Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
     - Про-дали, - протянул было  солдат,  но  внезапно  обозлился:  -А  ты,
знай-помалкивай,  сволота...  Помни,  что   ты   есть   арестованный.   Тоже
разговаривает.
     Двуколка загромыхала по камням. Узкая уличка  как-то  сразу  кончилась,
открылась большая площадь. Возница-китаец, не переставая нахлестывать  мула,
обернулся   и   странно   подмигнул   Свистунову.   Свистунов,   недоумевая,
осматривался кругом, и внезапно заметил: к телеграфному столбу на расстоянии
четырех метров от земли была прикреплена  человеческая  голова;  поодаль,  у
плетня, стояло распятое безголовое туловище.
     - Вот как с вашим братом-коммунистами разделываются, - хвастливо сказал
солдат. - Да вон, никак, еще одного угробить хотят...
     На площади казнили не одного, а несколько  китайцев.  Полуголые  желтые
люди со связанными назади руками были поставлены на  колени;  около  каждого
высились большие белые доски с китайскими  надписями;  палачи  в  солдатских
гимнастерках  размахивали  древними   монгольскими   секирами.   Кругом,   в
отдалении, толпились отдельные кучки зрителей. Впрочем, народу было немного,
видно было, что зрелище нередкое.
     - Ну, а как в России-то? - спросил  солдат,  которому,  видно,  надоело
молчать. - Голод, чай?... Падаль жрут?
     - Да ведь я арестованный, - невесело ответил Свистунов.  -  Мне  нельзя
разговаривать.
     - Говорили - налоги непомерные... Седьмую шкуру, будто, дерут.
     - Кто семь шкур носит, с того седьмую и  дерут...  -  неохотно  ответил
Васька; ему не хотелось разговаривать; тело продолжало болеть; где-то внутри
родилась, и пошла разгуливать по всему телу мелкая противная дрожь.
     - Не хошь ли хлебнуть?  -  неожиданно  и  вполне  дружелюбно  предложил
солдат, вытащив из-за пазухи бутылку с мутной жидкостью. -  Рисовая,  ханшин
называется. Градусов на пятьдесят будет...
     Васька отказался. Солдат хлебнул  сам,  спрятал  бутылку  и  достал  из
кармана краюху серого хлеба. Разломив ее пополам, солдат  предложил  Ваське.
Хлеб был сырой и невкусный, весь в крупинках махорки; Васька  стал,  однако,
есть с  удовольствием.  В  штаб  притащились  к  вечеру.  Китайские  солдаты
окружили Ваську и повели в низенький,  опутанный  колючей  проволокой,  дом.
Представитель китайского генерала - некий чин в шелковом халате - был  надут
и важен. Русский офицер с одутловатым лицом казался его подчиненным.

     - Ты что, комсомол? - лениво и  нехотя  спросил  офицер,  наставляя  на
бумагу американскую автоматическую ручку.
     Васька молчал.
     - Молчать будешь? - так же лениво продолжал офицер. - Хуже будет, сукин
сын. Прижгут подошвы - заорешь белугой.
     Васька молчал.
     - А, вот ты какой, голубчик? Ну, ладно. А в общем могло бы и  обойтись.
Например: паек, жалованье и все такое. Свобода. Как  думаешь?  Все  молчишь?
Все равно - заговоришь, да поздно будет... Так вот: с тебя требуется  только
одно: признай, что большевики прислали тебя и других  на  подмогу  китайским
большевикам. И что едет еще несколько партий.
     Васька молчал. Офицер встал, лениво раскачиваясь, подошел  к  Ваське  и
внезапно, со всего размаху, ударил его  по  носу.  От  неожиданности  Васька
ударился о стену, но тотчас же пружиной отскочил и ринулся на офицера. В тот
же момент Ваську схватили сзади несколько человек.
     Очнулся  Васька  -  зверски  избитый  и  связанный   -   на   платформе
бронепоезда; кругом сидели несколько русских  солдат  с  винтовками.  Ваську
куда-то везли.

                              24. Красные пики

     Все началось очень просто: старшина приказал Чин-Бао-Си отдать в пользу
ангодзюна последнюю и очень тощую овцу.  Когда  Чин-Бао-Си  стал  возражать,
старшина пригрозил ему минь-туанами. Чин-Бао-Си отвел овечку в дальнее поле,
посадил в яму и прикрыл негодным бамбуком. Тогда пришли минь-туаны  и  стали
бить Чин-Бао-Си по спине, по животу и даже  по  лицу  -  до  тех  пор,  пока
Чин-Бао-Си, охая и кряхтя, повел минь-туанов в поле и показал овцу. При этом
минь-туаны всю дорогу говорили Чину о том, что он, старый  слон,  не  хочет,
чтобы во всей  Небесной  стране  настал  мир,  а  наоборот:  хочет  войны  и
беспорядков.
     Чин-Бао-Си очень хотел мира и порядка, но еще больше  он  хотел,  чтобы
никто не мешал ему обрабатывать свое поле, чтобы никто  не  отбирал  урожая,
чтобы его животные были действительно его  животными,  чтобы  никто,  в  том
числе минь-туаны, не приходили с дракой отбирать их в  пользу  какой  угодно
армии.
     - Вот  вам  овечка,  мои  почтенные,  -  слезливо  сказал   Чин-Бао-Си,
сбрасывая негодный бамбук. - И это - последняя моя  овечка.  Свинью  забрали
солдаты еще в позапрошлый урожай, и забрали вместе с урожаем. Другие солдаты
отняли кошку. Собака пропала неизвестно куда.
     Сказав так, Чин-Бао-Си заплакал, потому что его разжалобили собственные
слова. Но минь-туаны не плакали, наоборот, они пошли  в  деревню  с  большим
весельем,  потому  что,  обирая  бедняков,  они  освобождались  от   податей
ангодзюна сами и сохраняли свое имущество. Чин-Бао-Си сидел в овечкиной яме,
пока не стемнело. В темноте он пошел в деревню, но его  остановили  какие-то
люди.
     - Стой! - крикнули эти люди. - Кто смеет ходить по дорогам после захода
солнца? Разве ты не знаешь, что это запрещено нами?
     - Я не знаю, кто вы такие, мои почтенные, - жалобно ответил Чин.
     - Также не знаю я, почему запрещено ходить в темноте. А я  -  я  бедный
маленький Чин-Бао-Си, у которого взяли последнюю овечку.
     - Кто же взял у тебя овечку? - грозно спросили люди.  Чин  объяснил,  и
люди позвали его с собой. Они пришли к речке, переправились на плоту  на  ту
сторону и там  увидели  костер.  Вокруг  костра  стояли  и  сидели  люди,  и
Чин-Бао-Си узнал в них кое-кого из знакомых и соседей. Один  из  людей  стал
говорить, и Чин-Бао-Си слушал и думал, что никогда не  слыхал  столько  слов
сразу.
     - Почтенные друзья, - говорил человек. - Все мы  -  мирные  люди  и  не
хотим никакой войны. А между тем, вот  уже  пятнадцать  раз  прошел  великий
праздник нового года, а война не прекращается. По всей нашей  благословенной
провинции Шань-Си разгуливают  генералы,  цзяни,  и  у  каждого  цзяня  есть
солдаты с пушками и ружьями, и эти солдаты хотят  есть,  пить  и  спать,  не
работая...
     - Это очень верно, - важно заметил Чин-Бао-Си, потому что ему казалось,
что человек обращается главным образом к нему.
     - Но этого мало, почтенные друзья, - продолжал  говоривший.  -  Солдаты
уходят, но на их место приходят  другие  и  отбирают  все,  чего  не  успели
отобрать те. Потом приходят третьи, четвертые,  пятые  солдаты,  и  все  они
сердятся, потому что нечего больше отбирать...  Но  гораздо  хуже  поступают
цзяни, потому что они не только сердятся  и  дерутся,  а  еще  велят  рубить
землепашцам головы. Так вот, поэтому, почтенные друзья, - мы уходим в горы и
присоединяемся к тайному союзу  "красных  пик"...  Мы  будем  бороться  и  с
солдатами, и с цзянями, и с минь-туанами, и с белыми дьяволами, - со  всеми,
кто препятствует нам мирно жить и работать...
     Чин-Бао-Си решил, что все это правильно и остался с "красными пиками".
     В горных перевалах скапливается лед - может  быть  годами,  может  быть
десятилетиями, а  может  быть  -  и  веками.  Но  бывает  так,  что  лед  не
выдерживает больше своей собственной тяжести и - сначала медленно, потом все
быстрей и быстрей, наконец - стремительно  двигается  вниз,  сметая  все  на
своем пути. Грозна ледяная лавина. Смерть ждет всех, кто станет на ее  пути.
Таковы и крестьянские восстания всех  времен,  веков  и  народов.  Таково  и
движение китайских "красных пик".
     Красные пики выступили рано утром на заре.  Чин-Бао-Си  был  вместе  со
всеми, и он  был  вооружен  серпом,  надетым  на  длинную  палку.  У  других
повстанцев было такое же оружие, но некоторые были вооружены и огнестрельным
оружием. К полудню красные пики подступили к железнодорожному  пути.  Первые
же люди, подошедшие к насыпи, сковырнули  рельсы.  Путь  был  закрыт.  Волей
восставшего  народа  унижение  больше  производиться  не  могло.  Чин-Бао-Си
ликовал; он решил, что красные  пики  уже  победили.  Машинист  бронепоезда,
наполненного русскими кондотьерами[5], вовремя заметил опасность и пустил  в
дело тормоз. Поезд остановился,  но  со  всех  сторон  на  него  устремились
полуголые, оборванные, истощенные люди, вооруженные косами, палками, серпами
и просто дубинами. Заработали пулеметы, - наперебой, как весенние гуси - и с
насыпи покатились люди, сшибая по пути еще не задетых пулями,  но  неуклонно
карабкавшихся кверху. Чин-Бао-Си ползком добрался до самого верха насыпи, но
здесь-то его и срезал пулемет, - Чин-Бао-Си склонился к песку и замер.
     Васька Свистунов слышал шум боя, ровную и точную работу  пулеметов,  но
сделать ничего не мог: ему только и оставалось  -  смотреть  вверх.  И  вот,
вверху показался крестик аэроплана, стал увеличиваться,  снижаясь,  и  повис
над поездом. - Друг или враг? - лихорадочно думал  Васька.  -  А  что,  если
друг? - Аэроплан стал описывать круги, словно выискивая  удобное  место  для
спуска. Внезапно где-то недалеко ахнул взрыв.
     - Что такое? - закричал  один  из  пулеметчиков,  высунувшись  за  борт
платформы.
     - Японец бомбы бросает, - ответили откуда-то извне.
     Пулеметы работали, заглушая рокот мотора и рев наступавших китайцев. Но
новый взрыв заглушил их равномерный стук.
     - Что за  черт?  Никак  японец  в  паровоз  ахнул?  -  крикнул  тот  же
пулеметчик.
     - Берегись - бомба! -  раздалась  команда.  Пулеметчики  легли  на  пол
платформы, рядом с Васькой. Новый взрыв потряс Васькин  слух  совсем  рядом.
Пулеметчики вскочили на ноги и один за другим полезли через борт  платформы.
Один из них подскочил к Ваське и взмахнул финским ножом.
     - Конец,  конец,  -  подумал  Васька  и  зажмурил  глаза.  Но  тут   же
почувствовал, что руки стали свободными; взглянул,  увидел,  что  пулеметчик
лихорадочно чиркает ножом по веревке, связывавшей ноги.
     - Беги, браток, - сказал пулеметчик. - Как-никак, а  русский...  Не  то
японец бомбой разорвет. С этими словами солдат скрылся  за  бортом.  Васька,
все еще лежа, осторожно расправил затекшие руки и ноги.
     - Куд-да, сволочи? - раздалось над самым Васькиным ухом, и Васька  стал
неподвижен. Высокого роста офицер прыгнул к пулемету, открыл замок,  потянул
из ящика ленту. Собрав всю оставшуюся силу, Васька  мотнул  рукой  по  полу,
ухватил горсть земли и  песку.  Встал  на  ноги  и  швырнул  песок  в  замок
пулемета. Офицер обернулся, схватил Ваську за  руку.  В  этот  момент  из-за
борта протянулся серп на длинной палке и  резнул  офицера  по  голове.  Рука
офицера ослабла, Васька пихнул его кулаком в грудь  и  отскочил  в  сторону.
Через борт платформы лезли полуголые желтые люди.
     Васька мотнулся к другому борту  и,  перемахнув,  покатился  по  насыпи
вниз. Навстречу ему со снизившегося самолета бежали люди.
     - Френкель, Френкель! - из последних сил закричал Васька.
     - Как  тебя  черти  вынесли!  -  радостно  орал  Френкель,   размахивая
маузером. - Да, беда, брат,  беда:  бензин  весь,  в  баках  на  закурку  не
осталось.

                             25. Тайна дракона

     На веранду, где профессор Дормье и мистер Гарри Джонс  вели  интересный
спор о преимущественном влиянии в Китае  англичан  или  французов,  ворвался
надсмотрщик Троттер.
     - Мистер Джонс, у нас неладно!
     - В чем дело? - пролаял Джонс.
     - Туземная прислуга вся оставила работу; рабочие исчезли с плантации.
     - Что? - заревел Джонс. - Эти черти затеяли  бунт  против  меня?  А  вы
ничего не делаете, Троттер? Не знаете своих обязанностей?
     - Но, говорят, красные пики...
     - Чепуха, - отрезал  Джонс.  -  Никто  не  смеет  тронуть  англичанина.
Повесить парочку - и все успокоится! Едем в бараки!
     Подогретый стаканом виски-сода, Джонс в сопровождении  Троттера  выехал
из ворот усадьбы. На повороте из кустов выскочило несколько китайцев.
     - Мерзавцы, на работу! - наехал на них  Джонс,  размахивая  плетью.  Но
плеть не успела опуститься. Десятки рук ухватились за узду, за ноги, за руки
потащили Джонса с седла.
     - Троттер, на помощь! - закричал  Джонс.  Троттер  разрядил  револьвер.
Один из китайцев упал. Кусты  словно  ожили.  Отовсюду  на  дорогу  высыпали
рабочие.
     Джонс судорожным усилием удержался в  седле;  лошадь,  уколотая  пикой,
сшибла одного из китайцев и помчалась по полю. - Кажется, спасен, -  подумал
Джонс, подъезжая через задние ворота к дому.
     - В чем дело? - тревожно спросил профессор, перегнувшись через перила.
     - Бунт.  Революция.  Большевистская  пропаганда!  -  отрывисто  ответил
Джонс. - Надо спасаться. В куски растерзают!
     - А как же ваше влияние... - растерянно спросил профессор. Джонс махнул
рукой, соскочил с лошади и бросился в дом.  Через  пять  минут  Джонс  снова
показался на веранде; в одной  руке  он  держал  винчестер,  а  в  другой  -
небольшой саквояж. Англичанин, молча, отмотал уздечку  лошади  от  дерева  и
вскочил в седло.
     - А как же я? - спросил профессор, подбежав и схватившись за стремя.
     - Как хотите, - буркнул англичанин, -  и,  дернув  стремя,  поскакал  к
задним воротам; от толчка профессор покатился в сторону, но тотчас же встал,
отряхнулся и направился было к конюшне,  но  в  этот  момент  Джонс  галопом
прискакал к веранде.
     - Они уже там, - кричал англичанин. - Держите револьвер,  -  попытаемся
прорваться через фасадные ворота!
     Белые рубахи и соломенные шляпы замелькали в зелени кустов.  Англичанин
разогнал лошадь и на ходу выпустил все восемь  патронов  из  винчестера.  За
лошадью бежал профессор Дормье, нескладно стреляя в воздух из револьвера.  У
самых ворот лошадь, зацепившись за протянутый внезапно шест, рухнула на всем
скаку; Джонс отлетел на три шага  в  траву.  Профессор  бросил  револьвер  и
поднял руки вверх.

     - Та-та-ааай! - завыли белые рубахи.  Сопротивляться  было  бесполезно.
Джонс и профессор стояли  рядом  со  скрученными  позади  руками.  Не  успел
профессор сосчитать до десяти, как  хозяин  маковой  плантации  Гарри  Джонс
болтался на перекладине ворот.
     - Кто ты такой?  -  на  ломаном  английском  языке  спросил  профессора
высокий китаец, казавшийся предводителем.
     - Я приехал отыскивать динозавра, - залепетал профессор. - Динозавра...
знаете... Такие были... Я даже яйцо нашел... Дракон.
     - Драко-он, - протянул китаец.  Яростные  крики  заглушили  профессора.
Профессор испуганно озирался.
     - Ты, значит, поклонник дракона? - подбоченясь, спросил предводитель.
     - Да, - прошептал профессор. - То есть, я ищу его...
     - Повесить его рядом с английской собакой, - распорядился предводитель.
     Профессора потащили к зловещей перекладине.
     - Красные  пики!  -  раздались  восторженные  возгласы  на  дороге.   К
плантации валила новая толпа. Восставшие рабочие слились с  повстанцами.  По
колючей проволоке, окружавшей усадьбу, заработали косы и серпы.
     - Френкель, - да ведь это профессор! - раздался крик из толпы.
     - Свистунофф! - с рыданием взмолился Дормье. - Свистунофф!
     А Васька был уже около профессора, распутывал петлю, растирал шею, поил
водой. Двор быстро наполнялся людьми.

     - Ну, профессор, надо  в  Унион  Советик  (Советский  Союз),  -  сказал
Френкель, вьюча мула.
     - Как в Унион? - изумился профессор. - А динозавр?
     - Какие, к лешему, динозавры!
     - Но ведь все представители желтой расы подтверждали, что есть дракон.
     - Вот за этого дракона вас и вешали. Дракон-то ведь это - Чжан-Цзо-Лин.
И флаг у него такой. Про Чжана-то все и говорили, не понимая ваших вопросов.
     Так   лопнули   мечты    профессора    Дормье,    члена    французского
палеонтологического общества, кавалера ордена Почетного Легиона.
     - Слышь, Вася, а не остаться ли нам еще на  месяц-пол-тора?  -  спросил
Френкель.  -  Тут  повоевать  можно  всласть...  Но  Свистунов  не  дал  ему
продолжать:
     - Чтобы дать в руки козырь всей своре империалистов? Недаром они меня в
плену охаживали. Чтоб они имели дутое доказательство участия ВКП в китайской
революции? Так они такое зиновьевское письмо из этого раздуют!..
     - Ехать, так ехать, - согласился Френкель. - Я говорил с  предводителем
повстанцев, он обещал дать провожатых до монгольской границы.

                            26. Другими глазами

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг