почитают великого основателя нашей религии.
- Ну, я с тобой туда не поеду! Слишком это далеко и трудно,
слишком много подарков нужно везти туда и средств затратить на них и
на длинную дорогу. А в пути еще нападут тангуты и ограбят, отнимут
даже вьючных животных, так что в Лхасу если и доберешься - так с
пустыми руками; к далай-ламе и в храмы тебя даже не допустят.
- О Лхасе я пока только мечтаю, - заявил Лобсын, немного
огорченный моими возражениями. - Но в этом году поведем наш караван в
этот Дунь-хуан, побываем в пещерах с тысячей будд, посмотрим их,
закупим интересные вещи и книги. А у лам я узнаю о дороге в Лхасу, по
которой прежде ходили паломники, побывавшие у тысячи будд.
Против этого плана я не мог ничего возразить, так как других
предположений на текущий год у меня еще не было. А путешествие в
Дунь-хуан давало возможность видеть новые места, новых людей. Мы
решили, что пойдем кратчайшим путем по тракту в Урумчи, оттуда в
Турфан и Люкчун по знакомой дороге, а далее вдоль Тянь-шаня и через
Хамийскую пустыню по новым местам до подножия Алтын-тага. Время,
остававшееся до августа, давало возможность выяснить у людей, бывавших
в этих новых местах, какие товары подобрать для продажи населению и
ламам в кумирне тысячи будд и для обмена у них на старые книги,
картины, статуэтки божеств и пр.
И вот в половине августа, снаряжаясь в эту новую экспедицию, я
отобрал подходящие для лам кумирни Тысячи будд мануфактурные и мелкие
скобяные товары, не забыл также товары, интересные для таранчей южного
подножия Тянь-шаня, через селения которых мы должны были проходить.
Лобсын прибыл с верблюдами и лошадьми и с запасами баурсака, сушеных
пенок, творожного сыра из овечьего молока, который в его семье
научились делать. Я добавил сухарей, сахару, разных круп и в конце
августа мы двое, мой воспитанник Очир и старший сын Лобсына,
получивший русское имя Олег, - тронулись в путь. Двенадцать дней мы
шли по большому тракту в Урумчи, не торопясь, затем еще четыре дня до
оазиса Люкчун по дороге, знакомой по поездке с немцами, так что
описывать этот путь еще раз незачем. Отмечу только, что мы ехали
гораздо спокойнее, чем в тот раз с немцами, и большею частью ночевали
на воле в своей палатке, а не на постоялых дворах, где пришлось бы
платить за фураж для нашего большого каравана.
Из Люкчунского оазиса можно было итти дальше до Хами двумя
дорогами: более длинная шла через селения или города Пичан и Чиктым на
северо-восток к подножию Тянь-шаня и далее вдоль него; это большой
тракт Нань-лу со станциями для перемены лошадей, по которому едут все
чиновники, а также идут возы и караваны с товарами. Более короткая и
прямая дорога идет прямо на восток, вдоль южного края больших песков
Кум-таг, и далее мимо озера Шона-нор в Хами. Эта дорога имеет странное
название "Долины бесов" и когда-то являлась государственным трактом со
станциями, но затем была упразднена, даже запрещена из-за опасности
проезда по ней.
Меня, конечно, более интересовала эта Долина бесов, но,
отправляясь по ней со всем караваном, я рисковал и животными, и
товарами; имея же в виду посещение храма Тысячи будд как главную
задачу экспедиции этого года, было бы неблагоразумно вести караван по
Долине бесов. Поэтому я решил разделить его и отправить Лобсына с
мальчиками и верблюдами с грузом по кружной дороге, а самому, взяв
проводника, познакомиться с Долиной бесов.
Лобсын, конечно, также хотел бы пройти по этой дороге, но
согласился со мной, что вести весь караван по ней слишком рискованно,
судя по тем рассказам о ней, которые мы слышали от таранчей Люкчуна. Я
обещал ему рассказать подробно свои приключения, и он, наняв себе в
помощь проводника, повел вместе с мальчиками караван по тракту. А я,
взяв двух запасных верблюдов, с легким грузом поехал в селение Дыгай
на восточной окраине Турфанской впадины, где можно было найти
проводника в Долину бесов.
Груз моих верблюдов состоял из двух бочонков для запаса воды,
легкой палатки на двух человек самого простого устройства, провианта
на неделю, постели и шубы. Я поехал на своей лошади и верблюдов вел в
поводу. Из Люкчунского оазиса я прошел на юго-восток. Общий вид
Турфанской впадины уже описан в рассказе о путешествии с немцами.
Обширная впадина Турфан - Люкчуна представляет замечательное
сочетание полной пустыни и густо населенных цветущих оазисов в
непосредстаенном соседстве. Пустыня занимает большую южную половину
впадины, вмещая в самой глубокой части соленое озеро, окруженное
кочками солончака. От этой южной части на север выдаются еще полосы
пустыни в промежутках между оазисами, которые расположены вдоль речек,
вытекающих из разрывов в горных грядах Булуек-таг и Ямшин-таг и
приносящих сюда воду, выбивающуюся из наносов южного подножия
Тянь-шаня, и вдоль кярызов, подземных каналов, выведенных из этих
наносов. В оазисах пышная растительность - пирамидальные тополя,
карагач, фруктовые деревья, виноградники и поля, засеянные разными
хлебами и хлопчатником. Турфан славится своими плантациями, дающими
лучший сорт хлопка, и виноградниками с мелким виноградом без косточек,
из которого готовят мелкий зеленый изюм, известный под названием
кишмиш. Хлопок и изюм из Турфана вывозят даже в Россию, и изюм мы
всегда покупали в Чугучаке поздней осенью и зимой, когда его
доставляли китайские купцы, занимавшиеся торговлей с Россией через
Кульджу, Чугучак и Зайсан.
По тропинке, извивавшейся между Кочками солончака, я и ехал часов
5-6 из садов Люкчуна в селение Дыгай. Хотя была уже половина сентября
(или даже конец его по нов. стилю), но в Турфанской впадине под 43°
широты, представляющей самое низкое место материка Азии, вдавленное на
100-150 м ниже уровня океана, было очень душно. Накаленные солнцем
бурые гипсовые кочки, совершенно лишенные растительности, дышали
жаром, и я был рад, когда в селении Дыгай мог слезть с коня и укрыться
в сакле таранчи, аксакала, т. е. старшины, к которому заехал.
Мы уже испытали жару Турфанской впадины три года назад во время
разведки с немцами древностей возле Люкчуна, когда приходилось
прерывать работу с 10-11 часов утра до 4 часов дня. Консул рассказал
мне, что еще в конце X века посол китайского императора Тхай-цуна
доносил о невыносимой летней жаре в Турфанском окрусе, от которой
жители этой страны укрываются в подземельях, а птицы в самый зной не
могут летать. Но, проведя лето в этом округе на открытом воздухе, я
думаю, что этот посол очень преувеличил жару, чтобы заслужить
благодарность императора в виде награды за перенесенные им тягости. Я
не слыхал от жителей Люкчуна, чтобы они прятались от жары в
подземельях, которых вообще в селениях нет. Может быть, посол слышал о
кярызах; в этих подземных галлереях, где течет вода, конечно, гораздо
прохладнее и туда, может быть, какие-нибудь больные спускаются в
жаркие часы.
Селение Дыгай оказалось довольно крупным - с полсотни домов на
восьми кярызах, т. е. штольнях, выводящих грунтовую воду из наносов,
описанных мною раньше. Жители разводят прекрасные дыни, которыми
славится это селение, и я, конечно, лакомился ими, обсуждая с
аксакалом* дальнейший путь. Оказалось, что жители занимаются не только
бахчеводством, но являются также прекрасными охотниками и промышляют в
пустынном хребте Чол-таг, скалистые вершины которого закрывают вид на
юг. В этих горах, совершенно безлюдных и бедных водой, водятся дзерены
и сайги, горные бараны (архары), козлы (куку-яманы), а за ними, в
пустынях между Чол-тагом и Курук-тагом, даже дикие верблюды. Эта
пустыня, как говорят, самая труднодоступная, и ни один европейский
путешественник в ее пределах еще не бывал, как позже сообщил мне
консул. Аксакал сказал мне, что на южной окраине впадины, недалеко от
подножия Чол-тага и на юго-запад от селения Дыгай, находятся развалины
города Асса, очень древнего, до которого, вероятно, когда-то добегала
речка из Чол-тага. Впадину к югу от Люкчуна иногда называют Асса по
имени этого города. Это указание я записал себе на всякий случай,
полагая, что придется еще посетить это место.
(* Аксакал (тюркск.) - буквально "белая борода", почтенный, уважаемый
человек, старшина, начальник.)
Аксакал помог мне найти проводника из местных охотников. Еще
вечером пришел ко мне пожилой таранча, и мы сговорились в цене. Он
обещал довести меня до озера Шона-нор, до которого считали 200 верст,
за 4-5 дней, если не задержит сильная буря. Он предупредил, что поедет
на верблюде и что мой конь может не выдержать больших безводных
переходов, несмотря на запас воды, который будет у нас в бочонках, и
добавил, что необходимо взять с собой для коня вьюк сухого клевера,
так как по дороге подножный корм только верблюжий, да и то скудный.
Эти предосторожности немного смутили меня; но не мог же я отказаться
от попытки пройти по дороге, которая когда-то была казенным трактом,
на которой были станции и по которой возили даже серебро в Урумчи,
Кульджу и Кашгар.
Так как было еще достаточно жарко, проводник предложил выехать на
следующий день уже под вечер, итти до полуночи, сделать небольшой
привал часа на три и затем продолжать до позднего утра, чтобы
выполнить первый большой безводный переход вдоль песков Кум-таг.
На следующий день после обеда явился проводник со своим
верблюдом; аксакал снабдил меня вьюком хорошего сена из люцерны и
клевера. Мы напоили своих животных, наполнили мои бочонки и покрыли их
сеном. Я сел на второго верблюда, несшего легкий вьюк из легкой
палатки, постели и провизии, чтобы не утомлять сразу своего коня.
Пошли из селения почти прямо на восток вдоль небольшого ручья,
который выходил из подножия пустыни Чол-тага и тёк несколько верст до
селения. Впереди уже видны были желтые барханы* песков Кум-таг. Справа
поднималось с небольшим уклоном подножие Чол-тага. Слева громоздились
барханы песков, становившиеся постепенно все выше и быстро закрывшие
ближайший горизонт. Их крутые подветренные склоны из рыхлого песка
были обращены на запад и местами поднимались в два и три яруса друг
над другом. Растительность вскоре совсем исчезла - началась абсолютная
пустыня, но дорога была ровная. День выдался хотя жаркий, но тихий и
ясный, солнце медленно склонялось к закату, и наш маленький караван
двигался размеренным шагом на Восток.
(* Барханы - формы незакрепленных, движущихся песков, имеющие вид
месяца с крутой подветренной стороной и пологой наветренной, с двумя
рогами по концам, вытянутыми по ветру.)
Мы вышли из селения около пяти часов дня и прошагали шесть с
лишним часов с одной короткой остановкой. Солнце закатилось, на
юго-востоке показалась добрая половина луны и осветила наш путь,
который, впрочем, трудно было потерять, так как две или три дорожки,
пробитые верблюдами, вероятно, уже в те далекие дни, когда по дороге
ходили караваны, были еще хорошо заметны. Когда луна стала
закатываться, мы остановились, сняли вьюки, уложили верблюдов на
отдых, сварили себе чай, закусили; моя лошадь получила хороший сноп
люцерны, а верблюды дремали, пережевывая свою жвачку.
Пока мы чаевали, проводник рассказал мне, что население Дыгая,
вероятно и всего Люкчуна, убеждено, что пески Кум-таг засыпали
какой-то древний город за неуважение божьих заповедей. Город был
большой и языческий и жители развращены, не признавали никаких
родственных отношений, братья женились на сестрах, отцы на своих
дочерях. В городе был только один праведник, и ему ночью явился ангел
и объявил, что в следующую ночь город будет погребен под тучей песка,
которую принесет ветер в наказание за распутную жизнь жителей города.
Ангел велел праведнику взять большую палку, воткнуть в песок и бегать
вокруг нее все время, пока будет сыпаться с неба песок. Но палку будет
также засыпать, поэтому нужно ее время от времени выдергивать, опять
втыкать и бегать кругом, тогда песок не засыплет. Когда настала ночь,
праведник выполнил указание ангела и бегал вокруг палки, пока с неба
сыпался песок, по временам вытаскивая свою палку. Когда наступило
утро, на месте города оказались огромные горы песка, а праведник
остался один с своей палкой и, как говорят, ушел в город Аксу, где до
сих пор еще имеется его могила, почитаемая таранчами. Место, где был
город, и теперь еще называют Кетек-шари, т. е. наказанный город.
По словам проводника, поперек песков Кум-таг ходить очень трудно;
пески поднимаются целыми горами на 100 и более размахов, а при сильных
ветрах вздымаются тучами. Растительности на них почти никакой нет. Так
как мы шли не через пески, а по их окраине, тропой, проложенной вдоль
хребта Чол-таг, я мог видеть при свете луны только высокие холмы
песка, остававшиеся в стороне, а на тропе попадались только местами
небольшие наметы песка, в виде длинных грядок. Не раскидывая палатки,
мы проспали часа три или четыре, закрыв лицо платком, так как при
слабых порывах ветра в воздухе носился песок. Проснулись, как только
показались первые признаки рассвета, быстро собрались и поехали
дальше. Тропа постепенно поворачивала немного на северо-восток. Справа
попрежнему тянулись глинистые площадки Чол-тага, а слева вздымались
высокие песчаные холмы Кум-тага. Так мы отшагали часа два с половиной,
стало светло, затем появилось и солнце, но в какой-то желтой дымке без
лучей, и я заметил, что местность начинает меняться: песчаные горы
становились мельче и мало-помалу уступали место красноватым глинистым
площадкам, бугоркам и длинным выступам. А вместе с тем поднялся ветер
и проводник посоветовал остановиться на отдых, заявив, что в Долине
бесов днем почти постоянно дует ветер, песок слепит глаза и очень
трудно итти против ветра, тогда как ночью ветер часто слабеет.
Чтобы немного защититься от ветра, который усиливался, мы зашли в
ложбину довольно причудливой формы, сняли вьюки, уложили верблюдов и
дали им и лошади по снопу люцерны, разбили палатку и легли спать.
Проспали часов до 10 утра, потом согрели чай, позавтракали, лошади
дали полведра воды и сноп люцерны. Ветер дул порывами, то ослабевая и
почти затихая, то усиливаясь, так что приходилось закрывать лицо от
переносимого им песка, который он сметал с красных бугров и грядок.
Когда тускло светившее сквозь пыль солнце склонилось к закату,
мы, подкрепившись холодным мясом, чуреками и несколькими глотками чая,
завьючили верблюдов и поехали дальше на северо-восток. Местность
становилась все более и более неровной; ложбины, то узкие, похожие на
глубокие рытвины, то широкие, чередовались с зубцами, гребнями,
рогами, часто самых причудливых форм, сложенными из красного и
буро-красного твердого песка, часто содержавшего мелкие камешки.
Ветер, ослабевший к закату, сносил с этих скалистых выступов немного
песка. Чем дальше по дороге, тем разнообразнее становились формы.
- Вот это началась Долина бесов, - сказал проводник. - Это
нечистые силы забавляются здесь, и когда ветер усиливается, они воют,
визжат, свистят, стонут, стараясь напугать путников, сбить их с
дороги, засыпать им глаза песком, свалить с ног, выбить из сил и
погубить.
Фантастические формы скал, по которым, извиваясь, шла дорога,
огибая разные выступы, пересекая ложбины, действительно, производили
впечатление чего-то сверхъестественного, а попадавшиеся изредка
отдельные кости, черепа верблюдов и других животных и целые скелеты
их, отполированные песчинками до блеска, усиливали мрачный вид
местности, лишенной какой-либо растительности.
Когда совершенно стемнело и только тусклая луна освещала наш
путь, жуткое впечатление от пустыни еще усилилось. То и дело
появлялись какие-то странные формы и сочетания их, сменяя друг друга:
то видна была рука с грозящим пальцем, то зажатый кулак, то уродливая
фигура с кривым носом, зияющей пастью, то скорчившаяся в комок,
сгорбленная крючком фигура. К нашему счастью, ветер был слабый и
завыванье его среди неровностей почвы не удручало. Но можно было
представить себе, что делалось в этой Долине бесов при сильном ветре,
не говоря уже об урагане, который заставил бы лежать неподвижно людей
и животных в течение долгих часов.
Когда луна, опустившись, скрылась в пыльном воздухе, проводник
остановился, заявив, что в темноте в такой расчлененной местности
очень легко потерять дорогу и лучше дождаться рассвета. Мы выбрали
ложбину поглубже среди выступов и гребней, уложили верблюдов,
забрались между тюками нашего багажа и, укрывшись халатами, заснули.
(фото 6)
Такая же местность, то более, то менее сильно расчлененная
ложбинами и причудливыми формами, продолжалась еще двое суток.
Проводник рассказал мне, что, будучи мальчиком, он участвовал во время
дунганского восстания в бегстве детей и женщин таранчей из Хами по
Долине бесов в Люкчун. Бежали второпях, без должных запасов, и многие
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг