А той порой старший брат, подучившись кое-чему, камни кладёт,
торопится, а средний дуги гнёт, поспешает.
Пока меньшой сто лаптей сплёл, старший много кирпича выклал, а
средний того больше дуг нагнул.
Пришло время братьям встретиться.
- Ну, милые мои сыны, - говорит отец, - сказывайте, как ремёслами
промышляете.
- Я, тятя, каменным ремеслом занялся. Сто одну деньгу зарабатываю.
Скоро отделюсь, своей семьёй заживу.
Похвалил отец старшего и среднего слушать принялся.
- У меня, тятенька, мошна будет, как дуга, туга. Что ни дужка, то
полтина с полушкой. Знай наших!
Дошла очередь до младшего:
- Моя работа вся на виду. Базар цену скажет.
Погостили сыны у отца и в путь собрались: старший - деньги за
каменную работу получать, средний дуги повёз на базар продавать. А младший
и говорит им:
- Братцы, не захватите ли вы и мою работу? Вдруг да грош с полушкой
выручите, и то нам с тятенькой деньги.
Поглядели братья на лапотную работу и говорят:
- Если по паре лаптей дашь, свезём.
- Да хоть по две, братцы, берите, - говорит младший, а сам радуется.
И есть чему. Если уж братья-мастера - один каменщик, другой дуговик -
его работу обувают, то уж простой-то человек верняком обует.
Приехал старший брат в город деньги получать, а заместо денег ему по
загривку сулят, стены на все корки ругают. Тут старший к каменщику
кинулся. А тот сидит в трактире и на одну деньгу чаи с баранками
распивает, а за пазухой у него сто денег лежат.
- Ах ты, такой-сякой, немазаный, сухой! Чему ты меня выучил? Мои
стены на все корки ругают. Деньги не платят. По загривку сулят.
А тот чаёк попивает да посмеивается:
- Разве я тебя, торопыгу, учил ремесло ниже денег ставить? Вот и
получай взашей.
Делать нечего. Каменное ремесло не к рукам пришлось, надо новое
ремесло искать. Продал он половину братовых лаптей да домой поворотил.
Средний той порой на базаре дуги расставил, а вторую половину лаптей
в кучу свалил. У лаптей от покупателя отбоя нет, а на дуги даже не глядят.
Продал он все лапти, а дуги на базаре оставил. Их и даром никто не
берёт.
По дороге нагнал средний брат старичка-дуговичка да и спрашивает:
- Скажи, старичок-дуговичок, почему у тебя дуги идут, а у меня лежат?
- Потому, - говорит старик, - что у тебя дуги простые, а у меня
самоходные.
- Какие такие самоходные? - стал добиваться средний брат.
А старик как воды в рот набрал, только посмеивается.
Опять сошлись братья у отца. Опять их отец спрашивает, как они
ремёслами промышляли. Первым стал старший сказывать:
- Обмануло меня каменное ремесло. Еле на харчи заработал да вот
продольную пилу купил. В бревне много денег. Надо только их досками да
тёсом выпилить.
- И я, тятя, другое ремесло нашёл, - сказал средний. - Много ли на
дуге выгнешь? Полтину с полушкой. Горшки лепить буду. Станок купил.
- Ну, а ты, меньшой, что скажешь? - спросил отец.
- За меня братья скажут. Они лапти продавали.
- За твои лапти по загривку надавали. Еле ноги унесли.
- А что в них не так?
- А то в них не так, что ты ремесло ниже денег ставишь, - сказал
старший брат, а средний поддакнул:
- И к тому же лапти твои простые, а не самоходные. Я их на базаре
бросил.
Задумался младший брат и ещё злее за работу принялся. И братья своим
делом занялись. Один тёс-доски пилит, другой горшки-плошки лепит.
Опять пришло время на базар ехать. Опять младший просит братьев
счастье испытать.
Братья видят - нечем лапти похаять, а хают:
- Для тебя только, как для меньшого... Авось грош с полушкой
заработаешь.
Большой базар собрался. Братья свой товар расставили, народ зазывают:
- А вот горшки, плошки!..
- Кому тёс, бруски, доски!..
А про лапти ни слова. Потому как их они до базара не довезли - по
дороге продали.
Чуть не все в новых лаптях ходят да похваливают:
- Ах какая обужа! Сапоги снимешь - лапти обуешь. До чего хороши, до
чего легки да увёртисты!
Лапти хвалят, а от горшков с тёсом нос воротят. Из милости доски на
дрова взяли, а горшками с плошками дорогу вымостили. И то польза.
Приехали братья с обновками да с гостинцами, лапотными деньгами
похваляются:
- Ах, как доски ходко шли!
- А горшки нарасхват. Не нахвалится народ: до чего хороши, легки да
увёртисты... Ну, конечно, и лапти кое-какие продали. Вот тебе, братец,
выручка.
Подали они меньшому брату полтинник с денежкой. Младший брат от
радости заплясал, песни запел.
- Ну, теперь я, братцы, самоходные лапти плести начну, которые вперёд
денег ходят.
"Плети, дурень, плети. Мы тебя опять оплетём".
Посмеялись над лапотным мастером братья и за дело принялись. Они
всё-таки не совсем бессовестные были. Хотелось старшему брату хоть одну
доску выпилить, которая в дело пойдёт. И среднему перед собой совестно
было, что его горшками дорогу мостят. Тоже стараться стал.
Опять пришло время на базар ехать. Горшки, доски на воз погрузили,
под лапти три подводы наняли.
- Давай, младший братец, услужим тебе. Может, два полтинника да две
денежки привезём.
А он наотрез:
- Нет. Не хочу я больше срамить вас своей лапотной работой.
- Да что ты, братец! Да мы для тебя хоть в огонь, хоть в воду. На всё
согласны. Ты у нас меньшой.
А младший своё:
- Зарок я дал - самоходные лапти сплести.
- Какие такие самоходные? Ты что?
- А такие, которые вперёд денег сами идут.
Тут братья давай уговаривать младшего. А он ни в какую:
- Ни одного лаптя из бани не выпущу, пока сам не пойдёт.
Те к отцу:
- Тятенька, цыкни ты на него! Гляди, какие он слова говорит.
А отец-то давно понял, что за доски пилятся, какие горшки лепятся.
- Нет уж, сыны. Вас я не принуждал и меньшого неволить не буду. Охота
ему самоходные лапти сплести - пусть плетёт.
Те опять:
- Да разве лапоть может сам пойти? Ты, тятя, что?
А отец им:
- Сами же сказывали, что нужны не простые лапти, а самоходные.
Значит, такие лапти есть.
Делать нечего, поехали братья на базар с кривыми горшками да с косыми
досками. По дешёвке, совсем задарма, доски да горшки продали. Гроши да
копейки выторговали.
Тут-то подошёл к ним старичок-дуговичок да и сказал:
- Вы бы, братцы, лучше лапотки привезли. Молчком бы продали.
Как только это сказал старичок, народ-то и признал братьев. И ну
расспрашивать, почему лаптей нет да из какой они деревни.
Братья то да сё, отнекиваются, дорогу к меньшому брату не сказывают,
околесицу плетут:
- Лыко нынче плохое... Убыточно стало лапти плести.
Народ видит, что братья чистую воду мутят, - давай допрос чинить. А
на базаре бабёночка случилась, которая всех трёх братьев знала. Она-то и
рассказала всё, как есть.
Тут народ зашумел. Которые подвыпивши, руками стали размахивать и
калёными словами бросаться. Братья еле ноги унесли.
Приехали домой, хотели было отцу наплести семь вёрст до небес и всё
лесом, как слышат - весь базар к старой бане подъехал.
- Что за диво?
- Что такое?
Глянули, а старые люди шапки ломают, почтенные мужики спины гнут,
младшенького брата уговаривают лаптями оделить, Иваном Терентьевичем
величают:
- Ну, скажи ты на милость, Иван Терентьевич, как народу без лаптей
жить! Продай хоть по паре на рыло.
А младшенький хоть и оробел маленько, а своё гнёт:
- Я зарок дал - самоходные лапти сплести, а до той поры из бани не
выходить.
Тут старичок-дуговичок выходит вперёд и говорит:
- Твои лапти, Ванёк, давно самоходными стали. Сами идут. И на базар
их возить не надо.
- Тогда другое дело, - сказал мастер. Сказал и стал из старой бани
лапти выкидывать. - Берите, кому какие по ноге. Продаю по совестливой
цене. Кто сколько даст - такая и цена лаптям... Тятенька, получай деньги.
У меня ещё одна пара не доплетена. Солнце-то уж садится. Урок кончить
надо.
Народ было принялся лапти хватать, только старичок-дуговичок не дал -
сам лаптями стал каждого оделять. Кто пять пар просит - он две даёт, кто
две - он одну.
- Один мастер весь мир не обует. Каждому охота в такой парочке
покрасоваться!
Разделил дуговик все лапти. Народ полну котомку денег навалил, не
подымешь. Братья стоят ни живы ни мёртвы, отцу глянуть в глаза боятся.
Тогда старичок-дуговичок и говорит среднему брату:
- Не одни дуги самоходными гнутся. И лапти плетутся, и доски такими
пилятся, и горшки лепятся.
Крепко с того дня задумались братья. Задумались и за дело принялись.
Много ли, мало ли дней прошло, только стал пилить старший брат
самоходные доски, а средний - самоходные горшки обжигать.
Из-под пилы доски рвут. Горшкам после обжига остынуть не дают.
Ну, а про лапти уж и говорить нечего.
В чести братья зажили. Звонко у них дело пошло, самоходно. А как оно
у вас идёт - вам лучше знать. А я чего не знаю, того не знаю.
Про дедушку Само
Где и когда жил дедушка Само - никто не знает. Никакое дело из рук у
него не валилось. Всё мог. Хорошо жил дедушка Само. Для людей. Не для
всех, скажем, а только для честных. И особенно для тех, у кого руки не
бездумно работали, а с головой совет держали. Искали, что и как сделать
скорее, легче и лучше.
Увидит Само трудового человека - обязательно наградит.
Придёт к нему, скажем, стариком-странничком или
старушечкой-веселушечкой, а то и козлом пожалует или скворцом залетит. Ему
что? Он даже свиристельным сверчком мог в дом заползти - счастье принести.
А счастье приносил он особенное. Трудовое. Рабочее.
Копает, скажем, старик землю лопатой. Из сил выбивается. Явится к
нему дедушка Само и начнёт тары-бары-растабары... О том да о сём. А потом
шепнёт тайное слово лопате и скажет: "Будь как я". Только его и видели.
Сорокой улетит или там паром растает. А лопата от этого самокопной станет.
Сама по себе землю копает. Копает и куда надо откидывает.
У землекопа глаза на лоб лезут, а лопата за десятерых работает.
Или, скажем, рубит парень лес топором. Старается. Свою силу
пересилить хочет. Вдруг прилетит к нему дятел, сядет на топор да крикнет:
"Будь как я!" И нет дятла. А топор саморубным обёртывается, сам рубит.
Только указывай, в каком месте рубить, какое дерево валить.
Так и во всяком деле.
Пала как-то лошадь, на которой рудобоев сын из горы руду на домну
возил. Сгинуть семье. Не на что лошадь купить. И вдруг бездомная собака
прибегает. Пролаяла что-то такое телеге, а потом тявкнула: "Будь как я".
Глядит рудобоев сын - не стало собачки, а телега сама собой самоходно
пошла. Даже приказывать не надо. Мысленно управляется. Куда замыслил
человек - туда и поворачивает. Мало того, когда надо - сама с себя
самосвально руду сваливает.
Много таких случаев в наших местах было. Где только появится дедушка
Само, какому рабочему инструменту своё имя передаст - этот инструмент сам
собой работать начинает. Даже станки саморезные появились. Пилы
самопильные. Лодки-самоходки. Печи-самоварки. Стой да приказывай. Печи
сами шихту заваливают, сами выпуск стали производят.
На что корыто, в котором бельё стирают, и то дедушка Само одной
старухе самостирным сделал. Кидай только в него рубахи, а оно выстирает и
отожмёт.
И всё бы хорошо было, коли б ржа топор да лопату не съедала, коли б
гниль корыто не губила, коли б время печи не рушило, телеги не изъезжало.
Пришла пора - не стало дедушки Само. Износились его самосильные
самоделы-самоходы. Некому было тайное слово сказать, "будь как я"
вымолвить. Осталась только сказка про дедушку Само. Эта - которую я
говорю.
Долго она хорошей надеждой народ тешила, а с годами небылью обросла.
Пустословицей стала. Редко-редко какой старик другой раз навеселе её
внучатам перескажет. Один посмеётся, другой не поверит, а третий в правое
ухо впустит, в левую ноздрю выпустит.
Только не все внуки такими были. Нашлись ушастые да головастые.
Думать стали, разговоры разговаривать.
- Не зря, - говорят, - в народе такая сказка жила. Для чего-то она
сказывалась.
Задумались молодцы.
Одни стали заветное слово дедушки Само искать, а другие - самые
головастые - в сказке подсказку увидели. Не стали тайного слова
добиваться. Голову да руки к сказке-подсказке припрягли. И не ошиблись.
Мало ли, много ли лет прошло, только стала сама собой ковшовая лопата
землю копать, уголь-руду добывать. Самопашные плуги в поле вышли. Без
коня, без лошади. Люди самолётно летать начали. Самолётом летательную
машину назвали. Самоточный станок самоточкой нарекли. Самобеглую коляску -
самокатом. Самовязную машину - самовязкой. Самосвальную машину -
самосвалом... И только ли это? Многое другое именем дедушки Само
начинается.
А в последнем сентябре первого ленинского столетия
межпланетно-сверкательно имя дедушки Само к диволунному кораблю
приставилось. Короче короткого, полнее полного он назвался.
Самовзлётным. Самопосадным. Самоуправляемым. Самобурильным.
Самопогрузным. Саморазгрузным. Самовидящим. Самослушающим.
Самоотвечающим... И ещё тридцать три прозвания, и каждое с имени дедушки
Само начинается.
И сам Само сызнова зажил. Не одиночно. Не сказочно. Живыми
учёными-чудодеями зажил. В их силах теперь стало приказать "будь как я"
всему, что может стать беспрекословным прислужником человека и когда надо
заместить его в любых постижениях - как ввысь, так и вглубь, и вширь...
Мудрость старой сказки про дедушку Само снова заговорила об
освобождении рук человека от того, что непосильно им.
Фока - на все руки дока
Водной стороне никудышный царь Балдей правил. Ну и
стольники-пристольники, дьяки думные тоже под стать ему недоумками слыли.
А народ в этой стороне на редкость был дошлый. Много в народе мастеров
было разные разности придумывать, хоть, к примеру, Фоку того же взять... О
нём и сказка.
Как-то посеяли мужики царю Балдею горох... Земля в тех местах хорошая
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг