Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
ным полутемным коридором.  В большой и светлой  столовой  за
столом сидели еще две девушки. Девушка, которая привела их в
столовую, первой протянула руку и сказала:
   - Муза.
   - Юрий Васильевич,  - смущенно промямлил Дейнека и  цере-
монно поклонился.
   - Мы не называем наших имен,  так как не считаем, что они
у нас есть,- серьезно заметила старшая, подавая гостю розет-
ку с голубичным вареньем,- Наш милый папочка решил быть ори-
гинальным за чужой счет,  к сожалению,  за наш счет.  Видите
ли, Егор Семенович, наш палочка увлекался музыкой...
   - Нашего гостя зовут Юрий Васильевич,- перебила ее Муза.
   - А ты помалкивай!  - вмешалась третья девица,  уминавшая
бутерброд завидных размеров.- Гамма сама знает, кого как зо-
вут.
   - Да,  так Сигизмунд Феофанович должен знать, что наш па-
почка увлекался музыкой и под впечатлением некоей сонаты на-
рек свою среднюю дочь Музой. Ей повезло, я считаю, не так ли
Пересвет Челубеевич? Поразительно повезло!
   - Что же,- не без вызова ответил Юрий Васильевич,- Муза -
отличное имя, и вообще дело разве в имени?
   - Я  им то же самое говорю,- сказал Памфил Орестович,- но
они и слушать не хотят,  совсем вышли из повиновения.  Так и
хочется иной раз взять ложку и - прямо по лбу...
   Памфил Орестович довольно энергично взмахнул  чайной  ло-
жечкой,  будто намеревался тут же привести свою угрозу в ис-
полнение.
   - Вы  правильно заметили,  что Муза - отличное имя,- про-
должала Гамма,- но что касается моего имени,  то это  совсем
другой разговор.
   - Но "гамма" это тоже что-то музыкальное?  -  расхрабрив-
шись, спросил Юрий Васильевич.
   - Если бы,  если бы, Аристарх Хрисанфович, музыкальное...
Но нет, это результат еще одного увлечения нашего милого па-
почки,  на этот раз математикой.  Это такая греческая буква,
Стратилат  Петрович,  и  я удивляюсь,  почему наш папочка не
заглянул подальше в алфавит,  почему я не "Фи",  почему я не
"Лямбда", почему я не "Пси", наконец? Что вы на это все ска-
жете,  Леопольд Драгомирович?  И почему мою сестру зовут  не
"Ижица", наконец? Но нет, Мустафа Тутанхамонович, наш папоч-
ка изучает японский язык и нарекает свою меньшую дочь назва-
нием японского острова.  Вот так,  взял и назвал - Кюсю. Как
вам это нравится?
   - Но какое это может иметь значение?
   - Вам это,  безусловно,  безразлично, уважаемый Тихон Лу-
кич,  безусловно. Кроме всего прочего, вы мужчина. А нам ка-
ково?  Только мы познакомимся с молодым человеком, только он
кому-нибудь  из нас сделает предложение,  как родители этого
барбоса начнут рвать на себе волосы и умоляют его не  делать
глупости.  Они не представляют себе в качестве невестки осо-
бу,  названную в честь японского острова.  Вот такие ограни-
ченные люди, Эдвин Баядерович.
   - Но меня зовут Юра,- взмолился Юрий Васильевич, которому
начало  казаться,  что за столом действительно сидят все эти
Пересветы  Челубеевичи  и  Аристархи  Хрмсанфовичи.-  Просто
Юра...  Это когда я начал преподавать,  так меня стали назы-
вать по имени отчеству, и я уже привык.
   - Ах, вы уже привыкли! - воскликнула Муза.- Быстро, быст-
ро. Скажите, Юра, вы женаты?
   Юрий Васильевич  пропустил  мимо ушей этот прямой вопрос,
уши, впрочем, у него запылали.
   - Никакого  внимания,-  наставительно  произнес Пасхин и,
продолжая разговор,  начатый в кабинете, сказал:- так вы те-
перь понимаете, Юрий Васильевич, как передаются индивидуаль-
ные различия?
   - Да,  ваша  теория  чрезвычайно интересна...  Я тоже ду-
мал...
   Юрий Васильевич,  несомненно,  сообщил бы Пасхину,  о чем
именно он думал, но Муза перебила его.
   - Какие вы все ученые, даже противно,- сказала она.- А мы
совсем темные и глупые,  и с нами даже говорить неинтересно.
Да знаете ли вы,  кто мы такие?  Сказать им, девы, или пусть
умрут учеными дураками?
   Девы в один голос заявили, что сказать обязательно нужно.
   - Мы - парки, да, да, в наших руках все нити человеческих
судеб. Вы мне не верите, Юрий Васильевич?
   - Верю,  верю,- с излишней поспешностью ответил Юрий  Ва-
сильевич,- но вы даже представить не можете,  к каким удиви-
тельным выводам мы только что пришли с Памфилом Орестовичем.
Это настоящее открытие!  Но вот что я хочу вам сказать, Пам-
фил Орестович...
   - Подумаешь,  открытие!  -  воскликнула Муза.- Ну,  Кюсю,
принеси наше открытие. Нужно сбить спесь с этих ученых.
   - Опять  какие-нибудь неприличные выдумки,- вздохнул Пас-
хин.- Я,  Юрий Васильевич, уже давно отказался от своих вос-
питательских обязанностей.  А вот и безобразницы...  Что это
за бутылка?  Вы что, это же мне прислал доцент Чернышев! Му-
за! Гамма, как вам не стыдно!
   Восклицания Пасхина были  оставлены  без  внимания.  Кюсю
поставила перед Юрием Васильевичем круглый аптечный пузырек,
и девицы в один голос произнесли заклинание,  весьма  смахи-
вавшее на "ехал грека через реку..." Юрий Васильевич заметил
на пузырьке полуобгоревшую наклейку с непонятной надписью.
   - Это  досталось мне в наследство от бабки Петровны,- эа-
метил Пасхин.
   - Вы знали Петровну? - удивился Юрий Васильевич.
   - Папка ее знал,- сказала Гамма.
   - Папка  беседовал  с ней целых три часа.- Муза погрозила
Памфилу Орестовичу пальцем.- Мы все про тебя  знаем,  старый
греховодник.
   - Понимаете ли,  Юрий  Васильевич,  эта  бутылочка  может
явиться  предметом  весьма любопытных изысканий.  Я бы очень
хотел, чтобы вы занялись этим вопросом. Временами там, внут-
ри,  появляются смутные образы,  какой-то удивительный опти-
ческий эффект...  Я думаю,  что если соединить фотоэлемент с
самым примитивным осциллографом, то открылась бы возможность
объективного...
   - Возможность! Объективность! - насмешливо повторила Гам-
ма.- Даже слова у вас нечеловеческие.  Тут что написано,  на
бутылочке?  Что тут написано,  я вас спрашиваю? "Приворотное
зелье" - вот что это такое.  Мы не отдадим нашу бутылочку ни
за что!
   - Ой,  мне почему-то хочется,  чтобы сюда  сейчас  пришел
Александр Денисович.  Я хочу его видеть немедленно!  - Гамма
даже застучала туфельками под столом. Ну же, девы, колдуйте!
   - Александр  Денисович,- сказала,  наклонившись над буты-
лочкой, Муза, - мы вас ждем... Смотрите, сестрицы, вот он.
   Юрий Васильевич  тоже наклонился над столом и ясно увидел
маленькую фигурку, на несколько мгновений показавшуюся внут-
ри пузырька.
   Гамма взяла пузырек и  сильно  взболтнула  содержимое,  а
когда  жидкость внутри пузырька успокоилась,  удовлетворенно
кивнула головой:
   - Уже бежит,- сказала она,  и Юрий Васильевич увидел, что
фигура Сломоухова задвигалась,  поднимаясь по какой-то неви-
димой лестнице.
   - Не волнуйтесь, он сейчас будет здесь,- заверила Гамма.-
Александр  Денисович живет в нашем же доме,  только в другом
подъезде.  Вот он поднимается на второй этаж...  Девы, через
две ступеньки шагает!  Вот он у нашей двери... Александр Да-
нисович, мы вас ждем.
   У входной двери раздался сильный звонок.
   - Вот и он,- спокойно сказала Гамма и направилась к  две-
ри. Из коридора послышался голос Сломоухова.

                    ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ

   - Заворожила, заворожила, негодница! - говорил Сломоухов,
входя в комнату.  - С утра,  чем ни займусь,  все думаю, все
стремлюсь. Меня, такого бродягу, такого непоседу заворожила.
День добрый, Памфил Орестович, и Дейнека здесь. Очень прият-
но, Юрий Васильевич, очень приятно. Но условие, условие! Же-
лезное, сверхкрепчайшее условие!
   Сломоухов подал всем сидящим за столом руку и,  наклонив-
шись к уху Юрия Васильевича, объявил на всю комнату:
   - Влюблен в Гамму Памфиловну,  понятно? Чтоб сверчок знал
свой шесток, а иначе...
   - Что иначе? - хладнокровно спросил Юрий Васильевич.
   - Иначе,  конец всему! Вас, вас, Памфил Орестович, призы-
ваю в свидетели. Он еще спрашивает, что иначе? О, иначе, ха-
ос, иначе замыслы мои коварные неистово помчатся и будут все
нестись неудержимо,  пока не поглотятся диким воплем!  Моего
соперника воплем, разумеется.
   - По-моему,-  неожиданно сказал Пасхин,  отрываясь от ка-
кихто своих мыслей,- по-моему,  тут прежде  всего  раздастся
вопль несчастного отца этих трех безобразниц, этих негодниц.
Я принимаю к сведению ваши сердечные излияния, Александр Де-
нисович, но должен вас предупредить - ваша избранница прояв-
ляет удивительную черствость,  поразительное пренебрежение к
задачам науки. Думаю, что вам это небезразлично.
   - Не верю! - запальчиво воскликнул Сломоухов.- Я не верю!
Наука,  черт возьми,  наука - это все для меня. Непрерывное,
ежечасное горение, месяцы раздумья и торжествующий взлет че-
ловеческой мысли! Да кто это раз испытал, тот...
   - Погодите,- остановил его Пасхин и твердо приказал доче-
рям: - Ну-ка, бутылочку на стол!
   Кюсю поставила бутылочку на стол, и Сломоухов нахмурился.
   - Дело серьезное, - сказал он. - Тут пахнет Ганюшкиным.
   Кюсю наклонилась к бутылочке и нараспев сказала:
   - Афанасий Петрович... Мы вас ждем...
   - Да,  дело серьезное,- повторил Сломоухоз, когда фигурка
Афанасия Петровича появилась внутри пузырька.- Так вот поче-
му я так стремился! Вот почему я не шел, а летел...
   Сломоухов протянул руку к пузырьку,  но Гамма со словами:
"Александр Денисович, спокойко!" - встряхнула содержимое бу-
тылочки. Сломоухов отшатнулся и зажмурился.
   - Коварная, - сказал он.
   Гамма высокомерно подняла бровь.
   - Человеку,  сидящему в аптечном  пузырьке,  не  подобает
прибегать  к резким выражениям,- оказал она.- Просите проще-
ния!
   - Сдаюсь,  сдаюсь, но, Гаммочка, это потрясающе! Вы пони-
маете,  что можно сделать вот с этим? - Сломоухов показал на
пузырек.
   - Понимаем,- сказала Гамма.- Вы это намерены изучить, на-
писать об этом научную работу и,  конечно,  прославиться. Не
выйдет!  Не вы, а мы будем вас изучать. И при малейшем непо-
виновении  -  вот  так...  Гамма  сделала такой жест,  будто
встряхивает бутылочку, и Сломоухов вновь зажмурился.
   - Вы взрослая женщина.  Гамма Памфиловна,- сказал он, по-
молчав.- И вы даже не представляете, что попало в ваши руки.
За этим - кровь!  - выкрикнул Сломоухов.- Понимаете? Да, да,
именно об этом мне рассказывал Ганюшкин. Именно об этом...
   - Да о чем же? - нетерпеливо спросил Юрий Васильевич.
   - Ну,  знаете,  это  долгий  разговор,  Юрий  Васильевич.
Как-чибудь а другой раз.
   - Сейчас же рассказывайте,- приказала Гамма,- сейчас же!
   - О,  нет.  Сломоухову никто не может приказать... Никто,
кроме вас, дорогая Гамма Памфиловна, вам я повинуюсь.
   Началось это в тридцатых годах.  Я тогда был мальчишкой у
старателей.  Родителей я своих не помню,  слышал только, что
они  были  из ссыльных аристократов;  догадываюсь,  что дело
заключалось в каком-то дворцовом перевороте на самом высоком
уровне. Затем ссылка в глушь. Не приспособленные к полудико-
му образу жизни мои родители умирают,  а я остаюсь один  как
перст в каком-то якутском чуме,  где меня подбирают старате-
ли.  По-видимому, я произвел на них впечатление прирожденной
смышленостью.
   Идет время,  и постепенно я начинаю  кое-что  понимать  в
старательском  ремесле.  Золото-то в этих местах кочковатое,
жильное - редкость.  Промышленная  разработка  только-только
начиналась,  тут и простор смекалке,  простор интуиции, я бы
сказал,  интеллекту. И стал я приносить нашей ватажке удачу,
да какую!  Говорят старики: идем на Вилюй, а я ни а какую, я
говорю:  "Вот сюда, да повыше, и будет, черт возьми". И раз,
и два угадал,  да что угадал! С этого часа - беспрекословный
авторитет,  в рог смотрят.  Пошучу - с ног падают со  смеху,
бровь  изломаю - в ножки кланяются.  Да что там говорить,  с
четырнадцати лет Денисычем,  величали, вот как! Народ, пони-
мать надо...
   Сломоухов разделил бороду на два кудрявых рожка  и  вновь
задумался.
   - И вот,- продолжал он,- и вот, попадаю я к некоей мамке,
Редозубова  по фамилии.  Вы знаете,  что такое старательская
мамка? Нет, этого понять нельзя, невозможно! Это не женщина,
это тигрица, да, тигрица, но с сердцем нежной лани. Вы пони-
маете?  В артели старательской десять, двадцать парней, кру-
гом на тысячи верст - никого,  и - одна женщина. Она и бель-
ишко починит,  и постирает, мне, пардон, сопли утрет, а кому
постарше - выволочку сделает, если там напьется не ко време-
ни или что скроет.  Совесть и честь старательская, мать род-
ная,  единственный лучик гуманности в черной яме нашей жизни
бродячей, вот что такое мамка! А сама? Ест, пока кашу пробу-
ет,  спит бог знает где,  кто с удачи обновку купит,  тому и
спасибо,  в общем,  как говорили наши предки, вся нага и от-
верста...
   А кругом народ разный.  Знали бы  вы.  Гамма  Памфиловна,
знали бы вы, очаровательные девицы, и вы, столичный юноша, в
каком аду рождался и закалился этот  характер...-  Сломоухов
постучал себе в грудь.  - Но нет,  вам не дано даже предста-
вить эту удивительную атмосферу непрестанного подвига и неп-
рерывного человеческого падения...  Нет, не дано... Но мемку
тронуть? Этого никому не было позволено.
   И вот, бреду я как-то по краю болота, присматриваюсь: во-
да есть,  хоть залейся,  а где вода,  там держи ухо  востро,
старатель.  И вдруг стон,  тихий такой стон. Подхожу ближе и
за кустом можжевельника вижу сапог. Обыкновенный сапог, ист-
репанный в клочья и чуть так шевелится.  Я еще ближе... Мать
честная - человек!  Весь в крови,  и голова и руки, да кровь
засохла корой,  не разобрать лица. Я назад. Подбегаю к наше-
му,  с позволения сказать,  биваку,  а там одна  Редозубиха.
"Мамка! - кричу,- мамка! Человека нашел". Притащили мы вмес-
те с ней этого человека,  а он и в память не  приходит.  Вот
собрались к вечеру наши молодцы. Кто такой, спрашивают, а мы
и не знаем. Долго он у нас лежал, очень долго, не мамка, по-
гиб  бы.  Вот так я и нашел Ганюшкина.  Стали его расспраши-

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг