Невмоготу мешал дышать какой-то странный аромат.
Голова до краёв переполнилась мозгом, давившим пружиной в глаза.
Мыслей не было. В одном виске гудела рельса, в другом баран бодал
козла, а мозговая кость была готова треснуть.
В организме застряла какая-то нудная глупость.
Рискуя от давления пружины потерять глаза, Гумпо чуть-чуть расщелил
веки.
На стене липли люди!
Один был просто прилеплен к стене, а другой был прилеплен к дивану,
который был тоже прилеплен к стене. И столик тоже был прилеплен. А из другой
стены торчала люстра!
На потолке был шкаф!
И тут сознание ударило его:
- Ведь, я смотрю на мир сквозь щели глаз другого существа!
И он очнулся с мерзким ощущением, что жизнь навсегда разлюбила его.
И свет померк в его глазах.
Тревога охватила сердце - надо что-то делать!
Он соскочил и закричал, увидев свои посиневшие ноги!
Но это были лыжи. Он скинул их, и ногам стало легче.
Хорузя лежал на диване. Елесик устойчиво спал на полу. Шаша была на
балконе - спала, подсунув коврики под взрыв своих волос.
Дверь на балкон была открыта.
Апатия, нехоть, тревога и страх волнами сменяли друг друга.
- Что за ужас вчера приключился со мной? Где я? Что я?
Комары, вкусившие нетрезвой крови, качаясь, пролетали мимо и не могли в
него попасть.
А птичка рубаночком воздух строгала: немного отдохнёт и снова -
фить-фить-фить!
- Как много воздуха! - подумал Гумпо, глядя в бодрящее свежее утро, -
Какая у них красотень-красота! Зелёные листочки с синим небом! И розовые
облака! А говорят - отравлено! Они ещё не знают, как отравлено - в каких
химреактивах задыхаются планеты!
Какая срамотень и срамотятина! - он оглянулся в комнату.
Елесик спал. Штанишки съехали с его колен, футболка комом собралась на
шее.
- Да, живы ли? - он обошёл их всех. Особенно Елесику он заглянул в
глаза, вернее, в глаз - открыл мизинцем бело-розовое веко и отпустил. И
веко, чмокнув, спулькало.
А выдох Лесика был лёгок, но смертелен.
Все были живы.
- Это вчера был "День здоровья"! Так отдыхать могут только здоровые
люди! - подумал Гумпо, - Экое страшное изнурение организма!
Держась за гудящую голову, он направился в ванную комнату и, отворив
краны, с наслаждением подставил затылок под сильный холодный напор. И так
захотелось отмыть с себя праздник, что тут же разделся и встретился с
чудом - штаны нельзя снять через голову!
А если расстегнёшь, они спадут!
И ещё одно похмельное чудо тотчас снизошло на него - вода протыкается!
И воздух тоже протыкается рукой! Рука протыкает и воздух, и воду - туда и
обратно! Вот, это - да!
Он палькался и булькался и, отмокая, тёр своё чужое тело, разглядывая
ногти, кожу, волоски, пока тревога снова не давнула грудь смертельным
ужасом - он всё на свете потерял! Кто он? Где он? Куда ему податься?
Попался в руки бритвенный станок. Он разобрал его, собрал и понял, для
чего он нужен, когда провёл по волоскам руки. Попробовал, подумал, и
состругал с лица щетину. Было немного неприятно, зато потом лицо стало
чистым - почти, как своё. И в зеркало уже смотрел молодцеватый свежий
гуманоид с приятными и правильными чертами, но очень грустными из-за проблем
глазами. Ломота в голове усугубляла выражение лица.
Одежда выглядела безобразно.
Пришлось вернуться в комнату и нагишом ходить-искать какую-то замену.
Нашёл в шкафу холщёвые светлые брюки, футболку светло-кремового цвета в
свежем состоянии и на правах хозяина присвоил.
На кухне в холодильнике нашёл баллоны с "благо".
Жажда и сухость заставили тут же взять пробу - рискнул и жадно впился в
пенистый напиток. И сразу начало легчать - не стало нехоти, ломота тоже
постепенно стала исчезать.
Такой эффект навеял мысль о помощи лежащим.
Но как?
Под ванной он запомнил клизму.
Стал ею отпаивать болящих - сперва Елесику вводил в прощелок рта её
тоненький гибкий хоботок, затем Хорузе в волосатое отверстие, помог таким же
образом и Шаше.
Когда они задвигались, он вышел вон.
Увидев утром Лимпопо, он, вдруг, почувствовал, что непременно надо
возвратиться к берегу - туда, где он внезапно обнаружил себя в чужом
инопланетном теле - и поспешил, повинуясь тревожному зову.
А по пути решил немного осмотреться и подумать.
Взбодрённый утренней прохладой, он шёл сквозь воздух, упиваясь горем,
чистотой и светом, объёмностью огромного пространства.
На голову и на плечо ему упало свежее, прохладненькое "птичье молоко".
Проникновение лучей от солнечной звезды сквозь лиственные кроны создавало
ощущение какой-то сказочной реальности. Оранжевые, жёлтые и просто серые,
ярко освещённые солнцем, стены и фрагменты зданий разновысотно ограняли
улицу, распространяли радость жизни, и сами её освещали под ровно-голубым
высоким небом. Половина какой-то планеты белела сквозь небо обломанным
кругом, но люди, спящие ещё, но свежие и симпатичные, её не замечали. А
воздух, который легко протыкался и так же легко вытыкался руками, приятно
втягивался ртом и носом и постепенно внутри тела растворял последние
тошнотные причуды организма, частично разбавляя горькую печаль.
В отличие от вчерашнего массового дефиле, людей на улице было меньше, и
все они куда-нибудь стремились или целенаправленно чего-то ждали, и не было
напрасной суеты. Смешные их машинки, шурша колёсами, сновали вжик-бибик
туда-сюда...
Какието аяврики стояли, перманентно телепалясь...
Тут Гумпо снова удивился, какие чудеса являются с надсадного похмелья.
Аяврики смотрели, как-то так, что поневоле он сказал им:
- Здравствуйте, незнакомцы!
- Здравствуйте, здравствуйте, Ваня Бабиков! - ответили ему незнакомцы.
Тут мимо них бежал какой-то человек в трусах. Они его спросили:
- Что, всё бегаешь?
- Угу, - ответил им бегун.
- Машину то зачем тогда купил? - спросил один из них.
- Для ремонта! - ответил бегун убегая.
Но Гумпо никого из них не смог припомнить и прошёл.
Трамвай прогромыхал, как маленькая копия железной колбасы.
Мужчины в нём зевали, а женщины ковыряли глаза в своих
зеркальцах.
Навстречу прошла длинноногая девушка, а следом - обычноногая.
Обе в тонких занавесочках.
Тяжеловесная мадам и некий лопоух, соединённые одним шнурком, стояли
возле арки во дворы и нюхали прозрачный воздух.
Ушастик, вдруг, забеспокоился, присел и из него на землю выпали отходы.
Мадам забеспокоилась, присела ... Гумпо стало стыдно.
Но оказалось, что мадам всё собрала совочком в маленький кулёчек и
бережно куда-то понесла.
Из круглосуточной аптеки задумчиво и тихо вышла барышня с огромным
животом, и Гумпо радостно воскликнул:
- Женщина! Вы же беременная!
- Ой, и правда! - воскликнула женщина, глянув себе на живот, - Счастье
то, какое! - и покрутила пальцем у виска.
- Вы позволите? - видя радость, он очень вежливо попытался потрогать
низ её живота - так ли у неё, как у Лимпопо? Но получил такой разряд эмоций,
что вся тоска по родине на время испарилась.
От любопытства некоторые гуманоиды даже выторчались из окон.
Один так шустро выглянул с балкона, что уронил какой-то ящик.
Тот брякнулся торговцу на недотоваренный прилавок, и вся непроданная
праздничная чушь фонтаном подлетела в воздух.
Внезапно появилось много рук, которые так быстро всё хватали и куда-то
исчезали, что Гумпо оказался без внимания.
Остолбенение столбов было таким же, как и прежде, но слово "извращенец"
зазвучало вновь, как в первый раз на берегу. Оно жужжало в голове и Гумпо
уворачивался от него, заглядывая в окна, на балконы, где было всё достаточно
стандартно - везде светильники и люстры и цветы и занавески с жалюзи.
- Вот, выйдешь на такой балкон, а он возьмёт - отломится! Как с него
потом слезешь?
Он шёл чутьём, смутно помня вчерашний поход, но игла - высоченная белая
вышка - периодически виднелась между стен, и потеряться было сложно.
- Для чего, интересно, такая антенна?
На ней мерцали вспышками высотные огни.
И вдруг, над собой он увидел, как треснуло небо - какая-то штука
царапала воздух, но так высоко, что разглядеть её было невозможно.
А трещина ползла и удлинялась, и сердце его трепетало, и голубые очи
растворились в небеси.
Он шёл, как гипнотик-лунатик-сомнамбула следом, но аппарат довольно
скоро улетел за горизонт, располовинив синий купол белой бороздой.
Гумпо упёрся в какой-то забор и стоял и смотрел, как собачий щенок,
привязанный верёвкой возле магазина, пока хозяин занят шопными делами.
- Какая мощность и возможности у этой штуки?
Он оглянулся и увидел, что стоит возле тихого парка, где давеча сидя
гуляла старушка.
Но карусель, голубиное гульбище и лавки пустовали.
Тут были только палочки с табличками.
Он удивился - всюду на табличках было написано, что ходить по газонам
нельзя, но он прошёл, и оказалось - можно!
Тут, видимо, была какая-то ошибка и он проверил её снова, всё думая о
белой трещине.
Идя таким прямолинейным способом, он вышел не на ту пологую кривую, где
Лесик раскрошил свои очки.
Но вышка была уже рядом - почти над самой головой - поэтому он смело
двинулся вперёд и сразу заблудился.
Пройдя по улочке мимо белого ровного здания, он неожиданно оказался на
высоченном берегу.
От беспредела и объёма панорамы захватило дух. Это было то место,
которое вчера явилось его взору, словно сон - соединение стихий - огромная
река и дальний берег, затянутый растительностью до самого горизонта, в
объятиях воздушного пространства!
Как зачарованный, Гумпо стоял и смотрел.
Дребезжали и скворчали птицы, кузнечиком звенело солнечное марево
и бабочка чесала воздух крыльями. Не каждый отдельный предмет или вещь,
а всё в целом проявляло жизнь, и было.
Надсадный жуткий рёв вернул его к аналитическому состоянию - тяжёлое
огромное железо с невероятно-невозможным шумом появилось в небе, промчалось
низко-низко и скрылось за домами.
Трепетавшее дерево замерло, а серенькая птичка, как ни в чём ни бывало,
продолжала чифкать и рвать своё гнёздышко лапками.
- Железное чудовище! - воскликнул Гумпо.
А сердце вновь растрепыхалось в теле, давая волны беспокойства. Его
тянуло бессознательно-настырно... Он неприкаянно бродил и вышел к месту, где
кудрявая ракита и обрыв. Излазил там кусты и всё-таки наткнулся в них на
диск!
Мутно-белого цвета колечко с неправильной формы отверстием - можно было
зажать в кулаке. Обтёр от налипших былинок. Казалось, что белое - это налёт.
Потёр о бедро - налёт стёрся! Тёр до тех пор, пока всё не отчистил. Диск
стал тёмным.
Это был полупрозрачный кристалл в форме сплюснутого тора, внутри
которого угадывались некие геометрические фантазии, чем-то напоминающие
линии на подушечках Ваниных пальцев, но только болеематематических форм и
очень мелких.
Буковка "М" на родном алфавите!
- Господи! Да, это же навигатор! Навигаторный самописец! Кристалл
памяти! - Гумпо затрясло в ознобе, - Это же мозг моей "Молнии"! Как же он
здесь оказался? А как я здесь оказался?
Он сел, дрожа от слабости и нехорошего предчувствия:
- Спешить не будем! Надо всё по порядочку вспомнить и хорошенько
подумать! Точно - вот она маркировка!
Во-первых: его надо где-то активировать - он сам всё расскажет.
Во-вторых: раз он здесь, значит, я достал его из скоролёта.
Но зачем и когда!?
Стоп! Стоп! Стоп! А я то зачем в чужом теле? Для чего я в этом виде и
почему я ничего не помню? Что произошло? Авария?
Что так ярко светилось в последний момент и даже поплыло?
Но это бред! "Молния" высшей степени защиты! Я был уже в стольких
галактиках!
Включена была обзорная система или стены стали просвечивать?
Ну, и дурак же ты, Гумпо! Летел над планетой и не смотрел, куда летишь?
Конечно, была включена!
А почему я память потерял? Почему я достал навигатор? И где мой корабль
с моим телом?
Уж не сошёл ли я с ума!?
Но нет - кристалл-то я держу в руках - значит в уме, пока...
Вдруг, его осенило:
- А почему кристалл был белый? Надо срочный анализ! - он даже
подпрыгнул - так встал.
Но тут же осел:
- Куда? Где? Что? Тут надо по порядку...
Значит так: искать корабль!
Первое - вскрыть где-то кристалл памяти, всё узнать и действовать!
Второе - найти скоролёт и домой!
Что ещё?
А, вдруг, поломка? Быть этого не может в принципе! Ну, а если,
допустим?
Ведь, кристалл-то я держу в руках, и даже бросал его!
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг