постучав, заглянуть в его кабинет. Начальник экспедиции как раз беседовал с
Арменом и прервался, вопросительно глядя на нее. Полина обрадовалась: хоть в
экспедиции и не требовали пока армейской дисциплины, ей не хотелось
действовать через голову непосредственного начальства. Она сказала, что
хотела бы поговорить с академиком в присутствии полковника Арджиняна и,
получив утвердительный кивок, вошла. Только сейчас она заметила, что Ридберг
был, против обыкновения, чем-то расстроен, а зам по кадрам зол и взъерошен,
но отступать было поздно. Полковник увидел за ее спиной Расиху Айратову и
оскалился, но смолчал.
Уже потом, задним числом, Полина сообразила, что им с Расихой просто
повезло попасть в удачный момент: академик, наконец, обеспокоился плачевным
состоянием дел с набором добровольцев. Семена упали на подготовленную почву.
- Я согласна с полковником в том, что достаточное количество
колонистов - это, возможно, необходимое условие, но не достаточное, - с
места в карьер начала она. - Должно быть еще и определенное качество, но у
меня возникли сомнения в правильности критериев...
- Надеетесь, все-таки, протащить артистку? - не выдержал Армен.
- Не только артистку, - покачала головой Полина. - Меня беспокоит сам
принцип разделения людей, готовых с риском для жизни лететь на Марс, на
нужных и бесполезных. Ведь мы хотим создать на Марсе кусочек человечества,
верно? А полезность - это порочный критерий для права быть в составе
человечества.
- Вам мало того, что демографический перекос загнал нас в угол на
Земле, - возмутился Арджинян, - вы хотите перетащить здешние проблемы и на
Марс?
- Как раз наоборот, - неожиданно успокоившись, холодно возразила
Полина. - Я не хочу, чтобы мы тащили с собой здешние ошибки. Потребность
любить и заботиться о слабых так же необходима для жизни души, как пища для
жизни тела. Здесь, на Земле, именно идея собрать в резервации "бесполезных"
загнала нас в угол и нанесла непоправимую рану самой душе человечества. Вы
ведь не станете спорить, - повернулась она к Ридбергу, - что проблемы,
которые погубили предыдущие колонии, лежали именно в сфере души?
- Хм, - академик, глубоко засунув руки в карманы, с любопытством
воззрился на нее, подняв брови. - Признаться, душа есть категория настолько
ненаучная... Я внимательнейшим образом изучил опыт всех предыдущих
экспедиций, но лишь в той части, которая может быть формализована. Не
уверен, что из этого опыта можно сделать какие-то заключения о душе.
- А разве вам не бросилось в глаза, что людей там набирали точно так
же, как это предлагает нам делать полковник? - Полина невольно воспроизвела
его интонацию отстраненной научной дискуссии. - Здоровых, выносливых и не
связанных с Землей никакими узами - ни любви, ни родства, ни обязательств.
Что же удивляться появлению "отрыва биополя", когда они сами старательно
рвали связи? Кстати, артисты - это тоже связь, и не просто с отдельными
людьми, а с культурой человечества, связь, уходящая корнями в прошлое... Вы
говорите, мы не можем себе позволить тащить с собой бесполезных - а я думаю,
что мы не можем себе позволить повторять чужие ошибки, уже не раз доказавшие
свою гибельность.
- Любопытное рассуждение, - Ридберг задумчиво потер подбородок. -
Вообще-то разрыв биополя происходит на больших расстояниях по чисто
физическим причинам, и мне казалось очевидным, что для тех, кому есть что
терять, он окажется более болезненным. Хотя фатальная потеря воли к жизни,
известная под названием марсианской депрессии, косила до сих пор даже тех,
кто летел семьями. Этот эффект должна сгладить величина колонии...
- И полноценная жизнь души, - твердо добавила Полина. - Я уверена, что
даже тоска и ностальгия, которые так пугают полковника, должны сыграть
созидательную роль в формировании нового биополя. И тоска, и любовь, и
страх, жалость, ответственность - нужно все!
- Вы предлагаете вообще отменить ограничения и брать всех подряд?
Полина оглянулась на Расиху. Та ободряюще кивнула.
- Нет, - сказала она решительно. - Взять всех мы просто не сможем. Я
предлагаю отдавать предпочтение людям, готовым рискнуть жизнью ради
возможности заниматься любимым делом. Независимо от их профессии, здоровья и
семейного положения.
Начальник экспедиции перевел взгляд на Расиху.
- Вы, мадам, как я понял, как раз из таких? Вы намерены ставить на
Марсе балеты?
- Это вовсе не значит, что я буду обузой! - балерина привычно вздернула
подбородок. - Я в состоянии выполнять при необходимости любую работу, и не
надо мне говорить о профессии. Мы все знаем, сколько приходится в любом деле
на черный труд. Но балеты - обязательно! И не только на Марсе. Я слышала,
дорога туда займет полгода...
- Вы и в невесомости собрались танцевать? - фыркнул Армен.
- А что вас удивляет? Я хорошо изучила вопрос. В невесомости всем
необходимы тренировки, и балет в этом качестве может быть даже более
эффективным, чем тренажеры. А какие художественные возможности! - глаза
Расихи вспыхнули. - Труппа Дортю пыталась экспериментировать в этом
направлении, но их постановки просто жалки! Они всего лишь пытались
изобрести аналоги обычных па, тогда как невесомость открывает совершенно
новые перспективы!
- Кхм! - несмотря на демонстративное покашливание, Ридберг улыбался.
Академик умел узнавать и ценить настоящую увлеченность. Он снова повернулся
к Полине. - В вашей идее определенно что-то есть - то благородное безумие,
которое часто сопутствует истине. Я обдумаю этот вопрос.
***
За крохотными отсеками жилого купола, официально именуемыми "семейными
каютами", почему-то закрепилось дурацкое название "ячейки". Когда Куликов
после смены ворвался в свою ячейку раньше обычного, он мельком заметил, как
Полина быстро спрятала что-то под подушку.
- Оранжерейный закончили! - браво отрапортовал он. - Почти на неделю
раньше графика. По этому поводу завтра объявлен общий выходной и праздник в
честь торжественного открытия!
- Очень здорово, - бледно улыбнулась жена.
- Ты чего? - удивился Куликов. - Неприятности? Ну-ка, признавайся.
Виновато улыбнувшись, Полина достала из-под подушки затрепанную
распечатку письма с фотографиями новорожденного Антошки.
- И чего ты его прячешь?
Она вздохнула.
- Я боюсь. Куда ни зайду, все с фотографиями, только и разговоров о
детях и внуках на Земле. Все скучают, и чем дальше, тем больше - а ведь это
моих рук дело! Я все время боюсь, вдруг это первый звоночек, и полковник был
прав, а я...
Он прижал ее к себе и поцеловал в макушку.
- Вот чудило! Да ведь скучать по родным, ждать писем - это нормально!
Мы ради них сюда забрались - значит, и должны о них думать, и правильно.
Вот, давай это письмо на стенку повесим, прямо перед глазами, и скучай себе
на здоровье.
Она всхлипнула.
- Понимаешь, мы уже продержались дольше, чем другие, но я не уверена,
что ситуация стабильна. Пока летели, мне казалось, что мы все сделали
правильно. Все так сдружились, возникла действительно цельная общность... А
сейчас люди насмерть выматываются, и занимаются срочной, а не своей работой,
и уж какие там бальные танцы! Все то, что должно было нас держать, перестало
работать, а эта тоска, которой я не боялась, накатывает как черная туча...
Конечно, мы все еще поддерживаем друг друга, но что, если я все-таки
ошибалась?
- Брось. Это у тебя остатки внушения. Все же понимают, что аврал
временный. Вот закончим монтаж...
- ... и начнем по полной программе сельхозработы, - она подняла мокрые
глаза, пытаясь снова улыбнуться. - Подумать только, с каким возмущением ты
встретил год назад предложение вести натуральное хозяйство!
- Это меня не устроили старомодные декорации, - ухмыльнулся он. - То ли
дело на Марсе и под куполом. Вот, кстати, завтра на празднике и потанцуем.
Ну, успокоилась?
- Угу, - она прерывисто вздохнула и рассмеялась сквозь слезы. - Ловлю
тебя на слове, Куликов, только попробуй завтра отвертеться.
Ночью Полина внезапно проснулась. В темноте ячейки фотографию на стене
было не разглядеть, но она вдруг ярко, как наяву, увидела перед собой
Антошку. Присмотревшись, поняла, что он заметно старше, чем на фото: на
голове мягкие белобрысые кудряшки, и он - стоит? - стоит на ковре, цепляясь
за столбик детской кроватки и глядя прямо ей в глаза круглыми испуганными
глазенками. Ему навстречу протянулись руки и Наташин голос прямо в мозгу
нежно позвал: "Ну, Тошенька, не бойся, иди сюда!". Малыш отпустил столбик,
отважно сделал целых четыре торопливых нетвердых шага, вцепился в протянутые
руки и радостно засмеялся, сверкнув тремя зубами. "Ах ты, умница, вот бы
бабушка с дедушкой на тебя посмотрели!" - сказала Наташа...
На верхней койке зашевелился Куликов.
- Антошка пошел, - растерянно сказал он и свесил голову вниз. - Мне
приснилось, что ли?
- Мне тоже, - тихо ответила Полина. - Только, наверное, не приснилось.
Знаешь, кажется, это связь. Это, наконец, восстановилась связь.
Она физически чувствовала, как здесь, и рядом за стенкой, и по всему
куполу устремленная к покинутой Земле любовь дотягивается в пустоте до
встречного потока и с тихим щелчком соединяется в звенящие струны мгновенной
внутренней связи единого организма.
Живое поле Земли, зацепившись вытянутым щупальцем за далекий
пульсирующий островок, глубоко вздохнуло и растянулось в пространстве до
самого пояса астероидов, захватив обе орбиты. Жизнь вышла, наконец, из
колыбели и сделала первый нетвердый шаг. Впереди лежала Вселенная.
--------------------------------------------------------------------
Данное художественное произведение распространяется в электронной
форме с ведома и согласия владельца авторских прав на некоммерческой
основе при условии сохранения целостности и неизменности текста,
включая сохранение настоящего уведомления. Любое коммерческое
использование настоящего текста без ведома и прямого согласия
владельца авторских прав НЕ ДОПУСКАЕТСЯ.
--------------------------------------------------------------------
"Книжная полка", http://www.rusf.ru/books/: 17.09.2007 17:43
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг