- Скажи лучше, где тебе оторвало руку? - поинтересовался Цай не просто
из любопытства, но и чтобы остудить горячего Дила. - И почему биопротез не
нарастил?
- Они рвут и руки, и ноги, и головы, - мрачно ответил Дил, - ты,
чувствуется, не видал, как они это проделывают. Увидишь еще. Вот за это, за
оторванные головы и руки, я и будут их бить везде, где только встречу!
- Стой! - Цай был не на шутку взволнован. - У тебя есть ретранс?
Просвети шар, прощупай! Я тебя прошу!
- Нет необходимости!
Дил дал малый залп из носового орудия. Мерцающий лиловый сгусток пошел
на ржавый шар трехглазых, грозя обратить его в газ. Но не дошел - видно,
сработала защита, расплылся серебристым шлейфом.
- Ну, сукины дети! Сейчас вы сдохнете!!! Цай вцепился в плечо Дила
Бронкса.
- Дай ретранс!
- Да погоди ты! Сначала надо добить гадов!
-Дай!!!
Цай с нечеловеческой силой своими корявыми цепкими пальцами-крючьями
сдавил кости. Дил Бронкс взвыл, вскинул уцелевшую правую руку, но ударить
не посмел.
-Дай!!!
- На, держи! - черная рука протянула черный кубик. Цай, не долго думая
вжал его в кровоточащую переносицу и закричал:
- Эй, на борту шара! Слышите меня? Отвечайте! Сквозь сипы, хрипы,
трески и свисты в голове у него
прозвучал вдруг высокий женский голос: "Кто это?! Вы с
Земли?! Почему открыли огонь?!"
- Светлана, - прошептал Цай ван Дау. Дил Бронкс поглядел на него
совершенно обалдело. Карлик оторвал кристалл от переносицы. И в рубке
прозвучало громко и надрывно:
- Не стреляйте!
Еще секунды три оба молчали, тупо взирая друг на друга. Потом Бронкс
подтвердил:
214
- Она! - и протянул руку, забрал ретранс у Цая. - Света это я, старина
Дил, ты слышишь меня? Как ты оказалась в этом проклятом шаре? Они захватили
тебя?! Отвечай!
Ответ пришел сразу - резкий, грубый, с вызовом:
- А как ты, черный разбойник, пират проклятый, оказался на таком уроде
и за каким дьяволом лупишь по своим?!
Потом голос Светланы вдруг пропал, и в рубку ворвался другой -
хриплый, басистый, пропитой и прокуренный:
- Вот я с тебя, чучело, епущу семь шкур! Я из твоих зубьев
бриллианты-то повыдергаю, я тебе...
И Бронкс, и Цай ван Дау сразу узнали голос Гуга-Игун-фельда Хлодрика
Буйного, старого десантника и беглого каторжника, проверенного в боях и
пирушках друга.
- Нету никаких бриллиантов, Гуг, - сквозь набежавшие слезы,
прочувствованно выдавил Бронкс, - и самих зубьев нету, уже повыдергали, без
твоей помощи, старина. Вы уж простите, ненароком пальнул, сдуру, думал, там
трехглазые... а там вы!
- Мы за провизией ходили! - прорвалась вдруг снова Светлана. - Набрали
полные трюмы на двести одиннадцатом возле Нептуна. Назад собирались, на
Землю! Дил, ты где такую громадину раздобыл, на свой Дубль-Биг променял,
что ли?!
Светлана шутила, у нее явно отхлынуло от сердца и с души.
Но Дил Бронкс ответил тихо и серьезно:
- Выходит, что променял.
К Земле они шли гуськом: первым летел ржаво-серебристый шар, за ним
уродливо-хищный монстр с платформой, а замыкало процессию черное странное
пятно, сквозь которое не проглядывали звезды.
Две недели Хук Образина зализывал раны, приходил в себя. Поначалу он
думал, что спятил окончательно, что все это великолепие и вся эта мощь ему
только мерещатся, а может, он просто отбросил копыта и попал в какой-то рай
Для чокнутых... и немудрено, сколько всего свалилось на его несчастную
голову, после того, как Дил Бронкс на пару с покойным Крузей вытащили его
из помойного бака в
215
Дублине, этом поганом полузаброшенном городишке воров, проституток и
алкашей. Лучше бы и не вытаскивали! Лучше бы он там и помер! Сейчас на
Земле никакого Дублина с его проститутками и алкашней нет и в помине. Можно
было и не вешать на простыне несчастную и непутевую Афродиту, и так бы
окочурилась вместе со всеми. Тут Ар-ман-Жофруа дер
Крузербильд-Дзухмантовский, он же Кру-зя, явно перестарался. Но тогда были
иные времена, иные нравы.
Хук тяжко вздохнул и с головой погрузился в регенераци-онный раствор.
В биокамере было легко и приятно. А главное, возвращались силенки,
зарастали безо всяких швов и шрамов раны, твердели кости, очищалась
кровь... а заодно прочищались и мозги. Две недели назад, когда услужливый
андроид принес его на руках в медотсек, перед Хуком было два люка: в камеру
быстрого восстановления или в биокамеру последовательной регенерации. Хук
ни единой секунды не размышлял, мотнул головой в сторону последней. Быстрое
восстановление, еще чего не хватало! Он знал прекрасно по опыту, что там
его поставят на ноги за три-четыре часа: полностью заменят кровь и прочие
жидкости в теле, обновят костный мозг, напичкают стимуляторами, омолодят
печень, почки, легкие, врежут в живое сердце мощную "подкачку", уберут все
лишнее из мозгов... короче, за несколько часов жутких мучений превратят в
жизнерадостного здоровяка. А что дальше - все по-новой?! Нет, Хук Образина
не желал спешить.
После гибели "Могучего" и его бегства будто не дни прошли, а сменилась
целая эпоха. Поначалу он считал себя трупом. Утлая и крохотная
гравитационно-импульсная лодчонка, по штатному расписанию бригады
считавшаяся патрульным катером, была предназначена для суточного
патрулирования неподалеку от самих боевых кораблей. Жизнеобеспечения в ней
при использовании неприкосновенных запасов хватало самое большее на
шесть-семь суток, а потом поминай как звали! Хук все это отлично знал. И
потому, еле живой, искалеченный, полусумасшедший он на полном ходу рванул к
белому карлику Варраве. Вокруг этого космического уродца болтались две
убогие планетенки, а значит, там могло быть спасение. Только там!
Хук знал, что трехглазые не бросятся за ним вдогонку. В кромешном аду
бойни, на кромке ускользающего сознания
216
он постиг одну важную и неоспоримую истину: эти сволочи не
размениваются на всякую мелочь, они охотятся на крупную и многочисленную
дичь, им нужны космолеты и пассажирские звездолеты, трюмы с тысячами,
миллионами землян, станции-города... и им плевать на одинокого беглеца, а
тем более, на автоматические, безлюдные обсерватории, космофабрики,
брошенные корабли и прочие груды железа, пластиков и искусственных
"мозгов". И это было не просто открытием, это было озарением!
Но оставалось шесть суток жизни. Всего шесть!
И Хук спешил.
На первую планетенку, не имевшую имени, а значившуюся во всех
документах под порядковым номером, он спускаться не стал. Щуп, стоявший на
лодчонке, был слабеньким и полуразбитым при бегстве, но его силенок
хватило, чтобы высветить поверхность жилых и заводских зон. Там все было
искорежено, разворочено. Несколько тысяч землян и около миллиона
инопланетных разнорабочих растерзанными, увечными трупами валялись кто где.
Хук матерился, скрипел зубами, но понимал, что ничего не исправить и не
вернуть. Видно, трехглазые побывали тут раньше, до налета на бригаду
Семибратова.
На вторую планетенку Хук сел. Но она оказалась не планетой, а пустым
титановым шаром в пять верст поперечником. Все было ясно, затевали строить
очередной космо-завод по выработке черт знает чего, да, наверное, не
успели. Поживиться в этом мертвом мире было нечем.
И Хук Образина стал готовиться к неизбежной смерти.
Но помирать лучше в чистом, открытом космосе. И Хук поднял катер,
вывел его на собственную орбиту вокруг Вар-равы. Странный это был белый
карлик. Смотрел на него Хук сквозь фильтры и сам не мог понять, чем же он
странен. За годы скитаний в Дальнем Поиске Хук навидался всяких звезд - и
белых, и красных карликов, и голубых гигантов, он их видывал сотнями тысяч.
Этот был какой-то не такой. Издали, за десятки миллионов километров он
выглядел натурально, звезда как звезда. Но вблизи Варрава напоминал,
скорее, огромную лампу, висящую во мраке. Впрочем, Хуку было уже все равно.
Он рассчитал, прикинул - ровно через семь суток его лодчонка рухнет в пасть
этого Варравы, и все будет кончено. И ничего больше не надо. Он и так
устал. А мстят пускай другие...
217
Вопреки всем расчетам неудержимая, исполинская сила повлекла катер к
себе на третьи сутки. Раньше времени Хук подыхать не собирался. Он врубил
все двигатели на полную мощь, пытаясь вырваться из пут взбесившегося
притяжения подлого Варравы. Но ничего не вышло, маловато было силенок,
совсем мало!
Он понял это через полтора часа бесполезной борьбы. Подполз к носовому
экрану. И уставился вниз, туда, куда падала его утлая лодчонка. Он не
отводил глаз от Варравы, он хотел встретить смерть лицом к лицу, как и
подобало настоящему десантнику-смертнику.
Но когда неотвратимое должно было свершиться, в сияющей огненной
поверхности белого карлика, занимающего уже все экраны и все небо,
разверзлась черная дыра. И лодчонку всосало в нее.
Вот тогда Хук Образина и понял, что такое подлинное безумие. Сознание
раздвоилось. Одна половина его кричала, вопила, стенала: ты чокнулся!
сверзился! это все бред! наваждение! вот так и издыхают - в сумасшедших
видениях и грезах!!! А другая, еле пробивающаяся, тихая шептала:
спокойно, старина Хук, спокойно! ты сто раз слышал про секретные базы
оборонщиков, замаскированные под планеты, астероиды, звезды, ты же не
штатская штафирка, а боевой офицер, пусть списанный, спившийся, но
десантник! это самая настоящая база - на особый случай, на особое
положение, понимаешь! про нее, наверняка, не знала ни одна душа даже на
той, первой планетенке, где были заводы и фабрики, которые, безо всяких
сомнений, обслуживали эту базу! а внутри сверхмощные энергетические
установки, свои спецзаводы, склады, законсервированная техника! вот так,
Хук, все великое просто!
И эта вторая, еле выжившая половинка его меркнувшего сознания была
ясновидящей. Позже Хук сумел убедиться в ее правоте. Да, судьба даровала
ему не смерть в пасти Варравы подлинного и несуществующего уже с сотню лет,
но жизнь во внутренностях лже-Варравы, сверхгигантской военной базы - одной
из десятков супербаз министерства обороны Великой России, разбросанных во
Вселенной на всякий непредвиденный случай. База была законсервирована. Ни
одного человека на ней не было. Но по мере приближения Хука, автоматика
принимающих его отсеков и ан-дроиды, обслуживающие их, оживали, начинали
работать.
218
Они спасали человека, землянина, Хук знал - они обязаны это делать,
они запрограммированы на это. Но он знал и другое - они запрограммированы и
на то, чтобы случайно проникший землянин не выбрался сам с секретной базы и
не унес с собой неведомо куда и неведомо кому ее тайны.
И потому спешить ему было некуда. Живы будем - не помрем! - утешал
себя Хук. Вот ежели только трехглазые нафянут... для них что база, что
город... нет, тут для них добычи нет! не нагрянут! Вот и придется помирать
среди этой мощи и великолепия, посреди тысяч ангаров, заполненных боевыми
всепространственными звездолетами последнего поколения, посреди миллионов
глубинных снарядо-торпед, бронеходов, штурмовиков, силовых установок...
База замкнута на себя, она не защитила даже планетенку, обслуживающую ее!
- Вот влип! - повторял Хук через каждые полчаса, высовывая голову из
дурманящего и бодрящего раствора, в котором дышалось лучше, чем в
кислородной маске.
Но ведь трехглазые не дураки, они не могли не заметить базы, не могли
просто так проскочить мимо, они наверняка прощупали ее своими радарами!
Убедились, что кроме железа там ничего нет, и дернули дальше?! На большее у
Хука мозгов уже не хватало. Две недели! Жизнь вливалась в тело. Он оживал.
И чем больше он набирался сил, чем быстрей избавлялся от ран, немощей и
уныния, тем меньше ему хотелось оставаться в этом раю пожизненным
заключенным, бессрочным узником.
На подлете к Земле Дилу Бронксу пришлось сжечь еще парочку серебристых
шаров. Правда, и они успели продырявить гигантскую платформу его
звездолета-матки, продырявить возле кормового оперения, зияющего теперь
черными оплавленными краями. Но Дил не горевал - на маневренность
звездолета этот комариный укус не повлиял. Ничего. Пусть Система знает, что
тут в Солнечной появился у нее соперник. Они еще слишком увлечены своей
охотой за беззащитными. Но придет пора, и они будут вынуждены обернуться и
поглядеть, что это за наглец щиплет их за пятки.
- Дил! - голос Светланы звучал уверенно и без помех, они отладили
связь. - Ты остаешься на орбите... вместе с этой кляксой. В случае чего
прикроешь нас. Понял?
219
- Слушаю и повинуюсь, мой капитан, - отозвался Дил Бронкс. И поглядел
с прищуром на Цая - как тот среагирует на прекрасное сравнение его черного
пятна с какой-то там жалкой кляксой.
Цай и глазом не моргнул. Клякса так клякса. Полчаса назад он побывал
на ржаво-серебристом шаре, в гостях у Светланы и Гуга Хлодрика. На мулатку
он почти и не взглянул. Но как изменился Гуг! какие у него стали глаза! Он
подкинул карлика Цая к высоченному потолку, поймал, прижал к груди, будто
лучшего, старого друга, говорил добрые и, как у него водится, грубые
слова... но глаза Гуга Хлодрика были пусты. Параданг! Цай все понял сразу,
Гуг переживает свой второй, а может, третий Параданг. Они оба оказались
вырванными из жизни на долгий срок. Они не принимали участия в последней
земной бойне. И они не могли, не хотели поверить в случившееся, это было
выше их сил. Полное поражение! Они не просто проиграли - они раздавлены,
выброшены ото всюду, разгромлены, уничтожены, их, попросту говоря, нет... а
ведь так славно все начиналось. Гуговы излияния прервались быстро, и
огромный седой викинг снова привалился к серой стене рубки, снова сжал
запястье своей молчаливой Ливочки. Лишь смотрел - не отрываясь смотрел на
Цая, будто тот скажет что-то новое, перечеркнет былое, даст надежду,
смотрел пустыми глазами и сам не верил.
Они шли к Земле, потому что им больше некуда было идти.
И они пришли.
- Я разгружусь у Храма, - сказала Светлана, - и тотчас к вам. На запад
надо идти вместе.
- Давай, девочка!
Дил Бронкс глядел на мрачную черную Землю и мычал какую-то занудную,
прилипчивую мелодию. Задние обзор-ники показывали в ста милях от его кормы
черное пятно, сгусток тьмы. Он висел молчаливо и спокойно, будто отстранясь
от всего мирского и телесного. Но Дил не доверял этой кляксе. Была б его
воля...
Когда снизу, из мрачной земной пропасти высверкнуло золотыми бликами
куполов, Дил Бронкс вздрогнул и поежился. Мистика! Все вокруг мертво, все
подавлено, разрушено, загнано в подземелья... а Храм стоит. Купола сияют
чистым золотом, отражают незримый Небесный Огонь. Чудо!
220
Они зовут всех к себе, манят, влекут, обещают... только там истина,
только там покой и защита ото всего, за белыми неприступными стенами, под
белыми сводами! Надо не терзаться, не мытариться, не биться с призраками и
нежитями, надо идти туда, чтобы в тихости и благости доживать оставшиеся
дни, просить прощения за прегрешения, молить Всевышнего, отстранясь от
мирской суеты и тщеты, сбросив путы гордыни. Вниз! Ибо только опускаясь
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг