интерес к науке. В рассказах, повестях и романах другого рода люди разных
планет объединяются для общей борьбы за справедливость и счастье.
Аркадий и Борис Стругацкие написали, по существу, цикл повестей на
тему о контакте миров в разных его формах и о праве на вмешательство в
чужую жизнь. В "Трудно быть богом" они ограничивали это право, оставляя за
сотрудниками Института экспериментальной истории возможность наблюдения и -
изредка - спасения отдельных лиц.
"Обитаемый остров", напротив, стал гимном праву на вмешательство,
праву на борьбу за "чужих".
Но вслед за тем мы прочли "Малыша" с его "закрытой цивилизацией",
отказывающейся вступить в какой-либо хонтакт. В последней повести
Стругацких о контакте "Пикнике на обочине" рассматривается ситуация, когда
понимание невозможно в принципе. Чужая цивилизация оставила на Земле
несколько районов со следами своего присутствия. Там горит в ямах "ведьмин
студень", смертельно опасный для людей, там зоны усиленного тяготения
расплющивают в лепешку все, что в них попадает.
Там смерть подстерегает буквально на каждом шагу. Но из этой же
"полосы встречи" люди выносят вечные аккумуляторы для автомобилей. И есть
там золотой шар, выполняющий человеческие желания...
От контакта согласно . этой повести может быть польза, может быть
вред,- может быть то и другое - это зависит от социального устройства
каждой из контактирующих планет. Не может быть только взаимопонимания...
Что же это, отступление писателей, отречение от прежних идеалов?
Нет. Смысл "Пикника на обочине" в обращении к людям. Нам даже не
показали тех, с кем не получился контакт. Это нелюди. Не о них речь. Понять
друг друга - и себя - должны земляне.
Исследуя старые предрассудки, фантасты всерьез занимаются и
"предрассудками будущего". В неприязни людей к роботам, о которой писали
Карел Чапек, А. Азимов, Е. Войскунский и И. Лукодьянов, Станислав Леи и
многие другие, есть элементы расизма, и иногда описание вызванных этой
неприязнью конфликтов - лишь средство поновому заклеймить шовинизм. Но
бывает, что фантаст исследует такой конфликт без оглядки на конкретные
земные прецеденты. И тогда выясняется, что проблема взаимоотношений людей и
машин может стоять очень остро. У Владимира Григорьева люди сбегают от
слишком заботливых роботов. Войскунский и Лукодьянов устраивают в одной из
глав романа "Плеск звездных морей" войну части людей против высокоразвитых
роботов (впрочем, за людей агрессивность по отношению к роботам прежде
всего проявляют собаки).
Поняв, что больше не нужны человечеству, роботы в романе коллективно
кончают жизнь самоубийством.
Фантасты открыли новые типы семьи на планетах, население которых
делится не на два пола, а на три, четыре, пять и так далее.
Но им не удалось сконструировать незнакомые нашей планете образцы
семьи для двуполого человечества.
Моногамия, полигамия, полиандрия, групповой брак, промискуитет -
человечество, по-видимому, проверило все возможные в принципе формы семьи,
отбирая из них наиболее подходящие к данным условиям, н история не оставила
фантастам неиспользованных вариантов.
Что касается вариантов социального устройства общества, то у многих
фантастов пользуется большим "успехом" кастовая система древнеиндийского
типа.
Любопытное общество нарисовал Р. Шекли в повести "Билет на планету
Транай". Власть президента и министров ограничивается правом любого из
граждан в. любой момент уничтожить кого угодно из правителей, доходы
граждан перераспределяются путем грабежа, государственный сборщик налогов
действует тем же методом, преступлений нет, поскольку они таковыми не
считаются. Впрочем, транайца, убившего слишком много своих сограждан, ждет
смерть от руки одного из членов правительства, но безо всяких судебных
процедур.
Разумеется, здесь (как часто в фантастике) перед нами своего рода
сатирическая утопия, это, с одной стороны, карикатурное изображение
отдельных черт американского общества, с другой - ироническая проекция в
реальность прекраснодушных мечтаний некоторых анархиствующих идеалистов.
В "Четырех четырках" Н. Разговоров описал марсианское общество,
сложившееся, увы, после истребительной войны "физиков" против "лириков".
Войны, в ходе которой "лирики" были побеждены, а из культуры планеты
исключили всякие следы, их деятельности. Исчезли не только литература и
искусство.
Исчезли за ненадобностью даже домашние животные. Эта повесть не стала
всего лишь остроумным откликом на нашумевшую дискуссию.
Н. Разговоров сумел тонко показать реванш, взятый эмоциями в душах
марсиан, с точным юмором продемонстрировал, что человек не может
существовать без поэтического элемента в жизни.
Не случайно учебник нормативной грамматики на Марсе начинается со
слов: "Все окружающее нас можно подразделить на одушевленное и
неодушевленное, к одушевленному относим мы и подарки. Подарком называется
вещь, задуманная вами и сделанная вами для другого". "Учение о подарках
преподается с первого по восьмой класс".
На изготовление подарков тратится большая часть свободного времени
марсиан.
Человеческое тепло согревает их.
И наконец происходит и внешнее возрождение "лирики".
Кстати, по Р. Шекли ("Обмен разумами"), есть планеты, где пе обычаю от
подарков нельзя отказаться, как бы они ни были тебе неприятны. И в ходу, в
частности, "серые дары" - предупреждения, и "черные дары", уничтожающие
того, кому они поднесены. Но даже если тебе подарили кольцо в нос с
прикрепленной к нему бомбой замедленного действия - деваться некуда - надо
носить.
Можно особо поговорить о том, как представляют себе фантасты изменения
в будущем тех нравов и обычаев землян, которые подлежат ведению этнографии,
изменения, вызванные переменами в самых разных обстоятельствах
человеческого существования.
Вот один пример. Сейчас удлиняется реальный срок человеческой жизни.
Над последствиями этого задумываются экономисты и министры, социологи и
историки. И этнографы тоже.
А писатели начали примеряться к этой проблеме уже давно. Чапек написал
пьесу "Средство Макропулоса", которая кончается отказом героев от
возможности жить по триста лет. Бернард Шоу создал пьесу "Назад, к
Мафусаилу" - по имени библейского персонажа, прожившего якобы несколько сот
лет, Советские фантасты обратились к этой теме в самые последние годы. Один
из героев Владимира Михайлова в силу сцепления случайностей остается вечно
молодым. И его самого, и всех вокруг волнует мысль: как это отразилось на
его психологии? Стал ли он дороже ценить свою жизнь, не превратился ли,
грубо говоря, в труса - ведь теперь, погибнув, он потеряет бессмертие,
сотни и тысячи лет, а не годы.
Но бессмертный гибнет, спасая пытающегося покончить с собой старика,
гибнет, не только отдавая свои бесконечные жизнь, и молодость, но и унося с
собой секрет бессмертия.
Человек победил смерть тем, что принял ее, - А Лев Эджубов "открыл"
планету Стинбу, где люди живут по две тысячи лет. Сначала они не знали об
этом, потому что гибли в бесконечных междоусобицах, но потом истина была
открыта, и один из гениев Стинбы- заявил: "..люди должны бороться... но
только за те идеи, срок жизни которых больше срока жизни борца. Когда мы
жили тридцать-сорок лет, можно было сложить голову за чужую землю, за чужое
счастье. Но живущие тысячи лет рано или поздно поймут, что умирать надо
только за то, что живет вечно".
Как жалеют обитатели Стинбы людей с их восьмидесятилетним сроком
жизни! По первоначальному плану Стинбы люди должны провести на ней два
года. Узнав о ничтожной продолжительности жизни землян, стины решают
закончить исследовательские работы за десятьпятнадцать дней!
А если жизнь станет не особенно длинной, но зато полностью безопасной
и обеспеченной? Такой мир показывает нам Станислав Лем в "Возвращении со
звезд". Всему человечеству делают что-то вроде прививки от агрессивности;
лишают человека психической возможности причинить вред кому бы то ни было.
А техника уничтожает опасности транспортные и иные.
Казалось бы, это только хорошо. Но Лем обнажает перед нами отдаленные
последствия "гениального" способа избавить общество от страха. Благодаря
воздействию на плоть ограничили человеческий дух, мораль стала опираться на
безусловные рефлексы. И безопасность человеческого тела обернулась
опасностью для души. Человечеству нельзя терять смелость, возможность
самопожертвования, нужны даже необузданные порывы - чтоб было что обуздать!
Очень важная способность фантастики состоит в том, что она не просто
переносит земные конфликты в другие условия, но резко заостряет сами
обстоятельства этих конфликтов.
Мы сталкиваемся с проблемами скученности городского населения,
обеднения и уничтожения природы.
А Ф. Пол и С. М. Корнблат (роман "Операция "Венера") рисуют нам мир, в
котором ступеньки лестниц административных зданий ночью превращаются в
спальни для рядовых рабочих, процветающие чиновники еле поворачиваются в
крохотных комнатках, двухминутный душ из пресной воды - явная роскошь, а
"настоящее дубовое кольцо" ценится больше золотого. Ну а ездят в педальных
автомобилях: кончились запасы нефти. Не менее грустные черты придают этому
миру американского будущего во многих своих рассказах Брэдбери, Шекли,
Азимов. Стандартизация еды, строгая карточная система, деление всех граждан
на разряды, имеющие строго заданные права и обязанности...
Перед нами мир, где трудно дышать и в переносном и в буквальном смысле
этого слова, - недаром герои Пола и Корнблата выходят на улицу, сунув в нос
фильтры.
Для героев "Стальных пещер" Азимова сама мысль о том, что из одного
города в другой можно пройти пешком, под открытым небом, кажется абсурдной.
Ньюйоркцы описанного Азимовым будущего никогда не видят солнца, их пугает
пейзаж, открывающийся за окном самолета. Азимов уверенно рисует целый
комплекс связанных с новым образом жизни привычек, незнакомых нашим
современникам.
"Стальные пещеры" - первый из цикла романов, объединенных содружеством
двух детективов - человека и робота. В следующих романах цикла
повествуется, в частности, об изменениях образа жизни на планетах, где
сотни лет обитают немногочисленные переселенцы с Земли.
На одной из этих планет сложнейшей проблемой становится продолжение
рода. Ее обитатели, окруженные роботами, постепенно приучили себя к
одиночеству и с невероятным трудом переносят общество друг друга.
Нелегкое дело - написать этнографию будущего; но, по-видимому, и сами
авторы этих пессимистических романов не слишком верят в свои прогнозы. И
Рэй Брэдбери, автор "451° по Фаренгейту", ниги о времени, когда жгут книги,
все книги (451° по Фаренгейту - температура горения бумаги) - и порою
вместе с их хозяевами, - заканчивает свою печальную повесть гибелью
американского общества, дошедшего до крайней степени ущемления личности.
Зато в живых остаются герои повести, посвятившие себя сохранению культуры.
Герои романа Пола и Корнблата улетают на Венеру. Работают над
совместным решением проблем перенаселенной Земли и недозаселенных планет
люди и роботы Азимова.
А самое, пожалуй, пессимистическое из всех произведений об обществе и
быте американского будущего - маленький, всего на половину печатного листа,
рассказ Уильяма Тэнна "Нулевой потенциал". Рассказ об обществе, которое
сделало идеалом человека - посредствен, ность, идеалом жизни - покой и
привело к вырождению человечества.
"...Президент заявил: "Знаете, я заметил, что даже самый сильный
лесной пожар рано или поздно выгорит. Главное - не волноваться".
"...вся система поощрений - в учебе, спорте и даже на производстве -
была.. приспособлена для вознаграждения за самые средние показатели и для
ущемления в равной мере как высших, так и низших. Когда вскоре после этого
иссякли запасы нефти, люди с полнчй невозмутимостью перешли на уголь". А
позже, "человек, истощив запасы угля, вернулся в обширные, вечно
возобновляющиеся и неистощимые леса".
А затем окончательно деградировавший человек делается домашним
животным у ставших разумными собак. Этот рассказ - ответ на воспевание в
США посредственности в противовес "интеллектуализму", удар по культу
Простого Американского Парня, который был особенно силен в недавнем
прошлом, но и сейчас сохранил кое-какие позиции.
По версии Уэллса, в будущем возможно, наоборот, не усреднение
человечества, а постепенное разделе. ние его на резко отличные друг от
друга виды. В "Машине времени" перед нами, с одной стороны, потомки
эксплуататоров - нежные, красивые, не умеющие работать, лишенные умения
мыслить элои и, с другой стороны, подземные труженики морлоки, для которых
элои - мясной скот.
Не будет ни того, ни другого, но фантасты уловили определенную
тенденцию в развитии капиталистический" общества. Для серьезного ее
проявления нужны многие тысячи лет, а их история капиталистическому
обществу не оставила.
А некоторые советские фантасты пытаются предсказать хотя бы отдельные
черты быта в будущем коммунистическом обществе. Иван Антонович Ефремов в
"Туманности Андромеды" показывает новые взаимоотношения между мужчиной и
женщиной, новые разновидности искусства.
Е. Войскунский и И. Лукодьянов в "Плеске звездных морей"
демонстрируют, в частности, спортивные игры будущего.
В "Попытке к бегству" А. и Б. Стругацких для людей будущего невозможен
отказ в помощи, хотя бы они не понимали мотивов того, кто этой помощи
просит.
Многое странно, смешно, неожиданно в конкретных деталях придуманного
фантастического мира...
Но сопоставление удачных фантастических произведений ясно показывает,
что нельзя выдумывать что угодно и вымысел подчиняется строгим законам
реальности - иначе он становится неинтересен.
Приведенные в этой статье примеры взяты, часто наудачу, из разных
областей фантастики, но они в равной степени демонстрируют эту истину.
Фантасты - мастера выдумывать, тут, как говорится, положение
обязывает. И все-таки предложенные ими новые типы организации общества,
удивительные обычаи и странные нравы не так уж удивительны и странны для
тех, кто знает, какой диапазон обычаев и нравов существует и существовал на
Земле, Если фантасты придумывают "закрытые цивилизации", то аналогии им
были на Земле. Достаточно вспомнить Китай или Японию, которые по воле своих
правителей на целые столетия были закрыты для иностранцев.
И необычные искусства, предназначенные для осязания и обоняния, тоже
не такая уж диковинка. Тонкости парфюмерии Переднего Востока на рубеже
нашей эры вполне могли бы быть приняты "пришельцами" за признаки
изощренного искусства. А скульптура предков нынешних эскимосов создана для
того, чтобы ее воспринимали не только разглядывая, но и ощупывая.
Впрочем, бесполезно и безнадежно ожидать от фантастов, чтобы они
сумели по-настоящему оторваться от почвы земных фактов.
По-видимому, это невозможно с философской точки зрения. Но на этой
почве они строят из земных кирпичиков новое здание. Здание, имеющее
собственную ценность. Здание, с планами и деталями которого стоит
знакомиться без пренебрежения и предвзятости. Я позволю себе напомнить
слова Аристотеля о разнице между поэтом и историком: "...первый говорит о
случившемся, второй о том, что могло случиться; поэзия более говорит об
общем, история об единичном". Свифт, пожалуй, лучше всех показал, что это
определение поэзии иногда годится и для фантастики.
Ну. а кроме того, настанет ведь день, когда земная этнография станет
частью более общей науки, занимающейся народами всех обитаемых планет. И по
отношению к "ксеноэтнографии" научная фантастика, может быть, займет место,
какое занимает мифология по отношению к истории.
Даже если это преувеличение - с ним, я надеюсь, любители фантастики не
будут спорить.
Бегло коснулся я лишь маленькой части "контактов" научной фантастики с
антропологией и этнографией. Можно было бы назвать гораздо больше примеров
из каждого района этих контактов, да и самих районов на самом деле больше.
Чего стоит хотя бы район магии!
Ни Рэй Брэдбери, ни Стругацкие, ни десятки других фантастов не устояли
перед соблазном столкнуть XX век с колдунами и ведьмами. Кто из писателей
объясняет чудеса телекинезом, кого занимает приложение научной терминологии
к весело поданной чертовщине. Недавно вышедший на русском языке роман
Клиффорда Саймака "Заповедник гоблинов" - своего рода кунсткамера
фантастических идей.
Тут и раздвоение личности, и телетранспортировка, и инопланетчики,
собирающиеся покорить Галактику, и добрые старые феи, и путешествие во
времени, и дух (что-то вроде привидения) Шекспира, и даже сам Шекспир,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг