Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
Нила.  Строили   цивилизацию   перевозчиков.   Оставалось   приладить   сюда
конфессиональные  выгоды,  организовать  изучение  трех  языков  и  отыскать
учеников, минувших казантипы нового типа. Еще решить кадровый вопрос.  Потом
Петеньке не понравилась местность, и в три ночи они поехали вперед.


     12

     На границе их арестовали. Спокойно  и  деловито.  Там  оказались  такие
доки, что Уэллс ничего сделать не  смог.  Наименьшее  подозрение  у  деловых
вызвал Анвар. Его вообще захотели поселить отдельно от всех. Фил вспомнил  -
нашел среди фамилий начальников Али, которого  знал  по  конференции  МЧС  в
Пущино и, тот, витиевато объясняясь  с  местным  руководством  по  телефону,
приказал группу оставить на территории, поселить  в  гостинице,  разоружить,
описать имущество и никуда не пускать. Их накормили. И на  коротком  фуршете
торжественно объявили, что граница тоже хочет жить. Что центр сам  по  себе,
конечно, сила, но Охранная Корпорация этой силы  у  них  здесь,  и  без  нее
страна родная захлебнется в наркотиках, что  бы  и  ладно,  но  погрязнет  в
мелких войнах по всей территории, и склады конфискованного оружия они  могут
стране предъявить. И центр их понимает и поддерживает.  Когда  они  остались
одни, Лялька  вспомнила,  что  читала  отчет  про  границу,  охраняемую  без
оружия, без  машин,  пешей  пехотой  с  лопатками  и  кольями.  Несмотря  на
несколько  экзотический  парк  военных  средств  передвижения,  сегодня  так
называемая Корпорация преуспевала. А уж  как  она  собирается  преуспеть  за
счет группы "Южный путь" -  это  просто  фантастика!  Начальники,  вероятно,
радовались. Петенькин автобус был оборудован под мобильный  интеллектуальный
штаб. Впрочем, нужно отдать им должное,  они  активно  предлагали  остаться,
превратиться в отдельное звено корпорации  "Граница"  и  задействовать  свой
потенциал на благо  российского  государства.  Обещали  построить  маленькую
мечеть.  Здесь  оказалось  еще  три  десятка  мусульман  и  сто  два  бойца,
сочувствующих служителям Аллаха. Среди  них  пятнадцать  бывших  наркоманов.
Итак, группа Фила попала на один из  ключевых  постов,  о  количестве  таких
вдоль границы Казахстана начальство, принимавшее их, умолчало.
     После водочного фуршета с начальством  группа  спала  как  убитая.  Фил
проснулся в одиннадцать утра. Ролевая  игра  "в  плен  к  своим"  входила  в
следующую фазу сюжетности. Первым, кого он  увидел  в  холле,  был  вальяжно
развалившийся в кресле Мельников. Это предвещало смену сценария.  "Ну,  что,
мальчики и девочки, - на Байконур?" - улыбнулся он.
     - Здравствуйте, Сергей Соломонович! - Фил протянул руку сидящему.  -  У
нас проблемы - проскочили точку перегиба.
     - Говорил я вам, Филипп,  что  Казахстан  -  это  степь  плюс  полет  к
звездам. Неужели вы думаете, что заурядный, обсосанный  всеми  "Южный  Путь"
принесет вам счастье? Нет, Филипп, вы из той  породы,  которая  создана  для
полета, а нанимаетесь  всегда  укладывать  кирпичи!  И  других  мобилизуете!
Наф-наф вы наш! И я вынужден лететь на маленьком  отвратительном  самолетике
сюда, чтобы вы меня услышали. Парадокс, - он помолчал.  -  А  парадокс  этот
означает то, что у меня, дорогие мои, тоже кадровый прорыв.
     - Я бы собрал группу, - неуверенно проговорил Фил  -  сюжет  становился
зыбким, Филу стало  казаться,  что  он  видит  сон,  в  котором  всегда  все
предопределено, он повертел головой. Мельников не исчез.
     - Вы не поняли меня, молодой человек! Вы заплатите штраф  за  нарушение
границы и поедете  на  своем  танке  со  мной,  в  гости.  Мы  выправим  вам
документы и проясним вашу  геополитику  на  Юге.  Оружие  придется  оставить
здесь.
     "Петенька будет  счастлив",  -  подумал  Фил.  К  чему  тогда  все  эти
конкурсы и игры? - прямо реклама "Шнапс". Дарька говорила,  что  дома  можно
строить так, чтобы было не  жалко  их  терять.  Она  теряла  с  улыбкой  все
вещественное, а  Уэллс  оставался  вечностью,  и  чашу  весов  заклинило  на
положении равновесия. А Фил  скучал  по  Питеру:  когда  становилось  совсем
худо, он мысленно проходил Невский проспект  и  вбирал  распятую  силу  духа
города,  приколотого  кнопками  двух  нелепых  площадей  к  этой   странной,
могильной невской земле. Невский питал его. Словно  могучий  сок  из  центра
земли проходил сквозь свою  малую  скобку  вверх  и  возвращался  в  царство
мертвых, чтобы проверить прочность положенных в основу его гранитов.
     Он увидел свой "Шелковый Путь", выпущенный из тисков проекта  с  силой,
преобразующей и впечатляющей окрестные Байконуры и местные  границы,  увидел
наркомании остров с бассейнами и рыбками, которых считали босые,  но  чистые
девчонки и мальчишки в джинсах, откинутые в свое прошлое или перемещенные  в
будущее добровольной дозой сладких грез. Увидел  странные,  широковатые  для
картинки  суда  "река-море",  вплывающие  в  торжественный   Каспий,   чтобы
разгрузиться в огромном иранском порту, вокруг которого вырос  мегаполис  из
Дашкиных домов, улиц, вплетенных  в  ландшафт,  и  фонтанов  вдоль  них,  он
увидел, как железнодорожная ветка ползет тонкой  нитью  через  вытканный  по
земле лабиринт низких  строений  и  высоких  храмов,  увидел  поблескивающий
вдали Персидский залив и строй контейнеровозов в порту.
     Мельников улыбался. Потом, Фил не сразу  понял  смену  картинки,  перед
ним возникло лицо Анвара. Шелковый  путь  погас,  а  тело  пронзила  мерзкая
судорога, так чужой обобщенный страх прилипает ко всем,  кто  фантазирует  в
момент принятия решений.


     13

     Вошел командир поста, поздоровался с Мельниковым и сказал четко, как  в
рапорте:  тридцать  минут  назад   ракета   неизвестной   державы   поразила
мусульманскую святыню Каабу. По  предварительным  оценкам,  мощность  взрыва
составляет двадцать килотонн в тротиловом эквиваленте.  В  силу  сложившихся
обстоятельств, вы, Филипп Андреевич, с командой  покидаете  пост  в  течение
часа,  на  своем  транспорте,  оружие  оставляете  в  уплату  за  нарушенный
правопорядок. А вас, Сергей Соломонович, мы  должны  задержать,  потому  что
средство Вашего передвижения нам нужнее. Честь имею, - откланялся командир.
     - Ха, -  сказал  Мельников,  -  я  еду  с  вами,  ребята.  Надеюсь,  вы
возвращаетесь в Москву?
     На плацу сто сгорбленных спин безмолвствовали,  словно  кто-то  посадил
неправильные семена и выросли камни, похожие на людей.
     Анвар, со шрамом на лице, страшный,  непохожий  на  себя,  вышел  перед
стоящими, а не упал на колени камнем, как они, и заговорил на фарси  звучно,
словно бы всю ночь тренировался в пении гласных звуков.
     Колокол отзвонил, один из камней зашевелился,  привстал.  Это  оказался
щупленький солдатик с  глазами,  полными  мольбы  о  несбывшемся.  Он  резво
вскинул свою винтовочку  и  выстрелил,  не  целясь.  Анвар  упал.  Солдатика
скрутили и увели, остальные камни встали и напряженно ждали. К плацу  бежали
люди в форме. Их было немного. Группа сгрудилась  вокруг  Анвара.  Мельников
резво вынул из кармана шприц и сделал укол, попав  в  вену,  как  заправский
наркоман.  Петенька,  участвовавший  в   задержании,   оказался   хранителем
винтовки. Он стоял спиной к  группе,  лицом  к  площади,  опустив  винтовку,
готовый вскинуть ее и убивать, как тот недавний боец.


     14

     Больше стрельбы не было. Объявили тревогу. Анвара  отнесли  в  санблок,
там был врач и была связь. Ребят выгнали,  маленький  армянин-санитар  бегом
накрывал чем-то крахмально-белым стол  полевой  операционной.  Через  десять
минут  Фил  посадил  свою  группу  в  автобус.  Рядом  с  водителем   уселся
Мельников. Вещи Анвара они оставили при санчасти, Дарька с Уэллсом  пытались
связаться с командиром, чтобы остаться и плыть, лететь  и  бежать  вместе  с
Персиком до его жизни или смерти. Их просто выперли,  пригрозив  арестом.  И
группа, сменив одного бойца на другого, тронулась в путь, лишенная оружия  и
центральной связи, - на Москву.
     Когда они миновали полосу приграничной  зоны,  Мельников  откашлялся  и
произнес речь. Речь слушалась, как песня про ямщика, к концу ее  Филу  стало
казаться, что многообразие его картин  мира,  несколько  игровых  и  любимых
ролей, спрятанная во внутренний карман  души  "почти  реальная"  карта  этой
действительности, подаренная по случаю  одной  лос-анджелесской  ночью,  все
это отодвинулось в зону сказок, детства, Пушкина, рождения  Языка.  Петенька
остановил машину. Он смотрел на Мельникова,  как  на  богиню  -  Истину,  и,
наверное, мечтал, чтобы Сергей  Соломонович  стал  бессменным  ведущим  всех
мировых радиоволн. По Мельникову выходило - все скверно. Большие  проекты  в
ближайшее время будут свернуты, государство  оставит  игровое  управление  с
носом, то есть с совещательным голосом, опираясь на  международное  давление
и военное положение. Что  время  реакции  системы  пришло,  резинку  рогатки
оттянули  настолько,  что  напряжение  усилилось   донельзя.   Инновационной
экономики все боятся, а кто не боится - те пыхтят и  не  успевают.  А  новый
свободный  капитализм  на  окраинах  скупит  остатки  энтузиазма  игроков  в
будущее. И только он, Мельников, останется со своими  ракетами,  потому  что
знает этот капитализм, как свои пять пальцев, и  вписался  в  русский  дикий
Запад, по-нашему дикий Юг, и устроил там выгодную сделку  со  всеми  силами.
Поэтому у группы Фила  есть  только  два  пути  -  вернуться  на  границу  и
вступить в войну за приграничный рай или отправиться  из  Москвы  официально
на Байконур и там заняться делом, которое дожидается  капитана  уже  десятки
лет.
     Пока прихвостни Аллаха поймут,  что  американцы  открыли  им  дорогу  к
мировому господству, они десять лет будут воевать  со  всем  миром.  Строить
"Коридоры" в логово к маньякам он, Мельников, лично никому  не  советует.  А
Казахстан будет свободной  космической  зоной,  всеобщим  садом  религиозных
иллюзий, адской общиной Бахая,  охраняемой  Корпоративной  Границей.  И  все
Филово братство с Анварами и Мухтарами  -  это  лишь  подстройка  под  новое
небо,  а  оно  -  не   небо   вовсе,   так   -   средней   тяжести   завеса.
Европеец-неудачник,   спрятавший   голову   под   крыло   своего    дырявого
демократического одеяла, которое не укроет даже "маленького серого  ослика",
теперь рвется к взаимопониманию с алчным голодным Ахметом, который  и  знать
не хочет про ценности и достижения чужих средних и новых веков,  потому  что
для него, родимого, еще свои  такие  не  наступили.  "Варвары  прибудут!  Не
волнуйтесь! На вас и ваших внуков хватит  этих  хапуг  цивилизационных!  Ваш
"Южный путь" станет путем  экспансии  нищеты  и  произвола,  работорговли  и
мракобесия! А когда это случится - все завоют, что была же Империя  -  и  не
одна. И будет, как в некоем городе Риге, где все так  ждали  цивилизованного
правления, что как раз превратились в скотный двор Оруэлла. А  интеллигенции
там  было  навалом.  Все  хотели  демократических  изменений  с  учетом   их
русско-ментальных вкладов и уникальности. А вышло,  что  всех  повыгоняли  с
работы и заставили говорить на  усеченном  языке,  на  котором  нет  способа
выражения метафор, потому как до метафор  он  не  вырос.  Цивилизационно  не
вырос. Молодой еще, что твой ислам..."


     15

     Связь они получили в Волгограде. Там было тихо. Подростки  рисовали  на
майках слово "Кааба" латинскими буквами и пили  пиво.  Нездорово  шарахались
от Петечкиного транспорта. Анвар ответил слабым голосом. Он был жив.  Больше
они ничего не узнали. Фил потерял нить. Они  остановились  перекусить,  Фил,
сказавшись нелюдимым, полез на Мамаев курган. Уэллс поплелся за ним,  молча,
отставая  на  несколько  метров.  Царило  душное   воскресенье.   Мельников,
прекрасный  и  богоподобный,  предлагал  "точку  сборки",  наверняка,  самую
эффективную в сложившихся обстоятельствах. Уэллс подкрался сзади и  спросил:
"Фили, ты знаешь фарси?"
     - Нет, - удивился Фил, - я с  Анваром  говорил  когда-то  по-английски,
потом по-русски.
     - Он сказал, что они теперь свободны, что Аллах  освободил  их,  открыл
им все течения, понимаешь? Они испугались. В него  стреляли  от  страха.  Он
будет пророком, Фили. Дарья сказала. Нечего  метаться.  Наша  группа  -  это
просто  страна  пассионариев  в  миниатюре.  И  ты  будешь  на  каждом  шагу
спотыкаться о свою любовь к Анвару,  и  я.  И  в  сотый  раз  задавать  себе
вопрос: чьи воля создала эту дружбу, и каков ее знак?
     - Ты - скотина, - отозвался Фил и улыбнулся.
     - Да, - проговорил Уэллс, как выдохнул, - и стадная  причем,  именуемая
человеком.
     - Это убеждение, - Фил включился.  Его  всегда  включал  именно  Уэллс.
Сутки на трансцендентные переживания -  это  многовато.  Спустимся-ка  мы  в
интернет-кафе.  Ресурсы  одной  лос-анджелесской  ночи  могли  ему   сегодня
пригодиться.
     Интернет-кафе  оживленно  гудело.  Там  был  чат  и  чад  из   соседней
пышечной. Новости только усиливали речь  Мельникова.  Президенты  двенадцати
стран, включая США, собирались  на  свой  конфиденциальный  совет  в  Гааге.
Стихийные и запланированные столкновения двух религий случились  на  текущий
час даже в Австралии, что было уж чрезвычайно резво  для  этой  политической
клуши,  повторяющей  имперские  глупости,  обычно  по  истечении  срока   их
осознания и преодоления в США. На сайте "Майя" Филу было  оставлено  письмо,
беспричинное... "Я б в жизни таких не писал..." - процитировал Уэллс.  Этого
однако, оказалось  достаточно,  чтобы  Фил  позабыл  жару  и  составил  план
действий.  Хомолюденс,  похоже,  тоже  не  на  пляже  лежат,  там,  конечно,
ресурсов больше, но и трение отлаженных  механизмов  вековой  принудительной
идентификации "ты есть белый американец" -  тоже  не  подарок.  Иначе  и  не
попал бы он седьмым в этот комфортабельный пятый  Рим,  девятый  Вавилон  на
побережье экранных копий будущих времен. С тех пор как отгремели процессы  с
компьютерными личностями, Лос-Анджелес  стал  персоной  нон  грата,  городом
де-юре, миром де-факто и нашел-таки себя повзрослевшим и  выбросившим  банку
на веревке с  грязного  пуза  и  отмывшим  это  самое  пузо,  которое  стало
прилично зваться живот, восходящий по-старорусски к корню "жить".
     Жаль, в прохладе поддерживающих потоков нельзя  оставаться  вечно.  Так
бы и сидел там. Вот и людики рассосались,  схлынула  молодежь,  привычная  к
иным чудесам. И то,  шугаются  люди  хорошего,  вечно  оборачивается  оно  в
России обломом каким, а то и сразу счетчиком. Платит земля долги  за  своего
Бога, который был бос и духовен, и  невдомек  ему  было,  что  скоро  каждый
такой умник выберет свою калибровочку из двух осей и полетит на ней  строить
купол своего цирка. И калибровочки эти будут разные: нация и  воля,  свобода
и познание, страсть и смерть и много чего еще...
     - Ну, что ж, - сказал Фил, -  стало  быть  "не  пахло  иностранщиной  -
пахло революцией, и были у революции ясные глаза".


     16

     - Вот это да, - отозвался Уэллс, - то-то народ  повымелся.  Ты  забурел
сильно, я вижу, аж завидки  берут.  Скажи  слово  звонкое,  сволочь,  хватит
намекать  на  абсолютное  знание  и  относительное  бытие.  Так   ты   людей
порастеряешь, а без них ты - ноль, понял? - Уэллс  шипел.  Фил  никогда  его
таким не видел. Уэллс  всегда  слушал  и  любил  Фила,  он  только  помогал,
понимал и заворачивал слова в рифмы и формы. Что его вдруг заело? На  экране
медленно и неотвратимо грузился  портрет  Анвара,  подтверждая  Дашкин  сон,
его, Фила, существование и еще кое-что такое, о чем не хотелось  думать,  но
приходилось принимать во внимание. В почте лежало письмо от  Алиски,  в  нем
лежал золотой ключик - от утки, которая в зайце. И на дно морское  его  было
не отправить - предательская щука принесет. Что у них там, в  Лос-Анджелесе,
детей, что ли, нет ни у кого, роботы  чертовы?  Мир  над  Алискиной  головой
нужно было спасать. Вот так мы и вписываемся  в  Реальность  по  самые  уши,
заводим  привычки  и  убеждения  и  строим  среди  них  проселочные  дорожки
восприятия мира.
     - Ага, - сказал Фил, - извини - отвлекся. Будем строить Южный  коридор.
У нас еще остался один запасной темп. К тому же все,  кому  не  лень,  ждут,
что строить мы ничего не будем.
     - А Мельников? - спросил Уэллс. - Куда ты денешь академика? Высадишь  в
степи?
     - Нет, я всех вас приглашаю на Волховский шлюз, там начало  работ,  там
устроимся, там Лена - и Питер  в  четырех  часах  езды.  Там  начало  нашего
сюжета. А на первой фазе, ты же сам знаешь, сюжеты  вечно  шатаются,  -  ну,
представь себе,  что  Мельников  -  это  обстоятельство  места,  а  Анвар  -
обстоятельство времени. Вот нас и  занесло  в  чужие  территории  и  древние
времена. Что скрывать - мы на него здорово сыграли - так раздвинули  границы
восприятия мира и себя, что и себя, и мир потеряли. Ну, искать начала  лучше
у начала.
     В компьютерный клуб, клубясь, ввалились Петенька с Дашкой  и  Лелька  с
Мельниковым. Начиналась  коалиционная  игра  с  известным  Филу  финалом.  У
Мельникова уже был на руках билет на самолет до Бишкека. Он  улыбался.  Они,
как он надеется, добросят его  до  аэропорта.  Прощаясь  вечером  у  старого

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг