- Увы, мы разные.
В этот момент к Вильямсу подбежал танкист - единственный оставшийся в
живых после ночного боя.
- Один танк поедет, сэр! - доложил он.
- Молодец, Стоктон. Спасибо тебе. Топлива хватит?
- Да, все, что не успело сгореть, мы собрали. Смазку тоже слили, она хоть
и другой марки, но для "скаутов" сгодится.
- Отлично, Стоктон. Танк пригодится нам для разведки. Сколько времени
тебе нужно до полной готовности?
- Максимум два часа, сэр.
- Значит, через два часа выступаем.
Козырнув перепачканной ладонью, Стоктон убежал к своей машине.
- Значит, идете на Люктинг? - спросил Мастар.
- У нас нет другого выхода. Возможно, мы возьмем город приступом,
возможно, договоримся с тамошним феодалом, главное для нас - добраться до
моря. Там есть стартово-посадочный модуль.
- Я тоже слышал об этом острове, - закивал староста, - но всегда
считал, что это легенды. У нас на Ловусе достаточно места на суше, не
представляю, зачем нужно делать остров.
В этот момент со скалы, являвшейся самой высокой точкой в окрестностях
каменоломни, послышался громкий разбойничий свист. И тут же, как по
команде, все солдаты побросали свои дела и, похватав оружие, спрятались в
укрытиях.
Полковник, бесцеремонно схватив Мастара за одежду, швырнул его за огромный
валун и сам упал рядом.
- Что случилось? - обеспокоенно спросил староста.
- Сейчас узнаем.
И действительно, почти в ту же секунду из рации послышался голос:
- Всего один, сэр. Наверное, разведчик. Нам стрелять?
- Только наверняка, - ответил полковник.
- Есть наверняка, сэр.
Вильямс осторожно приподнялся над камнем и припал к биноклю. Вскоре он
тоже увидел одинокий дольтшпир, летевший точно в сторону каменоломни. Пока
аппарат находился вне досягаемости лаунчера, однако он быстро приближался.
- Вы убьете его? - спросил Мастар.
- А что нам остается? Они должны знать, что мы не шутим и что с нами лучше
договариваться. Мы попали на этот ваш Ловус совсем не по своей воле...
Между тем лазутчик становился все ближе. Вильямс с замиранием сердца
следил за траекторией его полета, ожидая момента, когда навстречу
дольтшпиру рванется ракета.
"Спокойно, Сэм, ребятам виднее", - успокаивал себя Вильямс, не отрывая
взгляда от увеличивавшейся точки.
Наконец с крохотной площадки на вершине скалы стартовал крохотный красный
огонек, который понесся к дольтшпиру, оставляя за собой витой дымный след.
Заметив угрозу, аппарат резко спикировал вниз, но ракета, распознав его
маневр, тоже пошла за целью. Тогда дольтшпир рванулся вверх, но ракета
сумела выполнить и этот маневр. Она уже сидела практически "на хвосте" и
сокращала дистанцию, чтобы сработать на подрыв. В последний момент
дольтшпир совершил отчаянный маневр - он рванулся вверх и лег на спину,
чтобы уйти от погони, однако ракета взорвалась яркой вспышкой, и
поражающие элементы защелкали по обшивке аппарата.
Было видно, как дольтшпир сразу отяжелел и едва сумел вернуться в
нормальное положение. Его скорость резко упала, и, выполняя разворот в
сторону гор, он сорвался в штопор.
А затем повторилась уже знакомая Вильямсу картина. Подбитый аппарат
разлетелся на миллион жемчужных шариков, через мгновение сгоревших до
черной угольной копоти.
- Как красиво! - неожиданно произнес Мастар. Он уже стоял в полный рост,
и его глаза горели восторгом.
- Да куда уж красивее, - сказал полковник, поднимаясь на ноги. - Век бы
такой красоты не видеть. Затем он снял рацию и спросил:
- Ну что, больше никого?
- Нет, сэр. Больше никого не видим...
- Ну вот и хорошо. Спасибо за службу, ребята, нам очень понравилось. -
Полковник покосился на Мастара и добавил: - Особенно гостям.
Староста Урюпина понял, что эти слова относятся к нему, и улыбнулся.
Все бойцы Вильямса, а также помощники, прибывшие вместе с Мастаром, уже
вернулись к своей работе. И люди трудились слаженно, будто это была одна
команда.
- Кстати, - вспомнил полковник, - раз уж вы не знаете, сколько в
Энно-Вайс дольтшпиров, так, может, вам известно, что они такое -
пилотируемый аппарат или автомат? Или они управляются дистанционно? А
может, это живое существо? - добавил полковник задумчиво. - Иногда мне
кажется, что они живые - слишком уж противные на вид.
- Я не понимаю... - развел руками Мастар.
- Дольтшпир - он живой или это машина? Мастар подумал, потер переносицу и
сказал:
- Он - живая машина.
- Живая... - повторил полковник. - А поподробнее?
- Больше я о них ничего не знаю, - пожал плечами Мастар.
59
Билл Харченко сидел в углу просторного холла, прикрываясь листьями
искусственной пальмы, и следил за Джулианом Эйром.
Отрабатывая полученный аванс, Джулиан, как мог, расписывал позитивную роль
Имперского торгового агентства, которое не только способствовало развитию
науки, искусств и свободной прессы, но и делало конкретные пожертвования
свободным художникам.
Конечно, не всем, а только тем, кто этого достоин.
Когда же его спросили, кто достоин конкретно, Джулиан объяснил, что все
достойные находятся здесь - в холле.
Собрание радостно загудело. Попросили огласить размеры поддержки.
- Поддержка, прямо скажем, внушительная, - сказал Джулиан. - Но в обмен
на это Имперская торговая палата хотела бы более лояльного отношения...
- Нас не купишь! - заорал какой-то косматый парень. - Мы независимые!
- Правильно - не наступайте нашей песне на горло! - добавил Эрнст, тучный
лысоватый парень, от которого всегда пахло вчерашним пивом.
- Не все так плохо, коллеги, как вы подумали! - заявил Джулиан. -
Посмотрите, кто сидит у нас в президиуме: Хорст Анжу - некоронованный
король андеграунда! Мастер подложных фактов - Джеймс Макагон! Я сам, -
Джулиан ударил себя в грудь, - тоже не последний человек в нашем бизнесе.
Ну разве мы позволим кому-то замахнуться на наши ценности?
- Конечно позволите! - с трудом ворочая языком, пробубнила пьяная Пипа
Шнеерс, внештатная сотрудница полудюжины женских журналов. Пипа приехала
перед самым началом собрания, но уже успела подраться с одним репортером,
который обозвал Пипу "лесбиянской лошадью".
- Я вам никому не верю, торгаши! Пр-родались все! Вы все пр-родались!
- Будь любезна, Пипа, заткнись, пожалуйста, - проворчал Хорст Анжу. От
криков Пипы его недавняя травма давала о себе знать.
- Это ты мне?! - угрожающе произнесла Пипа и попыталась перелезть через
головы вперед и сидящих.
В результате она не удержалась на ногах и, падая, придавила нескольких
коллег.
- Просто свяжите ее и выбросьте на лужайку! - приказал Джулиан Эйр.
- Или утопите в бассейне, - предложил парень, с, которым Пипа подралась
накануне.
Нарушительницу перепеленали какими-то тряпками и выдворили на лужайку.
Было слышно, как она поносит всех последними словами, но, когда двери
прикрыли, крики Пипы стали едва различимы.
- Итак, уважаемые коллеги, с вашего позволения, я продолжу, - сказал
Джулиан Эйр, когда относительное спокойствие было восстановлено. - Речь не
идет о прямом найме, дескать, тебе платят, и сиди помалкивай. Тут пиши -
тут не пиши. Нет, Имперская торговая палата желает только одного: чтобы
все материалы о ее деятельности предварительно видели мы - я, мистер Анжу
или вот мистер Макагон.
При упоминании его имени Джеймс Макагон широко зевнул.
"За такие деньги мог бы и не зевать", - раздраженно подумал Билл
Харченко, Это дурацкое заседание затягивалось, а ему хотелось, чтобы все
прошло быстрее. Когда раздавалась та или иная реплика, он вздрагивал и с
ненавистью смотрел на крикуна. Харченко не хотелось крови. Накануне
Барнаби проговорился ему, что имеет прямое указание "выводить под ноль"
всех подозрительных.
Биллу не нужно было спрашивать, чье это указание. И так ясно, что генерала
Линкольна, ведь это его жеребчики с перебитыми носами и накачанными
бицепсами ждали случая отличиться. Когда Харченко видел их жокейские
костюмы, ему было и смешно и страшно одновременно.
Вчера пропал один из гостей. Накануне он орал, что уже понял, чего от него
хотят, и что он не продается.
Неизвестно, что он имел в виду, но полковник Барнаби истолковал все
по-своему.
К вечеру смутьяна уже нигде не было видно.
Билл прогулялся за бассейн и там, между рядами живой изгороди, увидел
неровно уложенные куски дерна. От мысли, что скоро здесь может
образоваться целое кладбище, ему стало плохо.
Обсуждать эту проблему с Барнаби Харченко не стал, поскольку опасался, что
его особые полномочия распространялись и на него тоже.
- ... И естественно, являясь новым участником рынка артефактов, Имперское
торговое агентство очень заинтересовано в создании положительного имиджа,
- продолжать журчать Джулиан Эйр.
Харченко посмотрел на гостей. Они уныло внимали болтовне Эйра и думали
только об одном - сколько им заплатят за молчание. Дураков тут не было, и
все прекрасно знали: денег просто так не дают.
- Эй, Джулиан! Ну сколько можно! - закричал еще какой-то парень, которому
надоело ждать.
Харченко заметил, как из задних рядов приподнялся Барнаби, а от двери
шагнули двое "жокеев". Билл не видел, когда они пришли.
Между тем тревога оказалась ложной. Молодого человека все устраивало,
только хотелось поскорее узнать о размере вознаграждения.
"Жокеи" разочарованно вернулись к двери, а полковник Барнаби сел на место.
- Чего воду толочь, Джулиан? Огласи размеры отступных, и начнем обсуждать.
- Правильно! - поддержали остальные.
- Давай оглашай - не наступайте нашей песне на горло! - прокричал Эрнст,
десять минут назад ратовавший за независимую прессу.
- По десять тысяч кредитов на брата! - произнес Джулиан долгожданные
слова. Сидящие рядом с ним
Хорст Анжу и Джеймс Макагон напряглись. Они знали, что бюджет выплат
ограничен и, если коллеги потребуют добавки, им, столпам журналистики,
придется отрезать от своих раздутых премиальных, а им этого не хотелось.
- Ну вот и отлично! - не оставляя времени на дискуссию, воскликнул
Джулиан. - Заседание закрыто, деньги начнем выдавать с завтрашнего дня.
Все - приятного отдыха!
Собрание радостно загомонило, все повскакали с мест и пошли к выходу.
Через минуту они уже стояли на лужайке и обсуждали последние события,
швыряя окурки и сморкаясь в зеленую траву.
"Ну вот, кажется, и все, - подумал Харченко. - Мы купили этих мерзавцев,
и теперь я отправлюсь домой, к Лизе и карапузу Вилли".
Представив своего наследника, Билл заулыбался. Однако тут же он вспомнил
Ханну, и ее образ внес в его мысли смятение. Возвратиться к семье - это
хорошо, но вот Ханна - с ней придется расстаться.
Впрочем, причин для грусти формально не было - между ними так ничего и не
произошло.
"Наверное, поэтому мне так тоскливо", - подумал Билл.
Под раскидистые листья пальмы, где так хорошо грустилось Биллу, нырнул
Барнаби.
- Ах вот он где прячется! - воскликнул полковник. - А у меня к тебе дело,
Билли.
- Какое дело, Хельмут? - Харченко старался быть приветливым.
- Ну, - Барнаби замялся, а затем все же сказал: - Ты не против, если я
трахну твою Ханну? Всего разок, так сказать, на брудершафт.
- А ты с ней уже договорился? - спросил Билл, стараясь говорить как можно
спокойнее.
- А куда ей деваться? Здесь я решаю, кому жить, а кому со мной спать...
Харченко почувствовал, как у него в ногах заработали какие-то моторы. Они
сильно затрясли его щиколотки, затем коленки, а потом и все тело.
Круглый Билл резко поднялся со стула и, схватив Барнаби за лацканы
пиджака, рывком приблизил к своему лицу.
- Ах ты с-сука! Ах ты ур-род! Главным себя вообразил?! - шипел и брызгал
слюной Харченко. - Да у меня мандат на твое устранение, гнида!
Билл размахнулся и влепил полковнику пощечину, потом вторую. Барнаби
взвыл, однако сопротивляться не решался, боясь "мандата на устранение".
Харченко отшвырнул деморализованного противника и, выскочив из-под пальмы,
натолкнулся на двух "жокеев". Те в страхе шарахнулись в стороны, даже и не
подумав его задерживать.
Взбежав на второй этаж, Харченко хотел закрыться в своей комнате и
посидеть в одиночестве, однако его окликнули:
- Билл!
Это была она, Ханна. Ее одежда, как всегда, состояла из чего-то невесомого
и прозрачного.
- Привет, Билл, - сказала Ханна и подошла ближе.
- Привет, Ханна, - ответил Харченко. В обществе высоких женщин он
чувствовал себя некомфортно. Лицо Билла находилось как раз на уровне ее
груди. С одной стороны, ему было все хорошо видно, а с другой - хотелось
бы быть повыше.
- Ты смешной, Билл, - сказала Ханна и, нагнувшись, поцеловала Харченко в
лоб. - Ты хочешь меня? - спросила она таким тоном, каким спрашивают
мальчика: ты хочешь на карусель, малыш?
- Угу, - ответил Билл и потупился.
- Ну тогда пойдем - моя комната в противоположном конце коридора. Ты знал?
- Знал.
- А почему же не приходил ко мне раньше?
Билл пожал плечами и виновато улыбнулся. Он нерешительно ступал следом за
Ханной и уже заранее чувствовал себя счастливым.
Проходя мимо лестницы, Билл заметил парня, который отчаянно мастурбировал,
привалившись к стене.
- Это Герман, сотрудник газеты "СТЫД-Инфо". - пояснила Ханна. - Никакого
хулиганства, только сила привычки. Обычно они делают это всей редакцией в
обеденный перерыв. У них порнографическое издание, и приходится снимать
напряжение.
- Привет, Герман, - поздоровалась Ханна.
- Привет, Ханна, - ответил Герман и помахал ей свободной рукой.
60
Жак Монро спал и видел сон.
Ему снилась буря, которая выворачивала с корнем деревья и, сбивая их в
огромный ком, несла дальше, до самого моря. Там ком распадался и тонул в
бушующей пучине, а сам Жак неведомым образом переносился на остров.
Этот остров был огромной платформой с опорами, уходящими на самое дно. Жак
видел себя со стороны, видел, как он ходил по этой платформе, ровной и
блестящей, словно стекло.
И еще он видел собственное отражение. Отражение подмигнуло Жаку и сказало:
- Ну и что, стоило тащиться в такую даль?
Жак очень удивился. Его отражение вовсе не было на него похоже.
На этом сон прервался, и Монро открыл глаза.
- Как спалось, сэр? - спросил Лутц.
- Всякая дрянь снилась.
Лейтенант сел - и провел по лицу ладонью, словно отгоняя наваждение. Он до
сих пор помнил, как странно выглядело отражение, так не похожее на него
самого.
- У вас еще сорок минут сна, сэр.
- Я больше не усну, Тони. Давай ты, а я покараулю.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг