, замки-то починил
оба".
Продолжая придерживаться за стену, он двинулся вперед, заранее
подготавливая себя к горе трупов и морю крови.
Но все, к счастью, оказались живы, хотя кровь была. Тезка-Мишка
зажимал левое плечо, лоб и щека у него были в сочащихся мелких порезах.
Обильно лило с брови у Павла, но он не обращал на это внимания, копаясь в
осколках на столе. Все стены были в стекающих брызгах, а целой бутылки - ни
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг