- Надо бы с собой взять еще трех человек, - проговорил капитан
Крихалев, приближаясь к карте.
- Возьмите... Конечно, возьмите! - согласился подполковник. - Вы
наметили - кого?.. Ну и дела! Надо же, чтобы так... - продолжал он, глядя на
капитана. - Действуйте быстрее. Чего же вы стоите?
Через несколько минут легковая машина, покачиваясь на ухабах, плохо
освещаемых узкими полосками синего света, выехала из-за колючей изгороди и
направилась в сторону шоссейной дороги.
Вскоре она уже неслась по шоссе полным ходом.
* * *
Тревожной казалась теперь для Зои обстановка лаборатории. Тускло горела
настольная электрическая лампочка. Она порождала на стенах причудливые
длинные тени от стоявших на столе в беспорядке приборов.
Девушка прислушивалась к малейшему шороху. На дворе опять поднялся
сильный ветер. Изредка было слышно, как ворочается и тихонько покашливает
дежурящий у дверей часовой.
Зоя сидела у включенного осциллографа и следила за флюоресцирующим
экраном.
Уже зарегистрировано было восемь снарядов. Они пролетали иногда где-то
вдали, а иногда проносились совсем близко со страшным шумом и ревом, после
чего следовал приглушенный взрыв, заставлявший дребезжать оконные стекла. С
возможной точностью девушка вела наблюдения, записывая время и показания
своего прибора.
Стучали по стеклам крупные капли дождя, отрывистая барабанная дробь
порой заглушала шум ветра.
- Товарищ Леонтьева! - послышался голос часового, после того как разрыв
раздался совсем близко. - Может быть, вам лучше уйти в бомбоубежище? Что-то
уж очень он взялся за наш район...
Зоя поблагодарила часового и ответила, что уйти ей сейчас никак нельзя.
Девушка заметила намек на какую-то закономерность в результатах своих
наблюдений. С интересом смотрела она на только что выписанную таблицу. "Нет,
уходить сейчас нельзя", думала Зоя.
В дверях, весь мокрый от дождя, появился лейтенант Ковалев:
- Зоя Петровна, что же вы тут сидите!.. Это же просто безобразие!
Идемте в убежище.
Вдали зазвенели посыпавшиеся оконные стекла.
- Я не могу сейчас прекратить наблюдения... Очень интересные
результаты, - проговорила девушка, быстро записывая на бумаге очередное
показание прибора.
Послышались приближающиеся голоса и топот ног. Лейтенант направился
быстро к дверям и вышел в тускло освещенный коридор. Он увидел группу
военных. Это были люди, прибывшие из звукометрического пункта.
- Куда вам, товарищи? - закричал лейтенант.
Но ответа уже не последовало. Раздался страшный грохот, потрясший все
здание.
Лейтенант стремительно бросился в лабораторию.
Освещая комнату электрическим фонариком, свет которого с трудом
пробивался сквозь густую завесу пыли, он увидел страшную картину разрушения.
Всюду валялись исковерканные физические приборы. Сквозь черные отверстия
окон врывалась буря. Ветер носился по комнате, разгоняя едкий, удушливый
дым.
У опрокинутого стола, уткнувшись лицом в белые груды обвалившейся
штукатурки, неподвижно лежала на полу Зоя. Она продолжала судорожно сжимать
в руке карандаш...
* * *
- Да... В свое время эта история причинила нам много беспокойства, -
продолжал генерал нахмурившись. - Вы совсем ничего о ней не знаете?
Сидевший перед ним полковник отрицательно покачал головой.
- Кое-какие слухи у нас в Москве были, но уж очень противоречивые, -
проговорил он задумчиво.
Седой генерал-артиллерист чиркнул спичкой и, закурив папиросу, поднялся
со своего места. Лучи яркого зимнего солнца, косо тянувшиеся от окна через
весь кабинет, пронизали поднимающиеся кверху клубы сизого табачного дыма.
- Приходит ко мне девушка, - продолжал генерал, расхаживая по
комнате. - Да вы, наверное, слышали о профессоре Леонтьеве? Так это его
дочь. Ну вот. Спрашиваю я ее, что случилось. Оказывается, заметила,
представьте себе, очень странное и необъяснимое явление... Нужно сказать,
что у них в институте имелась установка, изготовленная перед самой войной,
для изучения электрических напряжений в воздухе. Очень совершенный прибор,
построенный, как говорится, на основе новейших достижений науки и техники, а
по существу, сравнительно простой. Установили они на крыше несколько антенн
в строго определенном порядке и соединили их с катодным осциллографом.
Малейшие изменения в электрическом состоянии атмосферы прекрасно наблюдаются
с помощью этого прибора...
Я, признаться, очень удивился заявлению девушки... Она мне говорит, что
враги не иначе как стреляют по Ленинграду какими-то особыми снарядами...
электрическими. "Моя осциллографическая установка, - говорит, - совершенно
ясно указывает, что снаряды несут с собой огромный электрический потенциал.
Не могут же обыкновенные снаряды хоть сколько-нибудь влиять на мои
приборы!" - "Действительно, - думаю я. - Надо будет разобраться..." Теперь
слушайте дальше. На одном из наших звукометрических пунктов работал
вычислителем красноармеец Озеров. Николай Озеров.
Генерал возвратился к столу и уселся в свое кресло.
- Это бывший студент Политехнического института, - продолжал генерал. -
Он много лет работал в лаборатории профессора Леонтьева. И вот, представьте
себе, посылают этого самого Озерова в командировку в Ленинград, для того
чтобы он достал измерительные приборы, в которых ощущался временный
недостаток. Приезжает он в Политехнический. Смотрит - опоздал. Ему говорят,
что институт и все лаборатории уже эвакуировались, госпиталь
разворачивается. "Ну, - думает, - давай попробую попасть в помещение своей
лаборатории. Может быть, там что осталось из оборудования". Подходит к
дверям лаборатории. Пробует открыть - заперто. Тогда он вспоминает, что ключ
от его квартиры открывает этот замок. Заходит в лабораторию. "Удивительно, -
думает, - почему они оставили столько аппаратуры?" Посмотрел - ничего
подходящего для звукометрической станции нет. И вот, собираясь уходить, он
прихватил с собой тетрадь с карандашными записями, сделанными хорошо
знакомым почерком Зои Петровны. "Дай, - думает, - возьму на память, а заодно
посмотрю, чем они тут без меня занимались!" Ему и в голову не приходило, что
Зоя Петровна еще не уехала...
Генерал, улыбаясь, посмотрел на своего слушателя.
- Так вот, - продолжал он после паузы, - возвращается Озеров в свою
часть и начинает рассматривать взятую тетрадь. И что же он видит? Как раз
заметки об этом странном явлении, наблюдавшемся Зоей Петровной! Начинает
понемногу соображать. Видит - дело не совсем ладное... И, представьте себе,
догадался! Ну, ему, конечно, было куда проще, чем самой Зое Петровне, он
ведь все-таки работал по наблюдению за полетами снарядов...
- И что же это оказалось? - с нетерпением спросил полковник.
- Вы послушайте дальше... - продолжал генерал. - Получилось
интереснейшее положение! Два человека, совершенно не сговариваясь, работают
в одну и ту же ночь над одним и тем же делом. Озеров на звукометрическом
пункте регистрирует и обрабатывает все данные о снарядах, пролетающих по
направлению к Политехническому, а Зоя Петровна в это же самое время
записывает показания своей установки, не обращая внимания на обстрел...
- Ну, а снаряды-то действительно оказались электрическими? - опять
переспросил полковник.
- В том-то и дело... Да вы слушайте по порядку... Все это чуть было не
кончилось весьма печально. Снаряд угодил в стену помещения, в котором
работала Леонтьева. Девушка едва не поплатилась жизнью. Полтора месяца
пролежала в госпитале... Попадание снаряда произошло как раз в тот момент,
когда в Политехнический приехали люди из звукометрического пункта вместе с
красноармейцем Озеровым. Ну вот... Сверили записи... Видят - прекрасно
совпадают. Даже направление полета можно определить по показанию
осциллографической установки. Привезли с собой все данные и карты. Тут им
легко было сравнивать: направления по звукометрическим данным известны.
Смотрят сигналы, показанные осциллографом. Намечают точки на карте. Сразу
можно составить новую таблицу. - Генерал поднялся со своего места. -
Пойдемте-ка на минутку со мной, - проговорил он. - Я вам кое-что покажу.
Они спустились этажом ниже и очутились в просторной комнате. На столах,
поставленных вдоль стен, виднелся целый ряд непонятных приборов. Возле
работали люди, по-видимому занятые их сборкой и регулировкой.
- Вот полюбуйтесь! - заявил генерал, указывая на приборы. - Новая,
недавно разработанная аппаратура для определения траектории неприятельских
снарядов системы Зои Леонтьевой и Николая Озерова.
- Позвольте, товарищ генерал, - забеспокоился полковник, - я ничего не
понимаю. Снаряды-то действительно были электрические?
- Какие там электрические! - ответил генерал. - Никаких электрических
снарядов у фашистов не было, а теперь уже и не будет. Все оказалось очень
просто объяснимым. Осциллографическая установка, с которой раньше работала
Зоя Петровна, прекрасно определяла направление самых обыкновенных снарядов.
Видите ли, в чем дело: всякий снаряд благодаря трению о воздух всегда
наэлектризовывается высоким потенциалом. Вот его и обнаруживала аппаратура,
предназначенная для измерения электрических напряжений в воздухе. Теперь
понимаете, в чем дело?.. Вот уже заканчивается первая серия, предназначенная
для Ленинграда, - продолжал генерал. - Работают приборы необыкновенно точно,
куда лучше звукометрической аппаратуры. Там, знаете, влияет на показания
ветер. Приходится делать поправки. Потом скорость обработки полученных
сведений при новой аппаратуре быстрее... Пойдемте, я вас познакомлю с
авторами этого изобретения.
Генерал и его спутник вошли в маленькую комнату. У стола, заваленного
грудой чертежей, стояли Зоя Леонтьева и Николай Озеров.
* * *
В этот же день Зое предстояло еще раз мысленно вернуться к пережитым ею
памятным осенним дням.
- Зоя Петровна, вас кто-то спрашивает!
Выйдя за дверь, девушка отшатнулась от неожиданности: перед ней стоял
низенького роста ефрейтор, которому она оказала когда-то первую помощь после
ранения.
- Здравствуйте, товарищ Леонтьева! Насилу вас разыскал. Вы уж извините
меня за беспокойство, - проговорил он смущенно. - Я пришел поблагодарить
вас... Этого я не забуду никогда.
- Спасибо, товарищ ефрейтор, за внимание... - проговорила Зоя, стараясь
что-то вспомнить. - Скажите... или мне это показалось, или вы говорили на
самом деле... вы говорили, что мне угрожает какая-то опасность, что за мной
кто-то следит...
Ефрейтор широко и простодушно улыбнулся:
- Говорил... действительно... Ну а как же! Зоя смотрела на него, ничего
не понимая.
- Как же! - продолжал ефрейтор. - Я же за вами и следил. Мне тогда
лейтенант Ковалев поручил. "Я, - говорит, - у дверей в лабораторию часового
поставлю, чтобы, значит, туда какие-нибудь диверсанты не забрались, а ты,
будь так добр, ежели она куда пойдет, так, значит, чтобы не одна". Лейтенант
мне объяснил, что у вас вроде какого-то военного изобретения получилось, ну
и надо быть внимательным на случай, ежели враги что-либо будут
предпринимать. Одним словом, поручил мне вас охранять незаметно. "Ты
временно, - говорит, - пока все наладится. А то, вот видишь, тетрадку с
важными формулами уже украли".
Девушке все стало ясно. Она еще раз крепко пожала руку ефрейтору.
- Лейтенант Ковалев-то уехал сразу после вашего ранения, - продолжал
он, - а мне без него больших трудов стоило вас разыскать. Да каждому
объясняй - что и зачем...
Когда ефрейтор ушел, Зоя вернулась в свою комнату и принялась за
работу.
На душе стало радостно и тепло. Маленькую комнату наполнял ласковый
солнечный свет, рассеянный матовой пеленой замороженных стекол.
Угольный генератор
Как будто вот сейчас стоит передо мной друг моих ранних юношеских лет
Семен Крапко, задумчивый украинский хлопец с ясными голубыми глазами,
немного сутулый и очень серьезный.
Семен был не намного старше меня. Мы жили в маленьком уездном
городишке, заброшенном за двадцать километров от ближайшей железной дороги и
изрядно разрушенном во время недавно окончившейся гражданской войны. Я
ученик реального училища, а он помощник машиниста в местной механической
мастерской - оба мы были страстными любителями физики и электротехники.
Неутомимые экспериментаторы и мечтатели, мы обладали умением видеть в
обыкновенном заржавленном электрическом звонке вполне реальную основу для
изготовления мощной искровой радиостанции.
Нас связывала крепкая юношеская дружба.
Странная история, которую я собираюсь рассказать, началась, собственно
говоря, с того момента, когда мне сообщили о случае с кладбищенскими
крестами.
Однажды поздно вечером подходит ко мне на улице старушка и говорит:
- Как тебе только не стыдно, Сереженька! Не пройдет тебе это так...
Вот, погоди, вспомнишь мои слова. Разве можно глумиться над усопшими?
- Не понимаю, бабушка, к чему вы мне все это говорите? - отвечаю ей.
- Полно тебе! Не понимаешь! - продолжает она. - Ты же все-таки мальчик
из интеллигентной семьи. Стыдно тебе. Пусть уж Крапко или, предположим, тот
же Грицько Горобец, которого только что в милицию повели, так они из темного
народа. А тебе непростительно.
Старушка погрозила пальцем и медленно побрела своей дорогой. Я долго
смотрел ей вслед.
При упоминании имени Грицька Горобца страшное подозрение появилось у
меня.
Дело в том, что совсем недавно он притащил нам цинковые пластинки,
вырезанные из какого-то сосуда странной формы. Цинк нам был нужен для
изготовления гальванических батарей, и мы просили Горобца достать еще.
"Так вот из какого цинка мы мастерили с Семеном нашу батарею! -
мелькнула страшная догадка. - Неужели Горобец утащил с кладбищенского креста
цинковую овальную коробку, в которой обычно висят венки, и выдал ее за
бывший умывальник?"
Я тотчас отправился к Семену.
Путь мой пролегал как раз мимо нашего единственного городского
кладбища. Иду я по узкой тропинке и стараюсь почему-то поменьше смотреть в
ту сторону, где виднеются темные силуэты крестов. Не то чтоб я был в то
время пугливым, а просто так. На душе как-то было нехорошо. Видно, от
сознания, что я косвенным образом стал соучастником в осквернении могил. А
ночь чудная. В пряном весеннем воздухе необычайно тихо. Над самыми
верхушками деревьев повисла луна, озарившая шпиль колокольни маленькой
кладбищенской церкви. Откуда-то чуть слышно доносятся девичьи голоса, поющие
песни.
Неожиданно меня поразила очень странная вещь. Мне показалось совершенно
отчетливо, что на шпиле колокольни вспыхивают какие-то голубоватые огоньки.
Я даже остановился. Что такое?.. Начинаю с некоторым страхом всматриваться.
Как будто уже ничего нет... Но ведь было же, совершенно отчетливо!
Помню, что после этого я пошел как можно быстрее и вскоре стоял перед
знакомой хатой Семена, запыхавшийся и немного взволнованный.
* * *
Комнату моего друга Семена описать очень трудно.
Для того чтобы по ней можно было свободно передвигаться, следовало бы
прежде всего перерезать не менее полусотни проводов, протянувшихся в самых
разнообразных направлениях. Единственный стол завален вещами, каких не
увидишь ни в какой другой хате. Тут самодельные динамо-машины, электрическая
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг