Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
отчуждённо,  они  жили  своими  интересами,  которые  были  Иванову  чужды и
непонятны.
    Виталька чувствовал,  что Жора  стал ещё  хуже и  подлее, хотя и оставил
свои бесконечные мелкие пакости, прежде развлекавшие его. Перестал с  наглой
ухмылочкой приставать к малышам.
    Ещё осенью Виталька  заметил, что у  Жоры всегда довольно  много денег и
все  по десять  копеек. Виталька  знал, что  отец никогда  не даёт  Жоре  ни
копейки. Жорин отец  считал, что давать  детям деньги -  значит  приучать их
транжирить.
    Виталька знал, что Жора ежедневно берёт  дань с Бульонова, но на это  он
уже давно махнул рукой. Однако когда Виталька стал замечать первоклассников,
плакавших возле буфета, он понял, откуда у Жоры десятикопеечные монеты.
    Виталька рассказал об этом на  совете отряда. Ребята решили любой  ценой
выведать  у малышей,  сколько они  уплатили Жоре.  Это оказалось  не так  уж
трудно, малыши раскалывались после  двух-трёх ласковых слов. Сумма  поразила
Витальку -  одиннадцать рублей двадцать копеек.
    Ребята,  ничего  не рассказывая  учителям,  написали акт  и  отнесли его
директору совхоза, где работал Иванов.
    После этого Жора несколько дней не появлялся в школе. Потом пришёл  весь
покрытый кровоподтёками  и отправился  по всем  классам разыскивать малышей,
чтобы вернуть им деньги.
    Он стал ходить  по школе, немного  втянув голову в  плечи и не  глядя по
сторонам.
    Виталька делал вид, будто ничего  не замечает, но Жора время  от времени
останавливал на нём  свой неподвижный взгляд.  Разрешилось всё дракой  возле
магазина. Если бы не Николай, Витальку тогда могли бы изувечить.
    Последнее  время  было не  до  Жоры. Отец  сказал  матери, что  Виталька
должен, окончив седьмой класс, уйти из школы и поступить на работу в совхоз.
После смерти деда, после того,  что произошло между Виталькой и  отцом, врач
обнаружил у Виталькиной матери  признаки какой-то тяжёлой нервной  болезни и
потребовал, чтобы она временно оставила работу. Виталька и сам понимал,  что
придётся бросить учение.
    Работать  в  совхозных  мастерских его  вовсе  не  тянуло. Ему  хотелось
учиться. В последнее время он читал особенно много биологической литературы.
И руководил его чтением не кто иной как сам профессор Семёнов. Он восхищался
Виталькиной памятью, его упорством.
    -  Не  знаю,  найдём  ли  мы  ящера,  но  знаю,  что  из  тебя получится
учёный, -  говорил Витальке Семёнов.
    Виталька  молчал.  Он  знал,  что  у  профессора  было  тяжёлое голодное
детство, трудная жизнь.
    Накануне  экзаменов  у  ребят  было  немного  тревожное,  но  в общем-то
довольно  радостное   настроение.  Виталька   боялся  только   за  Анжелику.
Неизвестно, что она  выкинет на экзаменах.  А ведь Анжелика  уже заканчивала
шестой класс. Она была всего лишь  на год моложе Витальки, но вела  себя как
восьмилетняя.
    За год Виталька вырос, стал  шире в плечах, светлые волосы  его отливали
золотом. Анжелика же почти не подросла и ещё больше похудела, так что сильно
выпирали её ключицы и лопатки. Только глаза как будто стали темнее. А  может
быть, так только  казалось, потому что  взгляд у неё  неуловимо изменился. И
одевалась она теперь аккуратней, даже расчёсывала волосы. Прежде она  носила
в кармане обломок расчёски только для Рэма.
    -  Анжелика, -  сказал Виталька, -  ты должна сдать экзамены. Понимаешь,
должна.
    -  Понимаю.
    -  Собери всю силу воли... Ведь есть же у тебя сила воли?
    -  Да. От отца.
    -  Ну я же серьёзно, Анжелика.
    -  Серьёзно, -  кивнула  Анжелика. Глаза  её быстро  скользнули по  лицу
Витальки. -  Вечно все говорят серьёзно.
    И  Виталька  прикусил  язык.   В  его  отношениях  с   Анжеликой  что-то
изменилось, и перемена эта была и ему и ей неприятна.
    Они  шли с  Анжеликой по  узкой глухой  улице возле  длинного  досчатого
забора и не видели, как из-за  угла быстро вышли Жора и двое  его приятелей.
Оставалось только свернуть в переулок направо -  и школа.
    Когда Виталька услышал за спиной знакомый голос Жоры Иванова, он  понял,
что опять будет драка, и посмотрел на Анжелику.
    -  Невесту себе завёл -  цыплёнка общипанного, -  сказал Жора.
    Виталька обернулся и  встретился глазами с  Жорой. Нет, сейчас  в них не
было обычной ухмылочки, в них застыла злоба. Злоба за целый год Виталькиного
брезгливого равнодушия,  за зверские  побои отца,  за унизительную репутацию
тупицы, за всё.
    -  Не извели ещё всех вшивых цыган...
    Мысль свою Жора не успел закончить. Виталька, молниеносно  повернувшись,
ударил  Жору  пяткой под  грудь,  как научил  его  Николай. Витальку  самого
поразила страшная  сила такого  удара. Жора  отлетел к  забору, да  так, что
забор затрещал. От невыносимой боли Жора не мог кричать, он только  захрипел
и согнулся. Жорины дружки кинулись  на Витальку -  и все трое  покатились по
пыли, царапаясь и кусаясь  с неистовым остервенением. Одному  Виталька успел
захватить руку под  локоть, и тот  завыл на весь  посёлок, но другой  поймал
Витальку за ногу и начал изо всей силы её выкручивать.
    Анжелика огромными  недоумевающими глазами  смотрела на  происходящее. И
вдруг глаза её наполнились ужасом: Жора выхватил ножик и пошёл на  Витальку.
Анжелика бросилась к нему и стала у него на пути.
    -  Уйди, -  бешено прохрипел Жора.
    Но Анжелика загородила собой Витальку.
    И Жора, размахнувшись, ударил её ножом в лицо.


                                     5

    Виталька стоял  перед директором  школы и  смотрел на  него. А  директор
смотрел вниз, прижав кулаки к вискам.
    -  Ты был прав, когда не хотел садиться с ним. Я весь год мучил тебя,  а
в нём медленно выращивал злобу.
    -  А мне всё равно, -  ответил Виталька.
    -  Как так всё равно? -  поднял голову директор.
    -  А вот так. Он изуродовал Анжелику. Какое мне теперь дело, за какой он
партой сидел...
    -  Расскажи, как всё произошло.
    -  Ничего я  вам не  буду рассказывать.  Вы знали,  что он  когда-нибудь
сделает такое! Знали, знали! Все это знали!
    -  Подожди, успокойся.
    -  Да вы хоть видели когда-нибудь, какое было лицо у Анжелики?
    -  Она была славная девочка, хотя и отставала в развитии...
    -  Сами  вы  отстали  в  развитии! -   крикнул  Виталька  и  выбежал  из
кабинета.
    Он  не помнил,  как прибежал  к Семёнову.  Профессор сидел  во дворе  за
большим кухонным столом, установленным  под старым тополем, и  что-то писал.
По всему столу были разбросаны исписанные листки и раскрытые книги.
    -  Иван Пантелеич!
    Профессор поднял голову от бумаг, взглянул на Витальку и вскочил:
    -  Что случилось, Виталик? Тебя просто не узнать. Несчастье, что ли?
    -  Иван Пантелеич, скажите, у вас много денег?
    -  Какой странный  вопрос... Да  что же  произошло? Во  всяком случае ты
можешь располагать всем, что у меня есть...
    -  Тогда отправьте Анжелику самолетом в Москву. Её ударили ножом в лицо.
Там есть какой-то  институт, там... Там  операции делают, чтобы  не видно...
Иван Пантелеич.
    -  Анжелика? Это та маленькая цыганочка, что живёт по соседству с тобой?
Боже, как это произошло, кто мог? Я всё сделаю, Виталик. Я всё сделаю, о чём
ты просишь, и немедленно.
    Виталька заплакал.
    -  Ну полно, полно. Всё будет хорошо. Успокойся.
    В  тот  же  день  Анжелику  увезли на  аэродром.  Всё  лицо  у  неё было
забинтовано. Она плакала и не хотела уезжать. Вместе с нею самолётом полетел
Сергей, муж Лены, давно уже собиравшийся навестить жившую в Москве мать.  Он
взялся доставить девочку в больницу.
    Самолёт провожали Лена и Виталька. Возвращались они вместе.
    -  Всё  будет в  порядке, Виталик, -   сказала Лена. -   Я спрашивала  у
хирурга. Он говорит, что не было необходимости отправлять её в Москву.  Шрам
будет совсем маленький  и незаметный. От  этого твоя Анжелика  станет только
красивее. Но  ты, конечно,  прав, как  всегда. Друг  должен поступать именно
так, как ты, и так, как она. И так, как твой учитель профессор Семёнов.
    -  Сергею пришлось взять отпуск...
    -  Ничего, он уже третий год собирается съездить к матери.
    Когда Виталька пришёл домой, за столом сидел отец и ел щи. Увидев  сына,
он встал.
    -  Проводил?
    Виталька, полуотвернувшись, равнодушно посмотрел на него.
    -  Ну что  ты? Я  уже не  помню зла.  Прощения вот  у матери попросил...
Будем опять жить по-старому. Я конечно погорячился, сознаю.
    Ничего не ответив, Виталька ушёл в другую комнату. Накануне несчастья  с
Анжеликой мать сказала Витальке каким-то странным шёпотом:
    -  Отец переживает, Виталик. Помирись с ним. Ты не знаешь своего отца, а
я знаю.
    -  Я тоже знаю, -  сказал Виталька.
    -  Нет, не знаешь. -  Мать это  произнесла так, что Виталька умолк.  Она
ни слова больше не добавила. И Виталька впервые обратил внимание на то,  что
мать  стала совсем  старухой, а  она была  на два  года моложе   Анжеликиной
матери.


                                     6

    Невидимая  и  непреодолимая  стена стояла  между  Виталькой  и отцом.  И
разрушить её не могло ничто и никогда. Впрочем, стена эта существовала между
ними и раньше, но  Виталька тогда был мал  и, по существу, отца  ему заменял
дед. Теперь Виталька часто вспоминал какие-нибудь мелочи. Вот дедушка  возит
его совсем  маленького на  своей широкой  спине, Виталька  крепко держит его
ручонками за уши и хохочет от восторга. Вот дед учит его плести из  конского
волоса  лески, завязывать  мёртвые узлы,  учит стрелять,  обтягивать  шкурой
охотничьи лыжи,  различать голоса  птиц и  следы зверей.  Дед был  настоящим
другом.   Это   он   зажёг  в   сердце   Витальки   огонь  исследователя   и
путешественника.  И может  быть, поэтому  Виталька теперь  так привязался  к
профессору Семёнову.
    Профессор с  детьми уже  два раза  пытался пробиться  через Ущелье белых
духов к озеру и два раза возвращался, не пройдя и половины страшной  дороги.
Теперь он готовился к третьему, решающему походу.
    Дети уже не похвалялись перед Виталькой тем, что они альпинисты.  Дважды
ткнувшись в снега Ущелья белых духов, дети поняли, что этот орешек им не  по
зубам. Будто и впрямь злые духи хранили тайну горного озера.
    В школе закончились экзамены, и ребят отпустили на каникулы.
    Однажды, придя домой, Виталька застал Иванова. Вместе с отцом они сидели
на крыльце и курили.
    Виталька, не поздоровавшись, прошёл в дом, и отец не вернул его, даже не
поднял головы.
    Рэм лежал на траве возле своей будки, отвернув в сторону узкую морду.
    Виталька невольно прислушался к разговору.
    -  И что он ей сделал? -  жаловался Иванов. -  Царапина, пустяк.  Жоржик
ещё ребёнок, да и  ножик был не такой,  каким можно убить. И  вот теперь его
отправили в колонию, а меня судил общественный суд. Из-за какой-то  козявки!
Прожить  сорок лет  честным трудом,  и вот  на тебе -   общественный  суд...
Всё-таки  нет  справедливости, не-ет.  И  козявка эта  чёрная  сама полезла,
Жоржик и не думал её трогать...
    Виталька не выдержал и крикнул:
    -  Рэм, ко мне!
    Собака вскочила и бросилась в дверь прямо через Иванова. Тот  шарахнулся
в сторону, зацепился за что-то и упал.
    Отряхивая пыль с одежды, сказал:
    -  Распустил ты своего мальца. К добру это не приведёт.
    -  Молчи уж, воспитатель, -  зло ответил отец.
    -  Надо было тогда настоять и продать собаку. Давали такие деньги! Я  бы
не упустил случая. А сейчас она -  один расход.
    -  Ты бы, ты бы! Мой сын не кидался ещё ни на кого с ножом и никогда  не
кинется, будь спокоен. А седьмой класс он закончил на одни пятёрки. Это тебе
понятно? И не тебе меня учить, как воспитывать детей.
    Рука  Витальки  так  и замерла  в  густой  чёрно-оранжевой шерсти  Рэма.
Оказывается, отец гордился им. Это была новость.
    -  И по  дому он  всё делает, -   продолжал отец. -   Матери помогает. А
твой только лаялся с матерью да шкодил.
    Иванов, как видно, не нашёлся, что ответить. Наступило долгое молчание.
    Рэм прижался  пушистым боком  к ногам  Витальки и  умиротворённо вытянул
вдоль передних лап длинную морду.
    Последнее время  Виталька замечал,  что Рэм  не находил  себе места.  Он
беспокойно мыкался  по двору,  а этой  ночью жутко  завыл. Виталька  вышел и
прикрикнул на него. Больше собаки не было слышно. Виталька не мог понять,  в
чём дело. По виду собака была совершенно здоровой.
    Виталька запустил руку в белоснежную гриву Рэма и вдруг понял, -  собака
скучает по Анжелике. Анжелика его мыла с мылом, поливая из детской лейки,  и
Рэм послушно стоял под струйками воды, часами расчёсывала ему шерсть.  Часто
можно  было  видеть  её чёрную  голову,  склонённую  над белоснежной  гривой
собаки.
    -  Скоро приедет Анжелика, -  сказал Виталька.
    Рэм  поднял  голову и  посмотрел  на него  маленькими,  косо посаженными
глазами.
    -  Приедет Анжелика, и всё будет как прежде...
    Виталька не знал ещё, что ничего не бывает, как прежде. Всё стремительно
уносит назад поток времени, и в  конце концов человек не узнаёт даже  самого
себя,  не  только  что других.  Давно  ли  умер дедушка,  а  как  с тех  пор
изменилось всё.  Дедушка любил  сам топить  печь, любил  подолгу смотреть  в
огонь, курить и думать о чём-то. Как было бы хорошо, если бы сейчас дедушка,
как прежде, сидел у  печки, молча курил. У  его ног лежала бы  собака и тоже
смотрела  на огонь  и тоже  думала свои  неведомые думы.  До последнего  дня
дедушка стремился  к покою  лесов и  гор. Почему  он уходил  на зиму в горы?
Только ли для того, чтобы охотиться  на соболя? Может, просто не хотел  быть
дома... А может,  его так же,  как и Витальку,  тянуло искать что-то  такое,
чего ещё никто не видел...
    Марат жил не так, как  Виталька, он в своём воображении  путешествовал в
прошлое, жил где-то в мире давно минувших битв, жестоких властителей,  ярких
средневековых базаров Востока.
    "Не  зная  прошлого,  нельзя  понять  настоящего", -   напыщенно говорил
Марат. Марату была свойственна некоторая высокопарность.
    Что такое  сто лет?  Это одна  человеческая жизнь.  Но сто  лет отделяло
сегодняшний день от похожего на кошмарную сказку прошлого.
    Давно  заросли  травой  старые  караванные  дороги,  осыпались   степные
колодцы, и  там, где  звенели кривые  сабли, теперь  стояли силосные  башни,
фермы, буровые  вышки. И  что за  дело настоящему  до прошлого? Жизнь уходит
вперёд без оглядки.
    А вообще-то Марат прав, оглядываться надо...
    Виталька прислонился спиной к стене и задремал.
    Ему  приснилось,  что  он  идёт  солнечной  весенней  степью  в каком-то
незнакомом краю. Здесь росли незнакомые  травы, а синева неба была  необычно
яркой и отливала голубым блеском.
    Трава тихо свистела от его шагов, и только эти звуки слышались в тишине.
    Вдали на  фоне синего  неба показался  холм, одинокий,  серый, с  острой
вершиной.  Виталька  не  мог  оторвать  от  него  глаз  и  шёл  к  нему, как
завороженный. Холм приближался  необычно быстро. Виталька  почувствовал, что
он уже не идёт, а скользит, едва касаясь ногами трав, по бесшумному воздуху.
Он будто утратил вес, сердце замерло в бессильном ожидании.
    Над холмом он разглядел стаи чёрных птиц. Беззвучно носились они кругами
в синеве неба. Бросались с высоты на холм и снова взлетали. Рябило в  глазах
от их беспорядочного движения.
    Вот одинокий холм уже совсем близко, и Виталька с ужасом видит, что  это
гора отрубленных человеческих голов.
    До него доносится приглушенный голос Марата: "Как можно, не увидев  это,
понять, что такое  добро и зло  и что есть  социальное неравенство?" -  "При

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг