изготовился к стрельбе, Вальдес открыл огонь из своего автомата по первой
машине. Полицейский автомобиль, как спичечный коробок, закрутился волчком,
одновременно продолжая двигаться юзом дальше. Тут же на него налетел второй
автомобиль. Выскочивший из "БМВ" был на время ослеплен прожектором
вертолета, но когда Вальдес начал стрелять, нервы у пилота не выдержали, и
вертолет выпустил из круга света машину бандитов. Столкнувшиеся первый и
второй полицейские автомобили взорвались.
"Как в кино", - мелькнуло в голове Фимы, и он, поймав на мушку третий
автомобиль преследователей, начал стрелять. Однако полицейский, сидевший в
третьей машине на переднем сиденье, высунулся из окна и выстрелил на
мгновение раньше, чем это сделал Фима. Пуля угодило Вальдесу прямо в лоб,
разбрызгав его мозги по роскошному салону немецкой легковушки. Фима,
регулярно тренировавшийся в стрельбе из "Калашникова" в специальном горном
лагере банды, оказался на высоте. Третья полицейская машина птицей
вспорхнула над краем горной дороги и по дуге полетела прямо в пропасть.
- Получили, свиньи! - радостно закричал одесский самородок и заглянул в
салон "БМВ". Увиденная там картина несколько охладила его боевой задор.
- Пахан, - жалобно пролепетал Фима. - Ты что, пахан?
Секундой позже полицейский вертолет вновь взял в круг прожекторного
света автомобиль бандитов. Теперь толстяку не казалось, что он смотрит
крутой голливудский блокбастер. Ему захотелось бросить оружие и сдаться
полиции. Но тут он вспомнил слова инструктора банды по стрелковой
подготовке - сальводорца Переса. Он любил похлопать Фиму по толстенькому
заду, когда он отрабатывал стрельбу из положения лежа: "Когда ты попадешь в
тюрягу, Калаш, ты не представляешь, как будут рады твоей беленькой попке все
тамошние черные мазерфакеры!" После этого братки громко ржали, а толстяк
краснел и в душе клялся, что как-нибудь пристрелит этого недобитого
сальводорского партизана.
- Факен пигс! - выругался одесский самородок, схватил автомат и
выпустил все оставшиеся в рожке патроны в направлении слепящего света и
клекочущего звука вертолетного двигателя. "Дуракам и пьяницам везет", любил
говаривать в подобных случаях покойный Фимин папаша. Одна из пуль попала в
вертолетный прожектор и погасила его.
Пилот перестал различать на земле что-либо, кроме горевших на дороге
двух полицейских автомобилей. Доложив обстановку, он повел свою машину на
базу. Снизу полыхнула вспышка, и через пару секунд в кабине пилота
послышался звук сильного хлопка. Это взорвались бензобаки полицейских
автомобилей.
Взрыв вывел Фиму из состояния ступора. Когда над его головой в который
раз пронеслась верная смерть в виде раскаленных осколков взорвавшихся
автомобилей, он почувствовал животный страх, отбросил в сторону автомат и
принялся ожесточенно карабкаться вверх по склону скалы, вплотную
подступавшему к кромке шоссе...
Фиме удалось уйти от погони и попутными машинами доехать до дома. Чуть
позже он сообразил, что полиция наверняка обнаружила "Калашников", из
которого он стрелял. И тем более наверняка сняла с него отпечатки пальцев.
Его, Фимины, отпечатки. Теперь стоит залететь по какому-то пустяковому делу
в полицию, которая обожает тут же снимать с задержанных отпечатки пальцев, и
ему обеспечены крупные неприятности. Вот и сейчас, когда коп подходил к
штерновской "Мазды", у компьютерного террориста сердце ушло в пятки. Черт
знает, что у него на уме?!
- Добрый день, джентльмены, - вежливо поздоровался полицейский,
заглядывая в боковое окно "Мазды" и оценивающе посмотрев на ее седоков.
- Добрый день, сэр, - хором проблеяли те.
- Предъявите вашу водительскую лицензию и "розовую карту",
пожалуйста, - попросил коп Штерна.
- Пожалуйста, сэр, - поспешил подать заранее приготовленные документы
Миша.
Полицейский бегло просмотрел их и вновь обратился к Штерну:
- Попрошу вас выйти из машины и показать мне содержимое багажника
вашего автомобиля.
Миша, не мешкая, повиновался. Фима оглянулся назад. Из стоявшего
неподалеку патрульного полицейского автомобиля ситуацию контролировал
напарник первого копа.
Вскоре все было улажено. Штерн вернулся на свое место и сказал,
запуская двигатель:
- Все-таки вежливая в Америке полиция.
- Аминь, - отозвался Фима.
Минут через двадцать автомобиль Штерна стоял у входа в Пламмер-парк,
традиционное место отдыха и встреч русскоязычных эмигрантов в Лос-Анджелесе.
- Пойдешь со мной или подождешь здесь? - спросил Фима, выбираясь из
машины.
- Здесь подожду, - буркнул Миша. Ему хотелось побыть одному.
"Ха, никак его мандраж не покинет!" - презрительно подумал толстяк по
адресу своего спутника, направляясь по своим делам. - "Знал бы Мойша, что
возит убийцу полицейских, так вообще бы в штаны наложил!"
Но и сам одесский самородок не знал, что Миша Штерн догадывается о его
двойной жизни. В эмиграции люди знают всю подноготную о своих соседях по
дому. Мише было известно, что две недели назад Ефим Злочин вернулся домой
лишь под утро и весьма в растерзанном виде. Мама Света всю ночь бегала по
дому, разыскивая свое ненаглядное чадо и жалуясь на горькую судьбину. Так
что Миша нервничал при виде полицейских не столько из-за своей трусливости,
сколько опасаясь, что они имеют намерение арестовать его пассажира, а тот
начнет отстреливаться или отчудит еще что-нибудь подобное. Например,
попытается взять в заложники хозяина "Мазды".
Михаил Штерн родился в Шепетовке. В том самом знаменитом украинском
местечке, откуда был родом Николай Островский - автор бессмертного
комсомольского романа "Как закалялась сталь". Второй особенностью Шепетовки
был тот факт, что более половины населения там составляли евреи. При такой
примерно пропорции народонаселения евреям приходилось заниматься любой
работой - быть сантехниками, грузчиками и слесарями. Ну, а если ты родился в
семье слесаря-инструментальщика, то пробиться в жизни было большой
проблемой. Но Миша старался - уехал после школы в Киев, с большими
сложностями поступил и закончил местный полититехнический институт, женился
на киевлянке. Правда, жизнь подносила все новые и новые сюрпризы. Штерн
долго не мог устроиться по специальности в приличную организацию (подводил
пресловутый пятый пункт), семейная жизнь не сложилась, и пришлось съезжать с
уютной жениной квартиры и мыкаться по чужим углам и рабочим общежитиям. Миша
не падал духом - пришло время пресловутой перестройки, и он организовал один
из первых в Киеве кооперативов. Впрочем, и здесь коварное бытие строило ему
ехидные каверзы. Богатели лишь те кооператоры, кто активно занимался
нехитрой деятельностью - "купи-продай". Начинания же принципиальных технарей
типа Михаила Штерна, занимавшегося производством несложного
электротехнического оборудования, рано или поздно заканчивались финансовой
несостоятельностью. И когда родители Миши поставили его в известность, что
из США пришел вызов от родственников на выезд на постоянное место жительства
туда, он долго не раздумывал. Еще бы! Уехать в Америку, Страну Великих
Возможностей.
Поначалу Америка восхитила Михаила Штерна. Поселился он со своими
родителями в знаменитом Лос-Анджелесе. В городе пресловутой голливудской
"фабрики грез" никогда не приходила зима. Об эмигрантах денно и нощно
заботились многочисленные еврейские организации, американское государство
выплачивало им ежемесячное вспомоществование (вэлфер) - 380 долларов
наличными и 150 долларов фуд-стемпами. Плюс бесплатная медицинская страховка
(немаловажная вещь в США, стране с платным медицинским обслуживанием). Если
же эмигранту исполнилось 65 лет, он, как Мишин отец, начинал получать
американскую государственную пенсию по возрасту (650 долларов!), хотя ни
секунды не работал в США и не заплатил ни цента американских налогов, не
говоря уже о каких-либо пенсионных взносах. Да и медицинская страховка у
пенсионеров была куда лучше, чем у многих коренных американцев, плативших за
нее свои кровные. Плюс льготы на общественный транспорт, гранты на
бесплатное образование и многое другое.
Постепенно Миша начал понимать, что социальная ниша, которую занимали
он и его собратья-эмигранты, была весьма непрезентабельна. Вэлферщик, если
по-русски - нахлебник. Действительно, жратва в Америке не была большой
проблемой, но вот плата за аренду жилья... Бывший киевлянин жил вместе с
родителями (из экономии, естественно), и за двухкомнатную квартиру им
приходилось отдавать всю отцовскую пенсию. Где-то через год новой жизни Мише
в отделе социального обеспечения стали намекать, что пора бы найти себе
работу и не утруждать более американское государство. Он честно попробовал
ее найти, но в перегруженной военным производством Южной Калифорнии, сильно
пострадавшей от окончания военного противостояния и гонки вооружений, это
оказалось весьма непростой задачей. К тому же Миша, никогда не блиставший
способностями в гуманитарной сфере, с большим трудом осваивал английский
язык (вернее сказать, калифорнийскую разновидность его американского
диалекта). Кончились все эти искания тем, что он плюнул на собственную
гордость и стал официально жить на этот треклятый вэлфер, подрабатывая
нелегально в двух-трех местах. Дело в том, что найти работу можно было
только в так называемом "малом бизнесе" - то есть стать грузчиком, продавцом
или деливери (развозить заказы на дом) в какой-нибудь эмигрантской лавчонке
или харчевне. При этом эмигрант терял бесплатную медицинскую страховку и,
естественно, сам вэлфер и продовольственные талоны. Плюс начинал платить
налоги американскому государству. Это в новых постсоветских странах
демократическая пресса расхваливает преимущества "малого бизнеса". В
Америке - это маленькая зарплата и отсутствие корпоративной медицинской
страховки для наемных работников (как в больших компаниях типа "Боинг" или
"IBM") или двадцатичасовой рабочий день для этих самых счастливых
обладателей "маленького собственного дела". Конечно, раз в квартал отдел
социального обеспечения вызывал Михаила Штерна на собеседования, посылал его
на различные курсы, где обучали умению находить себе работу, пару раз его
даже направляли на двухнедельную повинность по уборке городских улиц, но он
притерпелся. В конце концов, Миша уже понял, что в этом мире - каждому свое.
А его "свое" в Стране Великих Возможностей было не так уж и плохо по
сравнению с тем, что происходило на его бывшей родине. Он с родителями был
сыт, обут, одет. Они имели на семью два легковых автомобиля. Пусть и не
последней модели и далеко не первой свежести. У него не болела голова о
судьбе престарелых родителей - доброе американское государство не даст им
погибнуть, чтобы с ним не случилось. Вдобавок ко всему Миша Штерн нашел себе
одно неплохо оплачиваемое занятие. И пусть этот непутевый вундеркинд Фима
Злочин думает, что в самом деле поехал по его делам за десять сигарет. Пусть
себе так думает...
Пламмер-парк представлял собой маленький земельный участок, огороженный
с трех сторон жилыми домами, а с четвертой стороны отсеченный проезжей
частью улицы. На этом участке расположились несколько спортивных и игровых
площадок, стояли лавочки для отдыха и почти в самом центре - пара деревянных
столов с длинными скамейками по бокам. За одним из этих столов сражались
любители домино, а за другим - несколько пар любителей шахмат и шашек. Общая
картина дополнялась довольно невзрачными зелеными насаждениями. Одним
словом, ни дать ни взять кусочек исчезнувшей с географических карт страны
под названием Советский Союз. Что двигало создателями интерьера
Пламмер-парка? Ностальгия или неприятие пресловутого американского образа
жизни? Кто знает, но это место всегда пользовалось популярностью у бывших
советских граждан, причем всех возрастных категорий. Осталось оно популярным
и у эмигрантов из новых суверенных постсоветских государств.
Семен Семенович Парамзон занимал свое место за столом, где играли в
домино. Никаких других игр бывший одесский пожарный не признавал. Фима
подошел к доминошному столу.
- Семен Семеныч, можно вас на секундочку?
Тот посмотрел на толстяка поверх стареньких очков, висевших у него на
носу, и степенно ответил:
- Минуточку, молодой человек, только закончу партию.
Фиме пришлось ждать, пока на стол лег последний "камень". Наконец
Парамзон соизволил подойти к нему.
- Что вы ко мне имеете, молодой человек?
"Старый хрыч, дурака валяет", - непочтительно подумал компьютерный
гений, а вслух сказал заискивающе:
- Я насчет сигарет.
Бывший пожарный, а ныне реализатор контрабанды снял с носа очки и
проворно стрельнул глазами по сторонам. После чего тихо спросил:
- За фуд-стемпы?
- Да, - так же тихо ответил Фима.
- Семнадцать за один блок.
- Согласен. Только я хочу "Мальборо-Лайт".
- Но проблемо, как любит выражаться лос-анджелесская братва, - оскалил
старик прокуренные зубы. - Приходи ко мне на квартиру в восемь вечера, будет
тебе "Мальборо-Лайт".
Парамзон повернулся и уже собирался возвращаться на свое место за
игровым столом.
- Семен Семеныч, - вырвалось у Фимы. - Давайте сейчас к вам поедем. Я
на машине.
Бывший пожарный с наигранным изумлением оглянулся на нетерпеливого
клиента.
- Ну да, сейчас вот все брошу и поеду. К вашему сведению, молодой
человек, здешние супермаркеты работают круглосуточно.
"И этот старый хрыч из меня кровь пьет!" - подумал задыхающийся от
внезапного приступа злости Фима. Вслух же жалобно заканючил:
- Курить очень хочется, Семен Семеныч, помогите.
Парамзон достал из кармана пачку американских сигарет, на торце которой
было напечатано: "Для продажи за пределами Соединенных Штатов", вытащил
парочку сигарет и вручил надоедливому клиенту.
- Все, что я могу для вас сейчас сделать, молодой человек!
Когда Фима влез в машину, Миша озабоченно поинтересовался:
- А где сигареты?
Толстяк вытащил из нагрудного кармана на своей пестрой гавайке две
пармзановские сигареты, одну из них вручил Штерну, а другую закурил сам.
- Это все?! - возмутился хозяин "Мазды". - А где же мои десять сигарет?
Фима глубоко затянулся и с шумом выдохнул сигаретный дым. В голове его
выкристаллизовывался план предстоящих действий. Он уже позабыл о своих
отпечатках пальцев на вальдесовском "Калашникове", о собственных клятвах
сидеть и не высовываться. Фима ухмыльнулся и спросил у своего спутника:
- Миша, хочешь денег срубить по-легкому?
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
В одном из районов Лос-Анджелеса, на улице под названием Хайлэнд-стрит,
стоял трехэтажный особняк довольно необычной архитектуры. Этот особняк можно
было назвать даже красивым, настолько оригинальной была эклектическая смесь
различных стилей, положенных в его основу при проектировании и
строительстве. Но при более внимательном рассмотрении что-то в фасаде
особняка настораживало. Трою Хэмфри он напоминал цветок росянки - хищного
растения, питавшегося мелкими насекомыми, садившимися на его лепестки, чтобы
через мгновение быть проглоченными этими схлопнувшимися лепестками.
Рассказывали, что подобное здание есть в далекой России, в ее столице
Москве. Еще рассказывали, что в особняке на Хайлэнд-стрит когда-то
находилась штаб-квартира калифорнийской ложи франкмасонов. Трой Хэмфри купил
дом у престарелой вдовы очень влиятельного и известного голливудского
продюсера. Вдова больше смахивала на старую маразматичку, хотя деньги
считала довольно ловко. Впрочем, все, что Трой знал об этих самых масонах,
льстило его самолюбии, когда он приобретал особняк. Дело было в том, что
Трой основал весьма любопытную религиозную организацию - Церковь
Божественного Секса. И эта организация должна была захватить по замыслу ее
создателя духовную и материальную власть во всем мире.
Трой Хэмфри приезжал в особняк на Хайлэнд-стрит, служивший теперь
штаб-квартирой Церкви Божественного Секса, по обыкновению к полудню. Как
правило, в будние дни. И в этот раз желтый "Ламборджини-диабло"
новоявленного мессии появился перед кованными, украшенными затейливыми
завитушками воротами без семи минут пополудни. Хэмфри ездил один без охраны,
справедливо полагая, что всему свое время. Когда-нибудь для его проезда
будут освобождать от движения целые улицы, а его лимузин будет сопровождать
целая кавалькада автомобилей, набитых охранниками. Сейчас нужно наслаждаться
тем, что есть. Вождением чуда итальянского автомобилестроения, чудесным
домом в Бел-Эйр, да и этим особняком на Хайлэнд-стрит, который пока никто не
принимает всерьез. Пока.
Кованые ворота с негромким гудением распахнулись, и машина Троя въехала
во двор особняка. В боковом окне "Ламборджини" мелькнуло лицо охранника, на
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг