Антон Орлов (Ирина Коблова)
Без елки не возвращайтесь
(Сказки Долгой Земли-9)
Ольге Исаевой a.k.a. Dalfa
- Я куды и зачем вас посылала? Эх, вы, обормоты, что один, что
другая... Сама бы сходила, да я уж старая, теперь только помирать в Лес
пойду, когда он мою душеньку к себе позовет. Зачем, спрашиваю, вы туда
ходили по моему велению?
- За елкой! - сверкнув глазами из-под челки, ответила Ола. - слку мы и
принесли, как вы сказали. Уже шестую, между прочим!
Стоявший у нее за спиной Валеас ничего не сказал. Не в его привычках
оправдываться.
- Отволоките ее на двор. Ох, не ученики мне достались, а сплошное
наказание... Мало того, что люди на вас, оглоедов, жалуются, так еще и в
важном деле соображения не проявляете. Ладно уж, сейчас передохните, а
завтра спозаранку отправляйтесь в Лес и без елки не возвращайтесь!
Пререкаться не было смысла, да ученикам это и не положено. Отвергнутую
старой ведьмой елочку Ола вынесла через заднюю дверь и воткнула в сугроб.
Бревенчатые сараи и добротный деревянный забор с калиткой держали в
пригоршне белый дворик, истоптанный пересекающимися тропинками - словно в
снегу отпечатался паутинный рисунок "ловца снов". Может, того самого,
который в свое время заманил и поймал Олу. Она с первого раза пропала,
увидев в сети сделанные туристами долгоземельские снимки, с головой пропала,
и с тех пор ей стал сниться Лес Долгой Земли, а она снилась Лесу.
В сугробах виднелись ямки, вокруг темнели хвоинки. Прежние
забракованные елки Текуса раздала знакомым старушкам, пристроит и эту. Уж не
ради того ли она все это затеяла, чтобы порадовать своих приятельниц? Только
в чем тогда провинились ученики? Валеас - ладно бы, его старая колдунья
всегда ругала, а Ола до последнего времени ходила у нее в "хороших
девочках". Не то чтобы она заслужила такую репутацию примерным поведением,
но по сравнению с Валеасом она однозначно "хорошая", с этим никто не
поспорит. По крайней мере, никто из тех, кому выпала невезуха столкнуться с
Валеасом.
Из небесной перины сеялись редкие снежинки. Почти безветренно. Не
холодно. В такую погоду провести бы вечер на катке - носиться по льду
сначала в розоватой дымке сумерек, а потом при свете вычурных, под готику,
фонарей. Там еще и заезжий оркестр из Дубавы играет - "Отпетые медузники", у
музыкантов дреды и полосатые черно-белые шарфы с бахромой. А в буфете
глинтвейн, мороженое, ликеры... И толпище народу.
Среди завсегдатаев "Ледяного рая" есть трое-четверо, с которыми можно
не только лихо лавировать среди других визжащих парочек, но еще и поболтать
о жизни. Ола любила рассказывать о себе: она не из местных, переселилась на
Долгую Землю с Изначальной, подробности ее биографии никому не известны, так
что можно плести что угодно, хоть трэшевую, хоть мелодраматическую, хоть
успешно-карьерную версию - никто же не проверит! Правду о ней знали только
свои, лесные, которые относились к этому по-разному: Валеас презрительно
ухмылялся, не комментируя, Изабелла считала, что Ола напрасно растрачивает
энергию на такую несусветную ерунду, а мудрая Текуса говорила, что "девка
еще молода, вся жисть впереди, на второй сотне перебесится".
Сейчас бы накраситься, взять коньки и рвануть в "Ледяной рай". Как
будто даже здесь временами слышны обрывки бравурного вальса... Хотя вряд ли,
каток со всеми его соблазнами находится в другом конце города. И сбежать
туда на полчасика - дохлый номер, потому что далеко, а ей надо выспаться
перед завтрашним походом за елкой.
Ола постояла на крыльце, хмуро глядя на одинокое пушистое деревце,
независимо шмыгнула носом и вернулась в натопленное нутро дома.
Без ужина Текуса их не оставила. Магаранский грибной суп, сырный рулет,
гречневые блинчики с лалунцовой икрой и компот из черных зимних ягод с
труднопроизносимым кесейским названием - "оглоеды" уплетали эту вкусноту
наперегонки. И если б не чувство провала в душе, которое возникало у Олы
почти каждый раз, когда они втроем садились за стол в этой комнате...
Все как раньше: лоснящийся рыжевато-коричневый бархат старых кресел,
дубовая мебель с извилистой резьбой, громадный древесный корень в углу -
словно живое существо, заглянувшее к колдунье на огонек, а под потолком
сумасшедшая люстра из разноцветного стекла переливается янтарными,
рубиновыми, изумрудными, сапфировыми, аметистовыми гранями. Олимпии с
первого дня тут понравилось, и плевать, что не сложилось пойти на каток, что
завтра их поднимут затемно и опять погонят в Лес за которой по счету елкой,
что Текусе никак не угодишь - все это можно пережить. Но они ужинают втроем.
Втроем, не вчетвером. А на комоде, украшенном резными волнами-завитками,
среди давно обосновавшихся там безделушек стоит черно-белая фотография в
рамке из колючей лианы харгу, которая у кесу считается траурным растением.
Что по этому поводу испытывал Валеас - черт его разберет, они об этом
никогда не говорили. А ей Изабеллы сильно не хватало. Она не из тех, кто с
головой уходит в переживания, особенно если потерю не вернуть, но иногда ее
накрывало. Как сейчас. Это даже не боль - наверное, она слишком черствая для
настоящей боли - скорее, ощущение жуткой неправильности того, что случилось.
- Дуреха... - глянув на нее остро, с непонятным выражением, проворчала
Текуса. - Да и ты хорош. Эх, молодняк, вас и в магазин-то за хлебом посылать
без толку, не то, что за елкой!
Когда вышли на улицу, начинало светать: синева прозрачного шлейфа
уползающей ночи, истонченный белесый леденец луны над заснеженными крышами,
сонные окошки с ватой и блестящей мишурой между рам. Хорошо тем, кого злая
ведьма в этот ранний час не гонит из дому с поручением "принеси то, не знаю
что". слку, ага. Ясно же, что ей нужно что-то совсем другое.
Шагали молча. Ола тянула санки с припасами, снаряжением и палаткой -
раз она младшая ученица, ей и таскать их, Валеас не снизойдет. Прохожие
избегали глазеть на парочку молодых лесных магов. Весь городишко уже в курсе
насчет их эпопеи с елками, и общественное мнение единодушно на стороне
дряхлеющей колдуньи, похожей на Бабу Ягу: ее тут знают давно, побаиваются,
но уважают, приходят за помощью и советом, а у Валеаса и Олы репутация -
туши свет, бросай гранату. Если успеешь. Встречные наверняка думали, что
поделом им, и про себя радовались тому, что старая Текуса пока еще держит
этих двоих в ежовых рукавицах.
Опустевший к концу маршрута автобус довез их до конечной "Южные
ворота". Двадцатиметровая стена из бетонных блоков, в языках наледи и
застарелых чернильных пятнах "волчьего мха", а над ней, словно темные горы,
вздымаются припорошенные снегом кроны елажника.
- За елкой, - неприветливо процедил Валеас в ответ на бюрократический
вопрос, с какой целью они покидают территорию острова.
Молодого офицера береговой охраны недавно перевели сюда из Дубавы. Он
еще не знал, с кем тут лучше не связываться, и соблюдал букву инструкции.
Через тамбур с кабелями под потолком и слякотью на полу их выпустили за
периметр.
Лес клубился до небес хвойными тучами - колдовской, могучий,
бескрайний, недаром первые переселенцы с Земли, которую здесь называют
Землей Изначальной, сравнивали его с океаном. Территории, занятые людьми - и
впрямь острова, потому и "береговая охрана", "береговые ворота", "береговая
стена". Хотя, казалось бы, о каком береге речь, если по обе стороны суша?
Налево тянулась гусеничная колея, оставленная патрульным вездеходом.
Они повернули направо. Лесные колдуны и военные не питали друг к другу
симпатии: первые стремятся к тому, чтобы Лес и человек мирно уживались бок о
бок, а вторые с Лесом воюют. Текуса Олу сразу предупредила: "Девка ты
молодая, кровь горячая, с кем хошь крути, только не с армейскими". Валеас,
случалось, жестоко дрался с пехотинцами. Это противостояние касалось только
лесных, остальные маги в нем не участвовали.
Шагая в снегоступах по плотному насту, отводя тонкие ветки и подныривая
под нависающие древесные лапы, Ола во все глаза смотрела по сторонам. Были
здесь елочки - зеленые и серебристо-голубые, аккуратные, пушистые. Их
завезли с Изначальной, и Лес принял их под свою сень, включил в свою
экосистему, так что отыскать елку в окрестностях людского острова - дело
нехитрое. Другой вопрос, этого ли ждет от них Текуса? Ола больше не спешила
с предложениями: "Смотри, давай эту срубим!", "По-моему, вон та зачетная,
берем!" Интересно, что Валеас, при всей его паскудной авторитарности, с
самого начала оставил инициативу ей. Может, все дело в этом:
ведьма-наставница хочет, чтобы ученики нашли елку вместе? Когда Ола об этом
сказала, ее спутник пожал плечами: ерунда, мы и так вместе ищем.
День был пасмурный, из облаков сыпались редкие снежинки, но до земли ни
одна не долетала - все оседало на громадных разлапистых ветвях елажника.
Внизу тянулись цепочки звериных и птичьих следов, лежали хвоинки, веточки,
запоздалые летучие семена, шишки разной величины - одни больше кулака,
другие с наперсток. Порой мимо людей шнырял кто-нибудь мелкий, добавляя
новую строчку в снежную книгу.
Однажды из-за кустов шумно вспорхнула крупная белая куропатка, потом
Ола снова ее заметила: та сидела на торчащем суку на трехметровой высоте, но
тут же снялась и улетела, как будто почувствовала, что на нее обратили
внимание. Через некоторое время птица опять попалась на глаза - перелетела с
места на место за стволами деревьев, потревожив зеленовато-седую
лишайниковую бороду, свисающую почти до земли. Как будто следит за людьми...
Может, и вправду следит, если у нее где-то здесь гнездо.
Местами попадались цветные поляны: розовые, болотно-зеленые, лиловые -
словно сугробы облили разведенными акварельными красками. Это из-за
микроскопических снежных водорослей, сейчас их сезон в разгаре. Когда ударят
морозы, они вымерзнут, и наступит царство белизны, радужные размывы вновь
появятся на снегу только в конце зимы.
Лес постепенно заполнял Олу изнутри, прорастая в ней своими ветвями и
корешками, фестонами лишайников и ползучими лианами. Она ничего не утратила,
оставалась собой, но ее прежняя жизнь и те байки о прежней жизни, которые
она впаривала развесившим уши бойфрендам, ее планы, обиды, триумфы,
интересы - все это, как обычно, отодвинулось на периферию, уступая главное
место Лесу.
Говорят, когда кто-то из лесных колдунов умирает, у него есть выбор:
снова родиться среди людей - или уйти в Лес, раствориться в нем, стать то ли
лесным духом, то ли чем-то еще в этом роде. Изабелла однажды сказала, что
предпочла бы второй вариант.
- Кажется, до меня дошло, чего хочет Текуса! - выпалила Ола,
остановившись, и с темного хвойного навеса ей на голову посыпались
снежинки. - Никакая не елка. Она послала нас, чтобы мы попробовали связаться
с Изабеллой, и надо было, чтобы мы сами об этом догадались!
- Наконец-то поняла, - отозвался Валеас, не выказав удивления.
- Так ты, что ли, знал?.. Тебе она сказала?
- Нет, но до меня это дошло после первой елки. А до тебя - после
шестой, тоже неплохо.
Хм, лучше считать, что это похвала, а не ирония.
- Ну и как, ты уже разговаривал с Изабеллой?
- Нет. Если она пойдет на контакт, то скорее с тобой, чем со мной.
- И что я должна для этого сделать?
- На твое усмотрение. Тут нет никакого рецепта.
- Тогда... - Ола умолкла, пытаясь нащупать, что "тогда", и после
заминки продолжила: - Давай заночуем в Лесу. Может, ночью что-нибудь
получится.
Наверное, это было правильное решение: в каждую вылазку "за елкой" они
по требованию Текусы брали с собой палатку, спальные мешки и еды на два дня,
хотя возвращались засветло, к последнему автобусу. Теперь ясно, что старая
колдунья снаряжала их в расчете на ночевку.
- Идем, - предложила Ола. - По-моему, нам лучше идти, чем стоять на
месте. Может, она тоже пойдет нам навстречу...
Дальше они не выбирали направления. Куда Лес подсказывал, туда и шли.
Скрипел наст под полозьями санок. На зимних лианах, свисавших с ветвей
заснеженными гирляндами, горели в пасмурном сумраке пурпурные
бутоны-фонарики. Кое-где к стволам вековых деревьев прилепились то ли чьи-то
гнезда одного цвета с корой, то ли наросты-паразиты, сгнившие изнутри и
приспособленные лесной мелюзгой под жилье: в щелках настороженно
поблескивали чьи-то глаза, провожая идущих своей дорогой колдунов.
Неискушенный горожанин ничего бы не заметил, но Ола знала, на что обращать
внимание.
Однажды в стороне мелькнула белым мазком перелетевшая с места на место
куропатка - может, та самая? Может, это дух Изабеллы пытается привлечь их
внимание?
Когда Ола сказала об этом, Валеас возразил, что птица обыкновенная. Он
хорошо чувствует потустороннее, и раз определил, что ничего нет - значит,
нет.
Вскоре она заметила небольшого зверька, целеустремленно шмыгнувшего в
том же направлении, потом еще одного: похоже, за куропаткой увязались
охотники. Жизнь в Лесу идет своим чередом, и кто-то кем-то обедает, от
пищевых цепочек никуда не денешься.
Настроиться на Изабеллу, думать о ней, послать ей зов... Хотя вряд ли
это поможет, Ола и раньше о ней думала.
В газетах писали, что Изабелла Мерсмон погибла из-за собственной
неосторожности: изучала "язык и культуру" серого лесного зверья, хотя какая
там культура, автохтоны - полуживотные, а она с ними, как с людьми, это и
"привело к трагедии"... Гнилая версия, но понимали это только лесные маги да
считанные единицы из тех, кто не принадлежал к их числу.
Кесу провожали Изабеллу, словно одну из своих княгинь-шаманок, устроили
в ее честь тризну со всеми положенными обрядами и поединками до первой
крови. Хотя поединки были не ритуальные: кесейская аристократия разбирались,
кому достанутся коты Изабеллы, жившие вместе с ней в лесном домике. От
местных напастей хозяйка защитила их чарами, иначе их бы в Лесу в два счета
сожрали. Туземки восхищались кошками, которых люди завезли на Долгую Землю
из своего родного измерения. Рыжика и Уголька - решено было не разлучать
их - забрала Даньянса-кьян-Талендри, глава клана Трех Дождей.
Изабеллу убили люди. Текуса и Валеас как будто были в курсе, кто, но
младшую ученицу в подробности не посвятили: меньше знаешь - меньше риска,
что вляпаешься.
После похорон Ола несколько ночей подряд искала ее в Отхори. Она
довольно быстро выучилась попадать туда, засыпая, и порой ей удавалось найти
там нужного человека - или нужную кесу - но с Изабеллой ничего не вышло.
Узнав о ее попытках, Текуса сказала, что это пустое занятие, ведь
Изабелла ушла не в Страну Мертвых, которая граничит со Страной Снов и
Кошмаров, а в лесную явь. Так что встретиться с ней можно только наяву, но
что для этого нужно сделать, и в каком виде она сейчас существует... Ола
вглядывалась в переплетения припорошенных снегом ветвей, словно высматривала
там знакомые черты лица, как на рисунке-головоломке.
Шли, пока облачное небо за кронами-тучами не начало лиловеть и
меркнуть. Валеас кесейским заклинанием утрамбовал снег на выбранном для
стоянки пятачке. У Олы это до сих пор не получалось: или развозило в
слякоть, или снежный покров уплотнялся недостаточно - все равно провалишься
по щиколотку, а то и по колено. Зато она неплохо выучилась пользоваться
охранным колдовством и защитила рюкзак с продуктами от крысобелок, хорьцов и
других любителей дармовщины.
Стояла тишина, лишь однажды нарушенная коротким птичьим криком,
донесшимся из-за деревьев. Словно в ответ, по другую сторону от лагеря
послышался хриплый мяв. На Долгой Земле обитали свои представители семейства
кошачьих, но это не мешало кесу восхищаться "совершенной красотой и
изысканным нравом" иноземных домашних кошек.
- Она тебе никаких знаков не подавала? - спросила Ола, грея пальцы о
горячие бока эмалированной кружки.
- Нет, - с набитым ртом ответил Валеас. - Мы с матерью уже поговорили.
Это тебе надо с ней связаться.
- Уже после поговорили?..
- До. Я не смог ее переубедить, - и, прожевав кусок мясного пирога,
добавил со злостью и печалью: - Дура редкостная...
- Я?..
- И ты тоже, - буркнул старший ученик Текусы - еще бы он упустил такую
возможность. - Но ты все-таки не настолько дура, как мать, хотя у нее было
больше могущества. Потому и дура. Могла бы уйти в Лес и без следа исчезнуть.
Таких, как мы, в Лесу не поймаешь, если мы сами этого не позволим.
- Да наверняка использовали шантаж, - угрюмо заметила Ола. - Ей
сказали, что иначе кого-то убьют или типа того, она и осталась...
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг