Вас, Гомер, помнят и чтят, как великого поэта... Ваши песни записаны. И
"Илиада" и "Одиссея"...
- Записаны?.. Не понимаю...
- Ну, такими значками, на тонких белых листах.
- Так поступают финикияне, - задумчиво сказал Гомер. - Я слышал об
этом.
- Но должен вас огорчить... Некоторые сомневаются, что вы действительно
жили на свете, Гомер...
- Боги не знают сомнений. Вы - смертные, - усмехнулся Гомер и быстрым
движением ощупал скалу, на которой сидел, и я увидел, что рука его была
сильной и ловкой. Потом он наклонился и, подняв с земли камень, сильно сжал
его в руке.
- Нас, видите ли, очень интересуют некоторые противоречия в ваших
поэмах...
- Не смеетесь ли вы надо мной, чужестранцы? - громко спросил Гомер, и
сквозь прорехи в его сером плаще было видно, как напряглись его все еще
могучие мышцы.
- Осторожно! - воскликнул Артем и схватил старика за поднятую для удара
руку.
Какое-то мгновение Гомер сопротивлялся, но вот его рука разжалась, и
камень покатился с обрыва.
И море, всплеснув, приняло его далеко внизу.
- Сейчас каждый может обидеть слепого... - грустно сказал Гомер. -
Зачем я вам? Идите своей дорогой.
- Мы вовсе не хотели вас обидеть, мы говорим правду, но некоторые
противоречия в ваших поэмах... Вот, к примеру, я хотел узнать... Вы часто
говорите в песнях об Одиссее, о железных изделиях, об употреблении железного
оружия. Ведь в ваше время его еще не знали?
- Не знали? Да, не знал тот, у кого не было быков круторогих, чтобы
выменять на них топор из седого железа, меч или нож. Разве вы не встречали
торговцев, что привозят из-за моря украшения и оружие? Много берут они за
них пленников и вина, и быков, и шкур...
- Возможно, возможно... Но все-таки согласитесь, Гомер...
- Постойте, - перебил меня Артем, - сейчас мой черед спрашивать...
Гомер, вы что-нибудь ели сегодня?
- Ни вчера, ни сегодня... - ответил Гомер. - Здесь не хотят слушать
моих песен. Двенадцать кораблей краснощеких, полных смелыми воинами, увел к
берегам Илиона Одиссей, сын Лаэрта, и они не вернулись... Этого здесь не
забыли...
Артем бросился к нашей "тележке", достал оттуда сверток и побежал к
нам, а я воспользовался случаем и прямо спросил Гомера:
- Считают, что вы сами, Гомер, во время войны с Троей были в рядах
ахейцев. Это правда?
- Был, - как-то очень задумчиво ответил Гомер. - А с кем из героев меня
сравнивают?
- Ни с кем, - пожал я плечами. - Считают, что вы были простым воином, а
потом воспели то, что сами видели.
Артем подбежал к нам и, развернув бумагу, осторожно взял Гомера за руку
и вложил в нее ломоть хлеба с сыром.
- Ешьте, - сказал Артем. - Это хлеб и сыр...
Гомер медленно откусил небольшой кусочек бутерброда, проглотил его и,
спрятав остальное в складках одежды, сказал:
- Хлеб - как воздух, сыр вкусный... Я верю вам, чужестранцы, вы не
смеетесь над нищим стариком. Спрашивайте, я расскажу обо всем...
- Из ваших песен, Гомер, мы знаем, что Одиссей, убив женихов Пенелопы,
вновь стал царем Итаки... Он долго жил?
- Когда-нибудь я сложу об этом песню, - сказал Гомер. - Не сейчас,
потом... Да, Одиссей убил женихов... Вопя и. стеная, вынесли родственники
убитых трупы из дома. Кто жил на Итаке - тех схоронили свои. Тех же, кто был
из других городов, по домам разослали... Рыбакам поручили на судах
быстроходных тела их доставить. Но вот Евпейт поднял против него
кефаллонцев...
- Знаем, знаем, - сказал я. - Позвольте, Гомер, прочитать вам это место
на память... "Злое дело, друзья, этот муж для ахейцев придумал!.. Нам это
будет позором и в дальнем потомстве, если за наших невинных детей и за
братьев убийцам мы не отмстим!.."- Да, он так сказал и повел к Одиссееву
дому толпу кефаллонцев...
- И был убит?
- Да, был убит...
- А потом, что было потом? - нетерпеливо спросил Артем.
- Прибыли рыбаки к семьям убитых, и ночью неслышно пристали к Итаке
семь кораблей чернощеких. Поздно увидел их мачты Одиссей. Акефаллонцы...
одни равнодушно, другие с тайною злобой смотрели, как бьется у двери своей
Одиссей. Первым погиб Телемах, сын Одиссея. Евмея сразили стрелой, и погиб
свинопас, преданный, смелый старик... Выбили меч из руки Одиссея и ремнями
ноги его и руки связали. Потом крики раздались: "Убить Одиссея! Смерть ему,
смерть!.." - "Нет!" - сказали те, кто помнил силу и ум героя, того, кто по
праву шлем доспехи Ахилла носил. "Пусть же ослепнет!" - вскричал из толпы
неизвестный, глаза его злобой пылали... Верно, родственник был он тому, кто
погиб от руки Одиссея... И ослепили героя... Со смехом в лодку столкнули, а
море бурлило... "Тебе, Посейдон, наша жертва, прими!" - так крича, провожали
лодку с героем... Долго носилась она по буйным волнам, и шептал в уши
страдальца ветер морской: "Помнишь, как ты ослепил Полифема? Квиты с тобой
мы, живи, если сможешь, герой..."
- А что было потом?
- Волны выбросили челн на берег песчаный. Чайки кричали вокруг, дерзко
кружились они над головой Одиссея... И плача кричали: "Ты жив, Одиссей!"
Долго скитался герой, но все его гнали... Там хлеба кусок, там гроздь
винограда - вот и вся его пища... Годы прошли. Узнать в старике ослепленном
героя никто не посмел, и однажды, было это в Афинах, сидел Одиссей у огня,
знатный хозяин велел миску с супом налить... Кто-то пел, и струны звенели, и
шумно было вокруг... А потом разговор сам собой зашел о войне и потерях, и
имя- Одиссея ктото назвал, говоря: "Нет, не пала бы Троя, если бы муж
многомудрый хитрость свою не исполнил бы смело". Так они говорили, а нищий
старик ближе сел к очагу. Свет без глаз не увидишь, только тепло шло к нему.
И герои, друзья вдруг встали вокруг.
"Ты один, Одиссей, нас пережил. Неужели бесследно мы из жизни ушли?" -
так сказали герои, и тогда Одиссей, вспомнив все, вдруг поднялся и, босыми
ногами осторожно ступая, в угол пошел, где звенела кифара, и робко ее
попросил... И, струны взяв все в ладонь, сразу их отпустил... Звук едва
замер, запел Одиссей про Ахилла, про гнев его страшный, столько горя
принесший ахейцам. Так и ходит герой по земле своей милой. Кто накормит, кто
псов натравит, но слава о подвигах великих героев живет, и с нею живы они...
И часто сила неведомая гонит его к этому берегу. Знает он - там, в дымке
тумана, берег Итаки родной...
Мы вернулись к нашему аппарату. "Тележка" ответила на прикосновение
Артема ворчанием моторов.
Артем набрал на пульте аппарата какие-то цифры.
В задумчивости я опустился на сиденье.
- Судя по всему, этот старец считает Одиссея и Гомера одним и тем же
лицом... - сказал я. - Не знаю, как на это посмотрят мои коллеги...
Некоторые, безусловно, встретят мое сообщение без энтузиазма...
- Вот что, - сказал Артем. Он стоял на земле и наклонился ко мне,
грудью опираясь на борт "тележки". - Поверните к себе вот эту рукоять.
Я выполнил его указание и только тогда, когда Артем зашагал по тропинке
навстречу старцу, а тот встал и пошел к нему навстречу, по знакомому
дрожанию на глазах расплывающихся предметов я понял, что Артем остается... И
откуда-то странно искаженный пришел вдруг возглас старца:
О Зевс, наш родитель! Так есть еще боги на светлом Олимпе! Не ты ли
это, сын мой, Телемах?
До сих пор не могу разобраться в случившемся.
Меньше всего я мог ожидать, что так поступит человек, влюбленный в
технику. Меньше всего...
--------------------------------------------------------------------
"Книжная полка", http://www.rusf.ru/books/: 20.01.2004 19:28
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг