унесли черти... Нарвется опять на каких-нибудь псов... Пойдем, Васька,
поищем его...
- А проводники? - спросил Свистунов.
- Пускай пока спят, мы еще воротимся.
Приятели вылезли из пещеры и очутились в том же ущелье, по которому
двигались вчера вечером. Ровные желтые стены, уходящие ввысь, напоминали
дворы-колодцы небоскребов. По ущелью шли долго, все время брали отлогий и
утомительный подъем. Когда, наконец, справились с подъемом, оба так и
ахнули: направо, налево и прямо расстилались вышитые нежными шелками ковры;
белые, розовые, красные и темные маки устилали необозримое пространство.
- Гляди, Васька, а вон и профессор, - сказал Френкель, указывая на
копошившуюся в маках темную фигуру. - Что он там делает?
- Профессор! Профессор! - закричал Васька, двигаясь по направлению к
фигуре. Маки были смяты зигзагами: видно было, что по ним шли, словно
чего-то ища. Фигура и верно оказалась профессором. Он и китаец-проводник
рыли землю.
- Динозаурус, - восторженно ответил профессор на безмолвный вопрос
Френкеля. - Я рассказал китайцу, чего я ищу, и он привел меня сюда.
- Как же вы ему рассказали?... - начал было Френкель, но не договорил:
по дороге и через маковые плантации к ним бежали какие-то люди в белых
костюмах и широкополых шляпах. Через минуту всех четверых схватили, скрутили
руки за спинами, и, несмотря на ругательства и протесты, куда-то поволокли.
Схватившие путешественников молодцы принадлежали, несомненно, к белой расе,
были хорошо сложены и обладали здоровенными мускулами, что испытал на себе
Васька Свистунов, пытавшийся им сопротивляться.
Через четверть часа пленники были доставлены к красивому двухэтажному
дому в стиле английских коттеджей, обнесенному колючей проволокой, и
предстали перед хозяином дома и маковых плантаций - мистером Гарри Джонсом,
красивым и статным англичанином в белом субтропическом шлеме.
- Кто вы такие? - спросил Гарри Джонс, и повторил свой вопрос
по-французски и по-немецки. - На основании какого действующего права вы
забрались с целью порчи в мои плантации?
- Я - француз и профессор палеонтологии, - гордо ответил Дормье. - Ваши
люди поступили со мной как... с китайцем. Я протестую.
- Развяжите ему руки, - приказал англичанин. - Вы сами виноваты,
профессор! Вы должны были знать, что находитесь на территории
великобританской колонии, каковой, по существу, является весь Китай. А кто
такие ваши спутники? Вы должны дать мне исчерпывающий ответ, потому что я
являюсь ответственным представителем Великобритании во всей провинции
Шень-Си.
- Это - мои русские спутники, - начал было профессор.
- Русские? - брезгливо перебил англичанин.
- Убрать их немедленно с моей территории! Вы, профессор, должно быть,
сошли с ума, если называете своими спутниками боллль-ше-ви-ков!! Только ради
вас, профессор, как представителя союзной нации, я не приказываю их
немедленно заковать в наручники. Отведите этих грязных разбойников в
деревню, - обратился Джонс к своим подручным. - Да скажите там минь-туанам,
чтобы они за ними присматривали... Их оружие, с вашего разрешения,
профессор, я задержу у себя.
- Вот-те и Китай! - с недоумением сказал Васька, когда его и Френкеля
привели в китайскую деревушку, водворили в одну из фанз, крепче и
благоустроенней остальных, и поставили у ворот вооруженного длинной палкой с
ножом на конце китайца.
17. Ночной налет
Высоко над горизонтом вспыхнула яркая точка и вдруг рассыпалась в
темном небе дождем разноцветных брызг, осветив на мгновение грязный двор
дрожащим призрачным светом. Вдали глухо зарокотали большие китайские
барабаны и слабо донеслось щелканье, похожее на выстрелы.
- Праздник какой-нибудь китайский, - ракеты и хлопушки, - подумал
Свистунов, вышедший во двор глубоким вечером после длинного бездельного дня,
проведенного в фанзе в обществе Френкеля и хозяина фанзы - ту-хао (кулака).
- Спать надо идти, Френкель небось десятый сон видит... А нельзя ли
как-нибудь отсюда удрать, - в двадцатый раз пришло Ваське в голову. В это
время отблеск какого-то огня на облаках привлек Васькино внимание.
- Костры, что ли? - подумал Васька и влез на невысокий забор.
Минь-туан, прислонив свое странное оружие к забору, мирно похрапывал. Васька
перемахнул через забор и пошел по направлению к шуму.
- А вот и удеру, вот и удеру, - радостно мелькало у него в голове и
колотилось в сердце. Пробираясь узкими проулками, Васька заметил, что слабые
отсветы в облаках постепенно увеличиваются, разрастаясь в зарево, охватившее
полнеба.
- Пожар где-то... - Васька прибавил ходу. Узкие ворота с
нагроможденными, загнутыми кверху, черепичными крышами, были открыты.
Сторожа нигде не было. Прямо расстилались ровные поля, кое-где светившиеся
маковыми головками. А вдали, километра за два, ярко полыхало пламя. Сквозь
неумолчное цирканье цикад до Васьки доносились слабые крики и сухое щелканье
выстрелов.
- Хунхузы, что ли? - соображал Васька, выходя в поле. - Как бы не
засыпаться... от одних сволочей к другим. Да тут где-то народная армия
расположена... - смутно вспоминались обрывки лекций, докладов, газетных
статей. - Провинция Шень-Си... Шень-Си, - так, кажется этот буржуй
лопотал...
Пламя, видимо, разгоралось, расползаясь вправо и влево. Небольшое
возвышение мешало видеть горящие постройки. Зато языки огня, высоко
вздымавшиеся в безветренном воздухе, ярко выделялись на темном фоне неба.
Красный отсвет зарева озарял поля и облака. И вдруг Васька заметил что-то
длинное и темное, бесшумно двигающееся по ровному покрову полей. - Что это:
погорельцы в эту деревню бегут? Но почему так тихо? А может - и не
погорельцы.
Васька опустился на колени и приложил yxo к земле. Глухой топот многих
ног был слышен вполне ясно. Васька недоумевающе поднял голову: на светлом
фоне зарева четко вырисовались силуэтом контур человека с ружьем, голова,
плечи, дуло, лошадиная морда..
- Верховой, еще... еще...
Целый ряд всадников, переваливая через холмы и на мгновение мелькнув по
освещенному небу, пропадали в тени полей, сливаясь в длинную извивающуюся
змею. Внезапно раздался глухой шум падения, лязг железа и крепкий русский
мат, умело и со вкусом закрученный, прорезал тишину ночи.
- Тише, дьяволы, - всех разбудите, морды набью в кровь!!.
И почтительно-сдерживаемый голос ответил:
- Никак нет, ваше сок-родь, - как курей голыми руками возьмем...
- Ну, уж нет, не так-то просто, сволочь белогвардейская, - пробормотал
Васька и рывком бросился к воротам. Тяжелые створки ворот подались с большой
натугой. Теперь запор... Где он?.. Да, вот засов! Успею ли?
И успел. Огромный дубовый брус-засов плотно вошел в гнезда.
- Эй, люди - заорал Васька в сторону деревни. - Вставайте, здесь
бандиты, нападение...
По ту сторону ворот раздался целый взрыв матерщины, затрещали выстрелы,
пули мягко зашлепали по дереву ворот, зацокали по камню ограды, разбитые
черепицы зазвенели, падая на землю.
- Кто там, такую и так-то? - загремел чей-то бас.
- Ага, сволочь белогвардейская, - опоздали! На авангард комсомола
напоролись! Да здравствует красный революционный Китай! Ура! - закричал
Васька в ответ.
- Ах ты, погань советская! Вот мы тебя! Ломай, ребята, ворота!
Толстые доски затряслись от здоровенных ударов: видно, лупили
прикладами. Но деревня уже проснулась: гнусаво заныли большие раковины,
затрещали трещотки. Кто-то бежал сзади, кто-то кричал: - Васька, где ты,
черт?..
- Френкель, это здорово, - подумал Васька, и от страшного удара по
голове медленно упал на землю.
- Перелезли, черти, - сквозь целый фейерверк огненных брызг и оранжевых
каких-то пятен пронеслось в Васькином сознании, и потом все разом погасло,
провалилось, утонуло в черной, бездонной мгле...
И хорошо, что утонуло: иначе Ваське пришлось бы увидеть, как через
разбитые ворота лезут загорелые усатые рожи, при свете факелов сверкает
оружие, блестят погоны и какие-то темные, юркие люди вволакивают в ворота
тяжелый, угрюмый пулемет...
18. Свистунов и неподвижность
Уже давно качалась над Васькой пасть темная и зловещая, пасть
немыслимого, состоящего из одной черной массы, дракона; может быть,
динозавра. Пасть покачивалась, хлюпала, угрожала. И смердело из этой пасти
стервяным запахом падали, конским навозом, тленом. Изредка подкрадывались
или внезапно налетали грохоты, проносились где-то в бездне над пастью;
уносились они, - и вновь равномерно хлюпала пасть.
А вот сам Васька Свистунов был неподвижен. То, что было когда-то его
движением, свойством его, Васькина, организма, - провалилось в ту же мрачную
бездну, из которой теперь выпячивалась и хлюпала пасть.
Ужасное же было в том, что Васька хотел двигаться - и не мог! Пробовал
хоть рукой шевельнуть - и не осилил! Напряг всю силу воли - и остался на
месте! Как будто всему, что когда-то неслось вместе с Васькой в безграничные
просторы жизни, побеждало, разрушало, строило, - всему пришел смертный
конец, каюк, амба.
И когда дошло все это от восприятия до ощущения, и когда уловило это
Васькино сознание, то сразу внутри все как будто успокоилось, а сознание
начало действовать: подсчитывать, взвешивать, определять.
Да. Вот. Как же. Была Москва.
Была остановленность в работе.
Апатия. Разрушение нервных клеток, - так сказал врач.
Потом - Френкель. И еще... профессор. А потом что?
Да. Этот... как его - монголенок; почему он блестит как яркий луч со
своим кимовским знаком? Та-ва-ли-ся... Славный парнишка!
Бесконечная пустыня. Степь. Миражи. Караван... без конца караван.
Потом хунгузы, стрельба. Лама. Бегство.
Ночь такая же черная... как пасть. Да не пасть это вовсе! А что?
Потом... потом плантация. Этот британский сукин сын, и еще... китайская
деревня... А потом все провалилось в пасть. Да не пасть это!
- Так нет же, нет, не хочу! - внезапно вспыхнув огнем, сказало Васькино
сознание. - Не хочу неподвижности! Не могу перенесть неподвижность! Да, мало
того: неподвижность. И московской остановленности тоже не хочу. Не желаю!
Создает, двигает жизнь вперед - борьба, а не неподвижность. Так да
здравствует борьба! Пусть она выражается хоть в мучной торговле, хоть в
клубной работе, хоть в жалких этих танцах - пусть. Но - борьба, борьба...
Хотел когда-то в Москве бежать хоть к черту на рога, во что бы то ни
стало бежать, - только бежать. А от чего бежать? От борьбы. Не имел, не имел
права Васька бежать от борьбы. Нельзя было этого делать. Нужно было дать
себе отдых, отойти, укрепить физиологию, восстановить разрушенные нервные
клетки, все это так, - а бежать?
У-у-у-у, дезертир проклятый! Вот и ввергся в неподвижность... Внезапно
залязгали буфера, где-то далеко паровоз дал тонкий свисток.
Ну, да, - разумеется, никакая это не пасть, а просто пустой товарный
вагон, и в нем... в нем - Васька, на полу, со связанными ногами. Поезд
замедлил ход, стал останавливаться, и в это же самое время до Васьки
донеслись обрывки хоровой песни. Пели нескладно, но дружно. Песня была,
кажется, знакомая. Слов нельзя было разобрать, и Васька стал вспоминать по
мотиву, где и когда он ее слышал.
Кажется, маленьким мальчиком... лет пяти или семи. Но поезд шел все
медленней и медленней, песня становилась слышней и слышней.
Ну, да, - так и есть! Вовсе не мальчиком, а в клубе, на какой-то
постановке...
- Си-и-ильный, держа-авный... - донеслось, совершенно явственно. Вот
это что: "боже, царя храни".
И тогда сразу Васька вспомнил все.
- Значит, они, сволочи, меня схватили - и теперь куда-то везут.
И словно в ответ на его соображения за стенкой остановившегося вагона
послышались голоса:
- Ну да, капитан... эээ, капитан. Вот он, в этом вагоне. Что? Советский
шпион! Везем, как доказательство участия Советов в китайских забастовках.
Что вы? Сейчас!
Дверь вагона с шумом поехала в сторону, вовнутрь вагона хлынул свет.
Перед Васькой появились двое людей в погонах. Один из них пнул Ваську
сапогом. Сапог попал по больному месту, Васька чуть не крикнул, но сдавил
себе зубами кончик языка - и промолчал.
- Ну, ты... как тебя... комсомол!
- Может быть, он в обмороке? - спросил другой.
- Притворяется, сволочь, - возразил первый.
- Ну, тогда до Яонь-цзы... Там-то живо перестанет притворяться, -
загадочно сказал другой.
Дверь тяжело поехала, закрывая свет. Снова донесся паровозный свист.
Васька ощутил, что он слаб, как не бывал никогда, что изредка возникает
страшная боль в задней части его головы, и что связаны у него не только
ноги, но и руки. И вновь Ваську окутала тяжелая чернота неподвижности.
19. Проводник Антипыч
Русский проводник Антипов, или как его привыкли звать - Антипыч, протер
глаза и с изумлением удостоверился, что он совершенно один. Антипыч вылез из
лессовой пещеры, почесал в затылке и отправился на поиски.
- Ну, мангольцы-то так-сяк: к домам наверно двинулись, - рассуждал он
по дороге. - А вот профессор-то наш где? И товарищ Френкель с товарищем
Свистуновым? Не засыпались ли они куда ни-то.
Целые сутки блуждал Антипыч по бесконечным теснинам лесса;
посчастливилось ему набрести на покинутую пещеру, в которой он нашел связку
сушеной рыбы. Большинство других таких же пещер были населены грязными и
оборванными детьми и стариками. При приближении Антипыча они или
разбегались, или безмолвно ложились на землю, покрыв себя тряпьем. Добиться
от них Антипычу ничего не удалось. В пустой пещере Антипыч поужинал рыбой,
поспал, и утром двинулся в дорогу. К полудню добрел он до маковых плантаций
и, завидев усадьбу, пошел к ней. Внезапно ворота усадьбы распахнулись перед
самым его носом, и из ворот чуть не кубарем вылетел товарищ Френкель. Два
здоровенных белых человека, ухмыляясь, захлопывали массивные створы ворот.
- А-а-а-а, вы-так? - крикнул Френкель, вставая и отряхиваясь от желтой
пыли. - Черти английские! Сволочи!
- Болль-ше-вик! Девиль! (Дьявол), - послышалось из-за ворот.
- Чегой-то они вас, товарищ Френкель, - заботливо спросил Антипыч,
помогая обчиститься.
- Да, как же, Антипыч, друг?! - возбужденно кричал Френкель, принимая
присутствие Антипыча, как совершенно понятное и естественное явление. - Я
пришел подмоги просить, - Васька Свистунов пропал, понимаешь, - а они...
прямо по шее. Империалисты паршивые! Джонбули окаянные! И еще профессор
этот: - "Я нитшего не знай, я нитшего не понимай"... У-у-у, динозавр
ископаемый... Жалко ему хунхузня яйцо в глотку не заколотила! Тоже.
Па-ле-онто-ло-гия! Тьфу! Извошник! Красиви дженшин! Дерьмо синее!
- Да куда ж товарищ Свистунов-то делся? - недоуменно спросил Антипыч.
- А! - досадливо махнул рукой Френкель. - Нас по приказу мистера его
величества, вот этого самого плантатора, заперли в китайскую деревню. Ночью
налетела банда, я насилу ноги унес, а Васька пропал. Так-таки, понимаешь,
пропал без остатка. Я подмоги просил, а они... У, сволочь, - погрозил
кулаком Френкель. - Ну, погодите, динозавры империалистские...
Шедший мимо рабочий-китаец в громадной шляпе остановился, глядя, как
Френкель размахивает руками.
- Я сейчас ходю спрошу, - сказал Антипыч. И заговорил по-китайски.
Китаец ответил, что он только что был в разгромленной деревне, и от жителей
узнал, что "белые собаки" увезли с собой русского. Кроме того, китаец указал
дорогу в расположенный недалеко город, где есть войска народной армии.
Френкель и Антипыч двинулись по указанному направлению.
По дороге поражало совершенно исключительное изобилие нищих. Уже одно
их количество указывало, что путники находятся в совершенно разоренной
стране. Нищие - старики, старухи, дети, а иногда и взрослые мужчины жалобно
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг