344
мались к нежным облакам вьющиеся нежные водоросли, и меж ними играли
стайки прелестных златокудрых детей с огромными темносиними глазами. Это
были дети умагов - самых совершенных и самых добрых существ во Вселенной. И
где-то между ними бегали его мать, принцесса Йаху, это потом она стала
королевой при его безумном отце Филиппе Гамогозе Жестоком, это потом в
тихий и прекрасный лунный день, когда фиолетовое небо Умаганги освещали две
алые луны, ее повесили на боковом трехосном шпиле Имперского Дворца, краше
которого не было ничего во всем Мироздании... но это потом, а сейчас она
бегала, резвилась, играла с крошечными ангелочками, не подозревая, что
пройдет время и она родит чудовище, родит урода, которого не примет ни один
из миров и который будет обречен на мучения во всей своей изнурительной и
беспросветной жизни, родит от землянина его, карлика Цая ван Дау,
наследного императора и горемыку. А потом и это видение пропало. И вырос
перед сидящим во мраке его огромный, разъяренный и сумасшедший папаша с
волосатыми ручищами, обагренными кровью, с оскаленным ртом и выпученными
дикими глазами. "Я придушу тебя, если ты сделаешь это! - пообещал он со
сладострастной улыбкой. - Сам придушу!!!" Цай моргнул - и видение пропало.
Ему не страшен был больше этот человек. Ему никто не был страшен. И
ника-ких^алых лун больше не существовало, как и прекрасных синих
водорослей, как и ослепительного Дворца, как и самой Умаганги. Все было в
прошлом.
А в настоящем висели в пустоте, сжимая свое кольцо-удавку, звездолеты
Системы. Висели, грозя лютой смертью последним бьющимся за Землю. Висели,
не подозревая, как близка к ним самим преисподняя.
Иван не хотел смотреть дальше. Это было выше его не имеющих границ
сил. Он перевел взгляд с синего неба на траву. Но ничего не изменилось. Он
все равно видел черную Землю, мерцающие звезды, платформу "Святргора" и всю
карательную армаду чужаков. На его глазах должно было свершиться
неотвратимое и невозможное, на его глазах должны были погибнуть последние
из тех, кого он любил на этом свете... нет, есть еще Алена, сын, но они
далеко, они ничего толком не понимают, они не успеют придти на помощь... да
даже если бы и пришли! все бесполезно!
345
Он не хотел видеть этого. Но он не мог не видеть!
Исполинская ловушка сжималась. Карателей от жертв отделяли всего лишь
десятки тысяч верст... Вот полыхнуло первым залпом. Иван не понял, кем он
был выпущен, просто в Солнечной вдруг стало светло... и исчезло сразу три
шара из переднего слоя обороны землян. Это начало конца! Они ничего не
смогут сделать. Прощай, Гуг! Прощай, Дил Броне! Прощайте, Кеша, Цай, Лива,
Хар... Прощайте! Вы стояли до последнего! Вы бились по силам своим, а потом
сверх силы... Неизбежное вершится!
Иван увидел вдруг, что сгусток тьмы, висящий за кормой "Святогора",
отделился от платформы и поплыл, застя мерцающие звезды, прямо к вытянутым
уродинам трехглазых. Цай! Он увидел все сразу. И сидящего под огромным
колпаком карлика, и новый залп, полыхнувший огнем, но затухший с еще пятью
шарами-звездолетами, сгоревшими в его пламени. И мокрые лица Гуга и Дила,
которые ничего не понимали, которые готовились умереть в сражении.
Первые семь кораблей Системы канули во мрак черного сгустка, будто их
втянуло туда гигантским магнитом. Еще пять выписали немыслимые пируэты, но
тоже пропали в непроницаемой тьме. Это было невероятно. Но это творилось
прямо на глазах. Иван похолодел от ужаса. Он видел. И он уже знал. Карлик
Цай ван Дау, странное существо царственных кровей, беглый каторжник,
рецидивист, убийца, непревзойденный спец по межпространственным связям,
мученик, испытавший на своей шкуре все пытки ада, его друг и брат, карлик с
огромной, всеобъемлющей душой исполина, не обмолвившись ни словом с теми,
кого он сейчас спасал ценою своей жизни, не просто шел на лютую и
безвестную смерть, но губил свою бессмертную душу, давая власть над
чужаками самой преисподней, втягивая через черный сгусток в бездны ее
океана боевые корабли трехглазых, бросая их в такую бездонную и страшную
пропасть, из которой никто и никогда не выбирался, в которую суждено было
кануть и ему самому...
Остальные звездолеты ринулись врассыпную. Видимо, и на их бортах
поняли, что дело оборачивается совсем иначе, чем было замыслено, что Игра
пошла по чужим правилам, а значит, им несдобровать. Одни, извергая снопы
пламени из огромных дюз, уходили из Солнечной другие ныряли в
подпространства - бежали! бежали!! бежали!!! Но не мог-
346
ли сбежать! Черный сгусток вытягивал их ото всюду, тянул к себе
незримыми нитями, заглатывал, отправляя в пропасть возмездия... Не прошло и
получаса, как с карателями было покончено.
И "клякса", темень, не пропускающая света звезд, начала съеживаться,
уменьшаться, тускнеть, уходя вслед проглоченной добыче. Это были последние
секунды. Гуг с Дилом, Кеша и Хар что-то кричали, вопили, орали, тыча руками
в обзорники, ничего не понимая... Иван видел их ошарашен-но-пустые лица. Но
он видел одновременно и большое, бледное лицо Цая ван Дау. Оно было
странным, необычным и просветленным - на нем не было всегдашней гримасы
страдания и боли. Оно было добрым и всепрощающим Цай уходил из жизни,
уходил на вечные уже муки и скитания в океане мрака умиротворенным и
понимающим, куда он уходит.
- Прощай! - прохрипел Иван вслух, зная, что никто его не услышит.
Слезы лились из глаз. И Иван не мог их остановить. Он желал, страстно
желал сейчас лишь одного - быть рядом с Цаем, хотя бы на время,'на миг! Он
проклинал свою долю, свой жребий. Ему было муторно и горько.
Но никто не слагал с него крестной ноши.
- Я хочу туда! - выговорил он истово, зная, что его слышат. - Я хочу
умереть с ними! И он не ошибся. Его слышали.
- Ты еще успеешь умереть, - ответил волхв из-за спины, - но перед этим
ты успеешь и сделать кое-что. Не печалься о друге, он сам выбрал свою долю
- а это удел немногих.
- Да, ты прав! - как-то сразу смирился Иван.
И обернулся.
Седовласый волхв парил над землей не касаясь ее ступнями, парил в
призрачных лучах заходящего, но еще пробивающегося сквозь листву солнца.
Иван протянул руку. И рука прошла сквозь одежды, сквозь тело, не
ощутив ничего кроме пробежавших по коже мурашек и легкого тепла, будто
летним ветерком обдало.
Глаза волхва стали глубокими, нездешними.
- Ты видишь меня, - сказал он приглушенно, - и слышишь. Но нас
разделяют тридцать тысячелетий...
- Не может быть, - непроизвольно выдохнул Иван.
347
- Может, - спокойно ответил волхв. Потом добавил еще тише: - И ты меня
уже начинаешь понимать, верно?
Иван отрицательно покачал головой. Но вымолвил совсем другое:
- Да! Я начинаю понимать тебя.
- Ты способный ученик. Ты быстро освоишь премудрости наши, - сказал
волхв, - но помни, чем быстрее это случится, тем раньше ты вернешься в свои
миры. Подумай, желаешь ли ты этого?
- Да! - без промедления ответил Иван.
- Тогда коснись меня.
Иван вытянул руку, и она уперлась в твердое, литое плечо волхва,
продолжавшего парить в воздухе. Иван не знал, что и думать. Волхв не мог
лгать. Но и перенестись из глубин тысячелетий сюда одним махом он не мог...
- Только так и преодолевают толщу времен, - сказал седовласый, - одним
махом. Сразу!
Иван склонил голову, потом заговорил - быстро, пытаясь объяснить
что-то не волхву, а скорее, самому себе:
- Чтобы преодолеть двести с лишним лет, мне пришлось ровно столько же
ребенком пролежать в анабиокаме-ре космокатера. Потом я трижды возвращался
во времени, это называлось Откатом, я так и не смог разобраться, в чем там
дело, я попадал во временную петлю... И никогда не мог перемещаться через
года по своей воле. Но я слышал много раз о возвратах в прошлое, у меня
были кое-какие вещицы из будущего - меч, зародыши, яйцо-превращатель,
шнур... я знаю, что Система - это мир земных и иновселенских выродков
ХХХШ-го века, что они возвращаются к нам для игры, тешить свою умирающую
плоть... значит, и ты из будущего?!
- Нет, я не из будущего, - смиренно ответил волхв, выслушав ученика,
не прерывая его, - я из того, что есть.
- Не понимаю, как это?!
- То, что есть на самом деле, а не мираж и не призрак, оно есть, оно
существует везде сразу, одновременно: и в прошлом, и в настоящем, и в
будущем. Перемещается по осям только та часть, что осмысливает себя и
желает быть именно в этой точке времени и пространства, а не в другой.
- Ты разыгрываешь меня, - с сомнением протянул Иван. И снова коснулся
упругого плеча.
- Тебя не удивляет, что люди перемещаются в простран-
348
стве - и порой мгновенно, - невозмутимо пояснил волхв, - почему же
тебя удивляет, что они могут перемещаться во времени? Не ломай себе голову.
Ты просто младенец в люльке. Способный младенец и толковый. Ты постиг
многое, но ты не научился ходить. Не пугайся, трудно делать лишь первые
шаги... Дай мне руку!
Иван исполнил волю учителя.
И Священный лес исчез.
Они стояли под лучами восходящего солнца на плоской крыше невысокого
дома. Под ними были другие крыши то ли крохотного городка, то ли крепости.
Все остальное тонуло в бурлящих потоках стремительных вод. Потоки
клокотали, пенились, вздымались фонтанами вверх и уносили из
городка-крепости неимоверное количество грязи вместе с какими-то дико
орущими, ругающимися и визжащими грязными людьми.
- Смотри туда! - волхв указал рукой в сторону восходящего солнца.
Там, возле огромной запруды, возведенной за ночь, стоял русобородый
человек, стоял спокойно, без крика, без визга. Его было еле видно отсюда.
Но у Ивана защемило сердце. Брат!
- Мы сейчас в 1341-ом году до Рождества Христова, -' сказал волхв, не
выпуская Ивановой руки, - а вот это все и есть "авгиевы конюшни", понимаешь
меня?! По мифам не очень-то и древних греков, Геракл лишь выполнял волю
некого царька Авгия, вычищая от навоза его загаженные конюшни. А на деле
навоз был в головах и душах этих вот людишек, ты видишь их, грязь и
подлость, ложь и мерзость покрывали метровыми слоями его покои... Наш князь
Ярослав за гордыню и буйный нрав свой был советом старейшин послан в
усмирение и услужение к нижайшему из нижайших, к дикарю Авгию. Но он был
сметлив, он сразу понял, как надо чистить эти "конюшни". Гляди!
Вместе с руганью, воплями, грязными угрозами и грязными людьми
бурлящая вода вымывала из града-крепости грязь наносную, и начинали белеть
стены, колонны, отражалось в чистом мраморе восходящее солнце, оживало
обиталище людское, в кое суждено вернуться чистым и омытым, не унесенным в
болота мутным потоком. Высокий, плечистый, сероглазый князь в одних
холщовых штанах и наброшенной на плечи львиной шкуре, с развевающимися по
ветру русы-
349
ми, длинными волосами, открыто и дерзко шел в город. И теперь Иван
хорошо видел его мужественное русское лицо, окаймленное светлой короткой
бородой. Он видел витой синий крест-солнцеворот, украшавший грудь богатыря
и простой деревянный посох в могучей руке. Ярослав искупал провинности,
оружия с доспехами ему не полагалось.
И все это было настоящим, неподдельным, исконным. Иван не мог не
верить. Они одним махом перенеслись на тысячи лет, они перенеслись из
Старого Мира в земное прошлое... Невероятно!
- А теперь сам вернись обратно! - сурово приказал волхв.
И отпустил Иванову руку.
В тот же миг все закружилось, завертелось перед глазами, сдавило
горло. Но Иван не поддался, он запрокинул голову, с силой сжал веки, будто
стоял в Священном лесу и слушал шелест листвы. Туда! Назад!
Ноги подкосились, и он упал в траву. Упал, боясь раскрыть глаза, но
чуя терпкий дух, несущий здоровье и силу.
- Вот видишь, младенец, ты сделал свой первый шаг, - тихо прозвучало
над головой.
Теперь дни шли незаметно, летели один за другим. Иван постигал то, что
прежде могло ему показаться волшебством, сказкой. И постигая, он понимал,
что ничего реальнее и осязаемей в жизни нет. Это было как проходить до
сорока лет с черной повязкой на глазах, а потом снять ее. Он делал свои
первые шаги - падал, ушибался, отбивал бока и ребра, но шагал, шагал и
шагал все дальше от люльки. Волхв не всегда сопровождал его. Но Иван
каким-то вообще непонятным чутьем чувствовал, что кто-то из Рода с ним
рядом, всегда рядом, что ему не дадут разбить себе голову и сломать хребет.
Его учили плавать, бросая в воду над самым омутом, над водоворотом, но не
убирали далеко руки, способной вытянуть обратно. Он проникал в такие
глубины прошлого, когда еще не было человека и землю сотрясала тяжкая
поступь динозавров. Он разжигал костры с лохматыми и молчаливыми охотниками
на мамонтов, ел полусырое мясо. Он осаждал Трою вместе с бритоголовыми и
чубастыми дружинниками Ахилла а со стен этой самой неприступной в тограшнем
мире крепости неслась едкая русская брань - брат шел на брата, но не подло,
не из-за угла с
350
ножом, а грудью в грудь. Он собственными глазами видел как свирепый и
легкий на расправу князь Ахилл за излишнее "хитроумство" изгнал из войска и
отправил куда подальше счастья искать легкого совестью грека Одиссея. Он
стоял насмерть в ущелье плечом к плечу с тремя сотнями спартанских витязей.
Он шел по знойньм пустыням с чудо-богатырями Александра Филиппыча,
завоевывая полмира одним только неистовым духом росским. Он бежал,
преследуя недавних братьев своих германцев, по тонкому льду Чудского озера
и ждал сигнала в засадном полку на поле Куликовом. Ему не было преград, он
начинал понимать, что такое жить вволю и дышать полной грудью... Но они,
учителя, все считали его ребенком, которому нельзя идти туда, куда можно
взрослым. Незримая стена отделяла Ивана от будущего. И потому, живя в
полную волю и дыша всею грудью, он был связан и по рукам и по ногам.
Он всегда возвращался в Священный лес, чтобы упасть в чудесную траву,
чтобы захлебнуться напоенным жизнью воздухом. Так его учили. И так он
делал, ощущая себя уже не человеком, но полубогом.
И только мрак и тяжесть жизни возвращали его дух в бренное тело.
Друзья гибли один за другим. И он должен был все видеть. Измученный,
постаревший, но не сдающийся Гуг-Игун-фельд Хлодрик Буйный тяжело переживал
смерть своей любимой Ливадии. Сердце мулатки, истерзанное черными магами на
черных мессах, измученное предчувствиями, не выдержало. Она умерла в
постели, рядом с ним, на обожженном в боях "Святогоре". И Гуг не стал ее
хоронить на Земле. Он повелел щестиногим сжечь маленькое и почти невесомое
тело Ливочки, пепел собрал в вазу и отправил его в бесконечные скитания по
Вселенной в черном бутоне. А сам все пил и пил свой ром. Уже пришли на
подмогу Алена с Олегом. Вернулся к черной, неузнаваемой Земле Хук Образина
с миллиардами зародышей троггов-убийц. Но не было видно просвета в конце
туннеля.
Гибель Хука потрясла Ивана.
Еще не умещалось в сердцах то чудесное и горестное вызволение из
смертной ловушки, что даровал им Цай ван Дау ценой своей жизни. Они ожили.
Они обрели надежду. Еще бы, каратели сгинули в бездну, а их силы возросли:
351
один исполинский Варрава чего стоил! да и огромный корабль из
Пристанища! Они воспряли, насколько вообще можно было воспрять в таком
положении.
Иван все видел. Он рвался к ним, рвался душой. Но не мог преодолеть
барьеров плотью своей - возврата в настоящее пока не было. Его берегли. Для
чего-то более важного... А там, на Земле, никто никого не берег - там
дрались, не щадя жизней, дрались в кромешном аду, изо дня в день. С
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг