- Ну, что... тебе десятки хватит?
- Пожалуй, пятьдесят - не меньше!
- На! Чёрт с тобой! Ну, говори.
- Звонила твоя уби-дуби, просила тебе передать - телефон у неё
изменился.
- Да? Спасибо! Какой теперь номер?
- Так я и сказал тебе - даром!
- Но я же тебе заплатил!
- Ты мне за новость заплатил, а не за номер!
- А сколько же надо за номер?
- А пятьдесят - не меньше!
Подходя к суетливому месту, где торговали кто, как мог, налево и
направо, чем попало, Гумпо увидел бабушку, которая пыталась сплавить столб.
Однако оказалось, что она лишь сидит рядом с ним, и торгует совсем не
столбом, а теми самыми семечками, которые глазом нельзя расколоть. И тут,
прямо на парковке, он попробовал продать растущее из тротуара дерево. Один
холёный гуманоид приценился, но после отказался и долго смотрел на
"торговца", считая какие-то цифры в своей голове. Потом ещё раз повторил:
- Не надо. Не теряй зря время.
На углу один нищий сидел с двумя шляпами сразу и всё время норовил
снять третью с головы, но Солнце начинало припекать и приходилось надевать
её обратно. Те две он проверял, как самоловки, но видимо, ловилось плохо.
- Таких специалистов, кажется, уже избыток, - думал Гумпо.
В одном из переходов он услышал и потом увидел, как некая девчушечка на
тоненьких ножульках, торча вверх проволочным хвостиком, дудела из дудочки
нежные фуки, и эти фуки так ему понравились, что он стоял, как очарованный,
грустил её мелодией и наблюдал сиё дитя, забыв про всё. Даже тётка-ураган
проехалась ему тележкой по ногам.
Тут Гумпо сразу осенило, что необходимо предпринять. К тому же
аромат тележки вдруг напомнил, что ему охота есть и пить и почему-то
тот "Божественный нектар" и "Благо"...
Но он приказал своему телу: "Нет! Потерпи!" и приступил к реализации
идеи.
ГОГА
Уже, примерно, через полчаса напротив недостройки на толкучем рынке
вместо убавленной в приёмнике попсы послышались глубокие всепроникающие
звуки какой-то экзотической и странной музыки, напоминающей подводный стук
булыжников, аранжированных скрипучим дребезгом иссохшейся гортани. И все уже
ходили в этих ритмах - всех тянуло посмотреть, откуда раздаётся этот
необычный джаз. А перед исполнителем уже валялись металлические деньги и ещё
летели, чакая, звеня, как дополнение к аранжировке джаза - Гумпо нашёл
обломки блоков и бордюров, ещё какие-то куски и, подобрав на слух примерную
тональность, сидел и какафонил, как какой-нибудь пустынный папуас, камнями
по камням.
А кое-кто не бросил ни копейки и, смеясь, сказал:
- Ха! Это Ваня Бабиков! Он, всё равно, пропьёт!
Невесть откуда появился сухощавый смуглый парень с довольно длинным и
узким лицом, ослепительно-яркой зубастой улыбкой с зелёными глазами и
бровями, торчащими резко в стороны - поперёк лица. Размахнув подолом
шикарной белоснежной рубашки и всплеснув ладонью воздух, он улыбнулся
ослепительным оскалом и громогласно объявил:
- Ансамбль каменной музыки под управлением Гогана-Иоана Старшего!
Проездом из далёкой илинойской эры! - заразительно взгоготнул и подсел рядом
с Гумпо.
В четыре руки они так синкопически начали джазовать, что торговые
точки, лотки и ряды, очаги, кусты и кактусы - всё запрыгало, задвигалось,
возликовало - сделался сразу какой-то этнический праздник - и дети Аллаха и
дочери Кришны и сыновья внучатого прапраплемянника Христа и даже просто
внесоюзные сектанты - все танцевали хоть какой-то частью тела.
- Пусть народ цепенеет от радости! - восклицал смуглолицый, - Поддай,
Иван, жару! - и вместе с Гумпо они подпевали:
Дуб-дуба! Дуб-дуба!
Подвинься!
Дуб-дуба! Дуб-дуба!
Так залудили-сбацали, что даже все упарились.
Естественно - овации, рукоплескание, град медяков, международное
признание, народная любовь и небольшой антракт.
Ударили друг друга по рукам и рассмеялись радостно и громко - от души.
Жемчужно-скалый гоготун, вдруг, прекратил свой смех:
- Ты, что, не узнаёшь меня?
Гумпо тоже перестал смеяться:
- А Вы, кто?
- Допился, что ли? Вроде трезвый? Это я!
- Извините, я не знаю, как Вам объяснить.
- Кончай, Ваня! Люди смотрят! - почти прошептал закопчённый брюнет,
сверкая молнией в глазах.
Тот же голос в толпе забренчал:
- Смотри! Теперь комедию ломают - не знают, наверное, как поделить
гонорар!
Сухощавый прошёл, как сквозь Гумпо, толкнул его своим плечом, и даже
ухом не повёл, когда тот вдогонку ему прокричал:
- Возьмите деньги! Половина Ваша!
- А, ведь, это твой преданный друг! - пробренчал пьяный голос в толпе.
- Как? Я предал его? - удивился Гумпо.
- Конечно! Только что! - воскликнул кто-то сбоку.
- Не могли бы вы мне денежек ссудить - взаймы? - прогнусавил всё тот же
бренчало и вышел навстречу - невзрачное серое существо, - Я вчера схоронил
свою маму. Щас умру - так мне плохо - внутри всё горит!
- Забирай! - ответил Гумпо и направился следом за смуглым.
- А ну-ка, стоять! - неизвестно откуда, возникли квадратные, мрачные
парни.
- О! Друзья пришли лысые! - прозвучало и стихло в толпе.
Юродивый ханыга моментально прекратил сбор медяков и замер с тем, что
успел нахватать, в полусогнутой позе лакея.
Лысый пнул ему смачно "под хвост". Тот схватился за пнутое место и всё
нахапанное выпало со звоном.
- Попробовали бы хоть один день побыть в моей шкуре! - с обидой
простонал ханыга.
Гумпо подумал:
- Вот, я в шкуре человека - Вани Бабикова...
Один из парней преградил ему путь, сложив руки на груди.
На одной руке у него было наколото "левая", а на другой - "другая".
Внешне он ничем не отличался от людей, только на лбу у него была
выгравировано: "Капитан Немо".
Он демонстративно достал из кармана специальную колотушку для зубов и
стал ею "пужать" и стращать:
- Фонари под глазами разбить?
- Семеро одного не ждут! - сказал ему Гумпо неправильно от волнения, но
не стал поправляться на "не боятся".
- Плати процент и отдыхай отсюдова! - сказал бандит и неожиданно ударил
Гумпо "другой" рукой в его проголодь, а "левой" прямо в нос.
Словно Солнце ударило Гумпо в глаза так, что вышибло слёзы.
- Эй, ты, лысый, лытки прибери! - возник перед ним неожиданно
смуглый, - Зря ты так неловко промахнулся! Волосы побрил - ума не стало? - и
вязнул парню по шнопарику костлявым кулаком, - Неси отсюда свой сопливый
пятачок!
Глаза бандита захлестнуло гневной кровью, и он так сильно размахнулся,
что можно было этим взмахом уронить фургон. Но худощавый увернулся и лысый
бык всей мощностью в пять лошадиных сил промазал - профукал всю свою
смертельную энергию.
Но тут подскочили другие обритые, и началась пиналовка и свистопляска,
за временем в которой не следят.
Их старший увалень стоял, как Гитлер, сложив свои руки на лобное место,
наверное, чтобы случайно не пнули.
Смугляный оказался ловким парнем. Болельщики ему кричали:
- Гога! Гога! Эй, Гога Лебедев, поддай!
А он и сам был не дурак и, ослепительно блестя зубами, зубоскалил:
- Эй, слышь ты, заяц в законе! Что стоишь, как сирота,
штурмовик-затейник? Покажи своё уменье, воин-хулиган!
Тот закипел от злости, наскочил, но оказался в очереди лысых, которые
хотели победить недообобраный налогами дуэт.
- Запротягивал вялые жгутики! - ржал Гога Лебедев, выполняя
ускользающие комбинации, - Не мешай твоим ближним любить тебя, дурень!
Гумпо тоже выворачивал соперникам коленца - он никак не ожидал, что у
него такое ловкое пружинистое тело. Тут, видимо, сказалась кой какая
подготовка Вани. Внимательность и быстрота реакции была его - он был от
этого в восторге.
- Маховички ему пообломай! - кричал местный фюрер своим толстолобым
балбесам.
- Ванюха, бьёмся до последней крови! Даже если весь мир против нас! -
орал Гога Ване, пока один здоровый бык переживал за повреждённое в бою
интимное хозяйство. Гога хлопнул ему по кипящему чану, - Ну, что? Поплатился
за деньги своею мошной? А ну, подвинь свой труп в сторонку! - и проводил его
в расширенное заседание ногой.
Пока тот мелко семенил на перекур, он вежливо спросил другого:
- Ушибленный глазок не больно? Коклюш и корь не беспокоит? А ручку эту
этак вот не ломит? От вдохновения он даже начал врать и рассказал, как
саданул одну очковую змею по морде: "Та, потеряв пенсне, ослепла - не смогла
его ужалить". Другому лысому он крикнул:
- Ну ты тоже - лысарь! Покушай, Петруша, питательный грунт! Для
аленьких цветочков он полезен!
Это до такой степени обозлило другого лысого, что пробудило в нём
склонность к начертательной геометрии - он начал хлопотать руками
беспредметно, как бестолковый и глухонемой сигнальщик, и Гоге досталось
довольно бесцельно.
- А я с испуга думаю, что за комар там шелушит меня? - прохрипел в
азарте Гога и вновь попал несчастному в таинственное место, - Вот, тебе!
Понял? Ну, всё - честь имею!
И тот удалился оплакивать свой организм.
Но тут приподнялся другой полудурок. Он, видимо, совсем сошёл с ума и
стал пинаться не ногами, а руками, и рычал:
- Сейчас ты у меня узнаешь, гад, почём фунт лиха!
- Ещё не время! Рано встрепенулся! В стране нашей лихо бесплатное! И не
хватай мой шиворот погаными граблями! Я тебе за рубашку отверстие сделаю в
голове! - тут сухощавый как-то извернулся и так направил бедолагу, что тот,
не зная направления, воткнулся в "Капитана Немо", а Гога предложил им
подышать искусственным дыханием "нос в нос", но сам прицелился, как снайпер
кулаком, и причинил сопатке фюрера непоправимый вред. Тому перешибло
зевательный нерв, и он от этого стал непрерывно позевать, как вяленая рыба в
грязном кабаке.
- Пока наш дяденька зевал, трамвай ему заехал в рот! - прокомментировал
действие Гога и, сунув в рот ему случайный унитазный ёрш, так беспощадно
крутанул, что фюрера стало тошнить через нос.
- Как вы унизились, ваше высочество, гауляйтер всея Руси! - орал в
запале драки Гога.
- Как он успевает всё буравить? - мелькнуло в голове у Гумпо, но
отвлекаться было некогда.
- А я, ведь, шаолиньством заниматься не приучен! Я просто дам по
мозговой коробке кирпичом и всё! - сказал, качаясь на карачках, боевик и
потянулся к кирпичу.
Но на него свалился бык и бедолага внюхался в кирпич - поцеловал его
взасос с размаху.
- Что, заложило носик кирпичом? И от чего у вас такие слабенькие
хоботки?
- Я, вот, тебе язык-то оторву! - взревел другой бандит и запустил
обломком от бордюра.
Но Гога ловко уклонился и каменюка угодил в ближайших зрителей.
Что началось!
Все закричали "Драка! Драка!", как будь-то, до этого был балаган, и
стали азартно мутузить друг друга.
- Я не изверг, - взвопил искалеченный камнем торговец, - но я тебя так
изверну, что мне самому будет страшно! - и сделал бандиту утети по
древнеславянски - от гнева он так растянул ему лысые щёки, что все, кто тут
был, удивились.
Начался беспредел и всеобщий безумный кондратий.
Бабушка-ниньзя, которая до этого кричала "Гога-Гога!", ударила бандита
палкой колбасы, которую купила специально для возмездия за бешеные деньги.
Мадам от парфюмерии обильно прыскала бальзам после бритья и попадала всем в
глаза. Дышать, конечно, было нечем. Торговец, раненый зубодробильной
колотушкой, не пожалел товар и дал обидчику по мозговой кости
болтом-успокоителем из своего запаса ржавых запчастей к автомобилям. А
кто-то из посудного уже сидел верхом на "Капитане Немо" и сковородником
выкручивал бандиту пальцы.
Гнев был всеобщий и неудержимый.
Торговец запчастями горестно стонал:
- Он изломал мне мой язык! Этот мальчик сломал мне язык! Я тте щас
прогуляюсь в глазницу своим раскалённым в бою каленвалом!
В ответ на это несколько китайцев лупили воздух методом ушу, но к ним
никто не подходил.
Зато в прямом и в переносном смысле Гога был в ударе.
Он показал, как дерутся таджики, и замотал налётчика в китайский
шёлковый халат.
- А узбеки дерутся вот, так! - объяснял он торговцам, лупастя ладонью
по лысым макушкам, - Харезм! Харезм тебе по казану! Уимблдон по кегле могут
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг