чист и прозрачен. Сотни туманоосушителей, установленных по окружности поля,
мерно отпыхиваясь, как паровозы, выкидывали вверх брызги влагопоглощающего
раствора. Дойдя до линии, где стояли эти машины, туман обрывался и падал на
землю инеем.
Район, захваченный туманом, был обширен. Только на семидесятом
градусе, у озер Хайве и Ямбуго, воздух становился прозрачней. Южнее этих
озер работы продолжались полным ходом.
На площади в несколько тысяч квадратных километров, окутанных туманом,
было разбросано более шестисот точек, где проводились монтажные работы.
Профиль Саюм-Ньера имел множество бугров и невысоких сопок. Чтобы
пробить в тумане "просеки", надо было летать бреющим полетом.
Авиаторы в теплых куртках нагружали кабины бидонами, укрепляли
туманоосушители.
Часть летчиков, окончив работу, стояла вокруг костров. Оттуда
доносился громкий смех, звуки гармоники.
Над главным зданием аэропорта взвилась ракета. Раздался короткий сухой
взрыв.
Прозвучала команда:
- К машинам!
Ночь наполнилась гудением моторов. Во всех концах аэропорта одна за
другой взлетали ракеты. Самолеты поднимались с снежных полей и тонули в
туманной мгле.
Приказ начальника строительства, объявленный по всему северному
сектору, говорил о серьезном характере предстоящей операции и предписывал в
целях облегчения и ускорения этой операции разложить на снегу возможно
больше оранжевых знаков.
Строители Нового Гольфстрима почти три недели томились в бездействии.
И вот наступило желанное время...
На 911-м посту позабыли о еде, о сне.
До утра шла работа. Монтажники, вооружившись кистями, красили в
оранжевый цвет все, что находили подходящим - доски, фанеру, листы железа,
куски материи. Затем увозили их в туман и раскладывали на снегу в виде
треугольника. К утру было уложено несколько десятков опознавательных
знаков.
Ночью все население 911-го поста вышло на эту линию, растянувшуюся
более чем на километр.
Вера Александровна шла на лыжах, пропуская в руке протянутый вдоль
линии шнур.
Туман был такой же густой и непроницаемый, как и все эти дни.
- Кто дежурный? - время от времени спрашивала она, когда из серой гущи
показывался темный силуэт.
- Это ты, Сана? - позвала она тихо, почти столкнувшись с девушкой.
- Я, - так же тихо ответила Саная.
Обе, женщины постояли молча.
Где-то далеко завыла сирена. Вера Александровна подняла глаза кверху,
надеясь увидеть самолеты. Над ней была тяжелая масса тумана. Звук сирены
растаял и больше не повторялся.
Сердце Горновой сильно забилось. Его стук мешал прислушиваться. Но
вот, наконец, с разных сторон снова послышался вой сирены. Арктическая
тишина начала наполняться звуками. Туман вдруг ожил... Будто огромное живое
существо, навалившееся на землю своей мягкой бесформенной массой, издавало
этот стонущий тысячеголосый вой.
Гул приближающегося самолета становился все явственнее. Самолет
пролетал где-то совсем близко. Не быстро нараставший звук опять заглох.
Отшумели пропеллеры и все затихло.
Неожиданно раздался опять громкий вой сирены и рев мотора. Женщины
вздрогнули. Им показалось, что машина летит над самой их головой. Огромная
тень пронеслась мимо. Туман внезапно пришел в движение, разорванные клочья
его закружились и понеслись вдогонку за самолетом.
- Смотри! - радостно вскрикнула Саная.
В нескольких метрах от места, где лежал оранжевый треугольник,
обозначался просвет. Женщины бросились туда. Туман стоял двумя отвесными
стенами, образуя длинный прямой коридор, похожий на лесную просеку. Вверху,
сквозь дымку, виднелось небо с бледнеющими предутренними звездами.
Женщины крепко схватили друг друга за руку. Радость перехватила им
горло.
СИГНАЛ ТЕЛЕАППАРАТА
День и ночь машины вели борьбу с туманом на строительных площадках.
Безумолчное фырканье аппаратов сливалось с звонкими голосами монтажников, с
шипением автогенных аппаратов.
Туманоосушители перемещались с одного места ча другое, и как только
начинали работать, среди серой непроницаемой для глаз массы появлялись
просеки. В них воздух был чист и прозрачен. А кругом лежало все то же
неподвижное, серое море.
Работы на тучегоне и на всех других участках Саюм-Ньер велись
усиленным темпом. Строительство всего центрального влагопровода и зоны
ливней, там, куда не доходил туман, далеко опередило северные участки, и
теперь Горнов двинул туда все, что было возможно.. Необходимо было в самый
короткий срок ликвидировать прорыв на решающем фронте.
На 911-й пост прибывали новые атомотехники и на посадочные площадки
опускались грузовые самолеты. Дирижабли выбрасывали из своих трюмов тонны
грузов.
Вырвавшись из плена вынужденного безделья, строители тучегона с
неудержимой жадностью набросились на работу.
Вера Александровна целые дни проводила на тучегоне. Ее можно было
видеть и на стометровой высоте, на узеньких мостках, где велась установка
аппаратов, и в темных, обширных, как трюмы океанского парохода, галлереях.
Оживленная, разрумянившаяся от мороза, взбегала она по лестницам и
переходам машины-гиганта.
Мыс Ях-Пубы был еще окутан туманом. В начале апреля с утра поднялся
ветер, и к вечеру разыгралась вьюга. Злобными рывками набрасывалась она на
здание 911-го поста, раскачивая стальные тросы.
Вера Александровна, сидя в кабинете, с тревогой прислушивалась к шуму
метели. Ей было грустно в этот вечер. В минуты вынужденного бездействия она
всегда вспоминала Аллочку и неодолимо хотелось знать, что она делает.
Сегодня Горнова дежурила вдвоем с Санаей. Зябко кутаясь в теплый
платок, Саная с тоской глядела на залепленное снегом окно.
- Не верится, что здесь когда-то будет тепло, - говорила она.-Кажется,
что вечно будет метаться эта вьюга. Скажи, ты веришь, что вот здесь, перед
нашим домом, зацветет когда-нибудь сирень и ребятишки будут рвать цветы?
Вера Александровна улыбнулась. Она понимала состояние подруги. В эту
вьюжную ночь ей тоже было трудно представить здесь цветущий сад или луг. Уж
очень резок был контраст.
- Я верю, что так будет, но сердце мое в эту минуту не может поверить.
- Вот, вот, и я также. Верю и не верю.
Саная натянула на голову платок, свернулась в комочек на диване и
начала дремать.
Вера Александровна склонилась над рабочими записями. Закончив их
обработку, она подошла к окну. Метель как .будто стала спадать. Но тросы
попрежнему завывали, и стены тревожно поскрипывали под напором ветра.
В комнате резко прозвучал звонок, и тотчас на сигнальной доске
вспыхнула красная лампочка.
Горнова вздрогнула.
Телеаппарат сигнализировал о том, что кто-то приблизился к пульту
управления тучегоном.
В ночное время было категорически запрещено подходить кому-либо к
будке ближе, чем на десять метров. Телеаппарат сигнализировал о нарушении
этого приказа.
Горнова выбежала в вестибюль. Отдав короткий приказ охране идти в
обхват тучегона, Вера Александровна устремилась прямо к пульту управления.
Небольшая бронированная будка, где находился пульт управления, была
вдвинута в глубь двора, в тень других зданий. Здесь всегда стоял часовой.
Пульт управления был мозгом тучегона. Связанный с сотней метеорологических
близких и далеких станций, он координировал их работу, улавливая малейшие
изменения в атмосфере. При вводе тучегона в эксплоатацию пульта управления
предстояло приводить в движение мощные механизмы машин-гигантов.
"Что там?"-с тревогой думала Вера Александровна, напрягая все силы,
чтобы ускооить свой бег на лыжах. Вьюга уже намела кучи снега. Лыжи то и
дело проваливались в сугробах. Она мчалась навстречу ветру, не замечая, что
меховая куртка ее распахнута и колючие иглы снега бьют в разгоряченное
лицо. В ее ушах стоял неумолкающий звон сигнала: "Скорее, скорее!" -
сверлило в мозгу.
Еще не приблизившись вплотную к будке, она заметила на снегу
неподвижно лежащего человека.
Это был часовой. Узнав ее, он приподнялся на локоть и, с усилием
выговаривая каждое слово, произнес хрипло:
- Там... осторожнее... бомба замедленного действия.
Не слушая больше, Горнова бросилась в будку. Ей достаточно было одного
взгляда при входе в пульт управления, чтобы различить среди знакомых ей
приборов, аппаратов и механизмов, предмет ей неизвестный, стоявший на полу
под щитом управления.
"Она, - без колебания подумала Горнова и, схватив, бросилась вон, не
задерживаясь уже ни секунды.
"Только бы не здесь, только бы успеть отнести подальше", -
беспорядочно проносилось в ее мозгу.
Она была теперь без лыж, проваливалась в сугробах, падала, вскакивала
и вновь бежала.
Где-то в стороне прогрохотало несколько выстрелов.
"Скорее, скорее", - подгоняла она себя.
Мысль о том, что сейчас произойдeт взрыв, не пркходила ей в голову.
Все силы были направлены на то, чтобы как можно дальше унести эту страшную
бомбу.
И она продолжала бежать.
- Бросай! - раздался за ее спиной голос.
-- Бросай, бросай! - крикнуло еще несколько голосов.
"Всех убьет взрывом", - резнула мозги мысль. К Вере Александровне
вернулось самообладание. Она остановилась и, сделав резкое движение всем
корпусом, далеко кинула бомбу.
В этот момент кто-то подхватил ее сзади и стремительно потащил назад.
И вдруг земля со страшной силой ударила ей в ноги. Раздался
невероятной силы низкий тяжелый гул. Напор воздуха сшиб с ног тех, кто
уносил Горнову.
Гул еще не затих, а сверху начали падать, тяжело ударяясь о снег и
землю, громадные камни и глыбы мерзлой земли.
Вера Александровна лежала на снегу, прислушиваясь к этим шлепающим
звукам. За большими глыбами посыпался дождь мелких осколков. И все стихло.
Вера Александровна подняла голову и взглянула на тучегон. Перед ней
черным силуэтом вырисовывались его строгие очертания. Вокруг были видны
двигающиеся фигуры людей.
- Все благополучно, - крикнула ей Саная, подбегая.
МЕЖДУ ЖИЗНЬЮ И СМЕРТЬЮ
Вера Александровна лежала на своей кровати. Рядом сидели Саная и
молодой врач поста.
Горновой было трудно дышать. В груди что-то хрипело, причиняло боль
при каждом вздохе.
Отвернув лицо от Санаи, которая не спускала с нее глаз, Горнова
закусила губу.
- Что же это не летят? - с тоской проговорила Саная, прислушиваясь, не
гудит ли мотор. На посту с минуты на минуту ждали прилета Горнова. Он
должен был привезти с собой знаменитого врача - профессора Долинова.
Саная подошла к окну.
Ураган разметал туманы и унесся на юго-запад.
Небо было чистое. Спокойное море снегов светилось красноватым
отблеском утренней зари.
Несколько человек пробежали мимо окна, они что-то кричали и
размахивали руками.
- Кажется, прилетели, - с облегчением проговорила Саная и быстро вышла
из комнаты.
На площадку, невдалеке от дома, действительно опускался самолет. Из
кабины вышли Горнов, врач и медсестра.
Врач, маленький седой старичок, со старческой торопливостью взял из
рук сестры чемоданчик и, опираясь на палку, стал подниматься на крыльцо,
шагая со ступеньки на ступеньку одной левой ногой и подтягивал за собой
правую.
Горнов обогнал его и, пробежав переднюю и столовую, вошел в комнату,
где лежала Вера Александровна.
При появлении мужа она сделала движение приподняться, но острая боль
заставила ее опустить голову. Она болезненно наморщила лоб.
Виктор Николаевич подошел и, низко наклонившись, поцеловал ее в губы.
- Чуть не взорвался пульт управления, - тихо проговорила она. - А я,
кажется, застудила грудь...
Чтоб смягчить страшный смысл своих слов, Вера Александровна хотела
улыбнуться, но улыбка не вышла. Она стиснула губы и потом, как бы извиняясь
за свою слабость, проговорила:
- Больно.
В комнату вошел врач, за ним в дверях столпилась молодежь.
- Лишние выйдите,-сказал доктор.
Натянув очки, он наклонился над кроватью.
Когда осмотр был окончен, врач, не глядя ни на кого, отошел от больной
и с особо деловым видом принялся наводить порядок в своей аптечке.
Сердце Виктора Николаевича сжалось. Он не решался задать вопрос.
- Вы ничего нам. не скажете? - наконец, проговорил он. Доктор
продолжал укладывать аптечку.
- Скажу, дайте все уложить - сердито пробормотал он.
Вера Александровна нахмурилась, закрыла глаза и повернулась лицом к
стене.
Врач вскинул глаза на Горнова и пошел к двери. Виктор Николаевич вышел
за ним.
Вера Александровна лежала с широко раскрытыми, горящими лихорадочным
блеском глазами и рассматривала правую руку. На лице ее появлялась то
улыбка, то сердитая гримаса.
В продолжение всех этих девяти дней Горнова, больная тяжелым
воспалением легких, бредила, не приходя в сознание.
Она разговаривала с каждым своим пальцем, целыми часами, держа руку
перед глазами. Большой палец это профессор Лурье, указательный - Горнов,
маленький мизинец - Исатай, средний - был тот, кто убил часового и
подбросил бомбу.
Этот палец, приводил ее в гнев и возбуждение. То, что он все еще был
здесь, между другими пальцами ее руки, грозил и безнаказанно издевался над
ней, заставляло ее мучиться. Она нежно гладила указательный палец и
просила: "Витя почему ты не оторвешь его?"
И она сама схватывала средний палец и начинала его ломать. Сестра
брала руки больной, и держала до тех пор, пока та не успокаивалась.
- Зачем вы заступаетесь за него? - ясным голосом, кaк будто она была
совсем здорова, проговорила Горнова.
- Успокойтесь и играйте на трамбоне, дышите, сестра приставила к ее
губам широкий рожок.
- Какой смешной. Не умею, -сказала Вера Александровна, отталкивая от
себя подушку с кислородом.
- Да вы дышите, как умеете, - уговаривала сестра, настойчиво толкая к
губам рожок с резиновой трубкой.
- Да право же не умею... не умею... не умею... - уж досадуя на сестру,
повторяла больная.
На глазах сестры заблестели слезы.
- Хорошо, хорошо, дайте сюда, - торопливо сказала Вера Александровна.
Взяв рожок и приложив его ко рту, она со всей силой старательно надула
щеки.
- Ну вот, я говорю, что не умею, - толкнула она от себя подушку. Лицо
ее покрылось слабым румянцем. Губы ее были сухи.
- Зачем вы мучаете меня этой пузатой трубой? жалобно, со слезами в
голосе, проговорила она.
В комнату вошел врач. Вера Александровна с надеждой устремила на него
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг