- Но неужели там у вас нет, и не было внешней угрозы? - не унимался
Пол.
- А, что на вашу планету уже нападали?
- Вообще-то, я не знаю. Никогда не слышал! - удивился собеседник.
- Вот и мы у вас таких следов не обнаружили! И, если бы хотели что-то
захватить, то сделали бы это ещё в вашем каменном веке - до развития вашей
любви к оружию. Многие исследователи прилетали изучать феномен вашей Земной
похоти. Не сердитесь, что я так резко это называю, но о вашей жадности, в
самом деле, невозможно говорить нормально - без эмоций. И в нашей сфере не
было агрессии ни на одну планету. Мы развивались под контролем разума - не в
войнах, а в общении, в здоровой конкуренции. А, если кто-нибудь задумает
убийство или воровство, его лишают разума - у нас с этим строго. Когда не
разрушается дотла, то легче создаётся новое. Ведь, даже в эволюции животного
мира нет войн! Зачем же вы - люди - дошли до такой дикости? А технологии и
эстетика здоровья позволили нам добиться долголетия - стремление людей
увековечиться - промысел Божий. Слишком много цивилизаций гибнет от простых
природных случайностей! Но чтобы от беспамятства, как это всё у вас - это
нонсенс! Ваш мир тем более хрупок, чем более вы полагаетесь на
неестественные искусственные средства. Кпримеру, если раньше вам надо было
избавиться от конкурента, вы старались сделать всё, что возможно, лучше
него, то теперь достаточно незначительного повреждения компьютерной системы,
и многие уже не смогут выжить без неё! А супер фантастическая техника, о
которой вы всё время думаете, и хотите от меня узнать, совсем не чудо, а
всего лишь вопрос времени - когда вы будете готовы качественно, вы эту
информацию найдёте. И так же, как огромный паровоз со временем стал
микрочипом, появятся у вас неведомые ныне технологии. Ведь, вы не запретите
думать вашим учёным, исходя из корысти политики? Конечно, если средств на
науку не будет, не будет и самой науки. Но человечеству для развития
необходим совсем не микрочип! - отвечал Иван на мысли Пола, - И никогда
машины вас не победят, ибо, мыслят они рационально, а человек мыслит
нерационально, образно и чудесным образом!
- Скажите, пожалуйста, Гумпо, а вы могли бы рассказать, что ждёт нас в
будущем?
- Спасибо, Вам за то, что Вы мне верите, но ничего предсказывать я вам
не собираюсь. Что это за игрок, который знает, что он проиграет? И я не
предсказатель. Могу лишь вас предостеречь. Если вы не хотите, чтобы в
Большом Космосе брезговали вашим обществом, как брезгуют сейчас, делайте на
всех уровнях всё честно и по совести. Ведь, вы же знаете, что в вашем мире,
что бы ни случилось, первыми всегда всё выхватят лакеи, ловкачи и воры? Ведь
честный и достойный человек всегда уступит слабому. Но даже, если ситуация
не так прекрасна, как сейчас, всегда можно что-то пытаться исправить. Для
этого поможет вам картинка прошлого, которая подскажет, как и куда идти в
будущем.
На вашей планете всё так, как отразилось в вашей же литературе. От
золотого века светлых идеалов и высокого стиля она перешла к серебряному
веку. Затем, к бронзовому. Потом переживала деревянный детективный
ширпотреб, читать, который было так же интересно, как ковыряться в старом
трупе. И так же всё происходило в жизни в нравственном аспекте. Например, от
самопожертвования декабристов во имя торжества подлинной свободы, эстафета
перешла к эсерам, погибавшим за торжество только их политических идей. А от
эсеров-террористов к примитивным террористам, гибнущим на фоне чьей-то
корыстной политики просто за сумму денег, посмертно переводимую их
родственникам. И так, пока всё не скатилось от террористов-смертников к
обычным мелким бытовым убийцам-наёмникам, трудящимся под лозунгом "За деньги
я убью, кого попало, но меня не тронь!" Заметно наблюдается исчезновение
высоких идеалов, и их подмена бытовыми, примитивными потребностями, а вместо
достойного человека всё чаще господином называют неуличённого или
откупившегося вора. Может быть, это оттого, что люди мало интересуются, чем
бы то ни было, кроме своей основной профессии? Но образованием всегда
считалось полное изучение опыта всего человечества и всех искусств. Ведь все
они несут гуманитарные - общечеловеческие понятия. Нельзя же выучиться
только крутить гайки или только собирать одну и ту же комбинацию из чипов, и
крутить эти гайки всю жизнь с рождения до гробовой доски, добиваясь каких-то
высот в своём деле и благ и уважения от дела своего, но ничего не зная
более! Вы боитесь, что вас одолеют машины? Эти машины уже одолели вас! И эти
машины - вы сами. Но вы не можете увидеть сами себя со стороны. Вы
чувствуете, что что-то не так и где-то что-то не то, но что, вам не понять -
вы сами - машина. А машина по определению своему - это предмет, в котором
нет души. Но человеку быть машиной означает быть калекой. Человек живёт не
физическим напряжением и наслаждением, как червяк, но напряжением мысли,
идеи - души! Совсем не то хотят калеки! А, чтобы увидеть "то", надо учиться
всю свою жизнь, не теряя желания! Лишь тогда можно понять, почему нельзя
обижать не только равного себе, но даже самого ничтожного - ведь создан он
не вами! Бояться этого не надо. Оробеть может даже и царь, но поступиться
принципом не должен господин! Как много в вашем мире это понимающих, но, как
мало их среди востребованных и активных людей! Представляете, сколько
миллиардов донкихотов в вашей истории отдали себя за справедливость и канули
в бездну? Но всего через какие-то два-три поколения у вас опять меняется
политика, и вы уже опять до слёз смеётесь над своими донкихотами! Поставьте
себя на их место. И если вам удастся это сделать, вы уже не машина!
- Вы не знакомы с коммунистами? - спросил внезапно Пол.
- Я удивляюсь - вы то понимаете, о чём я говорю, то, вдруг, впадаете в
безумие! Ваш коммунизм возможен в полной нищете, но, как только человек
создает маломальскую собственность, начинают действовать совсем иные
отношения! С развитием технологий жизнь в бытовом отношении становится легче
и проще. И живут люди дольше. Но почему-то от удобной жизни у людей мозгов
становится всё меньше, понятия до примитива упрощаются. Вот ваши новости:
"Отстаивая требования коллег, один из преподавателей объявил голодовку, но
когда врачи сказали ему, что это вредно для здоровья, он голодовку
прекратил!" Он, что хотел всех насмешить? Ведь, это же учитель!
Корреспонденты ваши бывшие христиане вернулись из плена на ближнем востоке и
плачут, что их силой заставили принять совсем другую веру! Но во что же они
теперь верят? Разве можно не по собственному убеждению во что-либо верить?
Наверняка их мучили, и мне их жаль, но вера-то, как могла измениться оттого,
что им, пусть даже, оторвали ногу? Можно силой под пытками заставить
говорить не то, но разве можно переубедить человека в том, что ночь - это
день, а день - это ночь? Не в том ли дело, что и вера тут у вас бывает
модной? Да пострадали, натерпелись, не смогли, но объявлять во всеуслышанье,
мол, мы сменили веру - не достойно. Когда вокруг все модно ходят с голым
задом, а ты в брюках, когда вокруг все проститутки, но ты не продаёшься -
это достоинство! - разгорячился Ваня, - Но самая беда большая в том, что
огромному большинству людей нравится быть подчинёнными и рабами, и они об
этом даже не задумываются! А что тут думать-то - хлопот-то никаких! Тебе
сказали - сделал, ещё и деньги получил за это. "Задуматься" у вас от слова
"зад"...
Часть 7
РАДОСТЬ
Дни шли, но обстоятельства не изменялись.
Однажды Пол пытался объяснить Ваню комиссии по расследованию.
Но напряжённость в этом деле только возрастала.
Комиссия, прослушивая и просматривая записи допросов, вполне могла бы
согласиться с версией инопланетного вмешательства, но тот факт, что все
задержанные были земного происхождения, ставил её в тупик. А мысль о том,
что у соседней сверхдержавы есть технологии, которые даже не дано понять,
приводила всех в бешенство, ужас и панику, но практически ничем не
разрешалась.
Друзья по-прежнему не знали друг о друге ничего и тосковали.
Гога на допросах горячился и, добиваясь освобождения Калинки, как
совершенно ни в чём не виновной. Пару раз устроил рукопашную, но это был
совсем не тот случай, когда таким способом можно было чего-то добиться.
Скорее это выходил горячий пар обиды. Его самого отъелтузили до потери
сознания.
Они с Калинкой с тех пор так ни разу и не встречались.
Калинка плакала, но этого никто не видел.
Ни сообщения с посольством, ни какие другие контакты вообще не
допускались и никому извне, помимо комиссии по расследованию феномена, не
сообщалось об их гражданстве, а данные из Интерпола были использованы только
для их идентификации.
Всё было - тайна, покрытая мраком, объятая испугом смутной истерии.
Кроме двух-трёх человек из комиссии узники не видели никого, но хуже
всего было то, что все они томились в помещениях без доступа дневного
света - ни о каких прогулках не могло быть речи.
За ними наблюдали, и в их камерах непрерывно горел яркий свет.
От этого терялось ощущение времени, и это чрезвычайно раздражая,
угнетало. Никто из них не мог достоверно сказать, что сейчас - день или
ночь?
Судьба их никак не решалась, и никто не мог предполагать, сколько это
может продолжаться. А это приводило их в отчаянье.
Шёл уже второй месяц их тайного заточения и пытки непрерывным
наблюдением, а всем казалось, что уже идёт который год.
И Ваня начал понимать, что это не закончится ничем.
При всей невозможности совершить побег, он уже предпринимал попытки
выйти с помощью своих флюидов, чтобы хотя бы "осмотреться", но из камеры ему
не удавалось выйти ни на шаг, ни с кем, ни под каким предлогом.
Ковырять стены ложкой при столь подробном наблюдении не представлялось
разумным. На подкуп тут никто не шёл - слишком уж важная птица был Ваня.
Прикинуться больным здоровье не давало.
Но, если бы и вышло, то врачевать приехали бы все сюда.
К компьютеру его, естественно, не допускали - он был приговорён к
безделью, как к высшей мере наказания.
Всё было плохо.
Но, чтобы не свихнуться, он вспоминал всё по порядку - особенно
Калинку - и непрерывно думал, в частности, о том, что наивысшая фантастика -
это любовь. Выше неё только взаимная любовь.
Можно привыкнуть и к формам и к их измерениям и к новым идеям, но к
любви, как к вдохновению, привыкнуть невозможно!
И, почему-то, в отличие от математики, разделённая любовь становится не
меньше, а наоборот - больше!
И не смотря на то, что у него у самого была огромная - неразделённая
любовь, это его почему-то успокаивало.
Это был день, когда Пол сообщил ему, что Гога и Калинка тоже в
заключении. В условиях невозможной секретности он просто сильно подумал в
присутствии Вани и Ваня прекрасно всё понял.
После его ухода Иван лежал пластом. Ему было худо так, как хуже ещё не
бывало.
Он проклинал себя.
Почему-то начал мигать свет - свет, который всем так дорог, который
здесь заставили так ненавидеть. Он замигал очень странно - ровными
интервалами, как стробоскоп в полном мраке.
И Ваня почувствовал!
Почувствовал, но не поверил.
Но не пойти он, разумеется, не мог.
И он пошёл.
Все двери открывались перед ним, и все охранники стояли перед ним, как
восковые, и не в силах шевельнуться, бешено сверкали неподвижными глазами!
Двор походил на пустой саркофаг - плоский и прямоугольный.
А во дворе, на самой середине дна, лежал обычный - восемь на семь -
плот.
На нём стоял его родной брат Катер Крадуге.
Стоял и улыбался.
Ваня долго стоял там, где замер у выхода, и долго смотрел на него,
улыбаясь.
Они изучали друг друга.
Что интересно, Катер даже глазом не моргнул, увидев брата в незнакомом
теле.
- Стой, Катер! Стой! - воскликнул вдруг Ваня, - они здесь растворят
тебя! Без оглядки ни шагу не делай!
Он имел виду полёты. Но Катер его сразу понял:
- Ты думаешь, что я не знаю, что это за место? - ответил со смешочком
Катер, - Если мы ещё хоть раз сюда пойдём, то только с имитатором, как это
сделал я! Он идёт впереди скоролёта, и всё сообщает.
Они подбежали и крепко обняли друг друга.
- Братик мой родной!
- Гумпо! Хороший мой, Гумпо! Ты всех нас там перепугал! А это заведение
прекрасно мне известно! И вся его документация! - перескочил обратно Катер
Крадуге, - Монтаж подобных установок уже прекращён, как только ты попал
сюда. И две, уже готовые, они мгновенно разобрали! А сколько посшибали
руководства! И всё благодаря тебе! Они воистину не ведают, что вытворяют!
Давай поскорее отсюда... - он не успел договорить.
- Мои друзья! Тут мучают моих друзей! Это они мне помогли!
- Как их зовут?
- Калинка и Гога. Вернее, Серёга - его так зовут. Но девочку в первую
очередь!
- Стой! Стой! Стой! Какой ты шустрый! К девушке надо совсем подругому!
Они взошли на плот, и Катер проверил у деда все данные по заключённым.
- Они не в этом здании, - ответил он, - Поехали.
Он был в каком-то аля-туристическом одеянии, похожий на геолога, но без
курчавой рыжей бороды и вьющихся вразлёт волос. Зато был с голубыми крупными
прищурыми глазами на правильном, небольшом, но мужественном лице.
Как только услышал о девушке, он тут же вмомент облачился при помощи
деда в костюм морского волка и в капитанской фуражке был изысканно хорош.
Ботинки сменились блестящими чёрными туфлями, отражающими его белоснежную
яхту.
- Ну, ты совсем не можешь без понтов! - сказал ему Ваня по-местному.
Он сам остался в арестантской джинсовой одежде.
- Эстетика, - ответил Катер, - А ты оброс, как древний человек и
изменил лицо! - он изучал его.
Они промчались несколько непримечательных ничем кварталов, и яхта
зависла над ещё одним мрачным зданием в виде буквы "п", утыканном
антеннами-тарелками.
- Никто не вьётся рядом с нами? - удивился Ваня, имея виду самолёты и
прочую военную галиматью.
- А я всех зафиксировал. Побудут малость без движения. Когда-то надо
отдыхать? Вот, вам верёвочная лестница. Не бойся - это лифт. Ей, знаешь, как
понравится!
Но Ваня появился из тюрьмы с Калинкой на руках.
И Катер тут же приземлил-пришвартовал яхту к выходу.
Увидев Ваню, девушка вскрикнула и потеряла сознание - это было
последствием нервного напряжения и полной уверенности в его смерти.
На лице у неё была ссадина.
Калинку сразу поместили в целебное "море" и "доктор" взялся за работу.
Гога был в том же здании. Ваня вернулся к нему.
Бесшумно яхта стала подниматься.
Огромные глаза людей в форменной одежде видны были в окнах.
А Катер ещё специально надул паруса, бахнул древней пушечкой и
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг