может, кому нужна тихая некрасивая девушка?
- Повторяешь прежнюю ошибку. Помнишь наши споры? Не надо подменять
внутренние перемены внешними. А я, между прочим, сейчас сплю у себя на
балконе... - Залман спохватился. - Ты ушел... ты ушла из супермаркета, где
тебя можно найти? Давай встретимся и поговорим после того, как оба
проснемся.
- В том-то и дело, что ты бодрствуешь только во сне, а когда ты
просыпаешься, ты засыпаешь по-настоящему.
Нарастающий грохот заглушал слова Лидии и заставлял ходить ходуном
пронизанную лунным светом пустоту.
- Залман, самое главное! Мне ведь все-таки удалось утащить это и
спрятать. Там серпантин, погоню видно издали. Ясно было, что мне от них не
уйти, поэтому я... - удары по барабанным перепонкам, и не разобрать, что она
говорит. - Как иголка в стогу сена, никто не найдет...
Залман вздрогнул, кресло отозвалось скрипом. И угораздило же уснуть
после обеда на солнцепеке! Теперь голова тяжелая, затекшее тело в липком
поту, да еще грохот - кто-то колотит во входную дверь.
Пошатываясь, налетая на мебель, Залман потащился в прихожую. Его
дверь - не барабан, неужели они этого не понимают?
На площадке стояли две летние фрейлины в платьях с вышитыми
гладиолусами (у одной желтые, у другой розовые) и диадемах с
подвесками-камеями, изображавшими Сандру в профиль. Летняя госпожа хочет
видеть господина Ниртахо. Немедленно. В глазах у обеих сквозило раздражение
оттого, что пришлось долго ждать и громко стучать, но они были хорошо
вышколены и разговаривали с фаворитом Властительницы с подобающей
любезностью.
Поездка до резиденции Летней госпожи на полуострове Касида заняла около
двух с половиной часов, а потом была пешая прогулка через парк, над которым
сверкали яркой мозаикой и позолотой все восемь башен Летнего дворца. В гуще
зелени пряталось множество павильонов, среди них были и мраморные ротонды с
колоннадами, и покрытые резьбой лакированные деревянные беседки, и
сооружения сплошь стеклянные, неприятно напоминающие "Изобилие-Никес", но
Сандра встретила Залмана не в павильоне, а посреди громадного розария,
расчерченного каменными дорожками на квадраты. Фрейлин Властительница
отослала и, оставшись с Залманом наедине, негромко сказала:
- Мне нужна твоя помощь.
- Кошка или перекидник? - осведомился он, нисколько не удивившись.
- То есть? - ее взгляд стал озадаченным.
- Тебе кошку с дерева достать или перекидник во дворец забрался?
- О, черт! - не то простонала, не то прорычала Сандра. - Нет!.. У меня
в штате есть специальные люди, которые присматривают за дворцовыми кошками,
и полно бездельников, отвечающих за отсутствие перекидников и прочего.
Залман, ты должен разборчиво переписать свой дневник, почерк у тебя -
застрелиться можно. Вначале, где ты писал для Вир, все это читабельно, а
потом, когда только для себя, ты нарочно стал лепить неразборчиво. И еще
надо расшифровать стенографические куски, ты использовал какую-то редкую
разновидность стенографии - я подозреваю, что как раз там и есть самое
интересное. У меня, знаешь ли, нет времени сидеть и разбирать твою
тайнопись. В общем, ты должен это сделать, и поскорее.
- Сандра, прости, я не могу.
Они препирались битый час, и стоявшие в отдалении придворные сгорали от
любопытства.
- Ладно, пусть этим займется кто-нибудь другой, - в конце концов
отступила Сандра, убедившись, что он не в состоянии это сделать - ни
морально, ни интеллектуально. - Тогда найди мне подходящего человека для
этой работы.
- Разве тебе некому это поручить? А они? - Залман показал на кавалеров
и фрейлин, издали похожих на нарядных кукол.
- Некому, - подслушать разговор никто не мог, и все же Сандра понизила
голос. - Ты не понимаешь, о чем идет речь. От периода Темной Весны не
сохранилось никаких письменных документов, одни домыслы. Кто-то позаботился
о том, чтобы все пропало. Возможно, это было сделано ради того, чтобы
уничтожить какую-то конкретную информацию.
- Происки Мерсмона, - подсказал он заученно.
- Может быть, - Сандра недобро усмехнулась. - Главное, что это было
кем-то сделано, поэтому я никому не доверяю. Залман, мне знаешь, кто нужен?
Какой-нибудь вчерашний школьник, без протекций, без связей. Соседи тебя
любят, у них там не найдется внука-отличника или усидчивой и ответственной
девочки? Можно, чтобы это был юный менеджер, но только не пламенный
легионер, вот этих не надо.
- Эти менеджеры и легионеры мне уже снятся. В каждой газете про них
пишут, если не про тех, то про других. Как раз сегодня после обеда я читал
статью о драке легионеров с менеджерами, потом уснул...
Залман хотел рассказать ей свой сон, но запнулся - рассказывать-то не о
чем, сплошная чепуха. Бывают такие сновидения: пока спишь, все в них кажется
понятным, естественным, последовательным, а стоит открыть глаза, и они
превращаются в кучу перепутанных обрывочных образов и впечатлений. Его
полуденный сон имел ту же природу. Исходная точка - драка пламенных
легионеров с юными менеджерами, а дальше пошел невообразимый для здравого
ума хаос, да еще как будто разговор с Лидией Никес... Один из тех
встречающихся в сновидениях разговоров, которые при попытке припомнить их
после пробуждения теряют всякое подобие логики и смысла.
- Залман, пока я своего не добьюсь, я от тебя не отстану. Ты должен
кого-нибудь найти мне для этой работы.
Сегодня на голове у Властительницы было украшение, напоминающее модель
атома, на перекрученных золотых дугах искрилось множество мелких самоцветов.
Ее упрямый взгляд не оставлял никакой надежды: и правда ведь не отстанет.
- Уже нашел! - Залман с облегчением вздохнул. - Есть одна девушка, юный
менеджер, она как раз ищет работу. Лидия Никес, я познакомился с ней в
Танхале. Она выросла в супермаркете и носит с собой нашатырный спирт.
Сандра открыла отделанный перламутром блокнотик, подвешенный к поясу на
нитке жемчуга, и что-то пометила огрызком позолоченного карандаша, а Залман
спохватился: зачем он предложил Лидию? С Лидией даже разговаривать нельзя.
Это опасно. Это запрещено. В Танхале он с ней немножко поговорил и чуть не
умер. Это все равно, что дергать дверь с табличкой "Не влезай - убьет".
- Подожди, она не подходит. Я тебе еще найду, других найду. Я сегодня
спрошу у соседей...
То ли они слишком долго простояли на солнцепеке, то ли из-за того, что
он начал волноваться, но пейзаж с каменными дорожками крест-накрест,
розовыми кустами и группами нарядных людей в отдалении стал вдруг болезненно
ярким, до рези в глазах.
- Чем больше, тем лучше, - согласилась Сандра. - Я сама выберу, кого
надо. Уложишься до послезавтра? Я пришлю к тебе Оливию - она из тех фрейлин,
которым я более-менее доверяю. Только про дневник ни слова, понял?
Вечером того же дня и на следующий день Залман ходил по соседям,
смущенно и сбивчиво излагал суть дела (Сандре - ну, той Сандре, которая
иногда его навещает, все ее видели - нужен кто-нибудь для работы со старыми
бумагами, грамотный, со знанием машинописи и стенографии, парень или девушка
после школы), извинялся и просил помочь. Соседи встречали его с редкостным
радушием, усаживали за стол, угощали, вовсю расхваливая своих детей, внуков
и племянников. Переписывать никчемные заметки - работа скромная, никому,
кроме Сандры, не нужная, а люди такой энтузиазм проявляют, и даже не
спрашивают, сколько за это заплатят! От их доброты Залману было неловко.
Домой он вернулся поздно, с тяжестью в желудке после обильных угощений и
списком из четырнадцати имен, который отдал утром Оливии, смуглой
желтоволосой девушке с раскосыми глазами.
Прошло сколько-то времени, как будто не очень много (разве за временем
уследишь?), и к нему в гости снова нагрянула Сандра. Привезла в подарок
новый кофейный аппарат из цветного стекла, с переливчатыми гранеными
шариками.
- Ты кого-нибудь выбрала? - спросил Залман, когда она напомнила про
дневник.
- Выбрала. Девчонку Никеса.
Залмана охватило нарастающее беспокойство. Что-то пришло в движение,
словно покинувший станцию зверопоезд набирает скорость. Он ведь и других ей
предлагал! И до сих пор не забыл об этом, что с ним редко бывало.
- Почему ее?
- Она мне понравилась. Умненькая, симпатичная, без всех этих
менеджерских ужимок.
- Сандра, лучше не надо!
Скорость уже такая, что все мелькает, вот-вот сольется в размазанный
фон - зверопоезд взбесился, и погонщики не могут его остановить. Это
изредка, но случается.
- В чем дело?
- Она... она похожа на электростанцию!
- Ну ты и загнул... - процедила Сандра после ошеломленного молчания. -
Объясни мне, что общего у Лидии Никес с электростанцией?
Залман пытался объяснить, но не мог подобрать слов, чтобы описать свои
ощущения: Лидия - она как запретная территория, озаренная лунным светом, на
нее можно смотреть только издали.
- В ней что-то есть, понимаешь, спрятанное внутри... Вот именно,
внутри! Поговорить с ней - это значит сделать первый шаг по дороге к
электростанции.
- Еще чего-нибудь такого же скажешь или это все? Между прочим, ты ей
понравился. Лидия боится мужчин, особенно светловолосых и незнакомых, а ты
сразу внушил ей доверие. Она хочет перед тобой извиниться, потому что начала
рассказывать о себе, увлеклась и не заметила, что ты плохо себя чувствуешь.
Залман, что она тебе рассказывала? Она ведь замкнутая, себе на уме, и на
откровенность ее вызвать трудно - это отзывы тех, кто ее знает. О чем она
говорила?
- Не помню... - морщась от почти болезненного умственного усилия,
виновато пробормотал Залман. - Вроде, про какой-то куст. Да, у нее был куст,
и что-то с его корешками было не в порядке, а потом она, кажется, его
уронила...
- В супермаркете? - слегка наморщив лоб, уточнила Сандра.
- Да... Или нет, мне это приснилось. Знаешь, как бывает во сне: похоже
на связный разговор, а на самом деле - абракадабра.
- Жаль, что не помнишь, а то мне интересно, - она подошла к шкафу,
присела на корточки и распахнула нижнюю дверцу.
Залман занервничал: как раз туда он спрятал от нее безделушки, которые
обычно стояли на полках в стенных нишах.
- Лидия уже начала работать над твоим дневником, - бросила через плечо
Сандра.
Глава 9
Танара - не та территория, где можно в два счета продать недвижимость.
Будешь даром отдавать, и то не возьмут. Тем не менее госпожа Ханелина
Сороши, соседка Залмана, рассчитывала сбыть свой ветхий домик с палисадником
на вершине Рыдающей горы одной туристической фирме: уж больно удобное место
для смотровой площадки.
По склонам Рыдающей лепилось много таких покосившихся домишек,
отделенных друг от друга окаменевшими огородами и замусоренными пустырями,
да еще вилась серпантином разбитая дорога, способная доконать любую машину.
Все это серое, заброшенное, наводящее тоску. Задворки вечности.
Наверху было ветрено. И неказистый домик Ханелины, и старый-престарый
забор, и крошечные сараи с дырявыми стенами скрипели и пошатывались,
вцепившись друг в дружку, чтобы удержаться на месте. Зато вид открывался
такой, что ради него стоило тащиться в гору по отвратительной дороге.
На севере купалась в шафранном свете Танхала, издали похожая на
обитаемый город, благоустроенный и озелененный, и золотилась лента реки. На
западе виднелась гора Пирог, широкая, приплюснутая, с пологими склонами -
там находилась база Клуба Авиаторов, над Пирогом парил на привязи аэростат,
напоминающий расписное яйцо, и кружило несколько дельтапланов. Вокруг
раскинулись заросшие бурьяном пустоши, в прошлом плодородные
сельскохозяйственные угодья.
А на юго-востоке и на юге, за двойной береговой стеной с часовыми,
пулеметами и огнеметами, пузырилось грязное болото, непрерывно клокочущее,
словно бормочущее угрозы. И торчала щетиной белесовато-серая осока, и
корячились черные деревья, и стлался туман, и что-то шныряло - не поймешь,
то ли оно есть, то ли нет, но посмотришь на это минут пять, и избавиться от
привкуса страха уже невозможно. Гиблая зона.
Для иноземных туристов это будет аттракцион на "ура". И конечно, фирма
построит удобную дорогу и гостиницу, а Ханелинину развалюху снесет, но
Ханелина все равно хотела перед тем, как приглашать покупателей, "привести
дом в порядок, чтобы все выглядело по-людски". Для этого она и зазвала сюда
Залмана. Известно ведь, что в заброшенных постройках, особенно если до
Гиблой зоны рукой подать, селятся всякие твари, и хорошо еще, если сотворены
они Господом Богом или природой, а не всеобщим врагом Мерсмоном.
Залман выгнал из домика с полтора десятка перекидников, пару хрещаток,
пятнистого серо-желтого ящера (величиной с небольшую собаку, с надменным и
разочарованным взглядом опального короля), выводок мохнатых многоножек,
одного медузника и колонию нетопырей. Все это убежало, уползло, уковыляло,
улетело искать приюта в соседних домишках. Потом Залман собрал в мешок
ядовитых слизней и похожих на упругие кожистые подушечки снаксов, плюющихся
жгучими каплями. Теперь здесь можно по крайней мере переночевать.
Домик состоял из трех комнат и веранды с разбитыми стеклянными сотами
вместо наружной стены, сбоку пристройка с кухней. Вещей немного - безнадежно
испорченное старье. Ханелина и ее сестра Руфина (такая же сухопарая и чуть
более нервная) занялись приготовлением ужина. Ругве, муж Руфины, с нелюдимым
видом бродил по дому и дергал плоскогубцами ржавые гвозди: тоже добро, можно
в утиль за деньги сдать. Их сын, длинный нескладный юноша (один из тех, кого
Залману предлагали в переписчики для Сандры), маялся в окрестностях -
бесцельно ломился сквозь засохший хрупкий кустарник, сшибал прутиком головки
чертополоха, пинал какой-то хлам, игнорируя окрики Ханелины и Руфины.
Засунув руки в карманы истрепанной джинсовой куртки, Залман смотрел то
на летательные аппараты, резвящиеся над Пирогом, то на далекую панораму
Танхалы, то на запретное болото за бетонными стенами. Его снедало
беспокойство, и хотелось поскорей отсюда уехать, но он не знал, как
объяснить это Ханелине и ее родственникам. С юга вместе с ветром наползало
серое облачное стадо, это ускорило наступление сумерек.
Из пристройки доносились громкие голоса Ханелины и Руфины. Они
рассуждали о том, что надо жить, как люди, и чтобы все было, как у людей,
чтобы никто не мог сказать, что у тебя что-то не по-людски. Слушая их,
Залман ощутил тревожный холодок: "Кто же они такие на самом деле, если хотят
быть похожими на людей?.." Впрочем, эта мысль забылась, когда позвали
ужинать.
Устроились за шатким кухонным столом, застланным газетами. Консервы,
холодные пироги, чай (воду привезли с собой), блюдо из мелко нарезанных
овощей и кубиков колбасы, залитых острым соусом - это его готовили так
долго. За едой Ругве воспитывал сына, указывая вилкой на Залмана: человек
сделал полезное для всех дело - человек имеет право на хороший аппетит, и
его присутствие за столом можно только приветствовать, а ты ешь в долг,
потому что весь день лодырничал, ты пока еще ничего не заслужил.
Когда он замолчал, чтобы откусить пирога, сын, тоже покосившись на
Залмана, пробубнил: "Если б со мной спали такие же бабы, как у
некоторых..." - и заработал тяжелую оплеуху. Руфина опасливо пробормотала
что-то насчет статьи за оскорбление верховной государственной власти, а
Ханелина суетливо, с удвоенным радушием, начала потчевать Залмана чаем и
своей стряпней.
После ужина он немного посмотрел на окутанную сумерками панораму (на
береговой стене включили мощные прожектора, на Пироге мерцали огоньки, все
остальное растворялось в серо-синей мгле) и устроился в гамаке на веранде.
Здесь вовсю гуляли сквозняки, а с кухни, где зажгли старую масляную лампу,
доносилось звяканье посуды и голос Ханелины.
Та говорила, что завтра надо будет подмести в доме, еще раз посмотреть,
не осталось ли какого добра - и в путь, чтобы к вечеру вернуться домой.
Потом стала рассказывать Руфине о ком-то из своих знакомых: он, конечно,
псих, но тихий, добрый, люди о нем дурного не говорят, и безотказный - о чем
ни попросишь, все сделает и денег не возьмет, если бы вызывать сюда
Санитарную службу, ой-ой-ой сколько пришлось бы выложить, а он то же самое
сделал даром, вот и посчитай, как хорошо сэкономили! Руфина что-то отвечала,
их голоса убаюкивающее журчали.
Залману снилась комната: четыре стены, пол, потолок, все это условное,
из сгустившегося тумана. Он понимал, что видит сон, и не удивлялся. Возле
окна появился человек со скрещенными на груди руками. Волосы его казались то
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг