розовые крупные Картофелины новые резиновые Калоши.
- Как мы рады встрече с вами, милые сестрички! - перебивая одна
другую, кричали круглолицые Картофелины. - Какие вы красивые! Как вы
ослепительно блестите!
Калоши, пренебрежительно посмотрев на картофель, затем надменно
сверкнув лаком, довольно грубо ответили:
- Во-первых, мы вам никакие не сёстры. Мы резиновые и лаковые.
Во-вторых, общего между нами только первые две буквы наших имён. И
в-третьих, мы не желаем с вами разговаривать.
Картофелины, потрясённые высокомерием Калош, умолкли. Зато вместо них
стала говорить Трость.
Это была весьма уважаемая Трость учёного. Она, бывая с ним всюду,
очень многое знала. Ей пришлось походить с учёным по разным местам и
повидать чрезвычайно интересные вещи. Ей было что рассказать другим. Но по
своему характеру Трость была молчалива. Именно за это её и любил учёный.
Она не мешала ему размышлять. Но на этот раз Трость не захотела молчать и,
ни к кому не обращаясь, сказала:
- Бывают же такие зазнайки, которые, попадая всего лишь в переднюю
столичной квартиры, задирают носы перед своей простой роднёй!
- Вот именно, - подтвердило Драповое Пальто. - Так и я могло
возгордиться моим модным покроем и не узнать своего родного отца -
Тонкорунного Барана.
- И я, - сказала Щётка. - И я могла бы отрицать своё родство с той,
на хребте которой я росла когда-то щетиной.
На это легкомысленные Калоши, вместо того чтобы задуматься и сделать
необходимые для себя выводы, громко расхохотались. И всем стало ясно, что
они не только мелки, надменны, но и глупы. Глупы!
Трость учёного, поняв, что с такими гордячками церемониться нечего,
сказала:
- Какая, однако, у Калош короткая память! Её, видимо, затмил их
лаковый блеск.
- О чём ты говоришь, старая суковатая палка? - стали защищаться
Калоши. - Мы всё очень хорошо помним.
- Ах, так! - воскликнула Трость. - Тогда скажите, сударыни, откуда и
как вы появились в нашей квартире?
- Мы появились из магазина, - ответили Калоши. - Нас там купила очень
милая девушка.
- А где вы были до магазина? - снова спросила Трость.
- До магазина мы пеклись в печи калошной фабрики.
- А до печи?
- А до печи мы были резиновым тестом, из которого нас слепили на
фабрике.
- А кем вы были до резинового теста? - допрашивала Трость при общем
молчании всех находившихся в передней.
- До резинового теста, - слегка заикаясь, отвечали Калоши, - мы были
спиртом.
- А кем вы были до спирта? Кем? - задала Трость последний, решающий и
убийственный вопрос высокомерным Калошам.
Калоши сделали вид, что они напрягают память и не могут вспомнить.
Хотя та и другая отлично знали, кем они были до того, как стать спиртом.
- Тогда я напомню вам, - торжествующе объявила Трость. - До того как
стать спиртом, вы были картофелинами и росли на одном поле и, может быть,
даже в одном гнезде с вашими родными сёстрами. Только вы росли не такими
крупными и красивыми, как они, а мелкими, плохонькими плодами, которые
обычно отправляют в переработку на спирт.
Трость умолкла. В передней стало очень тихо. Всем было неприятно, что
эта история произошла в квартире, где жили очень хорошие люди, которые
относились с уважением к окружающим.
Мне больно рассказывать вам об этом, тем более что Калоши не
попросили извинения у своих родных сестёр.
Какие мелкие бывают на свете калоши! Фу!..
Перо Жар-птицы
Повезло как старику - выдернул из крыла Жар-птицы золотое перо и
любуется:
- Добыл-таки своё счастье, теперь счастливо заживу.
А Ветер взял да и выдул из стариковых рук Жар-птицыно перо и за море
удул. Старик на все калёные слова костерит обидчика:
- Ах ты, такой-сякой, бездумный пустодуй, только и знаешь без забот,
без хлопот по белому свету свистеть да горести людям надувать. У старухи с
крыши солому сдул. Куму в избу стужи нагнал. Охотнику Мише следы заячьи
запорошил. У меня счастливое перо за море умыкнул.
- Зря, дедко, на Ветер наговариваешь, - сказало Солнышко. - Старухина
крыша плохо соломой была крыта, и Ветер об этом с осени её предупредил.
- Положим, что так, - согласился старик.
А Солнышко своё:
- И кум твой Егор тоже хорош лентяй. Кое-как в пазы промеж брёвен мха
напхал и захотел от стужи уберечься, а Ветер загодя его предупредил...
- Пожалуй, что так... - опять согласился старик. - А чем же охотник
Миша его прогневил? Как можно запорошенье заячьих следов оправдать?
- Не можно, а нужно. Если бы Ветер не заметал следов, охотники всех
бы зайцев повыловили, как и лис, как и всякое другое лесное население...
Хорошо ли бы это было?
- Пожалуй, что плохо, - сказал и почесал затылок старик. - Только,
скажи на милость, ясное Солнышко, зачем Ветру понадобилось счастливые
Жар-птицыны перья из моих рук выдувать?
- Наверное, для счастья...
- Для какого такого счастья? Зачем ты темнишь, ясное Солнышко?
Ветер тем временем через моря-океаны вокруг земли слетал и опять
дунул на старика:
- Ничего, видно, тебе, Старик, Жар-птицыны перья не подсказали, когда
я их завертел, умчал и показал тебе, какая в них сила прячется.
- Какая? - в сердцах крикнул Старик.
- Крыльевая сила. Могучая. Моя.
- Да на что мне эта крыльевая сила! Я, чай, не птица и даже не
петух... В своём ты, Ветер, уме?
- Я-то в своём и тебя в мой зазвать хочу...
- Как же! Спроси у ветра совета, не будет ли ответа! - не унимался
Старик. - Чай, не ветер у меня в голове.
- Совет-то к разуму хорош, - не на шутку расходился, зашумел Ветер. -
Легче лёгкого меня пустодуем обзывать да разбойником. А ты меня понять
постарайся, в разладе-то нам не жить, а маяться. И запомни, с кем буйный
ветер дружен, тому и клад не нужен.
- Да с кем ты дружишь-то! Кто за тобой, лиходеем, угонится?
- А хоть бы и ты. - Утих Ветер, в последний раз пожалел строптивого
старика. Прошелестел что-то ему на ухо, взметнулся выше леса и умчался
быстрей лихого коня.
Много ли, мало ли лет прошло, только поладил упрямый Старик с Ветром,
стал землю ветряными мельницами украшать. И где новую ни ставит,
приговаривает:
- На ветер гляди, крыльями маши, людей корми, сама ни с места.
Приговаривает этак да к шуму Ветра прислушивается: новую загадку
выведать хочет. А их у быстрого Ветра на морях полны корабли, из
лесов-полей хоть телегами вози - корзин-то, мешков не хватит.
Только Ветер тоже с норовом и свои тайны-секреты, загадки да советы
не сразу раздаёт, до времени прячет. Наверно, стариковым внукам бережёт.
Две пословицы
Бережливым мальчиком Костя рос. Даст ему мать пятачок или даже
копеечку, Костя обязательно положит денежку в копилочку. А его дружок
Федя - наоборот. Как только появится у него пятак или гривенник,
обязательно чего-нибудь купит. То зерна голубям, то корму рыбам, то
собакам собачьей радости - колбасы.
Как-то случилась в большом селе ярмарка. Костя выгреб из своей
копилочки пригоршню медяков и решил разных разностей накупить да
семиголосую гармошечку. А Федя дома остался. Что ему на ярмарке без денег
делать? Только глазеть.
Шёл Костя на ярмарку лесом, шёл - да заблудился. Вдруг видит - голубь
летит. А голуби всюду летают, все дороги знают.
- Покажи мне, голубь, дорогу! - просит Костя. - Я тебе денежку дам.
Голубь на это отвечает:
- Зачем мне твоя денежка? У меня кармана нет. И кто ты такой, чтобы я
тебе дорогу показывал?
- А я Федин товарищ, - отвечает Костя.
- Тогда другое дело, - говорит голубь. - Покажу.
Показал голубь Косте дорогу, и тот дальше пошёл. Идёт и видит: мост
через речку снесло, а как брод найти, не знает. Вдруг смотрит, плотвичка к
нему подплывает и говорит:
- Я тебя, Костя, знаю. Ты Федин товарищ. Иди, я тебе брод покажу.
И показала.
Пришёл Костя на ярмарку. А на ярмарке много всяких людей. И хороших и
плохих. Вытащил плохой человек Костины денежки. Заплакал бедняга. Сколько
времени копил!
Вдруг подбегает к нему кудлатая собака. Совсем чужая. Незнакомая.
Узнала, в чём дело, и говорит Косте:
- Не горюй! Жди меня тут.
А у собак, известно, - нюх хороший. Они всё могут вынюхать и узнать.
Любого вора найдут.
Вынюхала собака, у кого Костины деньги, отобрала их да Косте
принесла. Принесла их Косте и кое-что ему на ухо шепнула.
Накупил Костя разных разностей, орехов-сладостей и семиголосую
гармошечку. Идёт Костя домой и всех угощает разными разностями,
орехами-сладостями. И птиц, и рыб, и пчёл.
Пришёл Костя к себе в деревню, нашёл Федю и подаёт ему семиголосую
гармошечку:
- Вот тебе, мой хороший товарищ, подарочек!
Тот глазам не верит:
- Да что с тобой случилось, Костя? Какой ты добрый стал!
- Теперь я всегда таким буду, - говорит Костя и товарища обнимает.
Ничего не понимает Федя, что с Костей произошло. Не знал Федя, что
собака на ярмарке Косте на ухо шепнула.
А шепнула она ему две пословицы:
"Не имей сто рублей, а имей сто друзей".
"Бережливым быть хорошо, а добрым лучше".
Шантон-болтон
Эту сказку дедушка в походе слышал, когда солдатом был. Так он её
пересказывал.
В одной державе, на хуторе, кичливый петух жил. Шантоном его звали.
Большую птицу этот Шантон из себя строил. Всех обижал. Не только
своих куриц - индюка под амбар загонял. Рабочие волы его опасались. Лошади
и те побаивались.
Всех пугал:
- Ку-ка-ре-ку! Вся власть в моём голосе. Захочу - раньше времени
своей песней зарю зажгу и солнце подыму. Людей на ноги поставлю. Вас,
волов-лошадей, до срока пахать-боронить заставлю.
Куда коням деться? А Шантон в ихнюю кормовую колоду с ногами
залезает. Овёс разгребает. В пищу мусорит. Терпят лошади.
И как не терпеть, когда у Шантона самая страшная острастка была:
- Захочу вот... Кури-ку-ку! Не запою завтра утром... И заря без меня
не займётся, и солнышко не взойдёт. В темноте будете жить... Кури-ку-ку!
Тут все к Шантону бросаются. Упрашивают. Ублажают его. Плачут:
- Пожалей нас, пожалуйста, Шантон Кукарекович. Не лишай солнца.
- Ну уж ладно, - скажет Шантон. - Так и быть, пропою. А потом видно
будет.
Услыхала эти слова залётная кукушка и прокуковала:
- Ку-ку! Кукарека ты завиральная! Кто тебе поверит?
Шантон на смутьянку кинулся. Да разве её достанешь! Сидит она себе на
дереве и про Шантона такое выкуковывает - прямо хоть под амбар залезай.
А индюк хитрый был. Подзадорил петуха:
- Шантон Кукарекович! Докажи им, что ты зажигатель зари и повелитель
солнца. Не пой завтра. Пусть один денёк в темноте посидят.
И пошёл, пошёл индюк петуха возвеличивать - так, что у того голова
закружилась. И он решил не петь.
Ночь минует, а он не поёт. Заря занимается, а индюк Шантона
подбадривает:
- Цыкни ты на зарю! Мигом сгаснет.
Шантон вылетел тогда из курятника навстречу заре и велит ей:
- Сгасни, ослушница! Не занимайся!
А она занимается - пуще горит. Солнце всходит.
Глупый Шантон и на солнышко кинулся. Кшикает на него:
- Садись обратно!
А оно выше да ярче. Всё ожило. Все радуются. Шантон со стыда под
амбар забился.
А индюк только того и ждал.
Перья-крылья распустил и на весь свет оповещает:
- Шантон-болтон! Было-боло-буль! Болтон-Шантон!
На этом и кончилась власть кичливого петуха.
Рукавицы и топор
Умер старик и оставил сыновьям наследство: старшему - избу,
среднему - корову, а младшему - рукавицы и топор.
Стал старший сын своим домом жить, средний - молоком торговать, а
младший - топором хлеб-соль добывать да песни распевать.
Много ли, мало ли лет прошло, только покосилась у нерадивого хозяина
изба, убавила молоко корова у ленивого коровника, а рукавицы да топор у
радивого мастера - хоть вёсла тесать, хоть рамы вязать. Города возводят,
мосты наводят, плотины ладят, мельницы ставят. Младший сын свои дом
срубил, свою корову купил.
- Не иначе как у него заколдованный саморубный топор, - говорит
старший брат среднему, - давай утащим.
Утащили братья топор и велели ему вёсла тесать, рамы вязать, дома
возводить, мосты наводить. А топор ни с места.
- Видно, не в одном топоре сила, - сказал средний брат. - Давай и
рукавицы утянем.
Утянули рукавицы. Опять ничем-ничего.
А младший брат, мастер, новый топор да новые рукавицы купил. Снова
стал работать да песенку свою петь. Так поёт - только щепки летят.
- Выходит, в песне сила, - решили братья. - Давай песню переймём.
Стали братову песню перенимать.
А песня хоть и проста была, да загвоздиста. Пелось в ней, как остёр
топор, да не в нём сила. Сказывалось в ней, как на умелых руках рукавицы
трудовой мошной обёртываются. Пускай в них денег не густо, зато не бывает
пусто. Каждый день новая копеечка появляется, когда мастер старается.
Переняли братья песню. Сердцем её поняли, и хорошо у них дело пошло.
Тоже мастерами стали. Весёлые песни распевать начали. В три голоса.
Артельно.
Про топор с рукавицами в песне поют, а руки славят, на верный путь
добрых людей ставят.
Далеко нынче топор пошёл. Встретишь - и не узнаешь. В хитроумные
механизмы вышел. Голыми руками не ухватишь. Рукавицы нужны. Да не тяп-ляп.
Не домотканые. Фабричного качества, учёного ткачества, грамотного покроя,
образованного шитья.
Вот оно, как дело-то теперь повёртывается. Ясно?
Коли ясно - тогда ставь точку на эту строчку, переворачивай листок,
давай свисток - и дальше поедем. В другую сказку.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг