Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
каравана было достаточно,  Лобсын нанял в Чугучаке несколько  телег  и
проехал  по китайскому тракту в Шихо до станции Сарджак,  откуда вдоль
подножия Джаира можно было пробраться к асфальтовым холмам.  Это  было
дальше, чем наш обратный путь через Джаир, но зато по колесной дороге.
Проезд туда и обратно,  включая добычу и нагрузку асфальта,  занял две
недели,   и  доставленного  материала  хватило  на  выполнение  заказа
консула.   Когда   у   последнего   вся    работа    была    выполнена
удовлетворительно, консульство посетил и амбань Чугучака, прослышавший
о новом  способе;  он  остался  доволен  и  заказал  Лобсыну  доставку
асфальта  для  двора  и  служб своего ямыня.  Лобсын выполнил и это до
отправки  торгового  каравана.  Таким  образом,   наша   "авантюра   с
раскопками",  как  ее  назвал  консул,  послужила на пользу Чугучака и
Лобсыну дала хороший заработок.
     Мы открыли  довольно  большое  месторождение не совсем чистого (с
примесью песка,  нанесенного ветрами) кира,  или  асфальта,  на  южной
окраине  горной  цепи  Джаир  и  там  же  выходы густой жидкой нефти в
нескольких местах на вершинах  холмов,  сложенных  из  этого  кира,  и
второе  месторождение  жильного  асфальта  в  городе Нечистых духов на
берегу реки Дям.  В обоих местах, как объяснил мне консул Боков, можно
было предполагать присутствие нефти на глубине*.
(*  Предположения  консула были совершенно обоснованные. Выходы густой
нефти  у  подножия  Джаира  в  нескольких  местах,  превращавшейся при
затвердевании в кир, или асфальт, доказывают присутствие на глубине, в
толще  горных  пород,  месторождений  жидкой нефти, которую и добывают,
проводя в толщу пород буровые скважины и выкачивая по ним насосами эту
нефть.  По  появлению  нефти на поверхности земли в разных местах были
открыты  уже  давно  первые  месторождения нефти на Кавказе, в Сибири,
Северной  Америке.  Жилы  чистого  асфальта  в  городе Нечистых духов,
открытые  Фомой и Лобсыном, также доказывают наличие на глубине нефти,
которая  поднималась  по трещинам пород в нескольких местах до земной
поверхности,  заполняя  эти  трещины и  превращаясь при затвердевании
в асфальт, более чистый, без примеси песка, который ветер приносил на
холмы  у  южного  подножия Джаира. Последние мне указал мой проводник
Гайса  Мусин,  знавший  их потому, что монголы собирали вытекавшую из
них  густую  нефть  в качестве лекарства и для смазки осей у телег, а
жилы  асфальта мы открыли при изучении эолового города на реке Дям. -
Прим. автора.)
     Эти наши  открытия асфальта,  которые были сразу использованы для
благоустройства города,  а также нефти, которая могла обеспечить ему в
будущем лучшее освещение,  чем сальные китайские свечи, заставили меня
задуматься над вопросом:  а что же ты,  Фома,  до сих пор  сделал  для
других  за  многие  годы своей жизни?  Много лет занимался ты развозом
красного товара по улусам и монастырям Монголии и Синь-цзяна,  снабжал
им   бездельников   лам  и  тружеников  аратов  и  зарабатывал  деньги
московским толстосумам и,  конечно,  себе и  семье  своего  компаньона
Лобсына.  Вот  и вся твоя работа на пользу общую!  Ну,  еще помогли мы
немцам раскопать древности в развалинах близ Турфана и этим  доставили
какую-то  пользу науке,  хотя только немецкой.  А вот для своей родной
России,  за лучшие условия жизни народа которой пострадал  твой  отец,
сделал ты что-нибудь,  Фома?  Как будто ничего. Поселился на китайской
земле и,  кроме доставки красного товара и  всяких  житейских  мелочей
монголам,  ничего еще полезного не сделал. Только эту находку асфальта
и нефти,  которую консул так расхвалил! И впредь нужно будет не только
древности  раскапывать  в развалинах древних городов и отправлять их в
Академию  на  пользу  отечественной  науки,  но  и  присматривать,  не
попадутся  ли  опять  какие-нибудь  клады разных ископаемых,  асфальт,
уголь земляной, руда железная или медная на благо людям.
     Эта мысль меня успокоила, и я решил заняться при развозе красного
товара собиранием  сведений  не  только  о  древностях  в  развалинах,
интересных для русской науки, но и об ископаемых всякого рода, которые
пригодятся народу.  А на старости лет -  вернуться  на  родину  и  там
устроить что-нибудь полезное, построить школу, что ли, или больницу на
окраине Алтая, где их почти нет.

                   КЛАДЫ В МЁРТВОМ ГОРОДЕ ХАРА-ХОТО

     До этого времени мы в компании с Лобсыном  водили  свой  торговый
караван  не дальше городов Кобдо и Уля-сутай и продавали товар главным
образом  у  монгольских  монастырей,  к  которым  постоянно  приезжают
монголы-богомольцы.  Торговали  также непосредственно в улусах,  где и
скупали сырье для доставки на обратном пути в Чугучак.
     Мы ездили обыкновенно вверх по долине реки Эмель,  переваливали в
долину Кобу,  по которой шли до  озера  Улюнгур  и  затем  вдоль  реки
Урунгу,  за  которой  переваливали  через Монгольский Алтай по большой
караванной дороге в Кобдо.  В рассказе о  нашей  поездке  к  закрытому
золотому  руднику  я  описал  значительную  часть этого пути,  так как
впервые увидел его днем.  Это может показаться удивительным, но дело в
том,  что  торговый  караван  совершает  свои переходы главным образом
ночью,  так как короткие осенние и зимние дни почти  полностью  заняты
пастьбой  верблюдов.  Выступает караван вскоре после заката и идет всю
ночь почти до рассвета;  днем каравановожатые спят, готовят себе пищу,
а  верблюды  после  отдыха  пасутся.  Ночью  в  поисках  корма  они бы
разбрелись далеко по степи,  могли бы подвергнуться  нападению  волков
или  конокрадов,  тогда  как днем они всегда на виду и их можно быстро
собрать для вьючки.
     После доставки груза асфальта из открытых нами холмов в Джаире по
заказу амбаня Чугучака Лобсын зашел ко мне и сказал между прочим:
     - Знаешь,  Фома,  надоело  водить  караван  все по тем же местам.
Поведем его в этот раз еще куда-нибудь.
     - Ну,  брат,  водить  караван  с  товаром  по незнакомым местам и
дорогам рискованно.  Это не то,  что  наши  поездки  налегке,  где  мы
рискуем только нашими конями.
     - Ишь ты, какой боязливый! Мало мы с тобой объездили мест, всякие
приключения испытали! - возразил Лобсын.
     - Куда же ты надумал ехать?
     - Поведем  караван  так:  с  большой  дороги вдоль Алтая повернем
через Гоби на юг в город Баркуль,  а оттуда пойдем прямо на  восход  к
реке  Эдзин-гол в кочевья торгоутского вана.  Увидим много новых мест,
заведем знакомства.
     - На  реке Эдзине,  слышал я,  живут очень бедные монголы,  у них
скота мало,  а  их  ван  захудалый.  Мы  наш  товар  не  продадим  там
полностью.
     - Видишь ты,  это - монголы моего племени.  Наши прадеды с Эдзина
пришли  сюда с.  Чингиз-ханом;  поэтому нас и называют калмыками.  Мне
охота свою настоящую родину посмотреть.
     - Вот оно что! А я и не знал, что ты не из здешних монголов.
     - Здешние все оттуда пришли.  Но еще я узнал, что вблизи Эдзина в
пустыне, среди песков, развалины большого города Хара-хото находятся.
     - Полюбились  тебе  раскопки,  что  ли?  Ведь  на  реке   Дям   в
развалинах,  куда ты меня водил,  мы ничего не нашли. Может быть, и на
Эдзине такой же обман окажется.
     - Нет!   Хара-хото   настоящим  городом  был.  Это  мне  объяснил
секретарь амбаня.  В китайских книгах этот город описан, люди жили там
лет  шестьсот  тому  назад  и из города шла большая дорога на восход к
реке Хуан-хэ и в Пекин.  В книгах написано,  почему город запустел. Он
стоял  на  одном  из  рукавов  реки  Эдзин  и  во время какой-то войны
неприятели запрудили реку и отвели воду в другой рукав.  Город остался
без воды,  а население разбежалось или вымерло.  Там,  наверно,  много
хороших вещей осталось, которые люди не смогли унести с собой.
     - Ну,  что же, если так, рискнем. Часть товара продадим по дороге
туда,  остальное на Эдзине.  Обратно повезем,  что накопаем. А сколько
времени пробудем в пути?
     - Как всегда,  месяца два с половиной,  три, не больше. Возьмем с
собой обоих парнишек, пусть приучаются к работе, а нам веселее будет.
     Уговорил меня компаньон, любитель новых мест и приключений. Время
было уже в конце июля и можно было начинать сборы.  Лобсын уехал домой
с тем, чтобы недели через две прибыть с десятью верблюдами, провиантом
и сыном.
     Я побывал у консула и сообщил ему о нашем плане.  Он  напомнил  о
планомерности  раскопок,  отдал мне инструменты,  которые я вернул ему
после неудачи в городе на Дяме, посоветовал заказать пару бочонков для
воды, чтобы иметь запас ее для людей и коней.
     - На вашем пути теперь безводные места  будут,  -  сказал  он,  -
придется несколько раз ночевать без воды.
     Десятого августа вернулся Лобсын, а пятнадцатого мы выступили. Но
так как дни были еще жаркие и длинные,  мы решили переходить к ночному
передвижению постепенно:  выступать с ночлегов около полуночи  и  итти
часов  до  11 утра;  таким образом,  мы были в пути только в утренние,
более прохладные, часы, чтобы не утомлять верблюдов, у которых в конце
лета новая шерсть еще короткая и при движении в жаркие часы с тяжелыми
вьюками на спинах легко образуются ссадины и затем раны.
     Наш караван  имел такой вид:  впереди на лошади ехал Лобсын и вел
цепочку из одиннадцати хороших верблюдов. Девять из них были навьючены
товарными тюками, десятый - головной - нес бочонки для воды, палатку и
одежду;  на нем ехал сын Лобсына Омолон;  последний верблюд вез  запас
провианта и наши вещи в вьючных сундучках; на нем восседал мой приемыш
Очир. Я ехал на лошади то сзади всего каравана, то сбоку, то подъезжал
к Лобсыну для беседы,  - это днем,  а ночью всегда ехал позади. На шее
последнего верблюда висел большой колокольчик, так называемое ботало*,
издававший  при  движении  верблюда  равномерный нечастый глухой звон.
Поэтому Лобсын всегда слышал, идет ли за ним весь караван или же часть
почему-либо остановилась,  и тонкая шерстяная веревочка, которая одним
концом привязана к палочке, продетой через ноздри верблюда, а другим -
к  седлу  идущего  впереди него,  оборвалась.  Как только прекращается
звон,  вожак останавливается и ждет,  чтобы его спутник,  едущий сзади
или   сбоку,   восстановил   связь.   Время   от   времени  вожак  сам
останавливается на несколько минут,  чтобы дать  верблюдам  отдохнуть,
чтобы  перекинуться  словами  со  спутником  насчет  времени,  дороги,
погоды, близости остановки, выкурить трубку.
(* Ботало  -  крупный  бубенчик,  в котором вместо дроби помещен кусок
металла; употребляется при пастьбе скота в Сибири; дает не звенящий, а
шаркающий звук, почему иногда применяется название "шаркунец".)
     В таком порядке без особых приключений и затруднений мы шли  день
за  днем  по  40-50  верст  в зависимости от характера дороги,  прошли
долины Эмеля и Кобу,  обогнули озеро Улюнгур и вдоль подножия Алтая по
долине  реки  Урунгу  до  речки  Алтын-гол,  где  остановились  раньше
обычного.  Лобсын  уговорил  меня  съездить  вверх  по  этой  речке  к
запрещенному руднику.  Ему хотелось узнать,  как вспоминают караульные
ночное происшествие,  которое мы устроили им три года  тому  назад,  и
какую легенду они сочинили.
     Оставив мальчиков в стане  у  палатки,  мы  съездили  к  руднику.
Караульные  были  уже  новые,  а вход в рудник закрыт не жердями,  как
раньше,  а прочно и  сплошь  бревнами.  Угощая  нас  чаем,  караульные
рассказали, что те, которых они сменили год назад, с ужасом описали им
воскресение двух хищников,  убитых когда-то в руднике и вышедших к ним
ночью.  Они  были  так  напуганы,  что два дня не возвращались к своим
юртам,  а ночевали со скотом у караванной дороги.  Один из них ездил к
монгольскому  князю  сообщить  о  происшествии  и  вернулся с приказом
прочно заделать вход в штольню рудника.  Поэтому им пришлось  добывать
бревна,  вырубая  их  в  лесу в глубине Алтая на расстоянии целого дня
пути,  и вывозить их волоком по одной  штуке  к  руднику.  Эта  работа
заняла у них целый месяц.
     - Теперь мертвецы уже не выйдут из рудника,  чтобы пугать нас!  -
закончил рассказчик.
     - А через верхний вход они разве не могут выбраться?  - спросил я
нарочно.
     - Откуда ты знаешь, что в рудник можно попасть и с гребня горы? -
с тревогой спросил караульный.
     - Лет пятнадцать назад,  когда караула еще не было, я бывал здесь
и лазил по всему руднику, сверху донизу. Видел много золота. Жаль, что
оно лежит здесь без пользы для людей.
     - Это  золото  принадлежит богдыхану,  и он бережет его на случай
большой войны с иностранными чертями, - заявил монгол наставительно.
     Он, конечно,  прежде всего спросил нас,  кто мы,  откуда,  куда и
зачем едем и при прощании сказал:
     - Вы  едете  по дороге в Гучен?  А знаете ли вы,  что недалеко от
нее,  а отсюда в одном переходе,  лежит священный  камень,  упавший  с
неба.  Многие  люди,  едущие по этой дороге,  свертывают с нее,  чтобы
поклониться этому камню.
     Эти слова,  конечно,  очень заинтересовали нас,  и мы расспросили
подробно,  как  найти  этот  камень.  Узнали,  что  камень   огромный,
величиной  немного  меньше юрты,  что над ним выстроена крыша и стены,
так что его снаружи не видно.  Лежит он среди равнины недалеко от горы
Ошке,  мимо которой проходит дорога в Гучен, и называется он Кумыс-тюя
(т. е. серебряный верблюд).
     Мы поблагодарили  караульных  за  эти сведения и вернулись в свой
стан.
     На караванную  дорогу  из  Кобдо  в  Гучен  мы вышли немного выше
впадения речки Алтын-гол в Булаган и повернули по ней на юг. Дорога из
долины  Балагана  поднималась  постепенно все выше по северному склону
цепи  Кутус-алтая  и  после  плоского  перевала  спустилась  полого  к
источнику  Кайче.  Со спуска можно было уже увидеть на южном горизонте
снеговую  цепь  Тянь-шаня,  еле  видную  невооруженным  глазом.  Нужно
заметить, что этот первый переход по незнакомой дороге мы делали днем.
Освещенная лучами заходящего солнца на цепи Тянь-шаня резко выделялась
высокая конусообразная вершина Богдо-улы.
     Следующий переход мы сделали днем,  чтобы не пропустить сворот  к
камню Кумыс-тюя.  Дорога шла по щебнистой пустынной равнине, шириной в
6-8 верст,  ограниченной с запада кряжем Аржанты, а с востока - грядой
Джаманты.   Почва   была   покрыта   мелкой  травой,  плоские  впадины
представляли солончаки с мелкими кустиками солянок и хармыка;  кое-где
видны  были  и  крупные  кусты тамариска;  некоторые впадины белели от
соли,  покрывавшей почти все  дно  их.  Очевидно,  сюда  еще  попадала
весенняя вода при таянии снегов на Алтае и пропитывала почву.  Кое-где
поднимались небольшие холмы,  и возле них  я,  к  удивлению,  различил
стены небольших фанз и загородки из хвороста для скота.  Но не видно и
не слышно было ни людей, ни животных.
     - Это - зимовки наших монголов-торгоутов, - пояснил мне Лобсын. -
Здесь зимой можно жить,  кормов довольно и  есть  соль,  которую  скот
любит.
     - А где же вода? где колодцы? - спросил я,
     - Зимой  воды  не  нужно.  Снег  под  Алтаем  выпадает часто,  во
впадинах долго держится.  Вот тебе вода для людей и  для  скота.  Люди
живут здесь полгода,  с ноября до апреля.  Когда снега сойдут, монголы
перекочевывают на Булаган.
     Я вспомнил,  что  уже  слыхал о том,  как кочевники зимой живут в
безводных местах с хорошим подножным  кормом,  используя  вместо  воды
выпадающий  снег,  если  он  выпадает не слишком редко и в достаточном
количестве.  Такие  места  чаще  всего  бывают   у   южного   подножия
какого-нибудь горного кряжа или в долине среди его гряд.
     Дальше на той же равнине зоркий глаз  Лобсына  усмотрел  какое-то
небольшое строение,  и вскоре мы увидели тропу к нему, отделившуюся от
большой  дороги.  Она  представляла  несколько  параллельных  дорожек,
вытоптанных  верблюдами  и  ясно  выделявшихся  более светлым цветом и
значительно меньшим количеством щебня на темном фоне равнины.
     Часовня или   постройка   над   священным   камнем   представляла
деревянный сруб с конической крышей, в которой было вырезано отверстие
более квадратного аршина. Оно и позволило рассмотреть камень, лежавший
прямо на земле.  Он имел больше сажени в  длину  и  немного  меньше  в
ширину,  крутые  и  неровные  бока  и  поднимался  над  землей  на 8-9
четвертей.  В нескольких местах у него были  оббиты,  вероятно,  более
острые  края  или  уголки  и  можно  было  видеть,  что  он состоит из
блестящего серебристо-белого металла,  тогда как вне этих мест он имел
темнобурый  цвет и мелкошероховатую поверхность.  Таким образом,  было
ясно,  что этот будто бы упавший с неба камень  состоит  из  какого-то
металла,  но только не серебра,  так как цвет на оббитых частях был не

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг