Одуй ISBN 978-3-939995-48-7
ПРИКЛЮЧЕНИЯ ЭНЭЛОТИКА ГУМПО
Часть 1
СТРАННЫЙ СЛУЧАЙ
Ваня Бабиков - жалкий пьяница - молодой необратимый алкоголик и, как
сказала сердобольная соседка тётя Катя, кровавая мозоль на язве социальных
извращений - с утра, как насос, накачался какой-то разящей бурды и терпя
дикий шторм, вразнотык пробирался сквозь мнимую зыбкость пространства к
своей вожделенно намеченной цели.
Срываясь ногами с коварных бордюров и сложно падая через внезапные
скамейки в размятые по праздникам кусты, причудливо при этом, выражаясь,
пугая нянек и младенцев и непрестанно оступаясь от икоты, он, всё-таки,
дошёл до запада, где вознамерился перевести дыхание.
Влекомый сонмом эротических фантазий, он даже не успел обнять кудрявую
ракиту, как некая штуковина похожая на шайбочку или случайный камушек с
оттяжкой чакнула ему по голове со стороны полуденного солнца и, срикошетив
об ракитин ствол, безвольно юзнулась в траву.
Светильник разума угас и Ваня примагнитился к земле.
Часть 2
НАВАЖДЕНИЕ
Гумпо очнулся не сразу.
Вбреду он метался, стонал и лежал лицом вниз. Его непрерывно и страшно
мутило. Потом, когда он начал что-то чувствовать, он был так слаб, что даже
не пытался встать. Ужасная боль во всём теле не позволяла даже глубоко
вдохнуть. Когда она постепенно расползлась по телу и слегка притупилась, он
уснул и спал весь вечер, ночь и утро.
Он, видимо, слегка восстановился, потому что, когда жуткий рёв и яркий
свет открыли ему очи, он, резко приподнявшись, дёрнулся назад, упёрся спиною
в ракитин ствол и замер.
Невероятно раздирающе и режа слух, огромное количество блестящего
металла одним наляпанно-отломанным куском, ревя, свистя и будоража, летело
прямо на него, но с сатанинским грохотом перелетело мимо, и перейдя на
низкий рокот, удалилось, оставив в теле дрожь и сумасшедший страх.
Потрясение было невероятнейшее.
Вместо чудовищного грохота и груды сверкающего металла, сияющая в
бесконечной синеве, звезда освещала огромнейший зелёный массив
растительности, беспросветно уходящий к горизонту. Из буйных этих дебрей тут
и там виднелись искусственные белые строения с множеством ячеек, а сразу
перед зеленью массива лежал широкий голубой поток, покрытый рябью волн.
Гумпо сидел на огромном высоком обрыве.
Этот берег был крут. И на нём возвышались, как башни, высотные белые
здания с прозрачными светлыми окнами. Стремительный, похожий на антенну
белый шпиль начинался в макушках деревьев и гордо заострялся в голубой
небесной бесконечности.
Через весь широчайший поток нависал длинный мост, уходя в берега. По
нему и по потоку стремились-двигались какие-то, возможно, механизмы. Большие
белые сооружения степенно плыли по потоку, распространяя звуки музыки и гам.
По ним перемещались существа издалека похожие на мелких человечков!
Вдруг, что-то шевельнулось, и Гумпо с удивлением увидел ноги!
И эти ноги в каких-то грязных желтых башмаках, замызганых синих
штанах - его ноги! И руки его, но чужие - совсем незнакомые странные руки -
в коричнево-клетчатых коротких рукавах, грязные, в ссадинах, и на ладони
шрам, которого там никогда не было!
Он с ужасом взялся за голову. И она оказалась на ощупь чужой! Лохматые
жесткие волосы, небритые щёки и шишка на самом затылке - большая - нельзя
прикоснуться!
Он безумно уставился перед собой:
Как ярко сияет звезда! Какое высокое синее небо и белые облака! Какой
удивительно красочный мир! - думал Гумпо, - Куда я попал? Что за диво
случилось со мной? Как жутко и нудно сосёт в животе! Руки, ноги дрожат,
очень хочется пить.
Сидя он переместился в тень, где не так припекало болящий затылок, и
сразу наткнулся рукой на какой-то предмет.
Это был небольшой овальный диск в диаметре меньше ладони и не толще
мизинца - этакий плоский булыжничек - сплюснутый тор замутненно-молочного
цвета с таким же овальным отверстием. Он посовал в дырку палец и швырнул
его, как ненужный, в кусты.
При этом, сердце как-то странно ёкнуло, но тут же из кустов явилось
некое живое существо и радостно сказало:
- Ах, Ванечка! Так, вот ты где! А я вчера ждала тебя за теми гаражами!
А ты сидишь, как партизан, в засаде!
И с этими словами существо тоненько запищало, разбежалось, набежало и
радостно прыгнуло на него, смяло и вдавило своим жарким телом в землю, в
траву.
Гумпо только успел удивиться, что он понимает его незнакомую речь в
общем смысле, но тут же забылся от боли в затылке, которым он снова куда-то
воткнулся. Одолев приступ боли и открыв глаза, он увидел большую улыбку,
нависшую над ним, как туча и робко спросил:
- Ты кто? - и сам же удивился незнакомой своей речи.
- То есть, как это - кто? - удивилось лицо, - Ты зовёшь меня
Симпатичная Лимпопо! - заявило лицо и накрыло его своим жаром и влажностью
жадного поцелуя, а когда со шлёпаньем оторвалось, спросило, - Ты что, не
узнал меня? Это я - твоя девушка Шаша! А ты - капитан Ваня Бабиков -
неизвестный герой и проходец! Ты сам так сказал. Ну, ты что?
- Меня зовут Гумпо.
- А я тётя Мотя! Подруга твоей тёти Кати! - существо отстранилось,
внимательно глядя на Гумпо, и вновь улыбнулось, - Ну, Ваня! Опять
куралесишь? - и пухлые круглые смуглые щёки разъехались в стороны, и карие
глазки над кругленьким носом опять засияли и толстые-толстые губы,
расплывшись, открыли отсутствие зуба. И вся вокруг кудрявая, всклокоченная
шевелюра засветилась в пронзившем крону дерева луче.
Невероятно высоко две полные жаркие сферы, прикрытые тоненькой маечкой,
приятно волновались, но, очень кстати, дополняли немного полноватое, удачно
сложенное тело. А на ногах у неё были такого же фасона синие брюки в обтяжку
и обувь вроде тапочек.
- Какая-то странная самочка! - подумал Гумпо.
- Фу, Ваня! Как тут грязно у тебя! - поморщилась она, - Ты что, тут
отключился, что ли?
Он посмотрел вокруг, и в животе опять ужасно засосало:
- Мне бы помыться! И хочется пить очень сильно! - заметил он и вновь
немало удивился, что так легко говорит на неизвестном языке и понимает то,
что говорят. Наверное, действует телепатия?
- Пойдём купаться, Ванечка! Смотри, как жарко!
- А что такое "Ванечка" и "Ваня"?
- Тебе не нравится, как я тебя зову?
- Не знаю.
- Ну, Ваня Бабиков! Ну, ты даёшь! Ну, ты, видать, хватил вчера! А я,
как дурочка, весь вечер просидела - ждала тебя!
Но, впрочем, это, видимо, её нимало не смущало. Улыбнувшись своею
широкой в разные стороны улыбкой, она бойко встала и, подойдя к обрыву,
исчезла вниз, оставив только небо с дальним горизонтом.
А Гумпо глупо продолжал сидеть, не понимая, кто хватил, чего хватил,
кто он, где он и что он. Как будь-то, это сон! Но сон невероятный и не
сопоставимый со снами вообще - всё абсолютная реальность! Уж, боль-то не
обманешь!
Но, не смотря на боль и беспамятство, он удивлялся, какая кругом
необъятная красота! Определённо, этого он никогда не видел - всё живое и в
этом всём живом сосредоточена цивилизация!
На этом слове сердце снова ёкнуло, волна отупляющей боли нахлынула со
всех сторон.
Но снизу появилась голова и в нетерпении спросила:
- Ну, что ты, Ваня?
- Почему я Ваня? - думал Гумпо, но, подчиняясь призывно сосущему
взгляду, он сидя добрался до края обрыва и начал спускаться.
Лимпопо, суча ногами и ловко балансируя своим противовесом, как
козочка, перебегала от уступа до уступа, оборачивалась и смеялась над
Иваном. А тот едва живой, трясясь руками и ногами, как якорь, ехал задом по
обрывистой тропинке, хватал кудрявую траву и веточки кустов, смотрел на них,
как будь-то, видел первый раз, и в сильном страхе повредить их, отпускался
от растений и просто скользил и потел, как бестолковый робкий даун.
Однако, доехав до самого низа, он почти освоил своё тело и набрал такую
скорость, что выпал мешком из кустов на ухоженный щебень и в ужасе, как
мячик, отскочил обратно - с невероятным грохотом по двум железным параллелям
промчалась жуткая стальная колбаса. Он даже закричал - настолько близко к
голове прогромыхало страшное огромное железо - но сам себя не слышал.
Когда железные сосиски на колёсах удалились, не сразу заметил, что
громко орёт, и умолк, провожая змею на колёсах, увидел, как бедняга Лимпопо
окаменела словно истукан. Она стояла рядом в нескольких шагах, разинув рот и
очумело-глупо наблюдала за Иваном.
Потом она причудливо пошевелила головой и медленно произнесла:
- Ну, Ваня, ты даёшь! - и так ещё немного постояла смуглявая, лохматая,
кудрявая, задастая, вымистая, с тонкой талией.
А Ваня, глядя на неё, внимательно и вежливо сидел в спокойных лопухах.
- Попей водички-то! - задумчиво сказала Лимпопо.
В трёх шагах от Ивана из обрыва, словно из стены, торчала чёрная труба,
из которой текла толстомясая струя удивительно чистой, хрустально-прозрачной
холодной воды. Тропинка примыкала к ней, собравшись в некую площадку среди
обильных сочных лопухов. Ручей стекал в отлив и убегал вдоль насыпи.
Больной сам собой притулился к источнику, начал пить. Он, как гордый
олень, воздымал свою мятую голову и, унимая леденящую ломоту, подолгу
удерживал влагу во рту, ничуть не сомневаясь в чистоте природного продукта.
А Лимпопо внимательная наблюдала.
Потом они перешагнули через несколько блестящих, параллельных длинных
железяк, приколотых к каменным поперечным брусьям, которые, как лестницы,
красиво изгибаясь, уходили в ближайшую бесконечность и терялись в зелёном
беспределе и белых от света строениях крутого берега. Немного прошли вдоль
искусственной каменной ровной стены и через выбитую кем-то щель проникли на
очаровательный песчаный пляж, поросший сквозь песок дремучими обширными
кустами из тонких длинных веточек, покрытых зеленью продолговатых листьев.
Между кустов песок соприкасался с жидкостью воды, которая не скоро, но
массивно протекала мимо. И дальний берег, и его кудрявые зелёные деревья и
небольшие разноцветные, уютные сооружения, лужайки и песок, как будь-то,
двигались против течения, но это только так казалось.
А над водой на синем фоне неба стремглав летали белые живые существа и
резко вякали истошными пронзительными голосами. Иногда они внезапно
бросались - втыкались в воду, но не тонули, а улетали прочь, и уносили
что-то выхваченное на лету из воды в своих отточено-острых пинцетах.
- Ну, что ты встал-то, Ваня? Раздевайся, - кудрявая щекастая смотрела
на него опять, как давеча - не понимая, что творится с человеком.
А тот стоял в юродиво-трусливом полуприседе и не мигая пялился
испуганными круглыми глазами.
- Какой-то ты, Ваня, сегодня ушибленный.
- Они нас не ужалят?
- Кто? Чайки? Раздевайся! Сейчас искупаемся, будет полегче. Смотрю я -
допился ты, Ванечка, до зелёных чертей! Так, ведь, и белочку можно
поймать! - заметила она и стала раздеваться. При помощи сучительных движений
бедер c трудом стянула свои джинсы и оглянулась на Ивана.
Тот как-то очень тяжело соображал и тормозил - ещё совсем не веря
чайкам и ничего не понимая про чертей, он глянул влево, вправо и не заметив
белочку, стал, наконец-то, по примеру Шаши раздеваться, внимательно
разглядывая пуговки и прочие сцепления одежды.
Всё оказалось просто.
Но, сбросив всё и оглядев себя, он обнаружил пуп! Он обнаружил кое-что
ещё, но пуп потряс его невероятно! Он даже кое-что не стал рассматривать, а
всем своим сознанием сосредоточился в пупке:
- Всё можно объяснить! Но - это для чего? - он бормотал и трогал пуп
дрожащими неверными руками, - Быть может, это травма?
Но тут горячее трепещущее тело прижалось сзади жаркой нежной обнажённой
плотью и жадно задышало в ухо.
Он замер, чувствуя спиной всем телом каждую деталь горячего чужого
организма. Немного постоял так без движений и осторожно прикоснулся пальцами
к её крутым, прильнувшим бёдрам и, осторожно касаясь, поднялся по ним к
таинственному месту их соединения.
Она затрепетала, задышала, ещё сильней сковав его в объятия.
Но он добрался до её пупка и стал настойчиво ощупывать его.
Она непроизвольно взгоготнула, отпрянула, забегала вокруг него, как
дикая коза, и захихикала и заскакала и стала прыгать на него, как слоник.
И с первого же раза уронила.
Он, лёжа на песке, придавленный её стихией, робкий, словно мышка,
сосредоточенно и напряжённо думал и вдруг спросил:
- А где же сумка?
Она притихла.
- Какая сумка?
Он затрепыхался, чтобы выбраться из под неё.
Она, растрёпанная, бестолково широко села в песке.
Он молчал и открыто рассматривал женщину.
Она смутилась, встала, что-то подхватила и забежала в воду.
Омыла тело от песка. Блестящая, красивая и мокрая вышла на берег, в
каком то треугольничке на бёдрах, стряхнула брызги на Ивана, схватила
маечку, джинсы и обувь и скрылась в кустах, бросив реплику:
- Пялится и молчит!
Он остался сидеть обнаженный, растерянный и бестолковый.
Лимпопо стояла у него перед глазами ядрёная, смуглая, в струйках и
каплях воды - попка спереди и попка сзади, изгибы линий талии,
очаровательные вымя, полные, как будь-то налитые и невероятно высоко - аж
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг