Ил, прилипший к оконцу в передней части шлема, мешал Озерову различать
окружающие предметы. Некоторое время он ничего не видел. Казалось, весь мир
погружен в чернильный мрак.
Когда удалось очистить оконце от грязи, Борис Федорович едва не
вскрикнул от удивления. На дне впадины оказалось значительно светлее, чем
следовало ожидать. Откуда-то исходило голубоватое сияние. Потирая колено и
правое плечо, наиболее пострадавшие при падении, Озеров выпрямился и с
любопытством осмотрелся. Он стоял на дне узкого глубокого ущелья с крутыми,
почти отвесными склонами. Ширина его не превышала тридцати шагов. Что
касается длины, о ней судить было трудно - ущелье уходило куда-то влево и
вправо.
Краев ущелья тоже не было видно. Светилась только нижняя часть стенок
до высоты три-четыре метра. Все остальное тонуло в фиолетовой мгле.
Дно ущелья было усеяно округлыми телами величиной с большой
астраханский арбуз. Одни почти полностью возвышались над илом, другие были
наполовину погружены в него.
Возле шаров разбросали фиолетовые и голубые, пурпуровые и ярко-желтые
узкие ланцетовидные лепестки какие-то странные организмы -
полуживотные-полурастения. Пестрые пятнистые и полосатые венчики
изумительной раскраски сближали их с цветами, длинные усики-щупальца делали
похожими на мягкотелых.
Рассмотреть подробности их строения Борису Федоровичу не удалось. Как
только он приближался к этим странным обитателям морского дна, лепестки
смыкались, словно листочки стыдливой мимозы, и обесцвеченный, мгновенно
потускневший бутон, плавно раскачивающийся на гибком стебле, прятался
вместе с последним в широкой известковой трубке, а она, в свою очередь,
исчезала из виду, молниеносно скрываясь в мягких илистых наслоениях.
И так происходило неизменно, едва только Борис Федорович, сделав шаг
вперед, хотел нагнуться и коснуться рукой веников этих диковинных подводных
цветов. Казалось, они настороженно следят за каждым его движением и не
только следят, но и угадывают его мысли и принимают меры пассивной
самообороны, прежде чем он успевает приблизиться к ним на расстояние
протянутой руки.
Очевидно, организмы эти были снабжены какими-то необычайно
чувствительными органами, быстро реагирующими на те неслышимые
инфразвуковые колебания, которые рождали в воде шаги Озерова. Впереди
Бориса Федоровича все время бежали волны и, надавливая на чуткие лепестки и
усики, предупреждали их молчаливых обладателей о надвигающейся опасности.
Борис Федорович с удивлением смотрел на все это.
Сознание осаждали недоуменные вопросы.
"Естественная ли эта впадина или часть какого-то гидротехнического
сооружения? Возникла ли она в результате разлома коры или была прорыта в те
далекие времена, когда на месте моря была суша? Что служит источником
своеобразного голубого свечения? Вкрапления радиоактивных минералов?
Микроорганизмы? Химические процессы, неведомые земным обитателям? И,
наконец, как лучше поступить ему, Озерову? Идти налево или направо?"
После короткого раздумья Борис Федорович предпочел последнее. Ему
показалось, что в этом направлении дно впадины повышается.
Шел он по-прежнему медленно, старательно обходя шарообразные тела. А
они, как на зло, по мере того, как впадина расширялась, попадались все
чаще.
Озерова так и подмывало вытащить какой-нибудь из них из илистого слоя
и разглядеть поближе. Но осторожность удерживала его. Гибель Ингра
свидетельствовала о том, что на дне моря возможны различные "сюрпризы".
Сперва Борис Федорович думал, что это окаменелости или большие голыши,
принесенные откуда-то горным потоком. Но когда он случайно коснулся одного
из этих тел ногой, шар ожил, завертелся и стал быстро подниматься,
ввинчиваясь в воду и оставляя за собой извилистый голубой след.
Примеру первого шара последовал второй, за ним третий, четвертый...
Вскоре вся стая шарообразных существ, потревоженных Озеровым, поднялась,
взмутив воду, со дна впадины.
Натыкаясь в дальнейшем на новые довольно многочисленные колонии
шарообразных животных, Борис Федорович избегал тревожить их - легче и
безопаснее было идти сквозь чистые, незамутненные толщи воды.
Пройдя с полкилометра, геолог почувствовал, что его увлекает вперед
течение, а все водоросли, точно по команде, наклонились в одну сторону и
напоминали теперь высокую траву, пригибаемую к земле ветром.
Очевидно, начинался прилив, и воды океана, заполняющие впадину,
устремились к барьерному коралловому рифу, расположенному перпендикулярно к
ней.
Борис Федорович ускорил шаги, стремясь отыскать какое-нибудь убежище.
Во время пребывания в доме Ингра он убедился, что приливы у берегов Ямурии
опаснее и грандиознее, чем на Земле. Но тогда он смотрел на буйство
океанских валов с высоты крутого берегового обрыва и находился в полной
безопасности, а сейчас...
Течение толкало его в спину, стремясь опрокинуть и, подхватив, увлечь
за собой.
Некоторое время Борис Федорович сопротивлялся, но неравная борьба
быстро измотала его. Убедившись в тщетности своих попыток устоять на ногах,
он решил отдаться во власть течения. В коралловом барьере есть бреши. Поток
пронесет его сквозь одну из них. За барьером спокойнее. Он отдохнет на дне
лагуны и пойдет дальше.
Борис Федорович повернул вентиль, позволяющий изменять плавучесть
скафандра, и лег на спину, вытянув вперед ноги. Течение тотчас же
подхватило его. Впадина постепенно расширялась, склоны ее становились более
пологими. Мимо Озерова в голубой полумгле проносились угловатые скалы с
ноздреватой поверхностью, песчаные наслоения, плоские скалистые платформы,
заросшие карликовыми водорослями.
Перед самым барьером мелькнули утесы, похожие на подводные башни, и
пенящийся поток, перехлестнув через скалистый порог, ринулся куда-то вниз.
Бориса Федоровича, сжавшегося в клубок, несколько раз перевернуло, но,
к счастью, ни обо что не ударило, и вскоре он почувствовал, что неподвижно
лежит на мягком песчаном дне лагуны.
Опасное подводное путешествие закончилось. Теперь предстояло выйти
осторожно на берег и познакомиться с рельефом и климатическими
особенностями этого неведомого уголка Венеры.
...По дну лагуны, устланному мелким белым песком, Борис Федорович шел
быстро и уверенно - он больше не опасался нападения какого-нибудь морского
хищника. Пришлось пройти метров шестьсот-семьсот, прежде чем он достиг
берега.
Когда голова его высунулась из воды и шлем смутно отразился в зеркале
водоема, взорам Озерова открылось зрелище неописуемой красоты. Поистине
феерический вид был перед ним.
Остров венчала высокая конусовидная гора явно вулканического
происхождения. Верхняя часть ее склона была усеяна каменными курганчиками с
плоскими, как бы срезанными вершинами. Это были боковые кратеры, из которых
некогда изливалась лава. Застывшие бугристые потоки ее, похожие на океан,
окаменевший во время шторма, тянулись до опушки оранжевого лиственного
леса, редкого а низкорослого вблизи пояса лавы и дремучего, величественного
у подошвы горы.
Вода в лагуне была чистая, прозрачная, и Борис Федорович, убедившись,
что ему больше не грозит опасность, не спешил покинуть эту изумительно
спокойную и кристально ясную среду.
Он бродил по мелководью, присматриваясь к обитателям песчаного дна и
низкорослых бурых зарослей, похожих на миниатюрный подводный лес.
Каких животных тут только не было! Медленно шевеля плавниками,
проплывали синие и розовые, коричневые и серебристые, светло серые и
изумрудные рыбы причудливейших очертаний. У одних рты были длинные, похожие
на трубку, у других - изогнутые, как клюв; носы третьих напоминали овальные
весла или имели форму плоской лопаты; четвертые обладали непомерно большим
шарообразным брюхом, и в этом брюхе-мешке с тонкими прозрачными стенками,
растягивающимися, как резина, шевелились рыбы поменьше, очевидно, только
что проглоченные живыми "мешками". Были рыбы, оснащенные радужными перьями,
придающими им сходство с петухами, а следом за ними, преследуя добычу,
стремительно проплывали рыбы с узкой пастью, усеянной острыми треугольными
зубами, и длинным бичевидным хвостом.
Некоторые выскакивали из воды, совершая поистине гигантские прыжки,
иные тонкими струйками воды, выпускаемыми из заостренного рта, метко
сбивали насекомых, беспечно сидевших на прибрежных растениях.
В одном месте Борис Федорович заметил необычайно большое животное.
Мясистое, отвислое туловище делало его похожим на отъевшуюся свинью. Сперва
Озеров принял это, существо за хищника и потянулся невольно к кинжалу, но
потом увидел, что оно обрывает тупой пастью ростки водорослей, и
успокоился.
Любознательность являлась давним, неискоренимым "пороком" Бориса
Федоровича.
Ему бы скорее выбраться на берег да отыскать местечко посуше и
поукромнее для ночлега, а он все бродит по дну тропической лагуны,
рассматривает водоросли и камни, приглядывается к повадкам диковинных рыб,
червей и моллюсков.
"Однако, хватит, - прошептал, вздохнув, Озеров, - всего не осмотришь.
На это и двух жизней не хватит".
И, побродив еще минут пять по соседству со свиноподобным существом,
продолжающим насыщаться водорослями, Борис Федорович решительно направился
к берегу.
Глава XIV
КАМЕННАЯ ГОЛОВА
В зарослях. - Каменная голова. - "Кого она напоминает?" - Ниша. -
Благоразумная предосторожность. - Замаскированная лаборатория. - Озеров
пытается установить радиосвязь с друзьями.
Островок произвел на Бориса Федоровича впечатление глухого,
необитаемого уголка. Во всяком случае, никаких признаков существования на
нем человекоподобных существ не было.
Время шло к вечеру. Следовало подыскать место для ночлега.
Отвинтив шлем, сняв с себя водолазный костюм и спрятав его в узкой
расщелине, Озеров углубился в заросли. Осторожно пробираясь между
деревьями, покрытыми гладкой блестящей корой и обросшими у основания
коричневым мхом, геолог вскоре достиг поляны. Среди пней, обезображенных
волнистыми наростами, и дотлевающего бурелома пламенели огромные цветы в
рост человека. Над цветами с сердитым жужжанием вились бурые насекомые
размером с воробья.
Не желая привлекать к себе их внимание, Борис Федорович свернул в
сторону.
За поляной с цветами потянулись белые папоротниковые заросли. Они
сменились колючим кустарником, за кустарником в низине между двумя
возвышенностями росли карликовые хвойные деревца, усеянные липкими шишками.
Наконец Озеров выбрался на открытое место и тотчас же инстинктивно
отпрянул в чащу. Взорам его открылось то, в реальность чего он сперва не
поверил. Из-за кустов выглядывала большая каменная голова, увенчанная
шлемом с поперечными и продольными бороздками.
Борис Федорович протер глаза. Нет, это не обман утомленного зрения.
Видение не исчезло. Похоже, он в зрительном зале Большого театра и снова,
как много лет назад, следит за Русланом, наткнувшимся в чистом поле на
голову неведомого витязя. Голова преграждает богатырю путь. Она обрушивает
на Руслана шквалы ветра, стремится сдуть его с коня, ошеломить, обратить в
паническое бегство...
Может быть, и этот каменный идол, высеченный из блестящего черного
камня, нахмурится, прищурит глаза и, вдохнув воздух, гаркнет:
- Стой, чужеземец! Ни шагу дальше! Ты достиг черты, которую никому не
дано переступить. Беги прочь!
Но никто не произносит грозных слов. Голова молчит. Ока неподвижна.
Ветер шевелит стебли вьющихся растений, оплетающих толстую каменную шею, от
его порывов раскачиваются усики алого побега, добравшегося до шлема.
Чтобы получше осмотреть изваяние, Озеров подошел ближе. Черты лица
каменного гиганта были добродушны. Никакого намека на жестокость,
надменность, высокомерие. Мясистый приплюснутый нос с широкими ноздрями,
красивого рисунка губы, мягко очерченный подбородок.
Забыв обо всем, Борис Федорович не сводил с головы глаз. В ней было
что-то знакомое. Его не оставляла мысль, что он когда-то видел это
улыбающееся лицо. Где? При каких обстоятельствах?
На голову из оперы "Руслан и Людмила" изваяние не похоже. В
археологических музеях он на такие статуи не натыкался. И все же голова
казалась знакомой, она пробуждала смутные воспоминания.
И вдруг Бориса Федоровича осенило. Он догадался, кого напоминает
изваяние. Ингра! Перед ним был как бы увеличенный слепок с лица Ингра и его
сподвижников по "Ви эна". В нем были увековечены типичные черты этого
веселого, жизнерадостного племени, не падающего духом даже в тяжелых
условиях подневольного существования.
Очевидно, скульптура была высечена на этом островке давно, когда
далекие предки Ингра вели свободный образ жизни, и художественно одаренные
южане рисовали картины, высекали из камня статуи, слагали песни в честь
красоты своих прекрасных возлюбленных.
В условиях мягкого климата, среди пышной тропической растительности
нежно-кремовых и светло-розовых тонов, расцветали народные таланты,
множились произведения искусства. Но однажды грянул гром войны, явились
откуда-то жестокие завоеватели, и свободные островитяне стали рабами жадных
и надменных владык...
Обойдя изваяние, Борис Федорович заметил глубокую прямоугольную нишу в
каменном пьедестале, а над ней два иероглифа, напоминавшие священную
эмблему виэновцев, начертанную над входом в их тайное приморское убежище.
"Очевидно, - думал Озеров, глядя на начертания хорошо знакомых ему
иероглифов, - именно этот островок и имел в виду Ингр, говоря о месте
очередного привала. Где-то здесь есть хорошо замаскированный тайник. Надо
попытаться отыскать его".
Борис Федорович тщательно ощупал стены ниши. В одном месте пальцы
наткнулись на два металлические стержня. Округленные концы их примерно на
полсантиметра возвышались над полированной каменной кладкой. Озеров нажал
на них. Стержни поддались его усилию. Щелкнула невидимая пружина. Плита
бесшумно опустилась, открыв узкий прямоугольный проход.
Умудренный предыдущими приключениями на Венере, Борис Федорович,
понатужившись, подтащил к нише тяжелый каменный обломок, похожий на
короткий столб, и положил его на плиту, погрузившуюся в почву до самой
верхней грани. Теперь, поднявшись, плита не смогла бы полностью закрыть
прохода.
Затем Озеров, освещая себе путь карманным фонариком, стал осторожно
спускаться по истертым ступеням узкой каменной лестницы и вскоре очутился в
круглом зале. Центр его занимал стол, уставленный разнообразными приборами.
Одни из них напоминали электрофорные машины, другие - лейденские банки и
круглые конденсаторы, третьи - разрядники искрового радиотелеграфа.
По-видимому, все они предназначались для поддержания тайной связи
виэновцев с их единомышленниками.
Электротехнику Борис Федорович знал хорошо. Во время геологических
экспедиций ему приходилось иметь дело с новейшими электронными и магнитными
приборами, применяющимися при поисках полезных ископаемых. При взгляде на
шаровые разрядники у него возникла дерзкая мысль попытаться использовать их
для передачи радиограммы Олегу и Сергею. Он настроит радиопередатчик на ту
волну, на которой поддерживали между собой связь астронавты, и при помощи
азбуки Морзе сообщит друзьям, где находится и как они могут отыскать его.
Правда, в экваториальном поясе Венеры много коралловых островов, но не
на каждом из них есть высокий вулкан и гигантская каменная голова. Это
надежные ориентиры при поисках.
Устройство аппаратуры, применяющейся виэновцами для радиосвязи, не
представляло для Озерова никакого секрета. За время пребывания в доме Ингра
он усвоил условные обозначения венерянских радиотехников и научился
обращаться с местными приборами.
Радиопередатчик на волну астронавтических радиоприемников он настроит.
А вот дойдут ли радиосигналы по назначению, будут ли пойманы и поняты
Сергеем или Олегом, не окажется ли его радиопризыв гласом вопиющего в
пустыне?
Хотелось есть и пить, желудок настоятельно напоминал о своих правах,
но Борис Федорович решил повременить с ужином. Главное - наладить связь с
друзьями, все остальное - второстепенное. И, засучив рукава, он принялся за
работу.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг