- Правильно.
- А как этих самых ископаемых животных находят?
- В отложениях земной коры. - Витальке уже надоел этот разговор, и он
не знал, как отделаться от расспросов отца.
- Выкапывать их, стало быть, надо?
- Выкапывать.
- Сам, что ли, рыться будешь? Или рабочие? А ты только командовать?
- Папа. - Виталька отложил ложку. - Я никем не собираюсь командовать.
А палеонтологические раскопки - это очень трудное и сложное дело. Учёным
иногда приходится работать в зоне вечной мерзлоты или в пустыне.
- Зачем тогда это нужно? Мать вон хочет, чтобы ты стал инженером.
Отработал свои семь часов - и дома. А то ещё вечная мерзлота, пустыня... Ты
вон даже из этой экспедиции пришёл обтрёпанный, грязный, худой. И профессор
ваш имел вид не лучше, не солидный он какой-то, между нами, конечно. Я сам
видел, как он солёный огурец ел на улице. Разве это дело? Надо обедать дома
или в столовой. А так ведь люди смотрят.
- Почему же ты не подошёл к нему и не объяснил?
Виталька сдерживался, слушая рассуждения отца о бесполезной науке
палеонтологии, но когда тот заговорил о Семёнове, не выдержал.
Отец сразу умолк. Больше за обедом они не сказали друг другу ни слова.
Едва отец ушёл, мать села рядом с Виталькой, обняла его и, уткнувшись в
его плечо, рассмеялась.
- Что ты, мама?
- Ничего. Просто я рада, что ты у меня такой.
- Какой?
Она погладила его голову и поцеловала в щёку.
- Думаешь, не вижу? Я стала моложе на десять лет, как поняла, какой ты.
Мне теперь снова хочется жить. Жить для тебя, чтобы слышать, видеть тебя. А
насчёт того, чтобы ты стал инженером, я просто так сказала, к примеру. Мне
всё равно, кем ты будешь, сам выбирай, тебе виднее.
Витальку, как громом, поразили слова матери. Он знал, что у него никогда
уже не будет близости с отцом. Время не сближало, а всё глубже разделяло его
и отца, и те слова, которые отец повторял из года в год, со дня на день,
становились всё более пустыми, тяжёлыми и ненужными. Его запоздалые
поучения, бесполезные нотации заставляли Витальку больше и больше замыкаться
в себе. И из-за этого он не замечал, как внимательно прислушивалась мать ко
всему, что он говорил, как пристально смотрела на него.
- И откуда ты у меня такой? - говорила она, заглядывая Витальке в
глаза. - Просто я сама себе не могу поверить. Теперь мне хорошо, мне так
хорошо, Виталик. Ты и есть моя радость. А пальто, - она махнула рукой. -
По мне что есть оно, что нет.
Волосы у неё стали редкие и сильно поседели, острые уголки губ
опустились, от них шли горькие складки.
Виталька молчал. У него не было сил сказать ни слова. Да и что он мог
сказать?
2
Через месяц в посёлке уже забыли о профессоре и его спутниках, будто их
и не было. Только Виталька без конца думал о них. Они уехали сразу же, как
только вернулись с озера. Николай подарил Витальке свою зеркалку, и теперь
Виталька фотографировал всех друзей и знакомых: ребят из своего класса,
мать, отца, Илью. Он уже не знал, куда деваться от желающих
сфотографироваться.
Проявлял плёнки и печатал фотографии он у Марата. У того в кладовке был
увеличитель, ванночки и красный фонарь, но фотографировал он "Сменой" и
фотографировал плохо.
Проявив новую Виталькину плёнку, Марат осмотрел кадры на свет и
ухмыльнулся. Там сплошь были Анжелика и Рэм. На одном снимке Анжелика и
собака стояли рядом, на другом - Анжелика сидела на крыльце своего дома,
обняв собаку за шею, на третьем - Анжелика с гитарой и возле неё Рэм. И так
без конца. Лишь изредка эти снимки перемежались другими: Игорь Филиппов в
полной форме вратаря с мячом в руках, Вадик Скопин, группа ребят из их
класса, Виталькины мать и отец. Снимки получались удивительно чёткими,
фотоаппарат схватывал на коротких выдержках любое движение. Вот собака в
прыжке через барьер, вот бежит Анжелика. Опять Анжелика, опять собака...
Марат внимательно посмотрел на Витальку, но не сказал ни слова.
- Знаешь, в магазине есть уценённая фотобумага, - сказал Виталька. -
Что если взять?
- Нам сойдёт и уценённая. Надо будет сфотографировать твоим
фотоаппаратом рисунки пещерного человека. У меня получилось такое, что не
разберёшь ничего.
Марат продолжал рыскать по окрестностям в поисках всякого рода
исторического материала. Он записывал рассказы стариков о прошлом края, о
первопоселенцах, выклянчивал, где мог, остатки ушедшей старины: в сарае у
него грудой лежали полуистлевшая уздечка, поломанное седло, обломок пики и
даже сабля в ножнах. Чабаны показали ему пещеры с наскальными рисунками. Шаг
за шагом он проникал всё дальше в глубь времён. И это не было игрой, это
стало настоящей исследовательской работой.
За лето Марат заметно подрос и окреп. И если Виталька теперь редко играл
с ребятами в футбол, то Марат не пропускал ни одной игры. Дело в том, что
днём Виталька работал со всем классом в совхозе на току, а вечером читал
книги, которые прислал ему профессор Семёнов.
Дверь чулана приоткрылась, в щель заглянул Игорь Филиппов.
- Пошли играть в футбол. Что вы тут копаетесь в темноте, как кроты?
- Сам ты крот. Снимок засветил. Заходи и закрой дверь на крючок.
Игорь вошёл с футбольным мячом под мышкой.
- Ты с ним не спишь? - спросил Виталька.
- С кем?
- Совсем одурел от футбола. Даже глаза блуждают.
- У тебя у самого блуждают.
- Выдохнешься, иссякнешь, в сборную не попадёшь.
- Попаду.
- Я видел, как он ночью тренировался, - сказал Марат, - при луне.
Всех соседей разбудил.
- Днём же работаем. Между прочим, директор велел перебирать огурцы в
овощехранилище. Сказал, чтобы вы завтра тоже приходили. Огурцы уже жёлтые.
Некому перебрать. И помидоры гниют.
- Ладно, придём. А платить за работу в овощехранилище будут?
- Обещают.
- В прошлом году тоже обещали.
- Семенюк говорит, огурцами дадут.
- Ему самому надо дать огурцом. - Виталька терпеть не мог заведующего
овощехранилищем Семенюка. Овощи у него вечно гнили, печка в овощехранилище
развалилась, крыша текла. А сам он всегда ходил с недопитой бутылкой в
кармане. Его гнали отовсюду. За три года он переменил сто работ.
- Он, конечно, собака, - согласился Игорь. - Вчера ночью, как я
тренировался с мячом, он опять гонялся за своей женой по посёлку. Я запустил
в него из-за изгороди камнем, не попал.
- Надо рассказать директору.
- Что он ему сделает? - пожал плечами Марат.
- Выгонит с работы.
- А в овощехранилище кого? Уборочная уже началась, всем некогда. Шофёры
даже спят в машинах. А этот только и сосёт водку.
- Жалко, если пропадут овощи, - сказал Виталька. - А вообще-то лучше,
конечно, работать на току, чем в его вонючем подвале.
3
Утром, когда Виталька и Марат пришли в овощехранилище, Семенюк уже
опохмелился.
- Пришли, орлы! - Он похлопал Витальку по плечу и дохнул на него
водочным перегаром. Витальку едва не стошнило.
Овощехранилище было в длинном подвале, тёмном и сыром, с развалившейся
печкой. Сводчатый потолок подпирали толстые деревянные столбы, уже
подгнившие снизу. Летом овощехранилище надо было просушивать и проветривать,
но Семенюк ничего этого не делал, и оттого здесь постоянно держался запах
гнили и сырости. Ребята работали в овощехранилище неохотно. Собралось всего
человек десять.
Семенюк оценивающе оглядел их. Был он высок, широк в плечах, на толстой
красной шее крепко сидела похожая на булыжник голова. Ходил он в шерстяных
офицерских брюках и светло-зелёной гимнастёрке. Ворот гимнастёрки был ему
узок, не сходился на шее. Ребята смотрели на него, задрав вверх головы.
- Маловато вас, - сказал Семенюк. - И все какие-то не крупные.
Остальных-то чего сюда не пригнали?
- Мы вам не бараны, - зло ответил Вадик Скопин.
- А, председатель отряда, - узнал его Семенюк. - Вроде бы начальство,
а грубишь.
- Никто вам не грубил. Остальные зерно перелопачивают.
- А у меня овощи гниют. Директор же обещал мне прислать побольше.
- Здесь всё сгниёт. Не просушили овощехранилище...
- Это не вашего ума дело. Чтобы до вечера мне перебрали огурцы и
помидоры. Боевое задание. - Он что-то пробурчал себе под нос и ушёл.
- Дрыхнуть пошёл, - сказал Игорь.
Мальчишки начали перебирать огурцы, девочки - помидоры. Овощи уже стала
затягивать белая плесень.
Виталька перебрасывал огурцы из корзины в корзину, пока не заболела
спина. Потом встал, обошёл вокруг развалившейся печки. Как было бы хорошо,
если бы её сейчас затопить...
- Пацаны! - крикнул он. - Давайте починим печку!
- Мы не умеем, и кирпича нет, - ответили ему.
- У Игоря дедушка печник.
- Да он едва ходит... А вообще-то надо спросить. Может, согласится?
Виталька и Игорь побежали звать Митрича, дряхлого восьмидесятилетнего
старика. Митрич вечно мёрз и целыми днями сидел возле своего дома на
лавочке.
И сегодня, как всегда, он грелся на солнышке и присматривал за
двухлетним Санькой, братом Игоря.
- Дедушка! - крикнул ему на ухо Игорь. - Помоги нам починить печку в
овощехранилище!
Старик слабо махнул на него рукой и закашлялся.
- Вы нам только покажете, что делать! - кричал в другое ухо старику
Виталька. - Овощи же пропадут. Сыро там.
- Я говорил, на том месте нельзя строить овощехранилище, - сказал
старик. - Эх, хозяева! Только и ума, что добро переводить. Ну пойдём,
поглядим... - Он тяжело поднялся. - Постой, а Санька как?
- С собой возьмём! - Виталька схватил Саньку на руки.
До овощехранилища они добирались минут двадцать. Дед шёл мелкими
шажками, поминутно останавливаясь и отдыхая.
С трудом спустился в овощехранилище, огляделся и покачал головой.
Нагнулся, ковырнул жёлтым ногтем низ столба.
- Гниёт. Всё гниёт. - Подошёл к печке, осмотрел её со всех сторон. -
Шабашники, видно, сложили. Деньги-то небось, взяли хорошие, а печку сделали
курам на смех. Совести у людей нет.
И вдруг старик преобразился.
- Разбирайте её к черту, ребята! - сказал он. - Как-нибудь осилим.
Все кинулись разбирать печку, выворачивать кирпичи, кое-как слепленные
глиной.
- Так не годится, - остановил их старик. - Кирпич - это тоже вещь,
он не падает с неба, труд чей-то в нём заложен, бить его не годится. Он ещё
в дело пойдёт. Целые сюда складывайте, половинки сюда, всё остальное вон. И
гниль надо из подвала убрать. Лучше, конечно, все овощи вынести и
просушить... Корыто надо достать, глину замесить, инструмент...
Игоря послали на ток звать ребят, четверо побежали за корытом и
инструментами.
Работа закипела.
Когда вечером Семенюк вернулся в овощехранилище, он сперва, как видно,
решил, что у него двоится в глазах. Вместо десяти школьников, здесь работал
весь седьмой класс. Потом Семенюк разглядел, что все овощи лежали на улице,
их рассыпали для просушки и тут же перебирали. На Семенюка никто не обратил
внимания. И, видно, это его разозлило.
- Кто вам дал указание выносить овощи? - крикнул он.
- Евсей Митрич велел просушить, - ответил ему кто-то из ребят.
Семенюк спустился в овощехранилище. Старой печи уже не было, Митрич и
четверо мальчишек закладывали основание новой. Другие месили в корыте глину,
вытаскивали на носилках мусор и обкапывали столбы.
- Вон отсюда! - закричал Семенюк, топнув сапогом.
Все, прекратив работу, уставились на него.
Старик бросил на кирпичи мастерок и выпрямился.
- Чего орёшь?
- Вы мне ответите! Я вам покажу! - Он выбежал из подвала и бегом
бросился к конторе.
- Пускай пробежится, - махнул рукой старик, - застоялся.
Спустя час, когда уже заходило солнце, возле овощехранилища остановился
газик директора совхоза.
Омарбеков, грузный, тяжёлый, выбрался из машины и прищурившись оглядел
рассыпанные по земле овощи.
- Вот, полюбуйтесь, - показал на ребят пальцем Семенюк. - Я им велел
огурцы перебирать, а они...
- А сам-то ты где в это время был? - спросил директор.
- Отлучился по делу.
- По какому делу?
Семенюк что-то забубнил. Не слушая его, директор спустился в
овощехранилище.
- Здравствуйте, Евсей Митрич, - поздоровался он со стариком. - Не
простудитесь тут?
- Ничего. Я разогрелся, - улыбнулся старик. - С ними не замёрзнешь.
Директор осмотрел овощехранилище.
- Сколько кирпича вам надо?
- Да хоть сотни три. Старый тоже в дело пойдёт. Глины надо машины две,
крышу обмазать. Течёт.
Директор вышел и закурил, поглядывая на Семенюка.
- Докладную написать? - спросил тот.
- Насчёт чего?
- Насчёт безобразия.
- Напиши, если тебе делать нечего.
Спустя минуту газик исчез в густой дорожной пыли.
Через неделю овощехранилище стало неузнаваемым. Ребята сколотили
стеллажи и барьеры. И как раз вовремя: в овощехранилище стали поступать
овощи. После того как сложили печь, Виталька и Игорь несколько дней чинили
корзины для яблок и винограда. Другие ребята пытались им помочь, но только
без толку переводили прутья. От этой работы у Витальки и Игоря нестерпимо
болели спины и пальцы, но они решили во что бы то ни стало починить все
корзины.
Печка получилась что надо. Семенюк пришёл к Митричу ставить магарыч, но
старик его выгнал, и Семенюк выпил водку один. Размахивая пустой бутылкой,
ходил по посёлку и, встречая школьников, кричал:
- Молодцы! Орлы! Достойная смена!
Усталый, голодный Виталька пришёл домой и увидел на столе письмо.
Почерк был незнакомый. Обратный адрес - Москва. Виталька осторожно
разорвал конверт.
"Дорогой Виталик!
Уже месяц, как мы дома. Дедушка книги тебе отправил, а написать письмо
всё никак не соберётся. Пока он был в экспедиции, тут у него накопилась уйма
дел.
Я поступила в институт. И теперь уже не школьница, а студентка.
Пока сдавала экзамены, думала только о том, как бы не провалиться. А
теперь на меня напала жуткая хандра. Слоняюсь по дому, как лунатик, на книги
не хочется смотреть. Села писать тебе письмо и двух слов не могу связать.
Просто ужас. Думаю только о тебе, о горах, о нашем озере. Закрою глаза и
вижу опрокинутые в воду вершины. Всё это сейчас кажется волшебным сном.
На днях едем на уборочную, куда-то недалеко. А мне бы хотелось приехать
к вам, увидеться с тобой, сходить в горы.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг