Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
                                   Части                         Следующая
Ю.Полежаева.

                                  Невежды


     От трактора  пахло  ржавым  железом,  соляркой  и,  почему-то,  травой.
Откуда-то из-за  него  доносилось  неразборчивое  бормотание  с  энергичными
бодрыми интонациями. Обойдя трактор,  Ромка  обнаружил  источник  звука:  на
обрубке  бревна,  поставленном  в  лопухах  на   попа,   верещал   маленький
транзистор. Ромка шагнул к нему и  едва  не  споткнулся  о  торчащие  из-под
трактора ноги в разношенных кедах и неразборчивого цвета штанах.
     - Чего надо? -  гулко  спросил  из-под  тракторного  брюха  прокуренный
голос.
     Ромка попятился. Очень хотелось сбежать, но  дело  было  важнее,  и  он
пересилил себя. Под трактором хрипло закашляло.
     - Ну-ка, дай-ка мне  ключ  на  четырнадцать,  -  прокашлявшись,  сказал
голос, и из-под ржавого днища высунулась очень грязная  рука  с  обломанными
ногтями, обведенными траурной каемкой. - Вон там, на спецовке.
     Ромка проследил направление указующего пальца и увидел на  расстеленной
выгоревшей куртке россыпь черных гаечных ключей. Он, правда,  не  знал,  что
значит "на четырнадцать", но спросить побоялся и наклонился над курткой.  На
ключах, в самом деле, обнаружились выдавленные цифирки,  и  он  принялся  их
торопливо перебирать.
     - Ну,  чего  там?  -  рыкнуло  из-под  трактора,  но  Ромка  уже  нашел
"четырнадцать" и робко  вложил  тяжелый  маслянистый  ключ  в  требовательно
раскрытую ладонь. Рука, зажав добычу, снова  втянулась  под  трактор,  голос
что-то невнятно  буркнул  и  не  замолчал,  а  продолжал  досадливо  бурчать
вперемешку с  кряхтеньем  и  кашлем.  Ромка,  переступая  с  ноги  на  ногу,
терпеливо ждал. Он подал под трактор еще два разных ключа, плоскогубцы - это
слово он знал, - молоток и зубило, которое он не узнал, но догадался методом
исключения. Трактор застонал и затрясся от тяжелых ударов.
     - Ага! - удовлетворенно сказал голос. Стук сменили металлические скрипы
и визги, потом ноги задвигались, из-под трактора выполз механизатор  Егор  и
помотал головой, вытряхивая пыль из седой гривы. На взгляд  Ромки,  его  уже
вполне можно было звать дедом Егором, но все в деревне называли  его  просто
по имени или даже вовсе Егоркой. Он  торжествующе  продемонстрировал  ржавую
гайку.
     - Вот ведь, прикипела... - он посмотрел на Ромку и как-то зажевал конец
фразы. - Ты чей? Горюновых внук?
     Ромка кивнул.
     - Скучаешь на каникулах, да?  Посмотреть  пришел?  -  Егор  прислонился
спиной к огромному нагретому колесу и вытащил из  нагрудного  кармана  пачку
папирос.
     Ромка набрался духу.
     - Я спросить хотел... Там у вас одна штука  валяется.  Ненужная.  Можно
мне...
     - Ненужная, говоришь? - саркастически переспросил Егор и снова  натужно
закашлялся, не успев закурить. Сплюнул в  сторону  и  распорядился.  -  Тащи
сюда, посмотрим.
     Ромка сорвался с места и через минуту приволок сложной формы  железяку,
уже слегка тронутую ржавчиной.
     - Хм, - оценивающе промычал Егор, повертев железку,  -  пожалуй  что  и
ненужная. Эти комбайны у нас уже того... А тебе она зачем?
     - Моторчик... - осторожно ответил Ромка. Он уже  привык,  что  взрослые
относились к его проектам скептически, но Егор  молча  разглядывал  железку,
посасывая папиросу. Ромка приободрился. - Там такой шарик, он будет  крутить
вертушку, а потом падать вот сюда, а потом вот по  этой  кривулинке  обратно
сюда...
     Егор поднял брови, и Ромка испуганно замолчал. Он, сжавшись, уже ожидал
обычного вопроса, который  ему  всегда  задают  взрослые:  "А  на  чем  твой
моторчик будет работать?"
     Егор вынул папиросу изо рта и дымящимся кончиком провел над железкой.
     - Значит, сюда, а потом вот сюда? Хм, - снова промычал он. - Ну, ладно,
бери. Моторчик-то покажешь, когда сделаешь?
     Когда счастливый  Ромка  приволок  вожделенную  деталь  домой,  бабушка
стояла во дворе над клумбой с  бархатцами  и  разговаривала  через  забор  с
соседкой  бабой  Клавой.  Ромка,  конечно,  не   удержался   и   похвастался
приобретением.
     - Ты бы держала мальца  подальше  от  этого  алкаша,  -  неодобрительно
проворчала  баба  Клава.  -  Егорка  вообще  чумной,   невесть   чего   дите
нахватается.
     - Ничего, Егор - мужик добрый, плохому  не  научит,  -  заступилась  за
механизатора бабушка. - И руки золотые. Может, Ромка хоть узнает,  с  какого
конца молоток держать, а то у них в городе...
     С моторчиком почему-то не заладилось, но Ромка не унывал. В  бабушкиной
деревне, куда его каждый год отправляли на лето, не  было  его  сверстников,
стая подростков много старше его "мелюзгу" в компанию не принимала, и он  до
сих пор всегда играл один. Теперь же Ромка днями пропадал на  МТС,  по  мере
сил помогая Егору, и возвращался по уши перемазанный, но довольный.
     Моторчик же, о  котором  Егор  иногда  спрашивал,  поработав  несколько
секунд, почему-то все время останавливался. Ромка усложнял и  модернизировал
конструкцию, агрегат потерял первоначальную четкость  замысла  и  постепенно
превращался  в  запутанное  нагромождение  железок,  палочек  и   веревочек,
занимающее целый угол бабушкиного сарая - но все равно не работал.
     В конце лета, когда бабушка уже собирала Ромку  домой,  в  город,  Егор
как-то зашел к ним вечером. От него ощутимо пахло водкой,  хотя  говорил  он
вполне связно.
     - Ну, что, моторчик-то покажешь? - спросил он.
     - Не работает, - виновато вздохнул Ромка.
     - Ну, все равно, покажи.
     В сарае Егор долго, вздыхая и кряхтя, изучал конструкцию, собранную  из
ржавых тракторных деталей и кривых палок. Наконец спросил:
     - За тобой мать завтра приезжает? Автобусом?
     Ромка кивнул.
     - Ладно. Сейчас поздно уже, а завтра утром забеги ко мне, я  тебе  свой
покажу.
     - Моторчик? Работает? - с замирающим сердцем прошептал Ромка.
     - Пока работает, - хмыкнул Егор и ушел, чуть нетвердо держась на ногах.
     Ночью Ромка долго не мог уснуть. Наутро, изумив  бабушку,  он  поднялся
чуть свет, наскоро умылся и, не дожидаясь завтрака, помчался на дальний край
деревни. Егор жил в последнем доме, у самого леса - и так-то на  отшибе,  да
еще  несколько  соседних  домов  стояли  пустые  и  заколоченные.  На   фоне
заброшенных домов покосившийся забор и пустой двор мастера "золотые руки" не
бросались в глаза.
     Ромка толкнулся в незапертую дверь, влетел в дом  и  сразу  понял,  что
поторопился. Хозяина он разбудил. Егор с трудом  разлепил  опухшие  глаза  и
прохрипел "А-а, это ты...". Мучительно долго вставал, умывался у колодца  во
дворе, кашлял, отплевывался, в груди у него сипело и клокотало.  Наконец,  с
силой потерев лицо, он сказал:
     - Ну, пойдем, - и пошел вокруг дома  к  облупленному  сараю.  В  сарае,
видимо, когда-то была мастерская, превратившаяся со временем в беспорядочную
свалку инструмента, разнокалиберных  досок  и  неопределенных  железяк.  Под
слепым окошком располагался верстак, заставленный жестянками  с  гвоздями  и
шурупами, а в дальнем темном углу громоздился облезлый древний  шкаф.  Егор,
пошарив по стене, включил тусклую лампочку и  направился  к  шкафу,  лавируя
между грудами хлама. Ромка опасливо задержался у входа, вытянув шею.
     Егор  открыл  скрипучую  дверцу,  кряхтя,  достал  из   шкафа   большой
стеклянный футляр, похожий на круглую птичью клетку, и поставил на  верстак.
Как-то незаметно Ромка  оказался  рядом,  выглянул  из-под  его  локтя  и  в
восхищении разинул рот. Внутри футляра, неразличимое под слоем пыли,  что-то
шевелилось и тикало. Егор отстегнул металлические зажимы на подставке и снял
стеклянный колпак.
     - Вот, - отступил он в сторону, - перетумОбил, называется.
     Ромка был очарован. Моторчик был прекрасен той чистотой  идеи,  которая
ослепляла его в воображении, но  никак  не  хотела  воплощаться  в  реальных
конструкциях. Сама по себе идея,  правда,  была  немного  другая,  блестящие
шарики скользили по изящным дугам, которые поворачивались под их тяжестью  и
поворачивали друг друга, порождая непрерывное завораживающее  движение.  Все
детали моторчика отличались  совершенством  формы  и  отделки,  а  подставку
покрывали чугунные завитушки, как на бабушкиной швейной машинке.
     - Это вы сами сделали? - благоговейно спросил Ромка.
     - От прадеда остался, -  признался  Егор.  -  Он  знатный  кузнец  был,
говорят, со всей волости к нему ездили с тонкой работой. Я-то его уже совсем
дедом застал, он помер, когда мне как сейчас тебе было.
     Ромка слушал в пол уха, завороженный мельканием блестящих дуг.
     - И не останавливается?
     - Сам нет, но тут стопор есть, вот, на подставке.  Можно  остановить  и
снова пустить.
     - Можно? - приподнявшись на цыпочки, Ромка потянулся  к  рычажку.  Егор
молчал, и он осторожно потянул рычажок,  преодолевая  вязкое  сопротивление.
Движение дуг замедлилось и моторчик остановился. Ромка вернул рычажок назад.
Ничего не произошло, моторчик стоял.
     - Теперь запустить надо, - сказал из-за спины Егор.
     Ромка примерился и толкнул пальцем шарик, показавшийся ему  подходящим.
Моторчик, словно  щенок,  дождавшийся  сигнала,  с  готовностью  качнулся  и
радостно заработал в прежнем темпе, разбрасывая  зайчики  солнечного  света,
едва пробивавшегося сквозь грязное окошко.
     Егор за спиной шумно выдохнул,  словно  стоял  все  это  время,  затаив
дыхание.
     - Когда я таким же мальцом был, у меня тоже так получалось, -  печально
сказал он. - А прадед останавливать боялся. Говорил, перетумобил  на  божьей
силе работает, и через такие мобилы эта сила в  наш  мир  передается  и  его
хранит. Потому и запустить его может только душа  невинная  с  верой  ясной,
которая еще с той божьей силой соприкасается. Я теперь тоже боюсь...
     - Это же просто! - ничего не поняв, недоуменно возразил Ромка.  -  Вот,
смотрите.
     Он еще раз остановил  мобил,  потом  снова  так  же  легко  запустил  и
радостно засмеялся.  Егор  жесткой  ладонью  с  неизбывным  запахом  солярки
взъерошил выгоревшие волосы на Ромкиной макушке.
     - Видно, тебе его и придется завещать.
     Ромка повернулся и вопросительно посмотрел наверх.
     - Ну, значит, когда я помру, перетумобил твой будет, - объяснил Егор.
     Для Ромки  это  звучало  так  же  абстрактно,  как  утверждение  "когда
вырастешь, профессором будешь". Он с  сожалением  наблюдал,  как  сверкающий
мобил снова прячется под пыльным колпаком и  скрывается  в  недрах  дряхлого
шкафа.
     - Ну, беги, бабуля уж заждалась небось. Автобус вот-вот придет,  -  это
замечание  сразу  переключило  Ромкины  мысли.  Автобус.  Мама!   Вот   кому
рассказать. Ой, бабушка сердится! Он торопливо попрощался и помчался домой.

     Наутро после похорон бабушки Роман  вышел  на  покосившееся  крыльцо  и
закурил.  Деревня,  которая  вспоминалась  ему  из  детства   как   чудесное
просторное и солнечное место, сейчас будто съежилась, прибитая  к  раскисшей
земле мелким осенним дождиком. Дождь, непрерывно сыпавшийся с низкого серого
неба, смыл краски мира, низкие серые дома  в  окружении  голых  серых  веток
печально  стояли  вдоль  серой   от   грязи   единственной   улицы.   Пейзаж
соответствовал настроению.
     Роман не был  здесь  с  тех  пор,  как  дорос  до  пионерлагерей,  лет,
наверное, десять. Ему было немного совестно, и  жалко  бабушку,  конечно,  и
жаль своих детских воспоминаний... Из  летней  кухни  доносился  озабоченный
голос матери и грохот посуды. Нужно было собрать, что  найдется  ценного,  и
законсервировать дом. Хотелось поскорее здесь все закончить и уехать.
     Роман выбросил окурок, натянул капюшон куртки и решил  пройтись.  Вдоль
заборов по улице вилась  между  глубокими  лужами  узкая  тропка  утоптанной
грязи. Жилых домов в  деревне  осталось  меньше  половины,  но  магазин  еше
работал,  и  на  крохотной  площадке  перед  ним  теплилась  жизнь.   Ворчал
невыключенный  трактор,  из  магазина  доносились  голоса.  Роман   искренне
обрадовался трактору: вчера они проезжали мимо руин МТС, и он  уже  не  чаял
увидеть здесь ничего работающего. Из магазина вышел тракторист, дед Семен, и
поздоровался с Романом за руку.
     - Ну, вы чего с домом решили? - спросил он. Роман  вяло  махнул  рукой.
Что можно решить с этакой развалиной в этакой дыре?
     - А где Егор? - спросил он в свою очередь. - Помните, механизатор  был,
я ему еще на МТС помогал мальчишкой. Что-то я его вчера не видел...
     - Помер Егор-то,  давно  уж,  лет  пять  будет.  Вон,  дом  его  стоит,
заколоченный. У него ж не было никого, соседи хоронили.
     - А можно посмотреть?
     - Да смотри, отчего же. Може чего хорошего найдешь,  все  польза.  Там,
конечно, хлам один, но может струмент какой еще годится...
     Роман кивнул и пошел к заброшенному дому на  краю  деревни.  Забор  уже
совсем лег, двор зарос почернелой от ранних  морозов  крапивой.  Продравшись
через пожухлые заросли, Роман обошел дом и открыл перекошенную дверь  сарая.
Лампочка, конечно, не горела, сквозь окошко  свет  почти  не  пробивался,  и
Роман зажег фонарик.
     Сарай выглядел так же, как он его помнил, разве что досок  поубавилось.
Или дерево показалось соседям ценнее, чем ржавые железки, или просто  сгнило
и рассыпалось трухой. Трухи под ногами было в достатке.  Роман  пробрался  в
дальний угол и открыл скрипучий шкаф. В глубине полки, заваленной  барахлом,
по-прежнему, стоял круглый  стеклянный  футляр,  заросший  пылью  до  полной
непрозрачности.
     Зажав фонарик в  зубах,  Роман  с  усилием  поднял  неожиданно  тяжелый
агрегат и, как тогда, перетащил его на  верстак.  Ему  показалось,  что  под
пальцами тикает, но он старательно уверял себя, что  мерещится.  Подобрав  с
пола какую-то тряпку, он протер колпак. Несомненно, внутри что-то двигалось.
Руки внезапно задрожали. Сжав кулаки, он заставил себя  успокоиться,  открыл
зажимы и осторожно снял колпак.
     Словно  солнце  брызнуло  в   слепое   окошко.   Красота   и   гармония
безостановочного вращения сверкающих дуг вернули серому миру краски и звуки.
Вопреки увяданию и распаду, вопреки унылому холодному дождю,  вопреки  самой
смерти - моторчик работал, рассыпая вокруг  торжествующие  цветные  зайчики.
Передавал в мир "божью силу".
     - "Перетумобил", - с невольной улыбкой вслух повторил Роман.
     Он потянулся к рычажку стопора - и отдернул руку. Как там говорил Егор?
Душа невинная с  верой  ясной?  Роман  совершенно  ясно  верил,  что  вечных
двигателей не бывает. Он вдруг отчетливо понял, что остановив мобил,  больше
никогда не сможет его запустить. Ему  заранее  стало  нестерпимо  больно  от
исчезновения этого чуда, аж в глазах  защипало,  и  пришлось  несколько  раз
глубоко  вздохнуть,  чтобы  успокоиться.  Роман  неожиданно   осознал   себя
хранителем мобила, ответственным за его безопасность. В конце  концов,  ведь
Егор именно это ему завещал, верно?
     Приняв решение, Роман закрепил обратно колпак, нашел  в  сарае  грязный
брезентовый мешок и, вытряхнув из него  какой-то  хлам,  осторожно  погрузил
футляр с мобилом. Он заранее придумывал, что скажет деревенским,  когда  шел
обратно с этим мешком,  но  трактор  деда  Семена  уже  уехал,  и  больше  в
вымирающей деревне Роману никто не встретился. Он увез мобил домой, и тот на
долгие годы поселился в шкафу в его комнате.

     Вернувшись из больницы после второго инфаркта, Роман  Борисович  своего
кабинета не узнал. Свежие светлые  обои,  новые  кремовые  шторы  совершенно
преобразили "берлогу", как называла кабинет его покойная жена. На  диване  и
креслах сменили обивку, мебель переставили по-другому,  и  Роман  Борисович,
при всей своей  нелюбви  к  переменам,  был  вынужден  признать,  что  стало
удобнее.
     - Нравится? - гордо спросила невестка.
     - Великолепно! - искренне похвалил Роман  Борисович.  И  целых  полчаса
наслаждался новым интерьером, пока не обнаружил в шкафу застопоренный мобил.
     Через несколько часов, когда суматоха улеглась и скорая  уехала,  Роман
Борисович лежал на своем диване и прислушивался к  неразборчивому  разговору
за стенкой. Невнятное обиженное бормотание сына перебила отчетливая  реплика
невестки: "Не расстраивайся ты так, это уже возрастные явления..."
     "Это  она  обо  мне,"  -  печально  думал  Роман  Борисович.  Ему  было
нестерпимо стыдно за безобразную сцену, которую он устроил сыну.
     "Ну, папа," - возмущенно оправдывался  Алексей,  -  "мы  же  переносили
вещи, это  совершенно  естественная  предосторожность  при  транспортировке.
Стопор для того и сделан. Останавливается? Побойся бога, папа, ты же  доктор
физ-мат. наук!  Естественно,  останавливается.  Мы  поставили  стеклопакеты,

Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг